ГЛАВА 4
Космодром

Заправщик плавно снялся с места, а я, махнув Федору рукой, отправился в лабораторию при топливном складе. Здесь среди десятка компьютеров и нескольких сотен колб и пробирок радовала мужские взгляды пышечка и душечка Ксюша, в белоснежном приталенном и сильно декольтированном мини-халатике, надетом, как многие полагали, на голое тело.

Еще лаборатория манила обилием высококачественных спиртов, которые Ксюша отмеривала страждущим щедрой рукой, а потом — поборница трезвого образа жизни — шла к компьютеру и вычеркивала очередную фамилию из реестра потенциальных женихов. Благоразумная девочка, — пока количество и качество женихов идет по нарастающей, можно выбирать. Я спирт не пью, и уже полгода во главе списка.

Приятные размышления оборвал грубоватый басок из летней беседки перед зданием:

— Задержись на минутку, — неделю не бритый двухметровый детина в ярко-оранжевом комбезе космодромной обслуги нарочито медленно поднялся со скамейки и встал передо мной. За столиком остался сидеть, видимо, его приятель, широкоплечий крепыш лет тридцати. — Будь другом, объясни мне и моему другу Вите, — детина был явно в подпитии да еще собирался выглядеть остроумным, — какого хрена на пастбищах мирных техников и механиков пасутся залетные космические жеребцы.

Парень произнес слово «мирных», и, значит, драки не миновать. Никак не воспримут ребята простой истины о несовместности в понятии Ксюши высоких чувств и алкоголя, и списывают свои любовные неудачи на соперников. Регулярно чистят друг другу лица, сворачивают морды, разбивают хари, не замечая очевидного решения: умыться, причесаться, протрезветь, и согреть сердце девушки букетом роз.

— Ну, если по-дружески, то сразу скажу о своем нежелании прерывать ваше красивое застолье в этой замечательной зеленой беседке, — светским тоном ответил я и добавил немного логики. — Джентльмены выбирали первыми и предпочли не разведенный спирт, а мне остается Ксюша.

— Витя, — детина обернулся к собутыльнику. — Я ослышался или нас назвали алкашами.

— Колян, братка, он обложил нас всячески, — радостно засветился Витя и торопливо начал подниматься. — А еще добавил, что нам не светит с Ксюшей.

— Вот ведь какой, — удивился Колян, — просто, берет и нагло нарывается.

— И, обрати внимание, братка, — Витек указал рукой, — на эти злобные глаза.

Братка Колян не терял времени. Схватил левой рукой отворот моей куртки и ударил правой, явно целясь в «злобные глаза». Двумя руками прихватив его левую, я «нырнул» с поворотом на сто восемьдесят. Следуя за своей бьющей рукой, детина закувыркался по цветочной клумбе перед беседкой. Не разгибаясь, я поднырнул под набегающего Витька и, поддержав на весу его правую ногу, отправил парня кувыркаться следом.

В драке с двумя и более противниками, главное, — избегать «клинчевых» ситуаций — не давать одному из противников сковать тебе конечности, до минимума сокращать тесный контакт. Колян вскочил почти мгновенно, закрутил «вертушку», целясь в голову. Красиво, но непрактично. Прихватив ударную ногу за низ бедра, а опорную за щиколотку, швырнул Коляна в поднимающегося Витька. Что и требовалось доказать: оба противника перед глазами, и широкое поле для маневра.

Ребята оказались упорными или им понравилось кататься по мягкой земле, но, азартно матерясь и поддерживая друг друга боевыми выкриками, они налетали снова и снова. Убегать с места драки не в моих правилах, но еще неизвестно, как далеко готовы пойти эти, в целом, нормальные ребята. Калечить тоже не хотелось и, взяв правую руку Витька на болевой и перехватив замахивающуюся левую Коляна, я пристегнул обоих одной парой наручников к металлическому основанию скамьи. Выпрямился, смахнул пальцами пыль с рукава куртки, примирительно улыбнулся задирам:

— Охолоните, пацаны. Спирт у вас остался — скучно не будет.

Витя покосился на прикованную руку и потянулся свободной к бутылке. Колян, не сводя с меня «злобного» взгляда, подвинул к нему свой стакан.

Клумбу истоптали вдоль и поперек, местами даже дерн вывернули, но мне удалось собрать приличный желто-красный букетик. Прыснул на него освежителем, встряхнул и вошел.

По своему отношению к людям я здорово отличаюсь в лучшую сторону от земного правительства. В качестве кредо можно сказать: «Любой человек интересен и нужен» и «Кадры решают все». Особенно, вторая фраза нравится. Говорят, в двадцатом веке ее придумал некий Ильич, — революционер и мерзавец, романтик и циник, — наверное, великий человек, если умел в себе сочетать несочетаемое.

Какую бы сложную и умную технику не породила цивилизация, но кнопку «Пуск» нажимает человек, радостный или унылый, добрый или злой, умный или глупый, целеустремленный или равнодушный, мастер своего дела или полный профан.

