Книга: Легенда братьев Крэй
Назад: Бизнес
Дальше: В бегах

Рокировка

– Что случилось? – нервно поинтересовался только что приехавший в Кэмп-Хилл Реджи. Ему позвонили из администрации исправительного учреждения и сообщили, что Ронни стало хуже. Он устроил какой-то дебош.
Подробностей не сообщили. Сейчас Ронни лежал в психиатрическом отделении больницы при тюрьме. Здесь ему поставили достаточно распространенный по тем временам диагноз: «тюремный психоз».

 

«Ронни удивительным образом действовал на людей. Его влияние на людей граничило с гипнотическим. Он часто мог говорить так, будто приказывает. На самом деле он просто просил, но это понимали только люди, знавшие его с детства. В тюрьме случилась какая-то заварушка и его отправили в психиатрическое отделение». (Чарльз Крэй)

 

– Пойдемте, я покажу, – сообщил сотрудник тюрьмы. Реджи опешил. Его повели не в комнату для свиданий, а прямо в больницу. На недоумение Реджи провожатый ответил просто:
– Лучше вас привести к нему, чем его нести до комнаты свиданий.
Когда его привели к палате Ронни, Реджи все понял. За решеткой одиночной камеры больницы сидел Ронни. Его взгляд остановился, а лицо окончательно изменилось. Сейчас с трудом можно было догадаться о том, что Крэи близнецы. В умопомрачительно дорогом костюме, с модно уложенными волосами, дорогими часами Реджи смотрелся до смешного странно в этой обстановке. Ронни же буквально слился со стенами. Уголки его губ опустились в мрачной гримасе, брови неестественно хмурились, а взгляд приобрел тяжелое, отсутствующее выражение.

 

«Я мог сидеть без движения целыми днями. Просто сидеть возле радиатора, и все. Я уже не был уверен в том, кто я такой. Радиатор был единственном другом в этом враждебном мире. Он был теплым. Он был только моим. Иногда я думал, что он что-то вроде собаки. Достаточно вспомнить его имя, и он с радостью прыгнет ко мне на колени. Только я никак не мог вспомнить его имени… Я перестал узнавать маму, Реджи и даже самого себя». (Рональд Крэй).

 

В Уондсворте ему все было родным и знакомым. Там были достаточно строгие правила поведения, заключенных заставляли работать, а гостей тщательно обыскивали на входе. Но это был его мир. Там Ронни был Полковником. Там был Дик Морган, Френк Митчелл, множество людей, обязанных ему или Реджи. Там все стремились войти в состав свиты Полковника, ну а здесь, в этой «свободной» тюрьме, никто не знал, кто такой Ронни Крэй. Все целыми днями играли в шашки и шахматы, веселились и вели чуть ли не светские беседы. С Ронни никто не желал иметь дела. Нет, никакой дедовщины здесь не было. Просто он казался чересчур странным и непонятным.
Рон начал думать, что все знают нечто такое, чего он не знает. Возможно, они «крысы»? Предатели? Они все докладывают администрации на него. Иначе как объяснить то, что его вдруг перевели в одиночную камеру. В которой были только зеркало и радиатор. Впрочем, зеркало было каким-то неправильным. Там отражался не Ронни, а кто-то другой. Мрачный, неприятный тип с тяжелым взглядом исподлобья.
Однажды его повели в столовую, но по дороге Ронни вдруг напал на охранников и стал кричать:
– Вы… все… крысы…
После этого случая его перевели в психиатрическую лечебницу и позвонили Реджи. Это было очень не вовремя. Тетя Роззи лежала в больнице. Врачи говорили, что ей осталось совсем немного времени. Она умирала, и этому уже никто не мог помешать. Даже боль облегчить никак не удавалось. Ну а тут еще и Ронни съехал с катушек.
Реджи позвонил в «Double R» и сообщил, что какое-то время не сможет вести дела. За главного он оставил Чарли. Тот с пониманием отнесся к ситуации, но Реджи понимал, что по возвращении ему придется еще долго выправлять ситуацию. Чарли отлично справлялся со своей частью обязанностей. Он общался с членами Фирмы, официантами, музыкантами и другим персоналом. Он стал главным инициатором открытия букмекерской конторы на базе клуба. Предприятие моментально начало приносить ощутимый доход. К сожалению, в Чарли не было ни капли лоска и манер. «Double R» стал известен благодаря обаянию Реджи. Он завел множество знакомств со звездами кино, превратил клуб в элитное место. Чарли моментально низвел бы заведение до уровня обычного паба. Впрочем, сейчас здоровье Ронни было на первом месте.

