Глава 14
Так что Мариша помахала малышам ручкой и скрылась на кухне. Аппетит у нее совсем пропал. И хотя поесть было надо, но вряд ли она сможет проглотить хоть кусок под такой аккомпанемент. Она прикрыла дверь поплотнее и снова набрала номер Милорадова.
На сей раз он согласился поговорить с ней, хотя любезнее не стал.
– Снова вы? Что вам на этот раз надо?
– Я нашла женщину, которая взяла Михасика. Няню.
– В самом деле?
– Да. Она и впрямь не чужая Наташе. Это сестра одного из Наташиных любовников – Бориса.
Милорадов издал звук, словно закашлялся или подавился. Что с ним такое, подумала Мариша. Все кашляет и кашляет. Простудился, что ли? Оно и немудрено, если учесть, какая под вечер на улице холодрыга. И Мариша принялась рассказывать дальше:
– Дело в том, что я после встречи с вами поехала к еще одному человеку… К Лебедеву Борису.
Ей показалось, что Милорадов издал какое-то кряхтение. Теперь-то что? Крошка ему не в то горло, что ли, попала?
– Это один из прошлых любовников Наташи, – продолжала сыщица. – Мне хотелось поговорить с ним про Наташу.
– Да? И как беседа? Состоялась?
– Состоялась. И более того, он мне признался, что ребенка по его просьбе взяла его сестра, та самая Валькирия – «няня». Оказывается, Борис и Наташа планировали создать новую полноценную семью, а какая семья без ребенка? Вот они и задумали взять с собой Михасика. Надеялись, что Роман не будет особенно протестовать и легко переживет бегство жены с ребенком.
– А Валькирия?
– Мне кажется, она не совсем здоровый психически человек. Впрочем, возможно, она просто глубоко творческая личность. Она ведь художница. Кстати, кокаин, который я вам приносила, скорей всего тоже принадлежит ей.
– Так.
– Но не в этом дело, не в кокаине, в смысле. Надеюсь, Михасику она эту дрянь не предлагала.
– Еще не хватало!
– По существу дела Валькирия сказала, что Михасик пробыл у нее дома чуть больше суток, а когда они на следующий день пошли погулять, то его у нее украли.
– Кто украл?
– Какая-то женщина отвлекла Валькирию разговором, а мужчина утащил ребенка.
– И почему она не обратилась в полицию?
– По ее словам, брат ей сказал, лучше этого не делать.
Милорадов молчал недолго.
– Я все понял.
И повесил трубку!
Мариша хотела ему перезвонить, но потом передумала. Что она ему еще может сказать? Что хотела, уже сказала, так чего человека лишний раз дергать. Тем более вон он какой нервный.
Закончив разговор со следователем, Мариша прислушалась. К ее удивлению, нескольких минут, проведенных ею на кухне, оказалось достаточно, чтобы рев детей сделался сначала куда тише, а потом затих и вовсе. Не в силах усидеть на месте от любопытства, Мариша забыла и про яичницу, и про усталость, она встала, на цыпочках прокралась к комнате и заглянула через витражное стекло внутрь.
Увиденное поразило ее еще больше. Оба прекрасных Юлиных ребенка смиренно сидели на ковре и играли в кубики. Причем если в присутствии матери, отца или обоих родителей вместе дети отчаянно дрались за каждый кубик, то теперь между ними царили трогательная выручка и взаимопомощь. Сестра подавала кубики братику, помогала пристраивать их понадежнее, и башня, которую они строили совместными усилиями, была выше, чем все построенное ими раньше.
– Вот оно что, вот как с вами, голубчики, надо себя вести, – пробормотала Мариша про себя, улыбаясь тому, что в квартире наконец-то воцарился мир. – Просто не обращать на вас внимания.
Мариша подогрела остывшую яичницу, наконец-то поела, напилась чаю и только потом вспомнила про своих собственных детей.
– Хорошая же я мать!
Лешка на телефонный вызов откликнулся быстро. Оказывается, он уже давно ушел от приятеля, а может быть, никуда и не ходил, и сейчас они вместе со Светой нарезали уже тринадцатый круг возле дома.
– Ждем, когда они заткнутся, чтобы вернуться домой.
– Возвращайтесь, я их угомонила.