Любой стоимости железо недрогнувшей рукой превращу в металлолом за человеческую жизнь: технику можно отремонтировать или сделать новую, а с людьми сложнее. Поэтому своих друзей, знакомых, сослуживцев я берегу, холю и лелею. Выслушиваю беды и обиды, «разруливаю» конфликты, «въезжаю» в проблемы, если просят и могу помочь, — помогаю. Не забываю поздравить в день рождения…

— Андрей!.. — Ксюша прыгнула на меня, как кошка. Обняла, обхватила руками, ногами, и принялась целовать.

Я поддержал ее рукой и убедился, что людям нужно верить, — белья под халатиком не было. Ориентируясь на остатках сознания, положил на столик букет и двинул вниз кнопочку дверного замка.

Все женщины в постели красивы. Если бы я выбирал жену в постели, я бы выбрал всех и Ксюшу — обязательно. Разгоряченное зарозовевшее лицо, успокоенный взгляд и стихающее дыхание. Бросить к чертям полеты и просыпаться по утрам в ласковых объятиях, как в нирване.

Медленно выдохнув, сдул с ее носа обесцвеченный локон, тронул губами кончики ресниц:

— С Днем Рождения.

— Спасибо. Очень красиво, — Ксюша дотянулась, взяла со столика цветы, зарылась в них лицом. — Тобой пахнет.

Чему удивляться? У нас с букетом один освежитель на двоих.

— Завтра улетаю. Провожать придешь?

— Мимо генералов не пробиться. Посмотрю из окна и помечтаю. Уходишь? — Ксюша придвинулась, прижалась всем телом, шепнула в самые губы. — Тебя здесь ждут всегда.

В ухе назойливым комаром запел скайп, и голос начальника базы в очередной раз не поразил оригинальностью:

— Ты где?

Разомлевший от любви мозг хотел назвать точный адрес или отделаться названием древнего города в центре азиатского континента, но я погрозил ему пальцем и отозвался буднично:

— Уже подхожу к вашему кабинету.

Узнать, где находится любой из членов вылетающих экипажей, генерал Иванофф может, взглянув на экран передвижений над своим столом. На предстартовую неделю организуется круглосуточное наблюдение, — это и безопасность экипажа (дублеров у нас нет), и режим секретности. Космонавты — свободные люди, но до известных пределов, нарушив которые мы можем заработать долгую изоляцию, а в случае грубого нарушения — быструю смерть.

В приоритете у землян государственные интересы, и на «верху» государственники, направляющие монстра-государство по только им ведомому пути, а нам остается мыть, кормить, согревать, дорогу прокладывать чудовищу, и, если эта тварь в движении на кого-то из нас наступит — ничего, — государство не должно заморачиваться на судьбе отдельного человечка. По экрану мы перемещаемся разноцветными точками или не перемещаемся, когда спим.

Навещать начальство накануне вылета, скорее, традиция, чем необходимость. Все ценные указания даны, особо ценные указания даны еще раньше; да и что может сказать летчик в отставке действующему пилоту? Только покровительственно похлопать по плечу, пожелать удачи и к месту рассказать, как сами были когда-то орлами, как в энном годе, проходя Бета-Туманность, наткнулись на тамошних аборигенов и едва отмахались атомными Томагавками от колющего и режущего оружия туземцев.

— Боевой топор и две стрелы застряли у меня в стабилизаторе, — с пафосным надрывом воскликнул взволнованный собственным рассказом генерал, на его щеках рдел румянец, вызванный героическими воспоминаниями.

Потряхивая лед в бокале с виски, старательно сдержал улыбку. Местные жители повернули своих мустангов и скрылись за горизонтом в облаках пыли, не стали атаковать корабль, дали улететь, когда команда захватила в заложницы дочь вождя. Привезли на Землю красавицу, красавицу по стандартам Бета-Туманности, с тремя глазами и грушеобразной головой, и создали проблему обеспечения вновь прибывшей земным гражданством. Каждый проживающий на Земле должен быть учтен, задокументирован, пронумерован, занесен в реестр, и тогдашний начальник космопорта не придумал ничего лучше, как обязать пока еще майора Иваноффа взять инопланетянку замуж.

Народ, опасаясь громко высказываться, хихикал по углам, а Иванофф пытался нарушить золотое армейское правило: «Сначала выполни приказ, а потом обсуждай!» — руками и ногами отбрыкивался от своеобразной красоты и полудетского возраста невесты.

А мне девчушка понравилась: тремя глазами пронзает стены навылет и каждого человека видит насквозь. Пока в штабе велись матримониальные дебаты, показал Нэльке («Нэелооэлья» тяжело выговаривать) все земные красоты: свозил на рыбалку, грибов в лесу набрали, по горам полазили, навизжались от души на аттракционах в детском парке, шашлыков на природе поели, болтая обо всем и ни о чем на самими придуманном и совершенно понятном обоим языке.

