Бекка много о чем думала после того собрания тюленьего общества, на котором она оказалась в «Саут-Уидби Коммонз». Однако чаще всего она думала про Эдди Беддоу. Казалось, от этого переполненного яростью человека расходятся волны угрозы – и ей сразу вспомнился тот день, когда она наткнулась на него на Сэнди-пойнт. Его шепотки говорили «убей ее», вот так вот. В тот момент ей показалось, что он имел в виду Диану Кинсейл. Правда. Диана сказала ей, что он злится на тюленя. Он считает, будто Нера виновата во всех его трудностях. Вот только проблема заключалась в том, что это было совершенно непонятно.

Как бы то ни было, понимание не имело большого значения. Она ощутила ауру Эдди Беддоу и решила, что он питает самые дурные намерения в отношении Лэнгли, его жителей и обожаемого ими тюленя.

Вот только она практически ничего не знала про этого человека. Он потерял баркас во время шторма. Он винит в этом тюленя. В какой-то момент он был женат на Шарле Манн. Вот и все. Однако после того собрания Бекке захотелось узнать о нем побольше… хотя она плохо понимала, как это можно было бы сделать.

– Эй, Айвор, откуда взялся этот тип, Эдди?

Этот вопрос, который она задала, очередной раз явившись работать в курятнике, мало что ей дал.

– Он много лет жил на Позешн-пойнт, – просветил ее Айвор, осматривая свои горшки с коноплей и регулируя освещение. – А теперь он в Глендейле. А зачем тебе это?

Ответ «а затем, что он хочет убить Неру» показался ей не особенно подходящим – если принять во внимание все факторы. Чуть подправляя реальность, она ответила:

– Шарла говорила, что когда-то была за ним замужем.

Айвор кивнул.

– А, да. Они были женаты.

«Надо было к психиатру», – подумал он при этом.

Бекка не знала, к кому относился этот шепоток – к Эдди или к Шарле. Она стала ждать продолжения, надеясь узнать хоть что-то, но услышала только «прорвало», что, видимо, должно было означать, что они не могли ужиться вместе.

Однако позднее, оказавшись у себя в домике на дереве, за стенами которого бушевала мартовская гроза, она подумала про «прорвало» совсем в другом ключе. Она вспомнила сведения об утечке топлива, которые Дженн Макдэниелс когда-то оставила на своем компьютере в библиотеке: тогда Бекка села за него, чтобы посмотреть, что происходит с Джеффом Корри. Ей вспомнилось, что при разливе загрязнение пришлось как раз на Позешн-пойнт. Может, Айвор думал именно про это?

На следующем уроке погружений она решила полезть в пасть львице и прямо спросить Дженн Макдэниелс об этом. После душа она копалась в раздевалке, занимаясь своей прической, чтобы было не так заметно, что она тянет время. Когда посторонних не осталось и Дженн остановилась у своего шкафчика, Бекка неспешно подошла туда же, делая вид, что собирает вещи, и небрежно спросила у Дженн:

– Эй, Дженн, ты что-нибудь знаешь про разлив нефти у Позешн-пойнт?

С тем же успехом она могла бы сказать: «А ты знаешь, что в дверях раздевалки стоит шесть инопланетян?», потому что реакция Дженн больше соответствовала бы такому вопросу, а не простой фразе Бекки. Она медленно повернулась и воззрилась на Бекку, а из ее головы полетело такое количество бранных слов, что Бекка вытащила из рюкзака плеер и, закрепив на поясе джинсов, демонстративно поставила наушник на место.

– Что тебе здесь на самом деле понадобилось? – вопросила Дженн. – Я имею в виду – не считая Деррика Мэтисона, который, кстати, с головой ушел в трусы к Кортни Бейкер, если ты сама этого не заметила.

Бекка сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и ответила Дженн:

– Спасибо за информацию, но у нас с ним все закончилось, он может забираться в трусы к кому угодно. Или даже надевать их. Так что там насчет разлива нефти? Ты что-нибудь знаешь? Ты ведь там живешь, как я знаю.

Дженн прищурилась:

– И откуда ты это узнала?

Бекка чуть смутилась под ее пристальным взглядом.

– Не помню даже. Наверное, Деррик сказал. Не знаю. А что? Это что-то меняет?

