Меня заметили издалека, и не успел добраться до здания, как Иван сын Горбунов предстал передо мной, как лист перед травой. Выражение всем известное и крайне невразумительное. Скорее всего, лист на фоне травы сильно выделяется, но по смыслу не разберешь. Короче, меня на почве сравнительной словесности в очередной раз повело в сомнительном направлении.

— Вижу, вижу, — отвлекаясь от учености, хмуро сказал я. — Пользуетесь занятостью и затягиваете.

— Как можно? — возмутился ярославец.

Раньше и не подозревал, а сейчас наглядно убедился: в Петербурге и Москве из приехавших сформировались прочные землячества. Почему-то в основном с севера и северо-востока. У них присутствует деловая сцепка и взаимопомощь. Некоторые недурно устроились и выписывают знакомых и родичей. А еще имеется частенько профессиональная специализация.

Наши архангельские и новгородские здесь частично сами подселялись, частично Петр распределял по посадам еще пару десятков лет назад. Но самые пробивные и деловитые почему-то ярославцы. Основная их диаспора в Москве, но и в столице набрались уже в немалом количестве. Я ведь с чего начал — объявил торги для строительных артелей и выбрал наиболее подходящих по срокам и цене. На все сразу замахиваться при появлении жилого дома уже не требовалось. Срок у меня для обустройства пять лет. Особо спешить некуда.

Потому для начала затребовал химическую лабораторию. Каменную, да с пристройкой под жилье для моего личного химика-провизора с помощником. Ну не таскаться же им через весь город каждый день. Да и некоторые опыты требуют длительных сроков. А брать их на полное содержание вместе с неминуемо возникшей женой и детьми не обещал. Пусть с жалованья содержит. Жилье бесплатно тем не менее. Это привязывает к месту и хозяину. Потому что оно ничего не стоит, пока честно пашет на меня. А снимать квартиру в Петербурге не так просто. Город переполнен, и идет великая стройка. Только когда еще будут новые дома и во сколько обойдутся. Редко кто имеет на каменный.

— Все по срокам согласно договоренности.

— Вот это называется выполнение обязательств? — тыча пальцем в еле заметную щель под дверью, язвительно спросил. — Или вытяжка плохо работающая? За что деньги плачены, я тебя спрашиваю? Две тысячи четыреста тридцать два рубля? — входя внутрь и принимаясь осматриваться, продолжал скандалить.

На самом деле недоделки плевые, и он их исправит непременно. Только если не указать лишний раз, может и «забыть». Хотя, судя по предыдущему общению, и так станет стараться. Не дурак и давно вычислил из разговоров и моих требований о дальнейшей застройке. Понравится качественная работа — приглашу продолжить. Нет — оболью помоями при встрече с остальными артелями и земляками.

Репутация классного профессионала нарабатывается годами, а рушится в мгновение. С заказчиками здесь позволяют себе спорить разве архитекторы высшей категории. А я сам рисовал, советуясь с Костиным и выслушивая его самого. От меня не убудет, а упустить нечто нужное мог запросто. Все же первый опыт подобного рода в жизни.

— Полгода истекли, а я без особого труда обнаруживаю массу недоделок, — продолжал я возмущаться, ходя по новенькому зданию и выискивая, к чему придраться.

По моим старым понятиям, лаборатория не особо велика, но больше я себе позволить сейчас не могу. Помимо кладовой, где будут храниться разные необходимые вещества, вышло десять саженей в длину, почти шесть в ширину и чуть больше трех в высоту. Очень приблизительно одна тутошняя сажень полтора метра. Фактически их несколько, все разной величины, и меня постоянно долбает проблема перевода одних мер в другие. То футы, то аршины, и все сразу используется.

Завел себе металлическую линейку под сантиметр, высчитанный через дюйм, и все размышляю, как бы ввести одинаковые эталоны измерения, причем десятичные. Пока ничего убедительного на ум не пришло. Слишком велика в народе инерция привычки. Такие реформы может откалывать лично монарх, а царице три раза не сдалось морочить себе голову.

