Первое погружение в условиях, приближенных к настоящим, было назначено на утро, и Бекка приехала на причал на своем велосипеде. У нее не было настроения нырять с аквалангом. Ни малейшего воодушевления она не испытывала. Вся ситуация с Дерриком легла ей на плечи, словно бетонная накидка. Она гадала, насколько еще может испортиться ее жизнь.

При виде Дженн Макдэниелс она получила ответ на этот вопрос. Ухмылка Дженн и ее приветствие «Эй, Бекашка» продемонстрировали Бекке, что эта девица все еще получает огромное наслаждение от ее провального доклада с Тодом Шуманом.

Бекка приняла это смиренно. Дженн Макдэниелс не успокоится, пока Бекка Кинг не исчезнет из ее жизни. Несомненно, будь у Дженн такая возможность, она попыталась бы утопить ее прямо здесь, у пристани.

Дженн уже была в костюме. Чад Педерсон проверял ее баллоны. Энни Тэйлор устроилась поблизости и рассматривала поверхность воды в бинокль.

– Есть что-то? – окликнул Чад Энни в тот момент, когда Бекка подошла к нему, Дженн и куче снаряжения.

– Не-а, – ответила Энни.

Когда Бекка спросила, что она высматривает, Чад объяснил, что кто-то звонил в колокол. Она знала, что это означает. На небольшом обрыве в парке в конце Первой улицы был установлен сигнальный колокол. В него звонили, когда в проливе кто-то видел серого кита.

Дженн проворчала:

– Блин, нам только этого не хватало! Нырять в компании кита.

Бекка подумала, что это звучит вроде как круто, но благоразумно промолчала.

Атмосфера вокруг них была полна шепотков. В кои-то веки их легко было разнести по думающим. Дженн переходила от «Толстозадиха… теперь уже не такая Всезнайка… скорее бы закончить… надо браться за футбол, иначе мне каюк». Мысли Чада были связаны с привлекательной формой Энниной попки, а еще там было «как собаки, но я догадываюсь, кто…», что было довольно-таки бессмысленно. Тем временем Энни хоть, может, и высматривала кита, но думала о Нере. «Мне нужен прорыв». Этот шепоток говорил о том, что она не отступится, пока не добьется своего – что бы это «свое» ни было.

Из-за погоды и холодной воды им пришлось погружаться в сухих гидрокостюмах. Когда они их надели, то двинулись к воде шеренгой из трех человек. Чад шел между ними, говоря:

– В первый раз мы опустимся только на три метра. Мы будем рядом с причалом. Не спешите, осваивайтесь с ощущениями.

За стенкой причала вода была прозрачная, как стекло, и дно около него состояло из песка, ила и камней. В десяти метрах от берега они смогли погрузиться в воду с головой и надеть ласты. В этот момент появилась первые рыбы. При виде них Бекка под маской улыбнулась. Ей нравилось ощущение, которое давала окружающая ее со всех сторон вода. Под водой ей не нужна была глушилка, чтобы избавиться от посторонних шепотков.

Чад вел их вдоль опор причала, на которые налипли морские звезды и комковатые колонии рачков. Он заходил все глубже, пока они не оказались на глубине примерно трех метров. Бекке этот мир показался сказочным.

Но все очень быстро изменилось. Струя воды кнутом просвистела мимо них – словно сильное течение, которого никто из них не ожидал. Бекка обернулась и увидела одновременно две вещи: угольно-черного тюленя и его стремительное приближение. Животное направлялось прямо к Дженн.

В следующий миг Дженн забарахталась, устремляясь к поверхности. За ней так же поспешно последовал Чад Педерсон. Бекка стала крутиться во все стороны, пытаясь рассмотреть, куда направился тюлень, но ничего не заметила, пока вода не ударила снова – и тюлень не оказался рядом с ней. Нера поплыла вокруг Бекки. Один круг, второй, третий. А потом она устремилась в открытые воды пролива Саратога, однако перед этим посмотрела прямо Бекке в лицо. Бекке показалось, будто ее ударило током. Казалось, разряд прошел от тюленя к ней.

Бекка вынырнула на поверхность. Там царил хаос. Чад орал на Дженн, Дженн орала на Чада, а Энни Тэйлор с верфи орала на них обоих.

– …обалдела? Это же просто тюлень! – вопил Чад.

– Ладно! Ладно! Я перетрусила! Она непонятно откуда взялась!

Это уже Дженн.