Дженн с силой захлопнула шкафчик. На ней было только полотенце, которое она уронила на пол. Смущенная Бекка отвела взгляд. Дженн презрительно хохотнула. А потом она начала говорить.

Да, там была утечка нефтепродуктов. Да, именно у Позешн-пойнт. Там был мазут, и это погубило много морских обитателей и испортило большой участок берега.

Бекка была довольна услышанным и задала вопрос об Эдди Беддоу. Он ведь там жил, так? В момент утечки?

Дженн пожала плечами.

– У него там жилой автоприцеп. Может, тогда он в нем жил. Блин, откуда мне знать? И какое тебе до этого дело?

Бекка возилась с рюкзаком, давая Дженн время хоть что-то надеть, а потом подняла голову и сказала:

– Просто… Я слышала его на том собрании… В «Саут-Уидби Коммонз». Он разорялся насчет тюленя… Я спросила Айвора Торндайка про это, а он сказал, что Эдди жил на Позешн-пойнт. Вот я и подумала…

– А зачем тебя туда понесло?

Дженн все так же подозрительно щурила глаза и хмурилась.

– А? Куда?

– Господи! Ну, куда еще, Жирдяйка? В «Саут-Уидби Коммонз». Что ты там делала?

– Типа, мне туда приходить нельзя, что ли? – удивилась Бекка.

– Типа, мне жизнь нравится гораздо больше, когда ты в нее не лезешь, а я была на том собрании. Почему я тебя не видела?

– Я разговаривала с Сетом.

– Ох-х! С Сетом. С новым парнем, Сетом.

Бекка вздохнула и постаралась набраться терпения. Дженн Макдэниелс несомненно претендовала на звание самой противной девицы на свете. Она сказала:

– Послушай, я просто спросила. Ты не обязана мне ничего говорить, хорошо?

– Отлично. Потому что я и не собиралась.

– Надо полагать, потому что не знаешь, – бросила Бекка.

– Эй, я много чего знаю. Гораздо больше, чем ты. Там был разлив нефти, а он, наверное, тогда там жил. А если ты хочешь знать точно, то какого черта не спросишь у него самого? Или ты его боишься? Ну да, конечно! Готова спорить, что ты его боишься!

– Подозреваю, что его все боятся, – ответила Бекка.

Махнув на Дженн рукой, она ушла из раздевалки.

Мазут – это плохо, как заявила Дженн. Бекка без особого труда убедилась в том, что это действительно так. В случае с Уидби мазут как-то неправильно залили. В результате во время движения того судна от порта Эверетт к судоходным путям Пьюджет-саунд лопнули трубы, и нефтепродукты стали вытекать. Авария произошла ночью, так что заметили ее только утром, когда прилив принес грязь к берегу и вывалил ее на Позешн-пойнт.

Часть сведений она получила от преподавателя биологии в школе. Другие удалось добыть, заскочив в белый домик на Второй улице в Лэнгли, где краеведческое общество устроило музей поселка: там хранилась и другая информация, в том числе воспоминания добровольцев, которые музеем заведовали. Там Бекка узнала, что вещества, загрязнившие Позешн-пойнт, были токсичны для всего, с чем соприкасались. Чтобы подойти к мазуту, людям приходилось надевать защитные костюмы – и для его уборки наняли много разных жителей поселка.

«Токсичный» означало «смертельно опасный». Это Бекка знала. Животные, измазанные мазутом, умирали. Она задумалась о том, что происходило с людьми, которые тоже прикасались к этим веществам. Может, они проникали им в кожу, в организм, в кровь, в мозг? Не разъедали ли они мозги? Может, именно в этом причина того, что происходит с Эдди Беддоу? Иначе с какой стати он стал бы считать, что тюленя надо убить? Ведь он же не рыбак, который из-за этого животного остается без улова!

Ей ужасно хотелось поговорить с кем-то, кто мог бы ответить на все эти вопросы, но единственным человеком, которого она могла попробовать спросить, была Шарла. А Шарла вообще почти ни о чем не говорила.

Она сказала:

– Утечка мазута? – а ее шепоток добавил: «Слишком близко… не вспоминать… давно прошло», что Бекке ничего не дало. Шарла добавила только: – Конечно, я тут жила. Мой муж – он помогал убирать. Все помогали.

