Глава 28. Переход в наступление
На поверхности было не светлей, чем в оставленной пещере – стояла ночь, тихая и морозная.
Минус пятьдесят.
Космос выхолаживал Марс, а его реденькая атмосферка согревала примерно так же, как комбинашка в зимнюю стужу.
Все танки и марсоходы стояли, выстроенные по линеечке, краулеры кучковались отдельно.
– Слушайте все! – сказал Воронин, словно находился на корабле. – Связь держать только по приватному каналу! Проверьте еще раз, на каком режиме ваши рации. Нас никто не должен услышать, иначе грош цена всем этим выдумкам и маскировкам.
– Мы проверим! – пообещала Яна. – Проверяем уже…
– Вальцев! Горбунков! Андреев! Пойдем, забирая к северу… Кто-нибудь бывал по ту сторону гор Герьон?
– Я ездил, – поднял руку инженер-водитель, кажется, Черноус. – Дорога там есть, хоть и не сказать, что гладкая.
– Отлично. Поведешь караван. Вальцев, три краулера пустишь замыкающими, два пойдут в авангарде. Леха, ты в разведке, будешь ехать на полкилометра впереди и глядеть в оба.
– Буду!
– Горбунков! Твои «ползуны» на флангах. Вальцев! Нас здесь не заметят?
– Никак! Тут гряды холмов, да и далеко – мы за горизонтом.
– Тогда двинулись. Надо успеть до рассвета достичь гор.
Выехав вперед, Воронин оглянулся – караван выдвигался следом.
Марсоходы и танки-транспортеры валко качались, одолевая барханы, а юркие краулеры сновали по сторонам в охранении.
Фары не включали – не потому, что соблюдали светомаскировку, просто экономили энергию аккумуляторов.
Лишь «Ирбис», катившийся в голове каравана, обшаривал дорогу лучом прожектора.
Решив сориентироваться, Воронин проследил за светлым пятнышком Фобоса и перевел взгляд на Денеб – именно эта звезда отвечала на Марсе за север, как на Земле – Полярная.
Караван шел приблизительно на северо-восток.
Месторождение дейтерия, базы «Королев» и «Порт-Годдард» располагались в радиусе ста пятидесяти, от силы – двухсот километров.
В эту окружность попадала северная часть кратера Аудеманс, начало гор Герьон и каньона Иус, тянувшихся дальше к востоку на сотни километров, и край Лабиринта Ночи.
Вот на этом-то пятачке и разворачивались все сражения «Первой марсианской войны», войны странной, попросту дурацкой, и никому, кроме жалкой кучки землян, одуревших от триллионов долларов, не нужной.
С рассветом, когда караван следовал вдоль северных предгорий Герьон, Николай скомандовал привал.
Сутки на ногах – это слишком.
Но и просто так спать завалиться – тоже не по-военному.
Однако у Воронина был хитрый… нет, лучше так – основательный повод для остановки.
Нужно было подзарядить аккумуляторы.
– На зарядку становись! – весело скомандовал Леха Андреев.
– Пра-ально… – сонно прокомментировал Вальцев.
Сойдя с краулера, Николай побрел к танку-транспортеру загруженному мобильным энергоблоком.
Это был самый важный танк, чуть ли не храм на гусеничном шасси – от него зависело очень многое.
Не будь у партизан энергоблока, можно было сразу идти сдаваться, поскольку смерть от холода – не лучшая альтернатива плену.
Разматывая кольчатые кабеля, инженеры-водители тянули их к распределительному устройству «энерготанка».
«Загудели-заиграли провода…»
Воронин, оставив неунывающего Андреева за себя, ввалился в передний наблюдательный отсек, снял шлем, прилег – и отрубился.
Снились ему уэллсовские марсиане, водившие хоровод вокруг елочки и довольно ухавшие.
– Николай Петрович… Николай Петрович! Вставайте…
Николай с трудом выплыл из тяжкой дремы. И часа не прошло…
Открыв глаза, он обнаружил рядом Яну.
Девушка смущенно улыбалась.
– До чего же ты хорошенькая… ясным спросонья голосом проговорил Воронин.
Рожкова вспыхнула и тут же заговорила оживленно, словно и не слыхала ничего:
– Вы извините, что бужу, просто… Вы же сами сказали, что, как только аккумуляторы зарядятся…
– Ну вот, – преувеличенно огорчился Николай, – опять меня на «вы»… Правильно, зачем молодой и красивой девушке такой старикашка, как я…
– Ничего себе, старикашка… – пробормотала Яна.
– Окаменелость я, сорок скоро.
Воронину было приятно общество девушки, и ее интерес к нему грел душу.
Или это он все себе напридумывал?
– Это вы смеетесь надо мной, да? – надула губки Рожкова.