– Дженн! Это была Нера? Нера здесь? – вопрошала Энни.

– Вот спасибо, Энни! – возмутилась Дженн. – Я цела. Правда-правда.

В воздухе летали не только их слова, но и шепотки. «Ее только это интересует… только бы подобраться… вот так… я валю отсюда… всего-то пять минут… и начинать не надо было». Бекка решила, что это похоже на теннисный матч, в котором три игрока одновременно запускают мячами друг в друга.

Чад увещевал:

– Послушай, так нельзя, ясно? И я не дам тебе лицензии, если ты не докажешь, что не начнешь паниковать при первом же признаке подводной жизни.

– А мне есть дело? – крикнула Дженн, направляясь к берегу. – Или тебе есть дело? Или кому-то есть дело?

Энни сказала:

– Перестань, Дженн. Не надо так.

– Это все дурь. И ты дура. И он дурак. И тюлень дурной.

«Нет уж! Нет уж!» – говорили ее шепотки. Вслух же она добавила:

– Тебе нужна напарница на погружения, Энни? Отлично! Бери с собой Толстозадиху!

– Что? О ком это ты? – не понял Чад.

– Обо мне, – объяснила Бекка. – Она говорит про меня.

Тут они все замолчали. Они выбрались на берег. Дженн бросилась к туалетам и душу. Бекка осталась на берегу. Она медленно стала освобождаться от баллонов и остального снаряжения. Ей совершенно не хотелось присоединяться к Дженн в раздевалке, так что вместо этого она направилась к крану и ополоснула ласты, капюшон и перчатки. Из-за этого она оказалась достаточно близко, чтобы услышать разговор Энни Тэйлор с Чадом Педерсоном, когда биолог спустилась на берег.

– Мне нужно подобраться к ней достаточно близко, чтобы снимок был лучше, – сказала Энни. – Тот передатчик? Он очень многое мне расскажет. И мне нужна ткань. Кожа годится, но кровь была бы гораздо лучше.

Услышав это, Бекка поняла, что стала свидетельницей обсуждения, которое они ведут уже некоторое время. По слову «передатчик» было ясно, что Энни говорит про тюленя. Слова «кожа и кровь» заставили ее насторожиться.

– Подберешься, – пообещал Чад. – Можешь не беспокоиться. Используем надувные поплавки и сеть.

– Я не хочу ей навредить. Меня любители тюленей повесят. Не говоря уже о лэнглийцах. Или как эти местные себя называют.

– Мы ей не навредим. Просто поймаем. И сколько на это уйдет? Минут десять-пятнадцать!

– Все зависит от того, насколько она голодная. И понравится ли ей приманка.

– О, еще как понравится! – уверенно ответил он.

Бекка тут же отправилась в «Что душеньке угодно». У нее был нерабочий день, но это не имело значения. Она понимала: необходимо сообщить Айвору о том, какие планы Энни Тэйлор и Чад Педерсон строят относительно тюленя.

Поначалу Айвор не поверил, что она действительно видела Неру. Первой его реакцией было:

– Она появлялась вчера у Глендейла. Наверное, сейчас она рядом с Клинтоном. Тусуется у парома. Ты ее именно там видела?

Она застала его на кухне дома, где он превратил аккуратные рабочие поверхности, плиту и мойку в настоящую помойку, готовя кекс в чудо-печке, которая уже стояла на одной из горелок. Теперь он распылял моющий аэрозоль с хвойным запахом, устраивая повсюду лужи и размазывая их кухонным полотенцем. При виде этого зрелища Бекка содрогнулась и отняла у него баллончик и полотенце. Он молча предоставил ей ликвидировать устроенный им хаос.

Она ответила:

– На пристани в Лэнгли. У нас было первое погружение в открытой воде. Она оказалась там.

Айвор заявил:

– Исключено. Это был какой-то другой тюлень, Бекс. Если бы это была Нера, наблюдатели на Сэнди-пойнт уже вывесили бы сообщение на сайте.

– Это был черный тюлень, Айвор, – возразила ему Бекка, после чего поделилась сведениями об Энни Тэйлор, Чаде Педерсоне и их планах. Глаза Айвора за толстыми стеклами очков стали похожи на два блюдца. Когда Бекка закончила, он вышел из кухни и направился к лестнице.

Бекка пошла за ним. Раньше в этом доме она дальше кухни не бывала. Теперь она оказалась в старомодной гостиной, из которой двустворчатая дверь вела в прихожую и к никогда не открывающейся парадной двери. Лестница наверх была в прихожей.