Вернувшиеся с вынужденной прогулки дети не верили своим глазам и ушам.
– Мама, как тебе это удалось? Они сегодня весь день ревели. Мы думали, что с ума сойдем. Чуть Юлька их успокоит, как они уже снова из-за чего-то подерутся и в рев. Юлька с Колей только тем и занимались, что пытались их угомонить. А в чем твой секрет?
Раскрывать свою тайну Мариша не стала. Иначе вся слава великого воспитателя пойдет насмарку. Невелика хитрость просто прикрыть дверь и десять минут не обращать ровно никакого внимания на детский рев. Выступать без публики – скука смертная, это вам скажет любой самый завалящий артист. Ребенок – тот же артист, в его слезах по большей части куда больше публичного, нежели личного. Видя, что публика исчезла, выступления никто не видит и не слышит, ребенок понимает, что зря тратит силы и время. Можно заняться чем-нибудь более конструктивным, чем просто орать без всякого толку и проку. Чем сообразительней малыш, тем меньше времени ему требуется, чтобы успокоиться.
Но Мариша решила, что ее собственным детям еще рано знать такие взрослые хитрости. Пусть сначала подрастут, своих детей заведут, тогда она им расскажет.
До прихода родителей ребята вели себя словно шелковые. Спокойно поиграли в кубики, потом поужинали, потом вместе со взрослыми посидели в большой комнате, разглядывая старые Светкины книжки с картинками. Единственное, что они не захотели, так это ложиться спать без мамы. Мариша и не настаивала, Юля ей подобных указаний не оставляла, а в случае с кузиной и ее детьми всякая инициатива может быть наказуема.
Так они и сидели – тихо и мирно, и лишь когда раздался звонок в двери, малышня встрепенулась.
– Папа? Мама?
Мариша услышала, как в голосах детей уже вибрируют слезы. Еще не видя своих родителей, дети уже готовили новое выступление. И точно, едва увидев маму с папой входящими в двери, дети залились горючими слезами, а Юлька тут же кинулась их утешать.
– Солнышко мое! Что случилось? Мамина радость! Золотце! Сокровище!
А сокровище завывало таким голосом, что хоть святых выноси. Лешка схватился за голову. Светка побледнела и принялась шарить по карманам в поисках наушников, а Мариша решила, что с нее на сегодня хватит, трудовую вахту она отбыла полностью, теперь может немного прогуляться перед сном и в ожидании, пока Юля самостоятельно уложит своих малышей спать.
Часы показывали половину двенадцатого. И Мариша рассчитывала, что долго ей гулять не придется. Наверняка уставшие за долгий день малыши быстро заснут. Тут главное – переждать какое-то время, а потом можно спокойно возвращаться домой и уже самой тоже ложиться спать. Мариша вышла во двор, где было пусто и безлюдно. Еще бы, кто в такое время отправится гулять? Только те, кому свой собственный дом не мил, вроде нее, горемычной.
Мариша уселась на детской площадке и стала смотреть на окна своего дома, в которых еще горел свет. Это было ее давнишнее и самое излюбленное развлечение длинными и темными осенними вечерами. Смотреть и придумывать различные истории про людей, которые живут в освещенных квартирах. Иногда хватало лишь мелькнувшего силуэта, чтобы в голове у Мариши появлялась целая история. Сначала взгляд Мариши просто бесцельно скользил по дому, потом она отсчитала свой этаж и начала смотреть, что делается у соседей. И внезапно она вздрогнула. В окнах квартиры, которая принадлежала Роману и Наташе, горел свет.
Полагая, что она ошиблась и просчиталась, Мариша снова пересчитала. Нет, все правильно. Это окно спальни, которая была отведена для маленького Михасика. И в ней сейчас горел свет.
– Что за ерунда? Кто там может быть?
Любопытство Мариши было раззадорено не на шутку. Сорвавшись с лавочки, она опрометью понеслась обратно в дом. Была бы охота сидеть на продуваемой всеми ветрами скамейке и глазеть на чужие окна, когда ей нежданно-негаданно нашлось развлечение, и куда более интересное.