– Никогда не смеялся над девушками! – заверил ее Николай. – Просто хочу понравиться. Вот, думаю, пожалеет старикашечку юная красавица… И чмокнет его… пару раз.
– Ах, пару…
– Ну, да… Надежд, конечно, никаких, но шанс-то есть. А вдруг?
А не поцелуете, и ладно. Мне и так хорошо – любуюсь, вот, вами…
Воронин вздохнул.
– А чего ж вы вздыхаете тогда?
– Понимаете… Когда налюбуешься всласть, так и тянет поосязать!
Рожкова залилась тихим смехом.
– Ладно, – сказала она, улыбаясь, – пойдем!
– Мы на «ты»?
– Да!
«На улице» стоял ясный день. Потеплело.
Ночной иней почти весь растаял, только в тени мелких кратеров лежал белыми полумесяцами.
Хребет Герьон был изборожден тенями, а освещенные утесы отливали охрой.
Столько теплых тонов, – вздохнул Воронин, – и так холодно…
– Командир! – окликнул его никогда не унывающий Андреев.
– Чего?
– А ты кто по званию?
– Капитан.
– Летчик небось?
– Небось.
Леха, хитро ухмыляясь, достал планшетку компьютера и мазнул по экрану пальцами, словно бок волшебной лампы с джинном потер.
– Ага! – сказал он удовлетворенно. – «Воронин Николай Петрович, военный летчик 1-го класса… Место прохождения службы: Энгельс… Камрань… Латакия…» Это все открытая информация, я из базы УКСа беру!
Николай фыркнул только.
Найдя глазами Рожкову он направился к ней.
Официально – чтобы директриса показала ему карту и схему базы «Королев».
А неофициально…
Ну, тянуло его к Яне.
Воронин ушел, а Леха продолжил скачивать инфу.
– «Участие в боевых действиях… ничего себе… в Парасельском конфликте… Сентябрьская война в Конго… Инцидент у островов Бонин…» Хм… Чем дальше, тем интересней… «Представлен к наградам…» Ага! «Орден Восходящего солнца» 4-й степени… Это чей?
– Японский, – авторитетно заявил Вальцев. – Видать, здорово наши подсобили.
– Парасельский конфликт! – поднял палец Горбунков. – Да, были схватки боевые, да говорят, еще какие…
– Дважды кавалер ордена Боевого Красного Знамени… Ага, это Новороссия… Орден короны Таиланда… Ну, это и так понятно… Большая Медаль Баугинии… Орден Синего неба и белого солнца… А такие, вообще, бывают?
– Тайваньский, наверное, – предположил старший биолог.
– Пра-ально!
– Командор ордена Ожерелье Нила… Орден Владимира с мечами 4-й степени». Фу-у…
– Спрячь, – быстро сказал Турищев. – Идет!
– Респект и уважуха… – пробормотал Андреев, засовывая планшетку в боковой карман спецкостюма.
– По машинам!
Горы пересекли по узкому ущелью, рассекавшему Герьон вытянутым знаком интеграла.
Слоистые стены задирались кверху, кое-где почти касаясь друг друга и оставляя в самом верху розовую ленточку неба.
Выехав в Иус, Воронин не увидел «Порт-Годдарда» – высокие дюны загораживали базу.
Тем лучше.
Американцы тоже не заметят «партизан», пока те сами не явятся в гости.
– Отправляемся на краулерах, – сказал Николай. – Вездеходы пусть останутся здесь. Мы наведаемся в гости и вернемся. А вы бдите!
– Есть! – Рожкова приложила ладонь к шлему.
– Вольно, – улыбнулся Воронин и дал знак «боевой группе».
Десяток краулеров покатил низинами между гребнями дюн.
Так путь удлинялся, зато можно было застать америкосов врасплох.
Ближе к базе дюны сгладились, переходя в щебнистую равнинку.
«Порт-Годдард» был выстроен по иному принципу, нежели «Королев».
Отдельные домики, собранные из композитов, с иллюминаторами и тамбурами, выстроились вдоль единственной улицы, а сверху их накрывал прозрачный купол, уж никак не меньше ста метров в поперечнике.
Куполов было даже два, их соединяла перемычка, служившая своеобразной триумфальной аркой для Мэйн-стрит.
По сторонам улицы, за домами, блестели гранями теплицы и оранжереи, в открытых парниках зеленел лучок, укроп и прочие услады огородника.
Несколько человек в белых комбинезонах возились на плантации хлореллы во Втором куполе.
Они-то первыми и заметили краулеры.
Сначала помахали руками, потом присмотрелись, поняли, что приближаются «крутые кремлевские парни», пускающие слюни при одной мысли о том, как бы им слопать американского младенца, да раскулачить капиталиста.
И бросились бежать, спасаться или докладывать о скорой гибели колонии.