Бекка не была уверена, стоит ли ей подниматься на второй этаж, но Айвор уже там метался. При этом он что-то бормотал, так что она решилась пойти.

Наверху оказались три спальни и ванная комната, через раскрытую дверь которой Бекка увидела старомодную плитку и ванну на гнутых ножках. Комната Айвора выходила на Никчемный залив, а так как у окна стояла сильная подзорная труба, Бекка поначалу решила, что он поднялся к себе, чтобы высматривать тюленя. Однако оказалось, что его розыски ведутся через компьютер, стоявший у противоположной стены комнаты. Подойдя ближе, она увидела, что он открыл сайт, посвященный наблюдению за Нерой, а его шепотки говорили: «не может быть… должны были заметить… наверняка ошиблись»… Бекка же была совершенно уверена, что никакой ошибки не было.

Айвор уставился на экран, передвинув очки выше по переносице. Бросив на нее быстрый взгляд, он спросил:

– Ты уверена, Бекс?

– Конечно, – ответила она. – И Чад наверняка тоже ее видел, Айвор, потому что я ведь сказала: они с Энни обсуждали, как ее поймать. Они ведь имели в виду Неру, так? То есть они ведь не стали бы говорить о каком-то другом тюлене, правильно?

– Она подплыла к тебе близко?

Бекка помотала головой.

– Но она испугала Дженн.

– С Дженн все нормально?

– Конечно. Да.

– А с тобой?

– Со мной? Все нормально. Ну – видно же!

– Я имел в виду – тебя она не испугала?

«Испуг» был не совсем правильным словом, но Бекка не знала, как описать Айвору то, что случилось, когда Нера к ней приблизилась. Поэтому она сказала только:

– Она на меня посмотрела – и все.

«Как это началось» из шепотков Айвора показало Бекке, что Айвору известно про Неру нечто такое, о чем он не рассказывает. Возможно, никому. Он резко спросил:

– Что ты имеешь в виду?

Бекка осторожно подбирала слова ответа. В голове у Айвора были какие-то сведения, которые ей хотелось выведать. Она сказала:

– Ну… Она посмотрела на меня… Вроде так, как человек это делает. Ну, понимаешь? Когда встречаются с тобой на улице, не зная тебя, но желая дать понять, что тебя видят. Вот так это и было. Так понятно? Звучит довольно глупо, наверное.

– Не глупо, Бекс, – успокоил ее Айвор, но при этом подумал: «что мне… бывает, когда ответственность становится… не вовремя, не вовремя, не вовремя!.. что бы мне…» Шепотки прервались, и он произнес слова: – События развиваются.

– Какие события? – спросила Бекка.

Он снова повернулся к компьютеру, читая сообщения наблюдателей. Ей пришлось окликнуть его по имени и повторить свой вопрос – только тогда он ответил:

– Эта биолог, Бекка. Она не успокоится, пока не добьется своего. И потому нам необходимо самим ее остановить.

Почему это необходимо сделать, Айвор не объяснил. По крайней мере, не объяснил достаточно убедительно, по мнению Бекки. Ей было понятно, что использование надувных поплавков и приманки для того, чтобы заманить тюленя в ловушку, – это план, который неизбежно приведет к неприятностям. Что ей было непонятно, так это то, что столь же большое значение Айвор придавал мысли о том, что Энни Тэйлор сможет сделать четкую фотографию закрепленного на Нере передатчика или получить образец ее ДНК.

Его объяснение на самом деле объяснением не было. Он сказал:

– Существуют вещи, которых не положено понимать. Этот тюлень – из их числа.

И это было все. Он начал распространяться насчет природы: о том, как пингвины идут к центру Антарктиды, чтобы отложить яйца, и о юных слонятах, умирающих от тоски. Но пока он все это говорил, в голове у него звучал шепоток: «поверь… поверь… надо, чтобы она поверила». В результате Бекка расспрашивала его настойчивее, чем это было обычно ей свойственно.

Она сказала:

– Но ведь нет ничего плохого в том, чтобы попытаться что-то понять! Типа, понять, почему Нера возвращается сюда каждый год. Что тут может быть плохого?

– Тут плохо то, к чему это приведет, – упрямо настаивал Айвор. – И то, как это пойдет.

Он забарабанил пальцами по крышке компьютерного стола и, похоже, попытался прийти к какому-то решению, потому что постукивание пальцами сопровождалось: «пора… надо решаться», – а это сказало Бекке, что она услышит еще что-то.