— Завтра? — переспросил, осмотрев столы, верстаки и полки под будущие пробирки и банки, а также парочку шкафов. — Ну посмотрим.

Первая часть запланированного осмотра прошла в ожидаемом ключе. Мелочи устраняются попутно и ни на что не влияют. На этой неделе я смогу заняться созданием очередной порции морфия, сиречь основного и весомого источника дохода, в удобной и приятной обстановке. Гена привез с юга не только лошадей, но и завернул в Москву пообщаться по старой памяти с Ибрагимом. Нет у меня возможности мотаться даже по столь важным делам и вдобавок с мешком денег. Весь в трудах и заботах. Натурально третий месяц не высыпаюсь. Иной раз во дворце вместо Лизиных дел закрываюсь и дремлю.

Ну не столь важно. Теперь пора браться за основное. Вышел наружу, завернул за угол, под навес. Ага, на месте голубчики. Трудятся, если, конечно, не изображают, заслышав о моем появлении. Построить приличных размеров перегонный куб — не самая сложная задача. Медные заводы в округе имеются, продают продукцию на вес, и для промышленного производства такого рода вещь куда предпочтительнее из-за возможности сделать большую емкость.

Я прекрасно помню, что можно сунуть в бензин или нефть горящую спичку — и ничего не случится. Много опаснее пары. А на данном этапе ничего кардинально иного, помимо открытого огня для подогрева бака, предложить не могу. Значит, существует и немалая опасность взрыва. Помещение при такой технологии строго противопоказано. Поэтому открытый воздух и громоотвод, а сам куб от змеевика с накопителем бензина отделяется кирпичной стеной, трубки пропускаются через кладку. Если уж рванет, ущерб минимальный. А для ясности пришлось провести демонстрацию. Когда осколки летят во все стороны, вразумляет всерьез.

Это, кстати, очередная проблема. Канистры из-за отсутствия нужной тонкости металла — дело далекое от реальности. Проще сливать продукт в стеклянные банки с хорошо притертой крышкой, благо налажен контакт с заводом и существует возможность получать любого размера и емкости. Вопрос — куда девать.

При перегонке из общего объема мы получаем около пятнадцати процентов керосина и десяти процентов бензина. Остальное мазут и еще какие-то примеси. Керосин можно использовать в лампе для освещения. Ее сейчас пытаюсь довести до совершенства. Тут свои проблемы: фитиль необходимо подкручивать, а если стекло слишком близко к огню — нагревается и лопается.

Наверное, все это считается достаточно элементарно математически. А мне приходится доходить до всего методом проб и ошибок. Толщина стекла, расстояние, высота, чтобы тяга имелась. Хорошо половину забот берет на себе добровольно Семен из стеклянного цеха. Он страшно старается. От удачи зависит наше дальнейшее сотрудничество и его процент от прибыли. Оттого и не возмущается, что высшей категории мастера запрягли в сомнительную затею и стекло там не самое главное.

Перегонка в принципе уже нормальный процесс, со временем отработанный достаточно хорошо. Первым выходит лучшее, а при поднятии температуры — все более тяжелые и маслянистые фракции. Керосин, по-моему, реально перспективен. Достаточно долго он употреблялся для освещения и при наличии электричества. А в восемнадцатом веке, который на дворе, конкуренция полностью отсутствует. До крестьянских изб доберется лампа еще не так скоро, но города освещать в ночное время — почему нет?

Бензин тоже не пропадет. Очень неплохой растворитель, включая пятна на одежде, и замечательный воспламенитель. Как минимум при некоем сгустителе получили напалм. Так далеко я не замахиваюсь. Есть идея много занимательней: обычные зажигалки «Зиппо». Ничего сложного в производстве, но достаточно удобные и при отсутствии спичек крайне полезные.