 

«Ему стали колоть огромные дозы лекарства под названием Стиматол. Это влияло на ход его мыслей и память. Он перестал нас узнавать. Реджи был в панике. Если его брат-близнец признан сумасшедшим, то, возможно, и он болен. Я беспокоился о последствиях. Ронни мог остаться там не неопределенный срок. В итоге я решил, что он выйдет из тюрьмы, даже если для этого мне придется просверлить дырку в стенах тюрьмы. К счастью этого не потребовалось». (Чарльз Крэй)

 

Врачи в тюрьме ничего конкретного сказать не могли. Все наперебой твердили про «тюремный психоз», а что это значит, никто объяснить не мог.
Реджи снял лучший номер в местном отеле, но это не могло сравниться с роскошью его жизни в Лондоне. Сейчас, видя эти серые, обшарпанные стены и не менее пасмурный вид из окна, даже сам Реджи не мог поверить, что когда-то вел совсем другую, яркую и элегантную жизнь. Сейчас перед ним маячило лицо брата, который пребывал где-то совсем в другом мире. Его искривленное лицо казалось отражением кривого зеркала. Это был не его брат, а лишь тень, та мрачная его часть, с которой Реджи всегда боялся связываться.
Через несколько дней Ронни постепенно стал приходить в себя и даже начал узнавать Реджи. Его стали выводить в столовую, но из отделения для буйных переводить не спешили. Брат приходил к нему ежедневно.
Телефонный звонок разбил последнее подобие стабильности в жизни Реджи. Вайолетт бесцветным от усталости голосом сообщила, что тетушка Роззи умерла.
Близнецы всегда больше любили проводить время с Роззи, а не с мамой. Она была их подругой, наставницей, поверенной в детских шалостях. Ее смерть стала настоящим ударом для Реджи.
На следующий день Реджи не пустили к брату. Ему нужно было срочно уезжать. Кроме него никто не смог бы организовать достойные проводы любимой Роззи. Эта восхитительно мужественная женщина боролась до конца. Она продолжала сражаться до последнего и никогда не знала по-настоящему хорошей жизни. Реджи хотел расплатиться с ней за все то, что она сделала для них с Ронни. Крэй оставил брату письмо, в котором сообщал о смерти тетушки, и с тяжелым сердцем отправился домой.
Как он и предполагал, дела клуба были не в лучшем состоянии. Впрочем, Чарли кое-как все-таки справлялся со своими обязанностями.
Реджи организовал шикарные похороны. На поминках раздался звонок. Это была администрация тюрьмы, в которой сидел Ронни. Реджи сообщили о том, что брат окончательно обезумел, узнав о смерти тети. Он впал в совершенно неконтролируемое состояние, и его накачали транквилизаторами. Держать его в больнице при тюрьме больше не имело смысла, и его переводили в психиатрическую лечебницу Лонг-Гроув.
Вопреки ожиданиям, лучше Ронни не становилось. Реджи старался как можно чаще приезжать к брату. Тот иногда впадал в полное оцепенение, иногда рассказывал про то, что слушал, как вокруг него плетут заговоры, что вокруг все шпионы, а он оказался в центре страшного заговора. Иногда он был вполне вменяем. Однажды даже шутил, что всех провел, чтобы оказаться в лучших условиях.
– Когда я вспоминаю тот красный звук пули, которую я выпустил в ногу того типа, понимаю, что действительно переборщил, – сообщил он.
– Красный что? – не понял Реджи.
– Пули всегда издают дико-красный звук, – пожал плечами Ронни Крэй.
– Не говори только врачам про это, ладно? – попросил Реджи.