– Тяжко пришлось, да? – спросила Бекка. Они мыли посуду: этот вечер оказался одним из тех, когда Шарла предложила Бекке остаться поужинать после работы в курятнике Айвора. – Я видела фотографии в краеведческом обществе. Люди были в защитных костюмах.

– Да, еще бы, – ответила Шарла. Однако ее мысли: «не Эдди… весь в мазуте, словно вторая кожа» – указывали на нечто совершенно иное, так что у Бекки мурашки по рукам пробежали.

– А ты? – спросила Бекка. – Тебе защитный костюм пришлось надевать?

«Не Эдди, не Эдди… вид и запах… восемь дней… нет-нет, не стану».

Бекка гадала, что это могло означать? О чем ей невыносимо думать?

Айвор или не мог, или не пожелал ничем ей помочь. Все, что касалось Эдди Беддоу, было для него неприятной темой. Он сказал только:

– Насколько я знаю, Бекс, Эдди Беддоу окончательно сбрендил задолго до мазута на берегу. И после этого остался таким же психом.

На этом все и закончилось – и Бекка практически отказалась от попыток выяснить, что же не так с Эдди Беддоу. Однако спустя несколько дней, когда она усердно разбирала содержимое курятника, продолжая свои попытки навести там хоть какой-то порядок, ситуация изменилась. Под ворохом чего-то, вонявшего, как старые попоны, она обнаружила старинный окованный бронзой сундук. На нем не было замка, и потому она перетащила его в центр помещения, где было светлее. Сундук был покрыт грязью, несмотря на укрывавшие его попоны, а поскольку он не был заперт, а ей было любопытно, она его открыла.

Прямо сверху оказалась стопка фотографий – некоторые в рамочках, другие – нет. Она вытащила их и неспешно просмотрела. На них оказались Эдди Беддоу и Шарла Манн. Это были давние свадебные фотографии, но Эдди Беддоу нельзя было не узнать. Он был громадный, как лесоруб, а Шарла, державшая его под руку, казалась юной и хорошенькой. Бекка подумала о том, как обидно, что все настолько изменилось. Ей хотелось узнать, не были ли эти изменения связаны не только с утечкой нефти.

Поэтому она продолжала перебирать содержимое сундука. Она понимала, что копаться в старом имуществе Шарлы Манн не совсем правильно, но тем не менее делала это, потому что шепотки Шарлы, хоть и не очень понятные, говорили ей о том, что можно узнать что-то еще. Она утешала себя тем, что эти сведения могут оказаться важными. Они могли бы помочь ей в ее попытке не дать Эдди Беддоу сделать то, что он собирался делать и что было плохо для других.

И под ворохом старой одежды, скатертей и полотенец она обнаружила нечто. Три пары комбинезончиков, три маленькие футболки, три пары носок и одну пару ботиночек. Размер подошел бы, наверное, малышу лет полутора-двух. Однако она помнила, что у Шарлы детей никогда не было.

Бекка думала о своей находке, крутя педали велосипеда по дороге в свое лесное убежище. Спрятав велосипед в гуще деревьев, она направилась к поляне, где ее ждал домик на дереве. На ходу она пыталась анализировать то, что ей удалось узнать про разлив нефти, про Эдди Беддоу, про Шарлу Манн и про эту малышовую одежду. А еще она думала про Айвора Торндайка. Она пыталась понять, не входит ли он в число тех, кто не рассказывает обо всем, что им известно.

Именно это занимало ее мысли, когда в сумерках она добралась до поляны. По ней медленно двигалась какая-то фигура. Бекка поспешно спряталась за толстым стволом древней тсуги и затаилась, чувствуя, как колотится у нее сердце. Осторожно выглянув из-за дерева, она попыталась понять, что происходит.

Ей был знаком старик, рассматривавший сейчас землю. Это был дед Сета, Ральф Дэрроу. Она с ним никогда не разговаривала, но видела его с Сетом: один раз через окно, стоя на улице в темноте и наблюдая за тем, как дед с внуком играют в шахматы перед громадным камином в гостиной Ральфа, и еще один раз – одного (тогда он работал у себя в саду). Однако она ни разу не видела, чтобы он заходил в лес настолько далеко, – и поняла, что его присутствие обещает неприятности.