Конечно, выйдут не карманные, а побольше. И оформлять можно в виде ювелирных изделий для состоятельных клиентов. Две проблемы сразу вижу: пружинка для крышки и закрепление кремня. Колесико, скорее всего, не обязательно. Искра будет и от другой формы, при ударе. Кому бы поручить? Да в мастерскую чухонца отдать. Пусть думает.

А вот что делать с мазутом — не представляю. Выливать в реку — означает отравить всю рыбу. Хранить глупо. Использовать для обогрева? Печки какие на мазуте? Боюсь, влетят в немалую сумму, и никто не приобретет. Дров пока навалом. Тот же перегонный куб обогревать? Вечный двигатель получится, но открытый огонь использовать нельзя. Все равно требуется нечто вроде котла. А тут я пас. Надо искать кого-то соображающего, чтобы не разорвало. Ну я помню, клапан для выхода лишнего пара, но как он выглядит и куда устанавливается — темный лес. Специалистов в природе пока не существует. Даже в Англии. Первые — если не конец восемнадцатого, то начало девятнадцатого века. Моих полностью теоретических знаний не хватит.

— Добрый день, Михаил Васильевич, — говорит Костин.

Эхом звучит приветствие его помощника. Я так и не удосужился выяснить, откуда в Спасской школе взялся Георгий Кочахидзе. Мало того что Грузия в Российскую империю еще не вошла, так ни с какого бока не дворянин, достаточно посмотреть на его мозолистые руки. И все же поскольку он оказался головастым, секущим по части химии и связанных с ней производств, не собираюсь дергаться. Я по жизни интернационалист и всецело поддерживаю в данном отношении Петра Великого. Не по анкете судить положено, а по достижениям. Неизвестно еще, кто из них сообразительнее, начальник или подчиненный.

— Вы, парни, совсем очумели в заявке, — говорю без особого возмущения.

Сам такой. При первой возможности просить с запасом. Все одно срежут, чтобы показать власть. И он знает, что я знаю, однако все равно правила игры неизменны. В три раза больше заявку напишешь — придет чуть больше действительно нужного. И запас всегда можно сменять, продать или иначе использовать. Себе на благо или лаборатории. Особенно когда нечто требуется, а искать не ко времени, прямо сейчас подавай.

— Это что за список? — И шмякнул целую стопку листков перед ними на столик. — Я могу понять пузырьки, реторты, глиняные и каменные ступки, колбы, чашки, горшочки и воронки, даже реактивы, но девять типов печей!

— А как же иначе? — крайне удивился Костин. — Ничего лишнего. Плавильная, перегонная, стекловаренная, пробирная, обжигательная…

— Стоп!

— Вы сами, Михаил Васильевич, обещали хорошую лабораторию. А начинать приходится с пустого места.

А во что вся эта радость лично мне обходится, он не задумывается. Дорвался до кармана богатого спонсора и с удовольствием лезет внутрь прямо ногами. Список, помимо перечисленного, включал в себя массу всего, числом до семисот наименований. И что обидно, поставить на место, вычеркнув какие тигли или тиски, я не могу. Откуда мне знать, вдруг действительно необходимы для важного технологического процесса.

Скорее всего, чисто на манер — а вдруг в будущем пригодится, — однако страшно не хватает конкретных знаний. Тут некуда деваться и не имеет смысла строить умника. Я, например, могу взять и вычеркнуть из списка одну из двух приборных досок медных или вместо ста банок оставить половину, но, во-первых, их двое, и может быть, действительно единственной доски мало, а во-вторых, на этом экономии не сделаешь. Зато смеяться за спиной станут. Проще дать чего хотят, затем потребовать результат. И пусть посмеют его не обеспечить!

— Весы с сестрорецкого завода доставили? — спросил без особой надежды.

Еще одна докука. Пришлось сидеть на головах у оружейников и выбивать желаемое с руганью и матом. Все остальные прямо отказались выполнять заказ, невзирая на увесистую сумму. Слишком много возни при калибровке.

— Да, — к моему удивлению, ответил Костин. — Я тщательно проверил. Вы можете быть довольны. Они сделали все как надо. Не уверен, что столь высокая точность вообще понадобится.

