Дженн не поняла, почему Бекке захотелось, чтобы Силлу навестила Диана Кинсейл. Но, с другой стороны, ее это и не особо интересовало. Из снимков, хранившихся в ноутбуке Энни, ей удалось извлечь все необходимое, и потому она была готова согласиться практически на что угодно, чтобы можно было вернуться к себе домой, где у нее был телефон. Она отыскала идеальный снимок передатчика и списала с него номер. Но еще она нашла среди разбросанных по столу записей Энни ту, что сказала: биолог на шаг опередила их с Коротышкой. На листке были записаны цифры с передатчика. А еще там был телефонный номер и слова «залив Монтерей» с двумя восклицательными знаками. Дженн поняла, что им необходимо выяснить, что все это значит.

Так что когда Бекка упомянула Диану Кинсейл и спросила, можно ли им вернуться, чтобы Диана попробовала поговорить с Силлой, Дженн сказала:

– Как хочешь. Я не возражаю. У нас тут все или как?

Тут она попыталась выпихнуть Бекку из домика впереди себя. Она напомнила, что Бекке чертовски далеко добираться до города, и поинтересовалась, как она намерена возвращаться, заехав аж на Позешн-пойнт. Бекка спросила, нельзя ли ей позвонить, что Дженн вполне устроило: так они уходили из домика и оказывались на шаг ближе к тому, что было нужно ей самой. Конечно, она предпочла бы, чтобы Бекка не заглядывала к ней в дом, но не разрешить той воспользоваться их телефоном было нельзя.

Бекка позвонила Сету Дэрроу. Она объяснила, где находится. Она с ним договорилась: если она пойдет пешком, то не согласится ли он…

– Спасибо, Сет. Я твоя должница.

Он что-то сказал. Бекка засмеялась.

Тут Дженн ощутила легкий укол какого-то чувства. «Ревность? – спросила она у себя. – Из-за чего? Вот еще!»

Бекка уже собиралась уйти пешком вверх по Позешн-пойнт-роуд, когда на крыльцо протопал отец Дженн. Его: «Эге-гей!» при виде Бекки сказало Дженн, что он слегка под мухой после дегустации домашнего пива. Однако по-настоящему пьяным он не был, так что Дженн понадеялась, что Бекка просто сочтет его странноватым, но дружелюбным типом. Вид у него был соответствующий. Шевелюра у него сегодня была точь-в-точь как у президента Франклина – и почему-то он решил дополнить свой костюм спортивными шортами. Его оголенные ноги в сандалиях и полосатых гольфах напоминали петушиные лапы.

Она их познакомила. Не успев подумать, что это будет означать, она сказала:

– Это моя подруга Бекка Кинг. По школе и аквалангам.

А потом страшно смутилась из-за того, что, не задумываясь, употребила слово «подруга».

Бекка ей улыбнулась. Что до Брюса, то он был просто в восторге из-за того, что у Дженн среди друзей оказалась девушка, а не одни только парни. Это Дженн ясно поняла по его лицу. Будь дома ее мама, родители, наверное, воздвигли бы алтарь и возложили на него какую-нибудь благодарственную жертву. До этого момента у нее в друзьях были только парни, знакомых она находила на футболе – и все. То, что у нее есть подруга и она – как должен был бы подумать папа – даже позвала ее домой после школы, чтобы пообщаться, должно было говорить о том, что их ребенок все-таки оказался более или менее нормальным подростком… Дженн смирилась с тем, что для отца это повод для бурного ликования.

Брюс радостно произнес:

– Рад, рад! Добро пожаловать. Пусть даже наше жилище и скромное – а оно уж точно чертовски скромное, да? – мы приветствуем тебя в нашем роскошном обиталище. Что тебя сюда привело? – Обращаясь к Дженн, он добавил: – Надеюсь, ты предложила достойное угощение.

Дженн не стала говорить, что достойного угощения у них не больше, чем золотых слитков в подвале, а Бекка поспешно сказала:

– Ой, я уже ухожу. Я просто зашла, чтобы…

Тут она посмотрела на Дженн.

– Ей захотелось посмотреть на Силлу, – объяснила Дженн.