Бекка ждала.

«Что рассказать… как… знай она все… все решает доверие… а это за пределами…» Подслушанные мысли помогали ей набраться терпения.

Наконец Айвор сказал:

– Иногда людям кажется, что они могут укротить и понять дикую природу, Бекс. Когда-то я был одним из таких людей. Точно таким же, какая сейчас Энни Тэйлор. Она – это я тогда. Давным-давно.

– Ты ученый? – уточнила Бекка.

Он рассмеялся:

– Я что – разговариваю, как ученый? Нет, просто я был человеком, который хотел узнать то, что меня не касалось. Я хотел узнать тюленя вместо того, чтобы просто принять существование этого тюленя. Нера не любит, чтобы в ее дела совали нос, но я этого не знал. Я подобрался слишком близко, и она сломала мне руку, пытаясь вырваться, потому что я ее схватил.

– О господи! – воскликнула Бекка. – Так вот как это было? Значит, если Энни Тэйлор к ней приблизится…

– Этот тюлень будет защищаться – и кто-нибудь пострадает.

– Как тот тип… Как твердил Эдди Беддоу.

Воздух словно наэлектризовался. Она всего лишь произнесла его имя, но все в комнате моментально переменилось. Каждый предмет словно переполнился эмоциями – и эти эмоции исходили от Айвора, хоть тот и пытался это скрыть. «Ну вот, началось… так близко к тому, что мне следовало…» Это ясно говорило, что тут кроется какая-то история. Айвор подтвердил это, признавшись Бекке:

– Ну, Эдди Беддоу имеет на меня зуб.

«Женился на ней – и не пожелал…» Это подсказало Бекка, в чем источник проблем.

– Шарла, да?

– Он ее потерял, а теперь она здесь, в моем доме, а у него в голове один плюс один равно двум. Я не пытаюсь его разубедить, хотя, наверное, следовало бы. Что у нас с ним? У нас не раз были стычки из-за Шарлы. Но это было много лет назад. Он ее больно ранил. – Кажется, он прочел что-то по лицу Бекки, потому что быстро добавил: – Сердца болят, Бекс. Он не бил ее. Я знаю только, что она на время скрылась – куда-то уехала с острова, – когда они жили на Позешн-пойнт. Когда она вернулась, то не пожелала иметь с ним никаких дел. Он как-то заявился сюда, так я прогнал его лопатой. Я не потерплю, чтобы кто-то беспокоил Шарлу.

То, как он произнес ее имя… Бекка поняла, что сердце болит и у находящегося здесь Айвора Торндайка. Однако имя Шарлы напомнило Бекке о том, что она обнаружила в сундуке в курятнике Айвора: крошечные комбинезоны. И поэтому она осторожно спросила:

– Шарла все время очень печальная, правда?

– И не случайно, – подтвердил Айвор.

– Может, из-за Эдди?

– Не знаю.

– У нее с Эдди детей не было?

Бекка задала этот вопрос из-за детских вещей: то, что они означали, вполне могло быть причиной, по которой человек постоянно остается печальным.

Однако Айвор ответил:

– У Шарлы с Эдди? Не-а.

Тогда Бекка спросила:

– А у Шарлы с кем-то еще? – Тут Айвор пристально посмотрел на нее, так что она поспешно добавила: – Я просто ищу причину, по которой она может постоянно грустить. Типа – у нее был малыш, и с ним что-то случилось… Типа… Не знаю… Он утонул?

– Никаких детей не было, – возразил Айвор. – А чуть было не утонул сам Эдди.

– Когда он остался без баркаса, да?

– Вроде как. Когда Нера… – тут он изобразил в воздухе кавычки и презрительно фыркнул, – потопила его баркас, и он плыл к берегу. Конечно, ему стоило бы сначала научиться управлять судном, но это типично для Эдди. Вечно торопится хапнуть побольше и стать кем-то другим. А когда у него ничего не получается – а это бывает всегда, – он начинает искать виноватых. Даже странно, что он обвинил Неру, а не Шарлу. Но в тот вечер Шарлы с ним на борту не было, так что Эдди мог бы обвинить только в том, что она туда залезала и что-то испортила, а это было бы уже слишком.

Услышав эту деталь, Бекка сразу поняла, насколько она важна для всей картины отношений Эдди и Шарлы. Однако самой большой странностью по-прежнему оставались маленькие одежки. Кто-то не рассказывает всей правды!