Простейший метод подобия. Один пуд равен шестнадцати килограммам, или сорока фунтам. Про килограммы никто не ведает, потому идем от простейшего. Делим на сорок частей. Фунт разбивался еще на сорок долей. И так все ниже и ниже, а каждому производному соответствовали своя гирька и разновес. Некоторые и руками брать нельзя, настолько мелкие. Самый маленький позволяет взвешивать препараты с точностью до трех десятитысячных грамма.

— Господин Костин, — сказал с ударением, — давайте будем последовательны. Вы получаете ваши реторты, но даже если я не даю четких указаний, любой опыт должен быть ясно и последовательно описан в рабочем журнале, и все количественные показатели зафиксированы. Я не спрашиваю, хотя в глубине души возмущаюсь, зачем именно сотня баночек зеленого стекла, но и вы будьте любезны трудиться по правилам. А это означает, что, помимо точного веса, мы придаем огромное значение чистоте реактивов и веществ, используемых в работе. Вам придется этим заниматься, или мы быстро расстанемся.

Он глянул не особо приветливо, однако промолчал. Здесь я хозяин, а важность точности химических опытов, мне представляется, не нуждается в особых доказательствах. Любое загрязнение или неточность мешают реакциям и сбивают с правильного пути. Теоретические выкладки должны подкрепляться твердыми доказательствами.

— И если необходимое по неким не зависящим ни от меня, ни от вас причинам отсутствует, вам придется самостоятельно заготавливать спирты и другие вещества, необходимые для плодотворной работы. Собственно, одним из способов добиться этого и являются пробирные весы. Надеюсь, мне не придется возвращаться к этому разговору и делать неприятные выводы. Мы друг друга поняли?

Костин демонстративно пожал плечами. Он старше меня раза в два и много опытнее в деле. Ставить иногда на место просто необходимо. Потому что если ты сильно умный, где твои богатства? Он умелый, но разум привык к определенным давно прописанным рецептам и открытий самостоятельно не сделает. Хотя, может быть, я на его счет серьезно ошибаюсь. Все же бросить налаженный быт и гарантированный заработок в качестве фармацевта в госпитале, имея семью на шее, пойти за сомнительными обещаниями не каждый способен. Рисковость определенная в характере имеется. Да и кислоты продавал мне, подхалтуривая.

Это надо иметь в виду, чтобы мои патенты не загнал кому. К морфию не подпускать и вообще постараться из поля зрения в серьезных случаях не выпускать. После Липмана я стал сильно подозрителен. Никогда бы на братьев не подумал. Широкая русская душа Демид и Козьма. Видимо, одна на двоих. По дешевке сдали.

Наверное, не видели смысла в дальнейшем сотрудничестве. Самовары с иголками и без меня в дальнейшем продавать могут. Неприятно и обидно. Никогда не примеривал на себя, а ведь близкие предают. Чужие просто враги, и от них заранее ждешь подлости. Хорошо в друзья не записывал. Деловые сотрудники. Так и оставаться в будущем с очередным взятым на работу дóлжно.

Нет ничего хуже, когда начальник изображает из себя отца родного. Близких много не бывает. Два-три человека. А остальные на тебя трудятся и мечтают получать больше, а делать меньше. Не по подлости, а чисто психология человеческая. Потому людей важно отбирать тщательно или устраивать им проверку внеплановую. А полезным платить выше конкурентов и за заслуги награждать бонусами. Повышением в должности, премией, процентом от прибыли. Ну и вкалывать они тогда станут до седьмого пота в надежде на это.

Каждый из вновь набранных в курсе об Андрюхе, его матери, Лехтонене и Павле. Обычно уже оказанная услуга не ценится. Я себе такого позволить не могу. За мной не стоит сплоченный клан родственников с длиннющей родословной и кучей деревень в качестве имущества. Приходится привлекать многообещающих сотрудников, сколачивая собственную корпорацию, где все повязаны. Не зря процентики отрезаю от собственных предприятий. Они теперь за их процветание не на словах, а реально станут сражаться. Я же не могу разорваться и присутствовать постоянно везде.