Мариша поступила умно. Она не стала сразу же ломиться в квартиру, которой по идее полагалось быть пустой. Вместо этого Мариша приникла к двери и чутко прислушалась. Ей показалось, что там раздаются какие-то звуки, шорохи, скрип. Видимо, в квартире и впрямь кто-то находился. Но кто? Роман? Это была первая мысль, которая пришла Марише в голову. И, чтобы ее проверить, она позвонила следователю.
Тот держался недружелюбно.
– Нет, я не сплю, – зло ответил он Марише. – Но все равно занят. И извините, какого… вы мне звоните в столь поздний час?
– Вы Романа уже отпустили?
– С чего вдруг?
– Просто подумала, вдруг вы его отпустили.
Следователь пробормотал что-то не совсем вежливое насчет того, что некоторые слишком много думают, и связь прервалась. Что же, главное Мариша для себя уяснила. Роман все еще в полиции, значит, в квартире был не он. Тогда сыщица позвонила родителям Наташи, ей сонным голосом ответила Марина:
– Я уже сплю. А ты чего… Или мальчишечка Наташкин нашелся?
– Пока нет.
– И чего тогда трезвонишь, добрых людей среди ночи пугаешь?
И Марина тоже отключилась. Звонить родителям Романа сыщица даже не стала. И так было ясно, что эти люди не стали бы среди ночи шуровать в квартире своего сына. Да и что им там делать, в пустых комнатах? Так что Мариша решила ждать. Рано или поздно тот, кто находится в квартире, захочет из нее выйти. Ночевать там он не сможет, рачительная Марина вывезла из квартиры молодой пары всю имеющуюся там мебель, включая даже детскую кроватку Михасика. Так что спать там теперь можно было разве что на полу. А на полу без ковра жестко, холодно и совсем некомфортно.
Поэтому Мариша вынесла из своей квартиры табуретку и заняла на ней наблюдательный пункт, с которого ей была прекрасно видна интересующая ее дверь. Долго ждать сыщице не пришлось. Уже через десять минут замок на двери щелкнул, и оттуда вышла высокая худощавая женщина. Мариша видела ее раньше на фотографиях и сейчас моментально узнала.
Это была Рита, та самая люто ненавидимая Наташей старшая сестра Романа. Увидев Маришу, поднявшуюся ей навстречу, Рита оторопела. Она явно не ожидала увидеть в столь поздний час у своих дверей кого бы там ни было. Потом она неуклюже попыталась спрятать за спину черненького мишку. Но игрушка была слишком велика, так что целиком она там не поместилась. И Рита смущенно улыбнулась, глядя на Маришу. Заговаривать с ней первой она не торопилась. И Мариша взяла это бремя на себя.
– Вы ведь сестра Романа? – сказала она. – Я вас узнала.
– Да. Я – Рита. А вы…
– Я – соседка.
– Ах вот как!
По этому возгласу было трудно понять, что за эмоции испытывает Рита. Она разглядывала Маришу с каким-то странным выражением, которое сыщице совсем не понравилось, хотя в целом Рита была ей симпатична. У нее было волевое и решительное лицо, смелый твердый взгляд, вот только сейчас она явно чего-то стеснялась. Чего? И зачем ей мишка?
Заметив взгляд Мариши, Рита подняла игрушку перед собой.
– Вот заехала, чтобы взять какую-нибудь вещицу, принадлежащую Мише.
И, видя, что Мариша ждет продолжения, заговорила:
– Кажется, вы и есть та самая соседка, которая, по словам моих родителей, занялась поисками мальчика?
– Да, это я.
Рита улыбнулась и протянула ей свободную руку:
– Огромное вам за это спасибо. Не часто в наше время встретишь таких отзывчивых на чужое горе людей. Родители мне сказали, что вы работаете или работали раньше в полиции?
– Нет. Ничего подобного. Я там и не работала и не работаю.
– Но родители…
– Ваши родители, наверное, неправильно меня поняли. Я им не говорила, что имею отношение к полиции.
– Но почему же тогда вы ищете Мишу? – удивилась Рита.
– Я веду расследование исчезновения ребенка исключительно на добровольных началах. У меня есть опыт детективной работы, а Наташа была мне не чужой, вот я и решила помочь…
Рита взглянула на Маришу внимательнее.
– Вы – удивительный человек.
– Ну, есть немного, – не стала скромничать Мариша.
