В качестве пятого желания я, наверное, выбрал бы: «Стать самым потрясающим любовником в жизни Джинни Кидвелл».

Дело в том, что у меня ничего не получается.

– Такое со мной впервые, – говорю я.

– Со мной тоже, – кивает она.

– Я не могу так поступить с Лисси.

– Я вам верю.

– Нет, я хочу сказать…

– Я знаю, что вы хотите сказать, Бадди. Я просто пошутила.

– Ага. Понятно.

Мы сидим на ее кровати и смотрим на жалкую, обвисшую штуковину у меня между ног, которую я привык называть «могучим копьем».

– Он выглядит усталым, – говорит Джинни.

Я морщусь.

– Как вы думаете, в чем проблема?

Я пожимаю плечами:

– Наверное, я просто ошеломлен происходящим.

Она кивает и затем, словно пытаясь еще больше унизить меня, протягивает руку, тыкает в него пальцем, потом обхватывает указательным и большим пальцами, приподнимает, удерживает в таком положении секунду и отпускает, позволяя упасть. Мне хочется заползти в какую-нибудь нору.

Ее лоб прорезает складка:

– Ну, и каков план?

– Прошу прощения?

– Мы должны это сделать. Что вы предлагаете?

Еще никогда женщина не смотрела на мое мужское достоинство так, словно это змея на тарелке, и я ни разу в жизни не обсуждал эту часть своего тела, глядя на нее.

– Может, просто плюнем? – отвечаю я.

В глазах Джинни внезапно мелькает страх. Она начинает учащенно дышать, как при гипервентиляции. Я кладу руку Кидвелл на плечо:

– Эй, расслабьтесь. Я могу сказать им, что все прошло как надо, и дело с концом.

Она качает головой.

– Вы не понимаете. Я заключила соглашение. Вы должны это сделать!

Я опускаю взгляд и мысленно проклинаю свой член.

– Секундочку, – говорит Джинни.

Она выходит из комнаты и вскоре возвращается с маленькой бутылочкой воды и таблеткой.

– Вот. Выпейте.

– Что это? Виагра?

– Нет.

Я разглядываю маленькую таблетку у себя на ладони:

– Это безопасно?

– Одна таблетка безопасна. Шесть вызывают привыкание.

– Она мне поможет?

– Не повредит.

Я смотрю в необыкновенные глаза Джинни:

– У вас какие-то неприятности?

– Пожалуйста, примите таблетку.

Я глотаю ее, запиваю водой и ставлю стакан на столик.

– Что должно произойти?

– Ложитесь и расслабьтесь. Я включу музыку, а дальше посмотрим.

– Звучит неплохо.

Вероятно, прошло какое-то время. Я этого не понял, но, наверное, что-то произошло, поскольку вдруг почувствовал, что Джинни Кидвелл хлещет меня по щекам и сыплет ругательствами…

Нет, постойте. Все было не так.

Я трясу головой, пытаясь стряхнуть окутавший меня туман. Теперь я понимаю, что она ударила всего один раз, легонько, и сказала:

– Сосредоточьтесь, Бадди!

– Что случилось?

– Вы очнулись?

– Долго я был в отключке?

– Пару минут.

– Мне очень жаль.

– Ерунда. Эй, у меня есть идея! – радостно заявляет Джинни. – Вы когда-нибудь играли на сцене?

– То есть в спектакле?

– Да.

– В общем, нет.

– Тогда позвольте вам кое-что объяснить.

– Давайте.

– Вам известно, что в фильмах, где я снималась, были любовные сцены, так?

– Да.

– Так вот, у меня есть муж, а актеры женаты, и мы все знаем об этом, но для убедительности фильма мы делаем вид, что не состоим в браке.

– В этом есть смысл.

– Точно, и еще: Лисси не в курсе, где вы сейчас находитесь. Через два часа наши жизни войдут в обычную колею, как до этой встречи. Лисси не узнает о произошедшем, а если и прознала бы, то все равно не поверила.

– Верно.

– Я делаю вам подарок, Бадди. Самый ценный подарок, который только могу преподнести мужчине.

Я киваю.

– Есть еще одна вещь, – прибавляет Джинни.

– Что именно?

– Мы уже видели друг друга без одежды, и поэтому все остальное не так уж важно.

Я разглядываю обнаженное тело Кидвелл.

– У меня есть другая идея, – говорит она.

Я жду.

– Думаю, вам поможет, если я покажу свое тело в таком ракурсе, какой никогда не появлялся на экране, – произносит девушка и показывает.

Две минуты спустя – а это означает, что наши любовные отношения длились не больше половины минуты, – мы болтаем о съемках фильмов, блузке и сандалиях Джинни Кидвелл, о том, как ей приходится нелегко, когда камеры вечно направлены в лицо, а при появлении актрисы люди начинают кричать и толкаться. Когда девушка говорит, ее грудь вздымается и опускается, меня завораживает такая нежная прелесть, и Джинни – да будет благословенно ее доброе сердце – позволяет ласкать себя… и на этот раз я не ударяю в грязь лицом!

Вот наш второй час вдвоем подходит к концу, и у меня такое чувство, что мы знакомы всю жизнь. Мы лежим на кровати Джинни, смотрим друг другу в глаза, и, похоже, она готова расплакаться.

– Я так жалею, – говорит Джинни Кидвелл.

– Жалеешь? О чем?

– О своем поступке.

– Ты имеешь в виду таблетку?

Она гладит меня по щеке.

– Ты и вправду очень милый, Бадди. Я просто… Это… – О, боже! – вдруг вскрикивает она. – Чуть не забыла!

Джинни соскальзывает с кровати и идет к гардеробной. Я впервые вижу Кидвелл со спины, и она кажется совсем другой. Очень хрупкой. Позвонки торчат, как шерсть на спине родезийского риджбека. Я видел обнаженную спину актрисы на церемонии вручения «Оскара», но здесь, в реальности, она как будто принадлежит другому человеку. Джинни спотыкается и едва не падает на стену. Я сажусь, готовый прийти на помощь, если она вдруг лишится чувств, однако Кидвелл удается удержаться на ногах и ухватиться за дверь гардеробной.

– Всё в порядке? – спрашиваю я.

Она смеется:

– Я ужасно неуклюжая. Обещай, что никому не расскажешь.

Дыхание у девушки поверхностное и неровное, и я задумываюсь, не было ли оно таким все время, а я просто не заметил этого, ошеломленный происходящим.

– Вот, – говорит Джинни и делает два шага внутрь гардеробной, после чего берет с пола портфель и приносит мне. – Твои деньги.