— Уверен, — произнес, — земляное масло, сиречь нефть, субстанция чрезвычайно важная и полезная. Она, как вы наглядно убедились, достаточно легко разлагается на отдельные фракции. Легкие можно использовать для освещения или чистки пятен. Запах, конечно, но он выветривается. При первичной обработке все упирается в температуру. Надо попытаться ее поднять, но без опасности для жизни. А вот с остатками перегонки — поэкспериментировать. Кислотой обработать, выпаривать? Что? — резко спросил на их переглядывание.

— Тащи, — сказал Костин, обращаясь к помощнику. И уже мне: — Георгий кипятил с серной кислотой и получил нечто странное.

— Иные постарались бы приписать достижение себе как руководителю.

— Он сделал сам, в свободное время, а я не имею привычки затирать молодых, — с оттенком гнева ответил Костин.

— Прошу извинить, — сказал искренне. — Иногда язык мой болтает раньше, чем подумаю.

Он после паузы поклонился еле заметно, принимая извинения.

— Вот, — примчавшись, вручил грузин желтоватый кусок чего-то.

Ха, может, излишне хорошо подумал? Поскольку вышла не драгоценность и что с ним делать не ясно, есть ли смысл отнимать странную находку? Нет, все-таки было в этом высказывании нечто личное. Кто-то его кинул, и всерьез. Не мешает проверить. Дополнительный штришок к биографии может оказаться полезным.

Я понюхал, пощупал, провел по коже, взял на язык после некоторого колебания микроскопический кусочек. Ничего ужасного не произошло. Запаха и вкуса не имеет. На ощупь жирный. Больше таким образом выжать из него ничего нельзя. Стоп! А не стеарин ли это? Или парафин. Первый вроде из растительного или животного жира производится. Второй — абсолютно точно из нефти. Но они должны быть белыми. А, необязательно. Высокая очистка на технологиях более поздних времен. Нефть сложное органическое соединение, и в пробирке от всего не избавишься. Так-так…

— В воде и спирте растворяется?

— Нет.

— Огонь. — И с удовольствием понаблюдал, как под воздействием температуры капает и тут же застывает вещество. — А теперь найдите мне нитку, — извлекая ножик и ковыряя дырочку в центре, попросил. Шило подошло бы лучше. — Или кусок фитиля из масляной лампы.

Что же я про парафин знаю? Муттер делала парафинотерапию. Якобы помогает открыть поры в теле. В маску входило, помимо него самого, еще что-то. Но это без разницы. Испытания проводить бессмысленно. Мне нужен заметный эффект сразу, чтобы оправдать затраты. Нельзя увидеть — не имеет ценности в глазах покупателей. Тут нравы простые, а я не жулик воздух продавать. В корзину. Мусорную.

Смазка? В тележное колесо, ага. До меня никто его не смазывал. Тоже бессмыслица.

Засовываю осторожно нитку внутрь и прямо рукой сминаю вещество, чтобы зафиксировать плотно. Теперь осторожно запалить кончик, благо ветра нет. Нет, правильней прикрепить к столу, капнув расплавленным парафином (надеюсь, он и есть) и прикрыть стеклом от керосиновой лампы. Образец не то первый, не то второй, неудачный. Зато высокий и дает тягу. А сквозь него видно достаточно.

— Познакомьтесь, — показываю широким жестом, — свеча из грузинского горного воска.

Кочахидзе отчетливо заалел, невзирая на легкую небритость.

— Вещь вполне полезная и более доступная по цене, чем керосиновая лампа. К тому же не взрывается. Ко всему, из отходов. Чем выбрасывать…

Свечной заводик — в наших условиях вещь исключительно полезная. Керосиновый пока только в мечтах существует. Доставка не такая и ближняя, да и сами лампы обойдутся недешево. Опять на верхний слой тружусь. А свеча всем знакома и отторжения не вызовет в самой захудалой избе.