Он внимательно разглядывал землю под домиком на дереве. Она прекрасно знала, что он там нашел. Ее следы были повсюду. Как и следы Сета. На ее глазах он прошел к самому дереву и поднял голову, чтобы посмотреть на люк в полу балкончика (который, слава богу, она перед уходом закрыла). А еще она благодарила Бога за то, что на балконе не видно ничего, что бы ее выдало. Однако этого же нельзя было сказать про оцинкованное ведро, лопату и грабли, оставленные за деревом всего в тридцати шагах от того места, где стоял Ральф Дэрроу. Была еще небольшая поленница с дровами, которые для нее Сет стащил у Ральфа, но она тоже была не на виду: если он не станет специально ее искать, то не увидит.

Он приложил ладонь к одной из ступенек – и Бекка затаила дыхание. Если он поднимется наверх, если зайдет в дом – ей полные кранты. А расплачиваться за все придется Сету.

Она легко могла себе представить, как в этом случае все пойдет. Ральф Дэрроу ее обнаружит. Первым делом он спросит: «Ты кто такая?» А вторым вопросом станет, конечно: «Твои родители знают, где ты?» А потом, если в ее ответе на этот вопрос окажется хоть какая-то доля правды, дальше последует: «А что ты тогда делаешь на острове?» А это в конце концов подведет их к ее матери, к Сан-Диего и ко всему остальному.

На поляне Ральф Дэрроу поставил ногу на первую ступеньку домика на дереве. Он помедлил. Бекка сосредоточилась, стараясь уловить его шепотки. Ей удалось услышать только: «Черт!.. на этот раз…» Тут он передумал карабкаться наверх и проверять, что, черт подери, вытворил этот парень на этот раз. Вместо этого он повернулся и направился в сторону главной тропы. Она уведет его прочь от Бекки, к нему домой.

Пока она в безопасности.

Это «пока» оказалось недолгим. Когда Ральф Дэрроу ушел с поляны, Бекка подождала пять минут, трясясь от холода – но единственным звуком, который до нее доносился, было «тук-тук-тук» дятла, долбившего поблизости сухую ольху. Она наконец собралась с духом и бросилась к поляне – двум тсугам и домику. Быстро вскарабкавшись наверх, она метнулась по балкончику, нырнула в домик и сжалась там в относительной безопасности. По крайней мере, так она решила.

Не прошло и пятнадцати минут, как она услышала новые звуки: кто-то поднимался по лестнице. Движение было осторожным, но она чутко прислушивалась. Ей стало ясно, что происходило. Он уходил за оружием.

Ей следовало бы догадаться! Он ведь не знал, что находится в домике – не считая того, что этот кто-то забрался на его территорию. Это мог оказаться беглый преступник, наркоторговец, контрабандист, террорист – кто угодно. Он вполне обоснованно мог решить, что находящийся в домике вооружен. Естественно, он и сам вооружился!

Люк тихо скрипнул, открываясь. Бекка с трудом сдержала крик, слыша, как осторожные шаги приближаются к двери. Она увидела, как ручка повернулась и дверь начала открываться. Она прикидывала, успеет ли проскочить мимо него и броситься к лестнице, успеет ли убежать. Она собрала всю свою смекалку и отвагу, готовясь к рывку, глубоко вздохнула и…

Это был Сет. Он нес охапку поленьев. Она не зажгла лампу, и в темной комнате он ее не увидел. Он вздрогнул и вскрикнул, когда она произнесла:

– Не зажигай огня.

– Ты меня до полусмерти напугала!

– Твой дед был тут, – сообщила она ему.

– Здесь? Где? В домике?

– Внизу. Он увидел повсюду мои следы. И твои тоже. Он посмотрел наверх, но подниматься по лестнице не стал.

– Круто. Значит…

– Значит, он пошел вызывать полицию или взять ружье.

– У него нет ружья. Ну, может и есть – но я никогда его не видел.

Он прошел к печурке, бросил дрова на пол и начал возиться с огнем.

– Не надо! – сказала она.

– Успокойся, – ответил он ей. – Все нормально. Я с ним поговорю.

– Поговоришь? О чем? Сет, не смей!

– Придется. Если он видел наши следы, то понял: что-то происходит. Он спросит меня, что именно. Мне надо ему рассказать.

