Форт Бельвуар, Виргиния
27 мая 2021 года
Форт Бельвуар – малоизвестное на фоне форта Брегг или базы ВВС США Эндрюс место. Очень удобно расположенное – недалеко и Нью-Йорк, и Вашингтон, и Бостон, и Лэнгли, и Пентагон… вся северовосточная агломерация. Он был известен тем, что здесь в свое время инсталлировали портативный ядерный реактор АЛКО для обеспечения автономности базы. Такие тогда были времена, разрабатывались даже атомные самолеты и атомные автомобили, чего говорить про реактор для военной базы. Реактор демонтировали и отправили в отходы в девяносто седьмом, и форт Бельвуар снова стал малопримечательным местом. Многие считали, что это неспроста, ведь там есть и разведка (национальное агентство геопространственной разведки), и целых два подготовленных подразделения военной полиции (двести двенадцатая и семьдесят пятая группы военной полиции, а что такое американская военная полиция, хорошо рассказывает писатель Ли Чайлд), и авиационный компонент (двенадцатый батальон), и штаб-квартира United States Army Intelligence and Security Command (INSCOM), то есть всей американской военной разведки, и штаб-квартира United States Army Military Intelligence Readiness Command, и целая пехотная бригада – двадцать девятая легкая. Причем в отличие от других бригад ее не таскали ни в Ирак, ни в Афганистан, зато она постоянно выполняла миротворческие миссии, была частично расквартирована в Косове и организационно входила в Domestic All-Hazards Response Team, межведомственную силовую структуру, созданную под эгидой FEMA, Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям, которое многие американцы вполне обоснованно считают структурой, с помощью которой американские элиты намереваются в один прекрасный день отменить все права человека, отменить Конституцию и ввести в стране военную диктатуру. Согласитесь – концентрация таких сил в непосредственной близости от столицы и от крупнейшего города страны наводит на определенные мысли. Но, думаю, американцам уже мало чего осталось бояться – поскольку PATRIOT АСТ и некоторые другие акты, узаконивающие произвол полиции и прокуратуры, и так отняли у них большинство прав и свобод, которыми они еще недавно располагали.
Речь, впрочем, сейчас не об этом.
Утром, как обычно, к контрольно-пропускному пункту выстроилась очередь. В числе машин был и внедорожник «Поларис», владелец которого был возмутительно молод для этого места – явно не старше сорока…
На пропуске он предъявил документы на имя Джона Доула, сама фамилия явно намекала на ее вымышленность. Он припарковал машину у одного из безликих федеральных зданий, возведенных в последнее время на территории Форт Бельвуар – принадлежностью их не принято было интересоваться. Хорошо было то, что около них были поистине гигантские парковки, на которых места хватало всем. У старых зданий на парковках места не хватало.
Оставив машину – было еще рано, – он на несколько секунд задержался, оглядываясь. Огромное бетонное пространство бесплатной парковки, расчерченное белыми линиями, массивный бетонный параллелепипед здания – здесь не планировали принимать журналистов и потому выбрали самый дешевый проект из всех возможных. Он еще не видел более зримого и весомого воплощения карательной государственной машины, против которого не так давно боролся.
Увы… необходимость оплачивать счета, выплачивать ипотеку и образовательный кредит быстро наставляет на путь истинный. А сюда его пригласил человек, которому он отказать не мог. В свое время он так накосячил, что диплом повис на волоске вместе с будущей карьерой, и если бы не профессор…
– Джон М. Доул…
Девица в военной форме смотрела на него через пуленепробиваемое стекло. Впереди была арка металлоискателя и, наверное, еще что-то.
– Сэр, ваш пропуск…
– Пропуск, как мне сказали, ждет меня здесь.
– Одну минуту, сэр.
Пропуск нашелся, он был с желтой полосой – для посетителей.
– Сэр, справа от вас находится пластиковый контейнер. Положите туда свой мобильный телефон, смартфон, все иные средства связи, которыми располагаете, флеш-карту или любые другие носители информации, а также все предметы, с какими запрещено находиться в федеральных зданиях, включая оружие, наркотики, сигареты…
– Сигареты тоже? – перебил он.
– Да, сэр. И сигареты тоже…
Он подумал, что можно было бы заменить этого биоробота на компьютер и не платить жалованье… или как это называется в армии. Но, возможно, эту женщину держат здесь ради гендерного разнообразия.
И сигареты тоже…
Кабинет, где находился профессор, он нашел очень просто – вставил свой пропуск в первый попавшийся информационный киоск и узнал, где именно находится человек, который выписал ему временный пропуск.