— Если дело пойдет, ты получишь долю, помимо названия.

Это в качестве шутки. Тем не менее в нашем договоре есть тщательно прописанный пункт, притащенный из юридического отдела будущего. Простыми и ясными словами сказано: любые открытия, сделанные в моей лаборатории на моем оборудовании, принадлежат мне и только мне. Это не особо поможет, вздумай любой из них уйти. Основные данные хранятся в голове. И все-таки хороший рычаг давления. При желании сгною в тюрьме, как за упущенную-украденную прибыль.

— Но! — внушительно провозгласил. — Прежде чем пустить в продажу, крайне важно установить — нет ли вредного воздействия.

Чисто дополнительная перестраховка. Промышленный парафин точно никто не держал за опасный. Но это самоделка. Мало ли что при горении в воздух попадает.

— Опять, — я слегка улыбнулся, — требуется серия опытов. Поставить в помещении, рядом клетку с птицами, потом собаку или какую живность. Понаблюдать в течение нескольких дней за здоровьем и поведением. Сразу несколько свечей поставить.

На лице Костина отчетливо проступило: поучи папашу… м-да. Ничего. Перетопчется. Лишний раз напомнить, кто начальник, никогда не мешает.

— Естественно, животные не должны иметь возможности зацепить и устроить пожар. Не для того строилось. И все записывать. Данный опыт ничем не отличается от прочих.

Упс! Так Эдисон изобрел конфетную обертку, пропитывая парафином бумагу. Или я путаю? Какая разница, нагружу их потом дополнительно, пусть пытаются. Бумага, не пропускающая жир и воду, дело выгодное. И греческий огонь. Рецепт якобы утерян, однако чем не напалм. Бензин с загустителем. Клей? Что-то еще? Если уж возиться с нефтью, то по полной программе.

— Ну все пока, — подумав, сказал. — Премного доволен результатом.

Не так давно я приобрел по бросовой цене тот участок на Ухте, откуда нефть привезли. Никому она не сдалась, а выращивать нечто полезное в тех местах затруднительно. Все загажено. Буквально ведрами черпают из колодца. На поверхности воды плавает на манер сливок в молоке. Пить нельзя, жечь опасно. Самое правильное — поставить перегонный заводик прямо на месторождении и доставлять в города уже керосин с бензином. Где лампа, там походная керосинка, не может не пойти. К сожалению, теперь придется искать дополнительную кандидатуру на роль специалиста. Столь полезного Георгия загонять в Пермский край — явное расточительство. Пару лет ему надо дать. Вдруг еще чего удумает.

Из нефти много чего можно получить. Одна проблема: вечно самого важного не помню. Взрывчатку террористы делают из смеси солярки с азотным удобрением. Прекрасно. Особенно знание, что удобрение добывают из некоего камня под названием «апатит». Еще вроде целая гора где-то на Урале. Казалось бы беги и хватай. Повышай урожайность. А как его производить?

Если нечто такое нам и объясняли, в черепушке не задержалось. Но что не менее глупо, я в курсе, что солярка при перегонке нефти получается. Но отличить ее от чего другого или смеси не смогу. Я же не работник заправочной станции. Максимально — сунул «пистолет» в бак. Значит, опять на годы опытов с затратами, без обязательной удачи в конце пути. А то под пенсию что-нибудь добуду и получу благодарность потомков. В книжке по истории химии.

На выходе поджидала небольшая толпа. Лица все знакомые, и зачем — я тоже догадался без труда.

— На водочку бы, — заискивающим голосом проговорил один из работников. — Отметить окончание строительства.

— Завтра приеду, найду исправленными недоделки — дам на ведро. Я же вижу, старались.

Мужики довольно зашумели. Сколько пожеланий и благословений посыпалось на меня!

— Нашему барину Михаилу Василевичу многие лета! — кричали вслед.

Ну вот я и стал настоящим барином. И всего-то понадобилось на водку пообещать.