После этого он отправился к лечащему врачу брата. Тот был настроен вполне добродушно и спокойно выслушал тираду Реджи. Тот долго возмущался по поводу того, что врачи ничего не делают или пичкают его чем-то ужасным. Во всяком случае, лучше Ронни не становилось.
– Это не тюремный психоз, молодой человек, это параноидальная шизофрения, – сообщил эскулап, когда Реджи закончил свою речь.
– И что это значит? – поинтересовался Реджи.
Врач долго рассказывал о том, что значит поставленный диагноз, но из сказанного Реджи запомнил далеко не все, впрочем, понял он еще меньше.
Суть сказанного сводилась к тому, что об этой болезни никто ничего точного сказать не может. В 1908 году знаменитый врач-психиатр Эйген Блейлер выделил особую болезнь – шизофрению. Раньше людям с этим набором симптомов ставили диагноз «слабоумие». Основной симптом болезни ученый выделил в названии – «схитос», то есть расщепление сознания. Сознание такого человека способно было создать свой собственный мир, но не способно было отделить реальность от иллюзий.
Страшный диагноз поставил все на свои места. Теперь стали понятны странные речи Ронни о том, что он повелитель гуннов Аттила, его вспышки ярости и периоды неестественной задумчивости.
Ронни прописали курс лекарств, который стал неожиданно помогать. Поскольку заключенных в лечебнице было немного, администрация настояла на том, чтобы с Ронни были сняты все дополнительные ограничения. Реджи теперь имел возможность чаще видеть брата. Он на время отошел от дел и фактически переехал в Лонг-Гроув.
Однажды Ронни привели в зал для посещений, где его уже ждал Реджи. Полковник выглядел отлично. Он был гладко выбрит, одет в хороший костюм и, самое главное, пребывал в прекрасном расположении духа.
– Ловко я всех провел, правда? – поинтересовался он, откинувшись на спинку стула.
– Ты о чем? – не понял его Реджи.
Ронни пояснил, что с момента его перевода из Уондсворта он мечтал лишь о том, чтобы поскорее убраться из этой проклятой тюрьмы. Там ему было по-настоящему гадко. Притвориться сумасшедшим – самый простой выход из ситуации. Так ему казалось, пока ему не начали колоть лекарства. Из-за них он переставал чувствовать себя собой и творил совершенно абсурдные вещи, но сейчас он пришел в норму. С трудом, но ему удалось всех провести.
Эта история вполну вязалась с тем, что говорил Чарли. Старший брат Реджи был убежден, что тяжелое состояние Ронни результат воздействия сильных и до конца неизученных препаратов. Реджи поверил брату, ну или очень захотел ему поверить.
Только очень близкие люди могли отличить братьев друг от друга. Реджи видел, насколько они стали разными, но персоналу-то это было совсем не так очевидно. Они по-прежнему были очень похожи. В тот момент Ронни мечтал только об одном: пройтись по улице, без наручников и соглядатаев. Реджи поначалу с настороженностью отнесся к мыслям брата. Без соглядатаев его точно нельзя было отпускать.
Помимо Реджи в Лонг-Гроув ездили мама Ронни Вайолетт, Чарли и немногочисленные друзья Реджи, посвященные в суть проблемы. Ронни всегда имел сильное влияние на брата, и в конце концов Реджи сдался. Они договорились во время следующего свидания одинаково одеться и сделать рокировку. Реджи останется на день в больнице, а Ронни получит возможность погулять по городу. Правда, под присмотром Чарли. Так и поступили. Трюк удался на сто процентов. Ронни очень не хотел возвращаться в лечебницу, но Чарли все-таки притащил его назад. Когда Реджи выходил, его остановил лечащий врач брата, с которым он недавно общался в образе Ронни. Мужчина сообщил, что лечение дает неправдоподобно хорошие результаты. Реджи кивнул и попрощался с доктором.