– Но он же велит мне уйти! Он станет спрашивать… Сет, ему нельзя ничего рассказывать!

– Он классный, Бекка. Никаких проблем не будет. Мне надо было ему сказать уже давно.

– Нет, Сет! Он спросит… Я не могу сказать… Пожалуйста! А, ладно. Мне надо уйти.

Она начала хватать свои вещи и запихивать их в спортивную сумку, которую Сет отдал ей несколько месяцев назад.

Он сказал:

– Эй, ты чего это делаешь?

– А ты как думаешь? Собираю вещи, чтобы уйти.

Тут он отошел к двери и сказал:

– Ну уж, нет! Куда ты пойдешь? Господи, да дай мне все разрулить, а не срывайся в бега! Доверяй мне хоть немного.

– И куда это ты собрался? – вопросила она.

– Кое-что ему сказать. Он узнал, что я пользуюсь домиком на дереве, так что пусть…

– Ты набрался, что ли?

– Слушай!..

– Нет, я серьезно. Иначе ты не решил бы, что твой дед позволит прятаться у него в доме какой-то сбежавшей девице.

– Не держи меня за идиота! Этого я ему не скажу.

– А что скажешь?

– Что мы тут с тобой встречаемся. Мы сюда приходим, чтобы… ну, ты понимаешь.

– Чтобы что? Заниматься сексом? Ты собрался сказать ему, что мы тут занимаемся сексом? Ох, ну отлично! Он будет просто в восторге. Особенно когда ты ему сообщишь, что мне только пятнадцать.

– Он не станет спрашивать, сколько тебе лет. А я не собираюсь говорить ему, что мы занимаемся сексом. Просто, что…

– Да, что? Курим травку? Он же поймет, что я тут прячусь!

– Оставь эту паранойю. Все уладится. – И чтобы убедить ее в этом, он ушел из домика на дереве, пообещав: – Я сейчас вернусь.

Опасения Бекки насчет результата этого разговора в отсутствие Сета превратились в ужас. Сначала она подумывала о том, чтобы пойти за ним по лесу к дому Ральфа Дэрроу. Она решила, что расскажет старику часть правды. А потом будет надеяться на его милость. Но какой именно части правды окажется достаточно? Можно ли просто сказать, что мама довезла ее до парома, а потом сразу исчезла? Или выбрать другую часть правды: что она прячется на земле Ральфа Дэрроу потому, что опасается за свою жизнь? Что можно сказать ему такого, что не потребовало бы одного объяснения за другим, пока дело не дошло бы до Главного Объяснения: «Я вроде как читаю мысли, и из-за этого у меня проблемы».

Нет. Похоже, что волей-неволей ей придется положиться на Сета. Ей придется понадеяться, что он состряпает такое объяснение, которому Ральф Дэрроу поверит. И нужно, чтобы он ему верил достаточно долго, пока она будет искать другое место, где можно было бы поселиться. Потому что раз он узнал, что кто-то использует домик на дереве, построенный на его земле – как бы Сет ему это ни объяснил, – он будет настороже, будет бдительным, будет начеку. И скорее всего, он к тому же будет время от времени возвращаться и проверять, что здесь и как.

Она смотрела из окна в темноту и молилась, чтобы Сет поскорее вернулся. И еще сильнее она молилась, чтобы он смог сказать своему деду нечто такое, что тот принял бы. Надо, чтобы Ральф Дэрроу решил, что в домике никто не живет, что Сет и кто-то еще просто изредка тут встречаются: разговаривают, играют, пишут песни и все такое… – а потом уходят. Другие варианты не пройдут.

«Ну же! – думала она. – Давай! Ну, давай же!»

Прошел час. А потом еще один. За первый час Бекка упаковала свои вещи. Когда пошел второй час, она схватила фонарик, вышла из домика и спустилась по лестнице. Она знала дорогу к дому Ральфа Дэрроу. Ей казалось, что у нее сейчас есть один-единственный вариант: пойти туда.

Тропа шла по лесу, где даже в это время года был густой подрост. Так что если понадобится спрятаться, всегда можно броситься за какой-нибудь куст у самой дороги. В разгар лета, когда выпустит плети ежевика и разрастется крапива, это станет невозможным.