Майор Иванофф день за днем шагами космодром мерил, начальник космопорта в кабинете «парился»: миграционное ведомство давило и намекало на готовящиеся репрессии. Пришлось мне вызванивать папу-адвоката. Объяснил ситуацию, мол, девчонка совсем, — рано замуж, тем более, за сорокалетнего старика. Разменявший пятый десяток папа отчетливо недовольно хрюкнул в трубку, но на радостях, что после десятилетнего отсутствия объявился сынище, обещал подумать.

В определенном возрасте мужики становятся сентиментальными. У моего папы этот возраст точно наступил. Батя придумал выход из положения, смешной, нелепый, оригинальный и добрый — удочерил Нэльку, и у меня появилась инопланетная сестричка, — милейший человечек и замечательный товарищ. Отправил названную сестру постигать земные науки и обычаи в столичный колледж под батиным присмотром.

Кстати добавить, девочку природа и родная планета наградили такими талантами и защитными свойствами, что удержать ее в закрытом помещении, взять в заложницы, заставить что-то делать против ее воли, если и возможно, то не со способностями служаки Иваноффа. И к бабушке не ходи, сыграли туземцы Бета-Туманности спектакль с нападением, чтобы отправить своего человечка к землянам, поучиться и присмотреться, но я рядовой летчик и не обязан делиться своими соображениями с начальством. Да и желание инопланетян узнать Землю через нескольких агентов более смешно, чем опасно, — мы здесь постоянно живем, а разобраться в самих себе не можем.

После того случая Иванофф ушел из летного отряда в наземные службы, и правильно сделал: оказался выдающимся организатором и непревзойденным хозяйственником; быстро поднялся в звании и карьере, стал генералом и начальником космопорта, но до сих пор с опаской поглядывает на звезды в ночном небе и вздрагивает при встрече с женщинами.

— Да, были славные полеты и великие дела.

— Теперь такого уже не будет, — лицемерно утешил я стареющее начальство. — Ваше поколение протоптало дороги и расставило вешки на маршрутах.

— Вот именно, «вешки», — обрадовался метафоре генерал. — Проложило дорогу к новому витку развития человечества.

Словосочетание «развитие человечества» вызывает у меня обычно недоумение: случалось листать историческую литературу и жизнеописания великих землян. Злоба, жадность, зависть, зазнайство и все, все, все, что мне не нравится в людях, — было основой взаимоотношений много веков назад, и в нынешних исторических условиях, которые руководители Земли называют вершиной развития цивилизации, по-прежнему управляют мыслями, поступками, судьбами. Мы развиваем технику, осваиваем космос, но сами с места не сдвинулись. Не в том направлении работаем. «Развивать» и «осваивать» нужно бы самих себя.

— Уже наше поколение увидит на Земле общество равных, — соловьем разливался генерал Иванофф, повторяя рекламные правительственные агитки. — Чем быстрее заработает новая планета и примет на жительство всех олигархов, тем быстрее наступит подлинное освобождение. Помните, ваш груз нужен Эмпериусу, как воздух.

Точное замечание: именно приемлемый для дыхания воздух и нужен Эмпериусу. Углекислотная атмосфера и наличие на планете в громадных количествах марганцевокислого калия и солей азотной кислоты привели к очевидному решению — высвободить кислород и «разбавить» им атмосферу. Пока работяги решали проблему, укрываясь защитным куполом, но через пару лет надеялись от него отказаться и начать жить «под открытым небом».

— Идея всеобщего равенства — достойная цель! — помня о камерах слежения, лозунгом ответил я начальнику космопорта, сделав одухотворенное лицо и придав речи торжественную строгость.

Начальство должно видеть, что его напутственная речь достигла цели. Генерал, совершенно расчувствовавшись, прижал меня к груди, оттолкнул и махнул прощально, отворачиваясь и, промокая платочком, непрошеную слезу.

Выходя от командира, вспомнил об оставленных в беседке соперниках. Вот черт, ребята, наверное, давно все допили и теперь скучают. Ошибся. Ребята спали сном праведников, от могучего храпа осыпались листья с плюща, увивающего беседку.

— Спокойной ночи, друзья, — искренне сказал я, отстегивая наручники. Давно заметил, что драка, честная и не обидная, сближает противников.

Визиты розданы, теперь можно заняться делом: познакомиться и пролистать «маршрутку» с женским экипажем. Сюрпризы на «свехсвете» нежелательны крайне. Малейшее отклонение, и, глазом моргнуть не успеешь, корабли окажутся в разных галактиках.

Я оседлал гравипед (название честно объясняет способ передвижения, — «нога» и «тяжесть»; чем сильнее давишь на педали, тем быстрее едешь,) и помчался в космический городок. Конечно, можно быстрее добраться на электроплане или атомолете, но жадность земных олигархов так взвинтила цены на энергоносители, что и космолетчику с не хилой зарплатой приходится «крутить педали».