Все просто…
Конечно же, на двери кабинета не было ничего, кроме номера. Безликого и ничего не значащего номера. С дешевым напольным покрытием и экологичными, энергосберегающими светильниками – это место все равно напоминало КГБ или что-то времен холодной войны.
Он приложил пропуск к замку – и тот щелкнул.
– Профессор?
Профессор Равен сидел за столом, установленным в комнате, больше похожей на переговорную. В ней не было никаких следов индивидуализации – ни стены с дипломами и наградами, ни фотографии семьи на столе. Зато тут был полный набор мебели и место, где можно подключить компьютер.
– Проходи…
– Рад вас видеть, профессор.
– Я тоже. Добро пожаловать в матрицу…
Бывший студент сел напротив профессора. Когда-то профессор спас его от тридцати лет заключения за взлом компьютера Министерства обороны.
– Как с работой? – в лоб спросил профессор.
– Понемногу, сэр.
– Врешь…
Да… вру. К сожалению.
Гримаса гребаной судьбы… они, студенты Массачусетского технологического, боролись с системой, которая вела себя как слон в посудной лавке… какие годы были. Ирак… Афганистан… оккупировавшие Вашингтон неоконы-троглодиты. А что в итоге? Ну, боролись они с системой. Против лжи и недомолвок… едва в тюрьму не попали. А теперь… смешно, но на самом деле им нужно было бороться не за свободу распространения информации, а как раз против нее. Потому что с тех пор, как увеличилась пропускная способность волоконно-оптических кабелей, проложенных от США до Индии, весь мир перевернулся так, как неоконы и не мечтали. Индия – это страна, в которой 1,3 миллиарда жителей, из них большинство знают английский язык, а не меньше двухсот миллионов знают его в совершенстве. Гребаное наследие британского раджа. И вот теперь сделанный в нью-йоркской больнице рентгеновский снимок посылают на расшифровку в Индию – прощай, рабочие места в сфере медицины. Хуже того – теперь в Индию уезжают не только рентгеновские снимки, но и пациенты: аорто-коронарное шунтирование в США стоит пятьдесят тысяч долларов, в Индии – семь тысяч долларов при том же качестве. Автомобили, тракторы, карьерную технику теперь конструируют совместные рабочие группы – прощай, рабочие места в сфере машиностроения. Если вы позвоните по телефону горячей линии любой потребительской компании, то вам, скорее всего, будут отвечать из Индии – прощай, рабочие места в сфере обслуживания. В итоге что вы можете сказать выпускнику Лиги плюща? Черный, без сахара. Просто потому, что еще не изобрели способ, как приготовить кофе в Индии, а подать его в США.
Но рано или поздно, наверное, изобретут…
– Как насчет поработать на дядю Сэма?
– Сэр, у меня не то образование.
– Почему же. Как раз то. Одной из проблем Америки является то, что во власти слишком много докторов философии и слишком мало инженеров. Мы нуждаемся в людях с инженерным и математическим складом ума. Прошло время говорить, пришло время строить…
Профессор внимательно, поверх старомодных очков, смотрел на молодого человека, который когда-то был его учеником.
– Джон, поиграем в ассоциации. Слово Россия. Только быстро.
– Холодно… Путин… красивые женщины… водка… икра… большая территория… нефть… танцы… странные какие-то… Толстой…
– Достаточно. Путин?
– Автократ… сильный человек… Как-то так.
– Украина?
– Где-то рядом с Россией… женщины… они, кажется, революцию сделали…
– Ты испытываешь неприязнь к России?
Джон пожал плечами.
– С чего бы, сэр?
– А к Путину?
Джон задумался.
– В конце концов, русские имеют право выбирать президента, как и мы. Они же его выбрали…
– А к Украине?
– Сэр, я с трудом представляю, где это.
– Достаточно. Именно то, что я и хотел услышать.
Профессор помолчал.
– Чтобы ты знал, Вашингтон полон рыцарей без страха и упрека. Людей, которые всегда знают, как правильно. Людей, которые не готовы на компромиссы и сделки с совестью. Плохо одно – все это нам сейчас не подходит… Ты никогда не задумывался, как выглядел бы мир, если бы ФДР в сорок первом сказал – мы готовы помогать русским в их борьбе против гитлеризма, но Джо Сталин должен уйти?
– Нет, сэр.