Воронин подъехал к главному входу и вдавил пальцем кнопку сигнала.
Через некоторое время щелкнул интерком, и перепуганный голос пролепетал:
– Кто есть там?
– Тут есть мы. Открыть шлюз, или мы вскроем купол!
– Это нельзя! – запротестовал голос. – Будет разгерметизация!
– А нам по херу! Открывай, давай!
Широкие двойные двери отворились, пропуская дюжину «партизан».
Тринадцатого Воронин оставил сторожить «коней».
Когда разошлись внутренние ворота, Николай шагнул на чистенькую площадку, выходившую на Мэйн-стрит.
Слева имелся самый настоящий салун, какими их строили на Диком Западе – с фальшфасадом, навесом и дверцами «крылья летучей мыши».
Справа размещалось длинное приземистое здание, похожее на конюшню, – это был гараж.
Из салуна, на вывеске которого был намалеван марсианин, парой щупалец тискавший роскошную блондинку в «мини-бикини», а остальными поднимавший полные бокалы, стаканы и рюмки, вышел абориген в изгвазданном комбезе.
Увидав русских, он остановился на ступеньке, покачиваясь, потом тряхнул головой и вернулся в заведение.
Решил, видно, что по такому случаю не грех и выпить.
– Пошли, – буркнул Воронин.
– Туда? – показал Вальцев на Мэйн-стрит. – Или сюда?
Мосластый палец ткнулся в салун «Бон-тон».
– Выпьем за счет заведения, – усмехнулся Николай. – Говорят, ковбои, попадая в неизвестный город, первым делом шли в салун – там можно было узнать все.
Давешний абориген снова появился, да не один, а в сопровождении двух приятелей.
– Эй, рашен! – заорал он, путая русский с английским. – Ну-ка, гоу хоум отсюда!
Пара его знакомцев, длинноволосого а-ля хиппи и бритоголового, стояла, набычившись, их руки сжимали револьверы.
«Прямо сцена из вестерна!» – подумал Николай и повел себя как всякий, уважающий себя ганфайтер.
Шагнув в сторону, он как бы прикрылся оравшим туземцем от стриженого, ушел с линии огня, а в следующую секунду выстрелил под ноги хипповавшему.
Тот подпрыгнул, роняя оружие, и заработал крепкий апперкот от Воронина.
Обратным движением локтя досталось пачкуле.
Вальцев с ходу ткнул бритоголовому стволом карабина в солнечное сплетение, а когда тот согнулся, добавил коленом.
Американец опрокинулся на спину, скуля, и нажал на спуск совершенно случайно – пуля ушла в песок.
– Я т-те постреляю! – прикрикнул Андреев, отбирая у стриженого револьвер и пиная лежавшего. – Тоже мне, Док Холлидей выискался!
Толкнув «крылья летучей мыши», Воронин перешагнул порог «Бон-тона».
Высокотехнологичный стройматериал, уподобленный некрашеным доскам, покрывал салун снаружи.
Внутри все вполне соответствовало обычаям и канонам вестерна – стол, застеленный зеленым сукном, буфет вишневого дерева, барная стойка.
Кабатчик, застывший за последней, просился на картину «Не ждали».
Облокотившись, Воронин бросил небрежно:
– Бурбону на два пальца.
Ресторатор живо зазвякал стаканами, выставляя те в рядок, и ловко расплескал виски.
– Я не пью, – чопорно сказал Горбунков.
Вальцев, махнувший свою порцию, тут же сгреб стакан Семен Семеныча и опрокинул в себя.
– Хорошо пошло! – доложил он.
– Как тебя звать хоть? – обратился Николай к бармену.
– Флэган, – поспешил тот. – Флэган О'Лири.
– А где все, Флэган?
– Они… э-э… Уехали они.
Воронин покивал понятливо.
– Понимаю. Грабить нашу базу. М-м?
– Это все Ромеро! – мигом открестился Флэган. – И наш администратор! Мы его иначе, как бургомистром, не зовем!
– Он здесь?
– Да-да! Офис во Втором куполе.
– А его как зовут?
– Айвен Джэреско.
– Иван Яресько, – перевел Лев Кузьмич. – Эмигранты всегда выслуживаются.
– Пошли, навестим Ваньку.
«Sputnik International», Москва:
«Из осведомленных источников стало известно, что еще в начале июня с космодромов Вандерберг (США, Калифорния) и Танэгасима (Япония), в обстановке полной секретности, были запущены ракеты-носители, выведшие в космос модули, позже пристыкованные к ГМК «Гея».
Можно с большой уверенностью предположить, что данные запуски производились в интересах Пентагона, и остается только догадываться об их направленности.
Хотя что-то нам подсказывает: финиш-планетой для «Геи» является Марс…»