С приближением к вырубке, на которой располагались дом Ральфа Дэрроу и его роскошный сад с рододендронами, Бекка ощутила запах дыма. Еще несколько минут – и она оказалась на краю леса, где остановилась и стала осматриваться, пытаясь определить, что тут и как. На улице никого не оказалось, но в доме горел свет. Из большой сложенной из камней трубы шел дым. Она решила, что Сет, судя по всему, еще в доме.

Она подкралась ближе. Она никогда не была в доме у Ральфа Дэрроу, но уже заглядывала в его окна – что сделала и сейчас. Она знала, что камин находится в гостиной. Именно там сейчас и должен быть Сет… если он еще в доме.

Они играли в шахматы. Подумать только – в шахматы! Она тут сидит в лесу с таким чувством, будто решается вопрос ее жизни и смерти, а Сет в это время играет с дедом в шахматы?!

Она была возмущена. Ей хотелось ударить кулаком в стекло. Неужели Сет сумел забыть о том, чем отправился заниматься? Неужели она не может положиться даже на него – на своего друга, единственного друга?.. Ее так и подмывало затопать ногами и издать негодующий вопль.

Он что-то почувствовал, потому что поднял голову. Их взгляды встретились. Он чуть заметно качнул головой, а потом посмотрел на деда – и снова на нее. Она поняла этот знак и ушла.

Только не в дом на дереве. Туда она не могла вернуться, не узнав самого страшного. Она отошла к началу лесной тропы и стала ждать там. На этот раз ожидание было недолгим.

– А вот это было глупо, – сказал Сет, когда присоединился к ней минут десять спустя.

– Чем ты занимался? – вопросила она. – Ты же сказал, что идешь поговорить с ним. Ты что, умудрился вообще об этом забыть? Я там сижу как на иголках, жду и беспокоюсь, а ты играешь в шахматы? Ты что?

– Остынь, – посоветовал он ей. Оглянувшись на дом, он углубился в лес. На ходу он бросил ей через плечо: – Я же сказал тебе, что все будет нормально – так и получилось. Но что я, по-твоему, должен был делать? Мне надо было ворваться в дом и с бухты-барахты начать плести ему историю про дом на дереве – и это всего через полчаса после того, как он там все осмотрел?

Сет быстро шагал по тропинке, обиженно пыхтя. Его шепотки показали Бекке, как сильно она его обидела своими вопросами и обвинениями. «Считает меня… идиот, конечно, стал бы… я не тупой». Тут места для сомнений не оставалось.

Они молчали, пока не оказались на поляне – а там Бекка стала просить у него прощения. Она виновато проговорила:

– Извини… Мне очень стыдно. Я не хотела… Я иногда не соображаю, что говорю.

– Это довольно заметно, – ответил он.

– И я не считаю тебя тупым. Просто… Мне страшно, я растеряна – и иногда то, что я себе придумываю, совершенно не совпадает с тем, что на самом деле происходит.

– Это точно, – согласился он.

Она переминалась с ноги на ногу и ждала. Она уже ни в чем не была уверена.

Наконец он сказал:

– Ты помогаешь мне готовиться к тестированию. По прикладной математике. У тебя парень очень ревнивый, и поэтому мы занимаемся здесь. Мы пытались заниматься в библиотеке. Пытались заниматься в «Саут-Уидби Коммонз». Даже в мэрии пытались устроиться. Но этот тип постоянно нас находил и мешал, вот мы и решили прятаться здесь.

– Это – то, что ты ему сказал?

– Более или менее. То есть – это почти правда. Все, кроме помощи в тестировании. Если он будет проверять, ему все подтвердят. Я действительно занимался во всех этих местах. Единственный отсутствующий элемент – это ревнивый парень, но он есть у тебя.

– Ну… был. – Она оглянулась в ту сторону, откуда они пришли. – Он тебе поверил?

– Конечно, поверил. А поверил он именно потому, что я не взбежал на крыльцо, чтобы ни с того ни с сего сделать какое-то глупое объявление. Мне надо было дождаться, чтобы он сам поднял эту тему. Когда ведешь игру с фактами, только так и можно действовать.

Вот только выражение «игра с фактами» звучало не слишком приятно.

– Надеюсь, по тебе это не ударит, – сказала Бекка.

– Не ударит. У меня все схвачено, – успокоил ее Сет.