– В газете была статья, – подхватила Бекка.

Брюс обвел взглядом Бекку и Дженн. Не похоже было, чтобы его эта история убедила.

– Довольно любопытно, да?

– Потому что там было сказано, что она слышит, но не разговаривает, – добавила Бекка.

– Подумала, что сможешь ее опознать?

– Всегда есть вероятность, – согласилась Бекка. А потом, с точки зрения Дженн, Бекка задала ее папе невероятно странный вопрос. Она спросила: – А тут рядом никогда не жил ребенок, мистер Макдэниелс?

– Рядом – это где?

– В автоприцепе.

– Вот уж нет! – ответил Брюс. Бросив быстрый взгляд на Дженн, он снова перевел его на Бекку. – А почему ты спросила?

Бекка ответила:

– Просто из интереса. Подумала: а вдруг Силла пришла сюда потому, что раньше у нее тут жила подружка, например.

– Такого быть не могло, – заявил Брюс. – Совершенно исключено. – Тут он снова повернулся к Дженн: – Мама не оставляла записки насчет ужина?

Дженн подметила, что отец намеренно уходит от этой темы, а по лицу Бекки было видно, что и она так решила. Однако Бекка сказала только:

– Ну, мне пора.

Она ушла, оставив Дженн наедине с отцом.

После ухода Бекки Брюс не стал тратить время и сразу спросил у Дженн:

– У меня есть основания считать, что что-то происходит?

– Где именно? – невинно осведомилась Дженн.

– По-моему, ты знаешь, о чем я.

Дженн отправилась на кухню проверять возможности для ужина. В холодильнике обнаружились два одиноких свиных эскалопа. На стол были выложены пять картофелин, пучок привядшей морковки и четыре луковицы. «Свиное рагу? – предположила она. – Где свинины будет чуть-чуть, зато всего остального – много. Похоже на то».

Она достала кастрюлю.

– Дженн, – сказал отец, – не хочешь мне ответить?

– Ты прекрасно знаешь, что я знаю, – сообщила она ему.

Он рявкнул:

– Не умничай!

– Я не умничаю. Я знаю только, что ей захотелось посмотреть на Силлу и она поехала со мной на автобусе. Энни испарилась и оставила нас с ней, так что мы какое-то время с ней посидели, а сейчас она спит. Вот и все, что за этим стоит. А, еще Бекка иногда по вечерам работает у Айвора Торндайка. А он живет с Шарлой, а Шарла раньше жила в домике. Так что, может, Шарла что-то сказала про ребенка, который жил там до нее, или, может, про ребенка, который жил дальше по берегу, и, может… не знаю.

Она стала копаться в ящиках в поисках картофелечистки. В одном обнаружилась щетка для овощей, но начала Дженн с чистки картошки. Она дожидалась, чтобы папа ушел.

А он не ушел. Он сказал:

– До Эдди и Шарлы тут никто не жил, ясно? И это место им мозги сдвинуло. В итоге Эдди вообразил, будто сможет возить туристов на рыбалку, а Шарла принялась бродить по берегу, укачивая плюшевого тюленя и называя его своим ребеночком, так что ее упекли в психушку. Вот что этот домик творит с теми, кто проводит там слишком много времени. Энни Тэйлор стоило бы оттуда съехать.

– Передвижной домик людей психами не делает! – возразила Дженн. – Типа, что он может сотворить? Отравить чьи-то мозги? Это же не роман Стивена Кинга, па!

– Стивен Кинг, Стивен Шминг… Мне наплевать. Знаю только, что Эдди Беддоу не надевал защитный костюм в тот раз, когда с берега убирали разлившуюся нефть, и унес эту нефть к себе в домик, и они с Шарлой с этой нефтью там сидели – и с тех пор оба уже никогда не стали прежними. Кстати, ты тоже там слишком много сидишь. Давай-ка это прекращать.

– Брось! Этот домик мне ничего плохого не делает.

– Правда? А когда ты в последний раз занималась футболом, Дженн? Не подскажешь мне?

– Я тренировалась.