Та прогулка плохо повлияла на Ронни. Он стал более подозрительным и без конца твердил о том, что так и останется здесь до скончания дней. Тюремный срок имеет границы, а лечение в клинике может длиться вечно.
– Я этого не допущу, – успокаивал Реджи брата, но тот становился от таких пассажей только агрессивнее.
Откуда-то Ронни узнал о том, что если психически больной заключенный сбегает из лечебницы и дольше пяти недель находится на свободе, то впоследствии, если его поймают, он должен будет пройти повторное обследование. Ронни был убежден, что на этот раз его признают вменяемым. Достаточно просто сбежать из клиники и пробыть на свободе несколько недель. Реджи вновь поддался влиянию брата и взялся за организацию побега. Для этого он позвонил своему знакомому в Саффолке и попросил разрешения воспользоваться его фермой. Тот не посмел отказать Крэю.
Затем Реджи выписал из Лондона их общего с Ронни приятеля по имени Джордж Осборн.
Приятель отправился в Лонг-Гроув на «форде», принадлежащем «Double R». На нем обычно развозили по домам пока не самых известных музыкантов.
В три часа дня в воскресение Джордж и Реджи приехали к больнице. Реджи припарковался прямо возле входа в лечебницу, а Джордж остановился в паре кварталов от места назначения. Он спокойным шагом прогулялся до входа. Там его уже ждал Реджи. Крэй был одет по последней моде. Впрочем, как и всегда. Для Лондона Крэй предпочитал более дорогие вещи, но сейчас его темно-синий костюм, бордовый галстук с белой рубашкой, вкупе со шляпой и песочным плащом, выглядели совершенно несуразно. Здесь было принято одеваться намного скромнее.
Реджи привычно кивнул охраннику больницы и прошел в центральный корпус. Здесь на втором этаже располагалась комната для свиданий. Сейчас она напоминала муравейник. Большинство родственников больных работали, и воскресенье было единственным днем, в который они могли увидеть родные лица. Ронни выглядел совершенно нормально. Он был одет в точно такой же костюм с галстуком похожего цвета. К тому же он был гладко выбрит, благодаря чему легко мог сойти за посетителя, а не пациента.
Они долго болтали, смеялись и вспоминали детские шалости. Затем Ронни вдруг встал и прошел на кухню, для того чтобы заварить чай. Пациентам такое строго запрещалось, но медсестра подумала, что это не Ронни идет на кухню, а Реджи. Она была новенькой, на ее памяти Ронни всегда вел себя идеально, поэтому она не особенно следила за братьями Крэй. Реджи и Джордж продолжали как ни в чем не бывало болтать. Прошло десять минут, пятнадцать, а человека с подносом для чашек и печенья видно не было. Обеспокоенная женщина ринулась на кухню. Там никого не оказалось. Она поспешила в зал.
– Ронни, а куда запропастился ваш брат? – поинтересовалась она.
– Чай пошел заваривать. Только я не Ронни, а Реджи, – с выражением ангельской невинности на лице сообщил Реджи.
– Что?!
Реджи молча полез во внутренний карман своего пиджака и достал свое водительское удостоверение. Женщина поспешила на пост охраны. Раздалась тревожная сирена. Всех родственников попросили покинуть территорию больницы. Реджи и Джорджа задержали до выяснения обстоятельств произошедшего. Те вели себя на удивление спокойно, хотя, впрочем, никто не сомневался, что они были в курсе планов Ронни.
Назад: Бизнес
Дальше: В бегах