– А я иногда думаю. К этому времени прибалтийские нацисты уже вырезали часть моих родственников в гетто. Если бы ФДР сказал именно так, возможно, нацистам удалось бы вырезать и оставшуюся часть, и я бы никогда не родился…
Точно перед такой же дилеммой сейчас стоим мы. Моральной дилеммой. За одним небольшим исключением. Путин не строит коммунизм – он строит капиталистическое общество, весьма похожее на наше. Путин не загоняет людей в ГУЛАГ по обвинению в государственной измене и не расстреливает их в подвалах. У нас нет никаких объективных и способных выдержать проверку в суде доказательств, что Путин приказывал убить хотя бы одного своего политического оппонента. В отличие от Сталина, которого никто и никогда не выбирал, Путина выбрал народ России, причем не один раз и на конкурентных выборах. Что бы мы ни говорили про некачественное большинство, оно остается большинством. Но мы отказываемся сотрудничать с Россией и говорим, что Путин должен уйти. Даже под угрозой ядерного уничтожения. При этом нам почему-то ближе автократический режим Саудов, который распинает людей на крестах и вешает их на кранах по обвинению в богохульстве.
– Да, но Путин вторгся в Украину и захватил Крым.
– Верно. Только не стоит забывать, что украинское правительство, на тот момент нелегитимное и никем не избранное, приказало применить армию на территории собственной страны против гражданских лиц. С подобным режимом мы не сотрудничали со времен Южного Вьетнама.
– Возможно, сэр.
– Не возможно, а так оно и есть. После повторного государственного переворота в Киеве мы разорвали отношения с Украиной и отозвали посла, но так и не дали моральную оценку тому, что там происходит. А она, по всей видимости, такова – открытые неонацисты, имеющие корни в коллаборационистских движениях Второй мировой, пришли к власти в стране, размером больше, чем любая страна Европы. В стране, где эксплуатируются ядерные реакторы и есть завод по сборке межконтинентальных баллистических ракет. Но мы предпочитаем закрывать глаза на то, как открытые нацисты получили доступ к ядерным технологиям. Если это не безумие, то что такое безумие?
Я создаю оперативную группу по Украине. Совершенно секретную, в которую будут входить только люди, которые не имеют предубеждений. Цель – повторная оценка имеющейся разведывательной информации, с установлением истинного уровня опасности Украины, того режима, который в ней сформировался. Оценка не с точки зрения моральности или аморальности, соответствия нашей политике в регионе или несоответствия, а с точки зрения реальной опасности и реальных рисков. Только посторонние люди. Желательно, с дисциплинированным математическим умом, которые не будут подгонять условия задачи под ее решение. Которые не подписывали аналитических записок и разведдонесений и теперь боятся увольнения. Кроме того, в задачу группы будет входить оперативное и стратегическое прогнозирование ситуации на Украине и вокруг нее. Ты этим тоже займешься, с точки зрения оценки инженерного потенциала. Ну и остальное… в группе нужны универсалы.
– Ясно, сэр.
– Твоя задача – отдельно – оценить вероятность того, что именно Украина прямо или косвенно виновна в произошедшем в Париже. Этот вопрос никто и никогда не задавал. А надо бы задать…
Информация к размышлению
Документ подлинный
За годы суверенитета реальный ВВП Украины сократился на 35 %. Согласно данным Всемирного банка, это наихудший результат в мире за последние 24 года (!). Из 166 стран, имевших и раскрывших полную статистику ВВП за 1991–2014 гг., он снизился только в пяти случаях. Украина в этом мартирологе опередила Молдову (–29 %), Грузию (–15,4 %), Зимбабве (–2,3 %) и Центральноафриканскую Республику (–0,94 %).
ВВП остальных стран вырос. С минимальным приростом в Барбадосе (8,9 %) и Таджикистане (10,6 %) и максимальным – в Китае (ВВП вырос в 10 раз) и Экваториальной Гвинее (в 61 раз).
Учитывая отечественный интерес к Гондурасу, можно отметить, что его ВВП в отличие от украинского за последние 24 года не упал, а вырос на 121 %, превысив в 1,4 раза темп прироста мирового ВВП (87,7 %).
Модель отстающего роста
Активно навязываемый сейчас тезис, что все беды Украины связаны с утратой части ее территорий, войной и разрушением крупнейшего промышленного региона, ошибочен. Дело в том, что в приведенной статистике эти факторы не нашли своего полного отражения. Кроме того, военное бессилие – результат экономической и финансовой немощи. Но никак не наоборот.
Ведь и за период 1991–2013 гг., когда прошлогодние события еще не могли привидеться и в бреду, указанная пятерка мировых неудачников была все та же. С той лишь разницей, что Молдова тогда была впереди Украины.