– И как? Имеются у вас какие-нибудь успехи?
– Кое-что наклевывается. Но прошу, не расспрашивайте меня, пока говорить рано.
Рита и не стала уточнять, что именно. Вместо этого она тяжело вздохнула и произнесла:
– Я очень переживаю за нашего мальчика. Ночи не сплю, все думаю, как он там, где он, в чьих руках находится? Вдруг его обижают? Или, может быть… его уже нет в живых?
Теперь голос Риты дрогнул, и она отвернулась, стремясь скрыть свое волнение. А Мариша с удивлением вспоминала слова Наташи о холодном сердце золовки. Видела бы Наташа теперь, как переживает Рита. Напрасно она так строго судила женщину.
Но Рита уже справилась со своим волнением и продолжила более ровным голосом:
– После всего, что случилось, я нарочно задерживаюсь на работе допоздна, домой приезжаю всегда затемно. Но это не помогает. Вот и сегодня лежала без сна битый час, все про Мишу думала, а потом вдруг решила, чем без толку с боку на бок ворочаться, встану, оденусь и заеду домой к брату, возьму что-нибудь из вещей Миши. Вроде как связь с ребенком, понимаете?
– Что же, тогда вы угадали, – грустно улыбнулась Мариша. – Этот медведь – любимая игрушка мальчика. Он с ней всегда спал. Наташа говорила, что без медведя он никогда не засыпает. И если случайно медведь куда-то терялся, то Михасик устраивал настоящий бунт, пока игрушка не находилась.
– Да, упрямство – это у него в крови. Это наше качество. Семейное!
И по тому, как она произнесла эти слова, Мариша подумала, что Рита совсем не такой уж легкий человек. Впрочем, легкие люди в старых девах и не засиживаются.
– Знаете, я сегодня пообщалась с массой народу, многие из которых знали Наташу лично. Но я так и не нашла среди них человека, который бы мог ее убить.
– Наташа до своего замужества вела весьма свободный образ жизни. Брат говорил мне, да она и сама не скрывала, что у нее было множество любовных связей. После рождения Миши мы даже сомневались одно время в отцовстве Романа. Но, сделав экспертизу ДНК, установили – нет, Наташа не лгала нам хотя бы в этом. Ребенок у нее и впрямь оказался от Романа.
Про экспертизу Мариша слышала впервые. Но почему-то сразу поверила. Теперь ясно, чего Роман так трясся над Михасиком, он точно знал, что это его ребенок, и не просто сын, а перворожденный, наследник. Да, нелегко приходилось Роману. С одной стороны, любимая жена, желающая баловать и бесконечно опекать Михасика. А с другой – авторитарная сестра, чье мнение в семье считалось непоколебимым, требовала от него совсем иного обращения с сыном.
И еще Мариша подумала: значит, что бы там ни врала Наташа своим любовникам, все ее попытки выдать Михасика за сына Гены или Бориса рано или поздно были бы раскрыты и обречены на провал. Мы живем в век продвинутых технологий, и экспертиза легко доказала бы отсутствие родства у Михасика как с Геной, так и Борисом. Ничего у Наташи из ее задумки не вышло бы. Наташа родила и растила ребенка с его биологическим отцом, а вовсе не с посторонним малышу мужчиной.
– Но я все же склонна считать, что тут больше повинен простой случай, совпадение, чем выбор самой Наташи. Она могла ровно с таким же успехом забеременеть и от какого-то другого мужчины.
Что же, верно, могла. И тут мысли Мариши завертелись. Постойте, если Миша был точно сыном Романа, то зачем же тогда ребенок Лебедю? Малыш-то ему чужой. Но Лебедев ведь тоже далеко не дурак. Должен понимать, что гарантий в том, что Михасик – это его сын, нет никаких. Может, он тоже затеял проверочку? И проверочка эта выявила, что Наташа врала своему любовнику в том, что ребенок от него. А что, если, узнав правду, Лебедь до такой степени взбесился, что просто застрелил обманщицу? Мог, и очень даже запросто. Но куда он дел тогда Михасика? Ах, да куда угодно. Если Лебедь понял, что ребенок не от него, он мог просто вышвырнуть малыша за дверь. Или даже сделать с ним кое-что пострашнее. Нечего этого типа слушать, надо его скорее хватать и колоть.