– Ни черта ты не тренировалась. Твоя голова забита другим – и вот что получается. Ты начинаешь думать неправильно. Так было с Эдди, так было с Шарлой – и я не допущу, чтобы так стало с тобой!

Дженн картинно закатила глаза.

– Не надейся, – сказала она.

– Докажи мне, что это не так, – или не ходи туда! – предупредил он ее.

Когда Дженн передала Коротышке сведения о передатчике, которые почерпнула из ноутбука Энни, вместе с телефонным номером и географическим названием «залив Монтерей», он сказал ей, что в заливе Монтерей находится чертовски крупный океанариум, а если океанариум крупный, то это значит, что с ним связаны серьезные ученые. А вот значит ли это, что там имеется серьезная информация о серьезно необычных тюленях, – неизвестно. Упоминание об ученых и тюленях напомнило им, что Энни опережает их в поиске информации о Нере. А еще это означало, что Энни намного опережает их в том, что касается планов действий.

Они отправились к Коротышке домой и воспользовались его ноутбуком и телефоном. Сначала они понадеялись, что найденный Дженн телефонный номер связан с океанариумом, но это оказалось не так. Им не сразу удалось найти зацепки и выяснить, кому именно позвонила Энни Тэйлор. Когда они набрали тот телефонный номер, то связались с факультетом естественных наук в Университете штата Калифорния. То, что УШК находится в месте, называемом Форт Орд, мало что им сказало. А вот то, что Форт Орд оказался на дороге из города Монтерей и располагался практически в заливе Монтерей… это уже было что-то.

Дженн смотрела и слушала, как Коротышка разговаривает по телефону с самыми разными людьми. В зависимости от того, с кем он в этот момент беседовал, он превращался то в студента-дипломника, то в полицейского чиновника, то в ассистента лаборатории, то в добровольца, принимающего участие в спасении диких животных. Она поражалась его способности дружелюбно разговаривать со всеми этими телефонными незнакомцами.

В конце концов ему удалось добраться до главного. Она смотрела ему через плечо, когда он записывал в блокноте: «Эволюция… экологический… микро… человеческий», а потом, наконец, «морской!». В итоге он даже выяснил, кому именно звонила Энни Тэйлор. Он не хотел называть ее имени – но это ему и не понадобилось. Он упомянул только остров Уидби и сказал про старый передатчик на тюлене, который появляется в тех местах, а потом показал Дженн большой палец и начал слушать, поспешно делая записи.

Она обняла его за плечи и чмокнула в щеку, а потом сунула язык ему в свободное ухо. Он отмахнулся от нее и поднял палец в знак «подожди немного». Завершил он разговор, очень вежливо сказав:

– Это очень поможет нам в нашей работе, доктор Паркер… Да, правильно. Ф – Е – Р – Г – Ю – С. Фергюс Купер… Сослаться? Непременно… Никаких сомнений. Вы нам очень помогли.

А потом разговор закончился, и Дженн накинулась на него:

– Ну что, что?

Коротышка сказал:

– Должен признаться, что порой сам себя удивляю.

– Да говори же!

– А ты меня поощришь?

Она ударила его кулаком в плечо.

– Уй! Ладно, ладно. Я все узнал. Кстати, Энни Тэйлор нас опередила. Когда я сказал «остров Уидби»…

– Ага, я догадалась.

– Этот тип, его зовут Майкл Паркер, все мне рассказал. И, по его словам, он уже говорил с Энни. Короче: во-первых, передатчик очень старый. Ему больше двадцати лет. И этот тип, Паркер, сказал: странно, что он все еще на Нере.

– Значит, он старее разлива нефти, – сообразила Дженн. – А это говорит о том, что Нера – не какой-то мутант, который родился из-за загрязнения.

– Угу. Его ей надели в ходе исследования в заливе Монтерей, и вот что круто. Как только я сказал про угольно-черного тюленя, этот Паркер сразу понял, о ком я говорю. Или про тюленя нельзя говорить «о ком», а надо говорить «о чем»? Короче, по словам Паркера, они метили всех тюленей и морских львов на большом участке калифорнийского побережья. Это было исследование мест кормежки, проблем с размножением и прочего такого. Заказчиком было Управление по охране окружающей среды, и они проводили исследование от Кембрии до Санта-Круза… это примерно двести пятьдесят – триста миль. Но тот черный тюлень? По его словам, она вышла за пределы работы передатчика уже через неделю.