Отечественное производство ушло на дно в 90-е. Из-за его ежегодного сжатия в первые девять лет независимости Украина потеряла почти 60 % ВВП. Этот спад вдвое (!) превысил глубину падения американской экономики в годы Великой депрессии. От указанного шока отечественная экономика, по сути, так и не оправилась. Ни количественно, ни качественно. Поэтому сегодняшний кризис, начало которого обычно связывают с прошлогодней сменой политической власти в Киеве, не более чем очередное сползание ко дну экономической ямы, в которую страна угодила почти четверть века назад.
Надежда было мелькнула в 2000 г., когда впервые вырос отечественный ВВП – на 5,9 %. Но последующие 14 лет показали его предельную неустойчивость. Даже в благополучные годы Украину лихорадило, и темпы роста ее ВВП прыгали с 12,1 % (2004 г.) до 2,7 % (2005 г.). С началом же глобальной рецессии она вновь оказалась слабейшей в мире: в 2009 г. украинская экономика возглавила список мировых неудачников, упав на 14,8 %. Эту мрачную славу с ней разделила Литва (–14,814 %). Тогда глубина спада украинского ВВП в семь раз (!) превысила среднемировой (–2,1 %). При этом можно лишь удивляться тому, что страну с численностью рабочей силы в 23,2 млн чел. (Украина, 2009 г.) мировой кризис швырял с такой же легкостью, как и крошечную Литву (1,56 млн).
С конца 2008 г. отечественный ВВП сокращался в 16 из 28 кварталов. На этом фоне непрекращающаяся череда банкротств, валютная лихорадка и обесценение гривны не выглядят чем-то странным. Ведь все это штрихи модели отстающего роста: после 1999 г. отечественная экономика де-факто выросла, но средние темпы этого роста так низки, что с каждым годом Украина все больше отстает от своих более динамичных партнеров и конкурентов.
За 14 лет, с 2000 по 2013 г., отечественный ВВП увеличился на 69,8 %. Это худший результат среди всех республик бывшего Союза. После Украины минимальный прирост ВВП показала Эстония (75,7 %), а максимальный – Таджикистан (ВВП вырос в 2,9 раза), Туркменистан (3,1 раза) и Азербайджан (4,8 раза).
Одновременно Украина, по классификации Всемирного банка, отставала и от группы развивающихся экономик – как с низкими доходами (106,8 %), так и со средними (125,4 %).
При такой динамике к моменту, когда отечественный ВВП достигнет-таки уровня 1990 г., Украина будет находиться на богом забытой обочине мировой экономики, далеко позади своих сегодняшних соседей, не будучи способной разделить ни их успехов, ни их планов, ни возможностей.
Малая сырьевая экономика
Увы, указанный сценарий не вымысел. Трудно поверить, но в 1987 г. ВВП Украины был меньше ВВП Китая всего в 4,2 раза. Хотя численность его рабочей силы превосходила украинскую в… 25 раз. К началу текущего года ВВП Китая превышал отечественный уже почти в 80 раз. После же январской девальвации гривны указанный разрыв, по-видимому, удвоился.
Одной из причин этого коллапса стала технологическая деградация Украины. За годы независимости страна утратила не просто отдельные предприятия и научные комплексы, а целые отрасли. Эпоха непрекращающегося передела чужой собственности, рэкета, откатов, рейдерства и крышевания стала звездным часом наименее разборчивых. Как в нравственном отношении, так и в технологическом. Из отечественной промышленности и лексикона исчезли такие понятия, как микроэлектроника, станкостроение, приборостроение, роботы, автоматика. Без их сложной и дорогой продукции иссякли доходы, исчезли производства-смежники, оскудела казна, растворились международные ожидания и национальные перспективы.
Стрелки прогресса в Украине двинулись вспять. Ее горизонты вернулись от космических программ ко времени немого кино: металлургии, простейшей химии, сельскому хозяйству. Но этот «черно-белый постиндустриальный мир» не смог генерировать ни прежних зарплат, ни занятости, ни научных изысканий. На улице оказалась армия никому не нужных инженеров, технологов, математиков, физиков и химиков, растворившихся в «заробитчанстве» и подземных переходах.
Технологический упадок «подарил» Украине не просто сырьевую, малую экономику. Но экономику затухающую. За годы независимости ее вес в мировом производстве сократился в 4–5 раз. Сегодня он вряд ли достигает 0,08 % мирового ВВП, что почти в девять раз меньше доли Украины в глобальной армии труда (0,7 %). Этот разрыв – условный индикатор того, насколько меньше своих зарубежных коллег производит и зарабатывает среднестатистический украинец. Его можно трактовать и как показатель избытка «лишних» украинцев на внутреннем рынке труда (сообразно уровню среднемировой производительности).
http://www.globalaffairs.ru