Дженн нахмурилась. Коротышка говорил это так, словно рассчитывал на салют после завершения рассказа. Она спросила:

– И что?

– А то, что тюлени себя так не ведут, вот что сказал этот тип, Паркер. Он сказал, что поражен, что она вообще оказалась в этих широтах. А когда Энни сказала ему, что она появляется в Лэнгли каждый год практически в один и тот же день, у него вообще крыша поехала. И он сказал, что когда она была там и на ней закрепили передатчик, то она словно поняла, что ее хотят изучать, потому что исчезла с концами. То есть ушла за пределы действия передатчика. А когда Энни сказала ему, что передатчик все еще на Нере, он заявил: «Чертовски интересный тюлень». По его словам, Энни создаст себе имя в науке, если сможет исследовать Неру, особенно если окажется, что она – какой-то новый вид или что-то в этом роде. Тогда все решили, что у нее просто эта штука с окрасом… как она называется? Противоположность альбинизму?

– Меланизм, – сообщила ему Дженн. – Так это Энни называла.

– Ага, точно. Он сказал, что Энни сказала, что не думает, что это меланизм, потому что Нера не похожа на тех тюленей, которые здесь водятся.

Так что, раз она не сбросила передатчик и у нее не меланизм, а черный окрас из-за того, что она особый тюлень, то это означает, что она какой-то новый вид тюленя, о котором не знает ни один ученый-биолог.

– Не считая Энни Тэйлор, – мрачно отметила Дженн. – И она захочет ее изучить, ага?

– Она захочет выяснить, что это за тюлень, это точно. То есть – какой ученый-биолог не захотел бы? Если хочешь знать мое мнение, то этот Паркер скорее всего уже сейчас покупает билет на самолет, чтобы опередить Энни Тэйлор.

Дженн встревожили выводы, которые следовали из того, что они узнали – в основном в том, что касалось безопасности тюленя. Ей ничего не было известно о процессе объявления чего-то новым видом, но она почти не сомневалась, что несколько фотоснимков Неры не станут достаточно веским доказательством для научного сообщества. Чтобы Энни признали первооткрывательницей совершенно нового вида млекопитающих, понадобится гораздо больше сведений. Понадобится само животное. В крайнем случае понадобится масса образцов ДНК и всего прочего, что только получится заграбастать.

Коротышка задумчиво проговорил:

– Но во всем этом есть одна странность.

Она посмотрела на него. Он откинулся на спинку дивана, глубокомысленно глядя в потолок. Одну руку он закинул за голову, и футболка на нем задралась, демонстрируя полоску белого живота. Линия завитков ржавого цвета, уходящая вниз под джинсы, заставила Дженн покраснеть и отвести взгляд.

Она спросила:

– Какая?

– Ну, про нее ведь знают все чокнутые тюленьи наблюдатели, так? Ей посвящен сайт в Интернете, и они звонят друг другу, как только она показывается. Они устраивают из-за нее собрания и… Посмотри, как Айвор Торндайк добивается, чтобы к ней никто не приближался. Казалось бы, кто-то должен был заметить, что она необычная – не считая ее цвета, правда? Я хочу сказать – задолго до этого момента.

– Задолго до появления Энни.

– Ага. Так что вопрос вот в чем: почему никто не заметил? А если кто-то заметил, то…

Он быстро посмотрел на нее.

– То это Айвор.

Они переглянулись.

– Как ты думаешь, что именно он знает? – спросила Дженн.

– По-моему, вопрос не в том, – ответил Коротышка.

– Да? А в чем?

– Почему он не хочет, чтобы об этом узнали другие? – Он зевнул и почесал живот. Заметив, что ее глаза следуют за его рукой, он спросил: – Ну что… готова платить?

– Целоваться с открытым ртом или?..

– Или, – сказал он.

Он стянул с себя футболку.

У нее была всего секунда.

«Уродская лесбийка».

«Нет уж», – сказала она себе и тоже сняла футболку.