– Знаете, вы мне подсказали, как надо действовать дальше, – произнесла Мариша взволнованно.
– Мне бы очень хотелось, чтобы Наташа была другой, – задумчиво произнесла Рита. – Роман не должен был жениться на такой женщине. Как человек она была много ниже моего брата и духовно, и культурно. Я бы назвала ее интересы и ее саму примитивной. Сама я никогда не привела бы подобного человека в нашу семью. Это был недостойный поступок, и я много раз говорила об этом Роману.
Иногда, думается, что и прямо при Наташе. Вот откуда шла ее нетерпимость к своей золовке.
А еще Мариша подумала, что у Риты слишком гипертрофированное чувство ответственности за своих близких. Мариша бы посоветовала ей быть проще, скромнее, меньше думать о том, как сделать своих окружающих лучше, чем они есть. И больше заботиться о том, чтобы стать лучше самой. Но, судя по тому апломбу, с которым изъяснялась Рита, женщина считала, что с ней и так все в полном порядке.
– Ладно, я пойду. Уже поздно, а мне еще ехать через весь город.
Мариша покивала головой. Она тоже чувствовала усталость. Тепло попрощавшись с Ритой и пообещав, что будет держать ее в курсе расследования, Мариша отправилась домой. Там уже было совсем тихо, все домашние успокоились и спали. Мариша тоже намеревалась завалиться на боковую. Сил, чтобы еще что-то придумывать, у нее просто не было. Она лишь успела подумать, что если правда то, что Господь дает детей и особенно сыновей людям почтенным, то неудивительно, что Наташа забеременела именно от Романа, а не от Гены, гуляющего направо и налево от законной супруги, и не от Бориса, который, как ни крути, а черных дел на своем веку натворил немало. Судьба или Бог избрали в отцы ребенку Наташи наиболее достойного из них троих.
Вот только сама Наташа, похоже, такого хорошего мужа была совсем недостойна. Хуже того, она вовсе собиралась его бросить, уйти к другому, и к кому! К уголовнику, который, очень может быть, собственную сестру снабжает кокаином, а может статься, что сам ее на эту дрянь и подсадил.
Несмотря на то что Мариша очень устала за день, сон не шел к ней. С каждой минутой фигура Бориса выглядела все более и более подозрительной, но мысли о нем почему-то в голову Марише не шли. Она лежала и пыталась понять, в чем дело. В памяти крутились обрывки разговора с Ритой, ее образ, сжимающая мишку рука. Как она любит своего племянника! Даже за его мишкой приехала. Так, все еще думая про Риту, сыщица все-таки и заснула.
Утро началось с громких детских голосов. Мариша выглянула в коридор, чтобы узнать, по какому случаю рев сейчас. Оказалось, что хитрая Юлька, которой понравилось использовать Маришу в качестве няни, решила спозаранку отправиться на процедуры, а детей планировала оставить сестре. Саму Маришу она об этом почему-то не уведомила, может быть, догадывалась, что если Мариша будет знать о готовящемся ей испытании, то попросту удерет из дома.
Возможно, где-то Юлька была права. И ее план обязательно удался бы, Мариша спала крепко, но дети подняли такой рев, что не услышать было невозможно. Так что Юле пришлось объяснить, когда она намерена вернуться. Оказалось, что не раньше полудня.
– Но ты их постарайся как-нибудь покормить. Кашу я сварила, она на кухне.
Стоило Юле с Колей уйти, как следом за ними выскользнули из дома и Света с Лешкой. Младшие дети продолжали вопить на два голоса, поэтому Марише пришлось испробовать на них свое вчерашнее средство. Она оставила детей одних и ушла на кухню, где сварила кашу для всех троих. Ту непонятную серого цвета размазню на воде, что сварила своим детям Юлька, Мариша сразу же спустила в унитаз. Перловка на воде, что может быть гадостнее! И даже измельчение ее блендером не может исправить вкус.
Мариша любила кашу пышную, сдобную. Она взяла неполезную, но такую вкусную манку, налила жирного молока, добавила ванильного сахара, который хранился у нее вместе со стручком ванили в специальной банке с плотной крышкой, чтобы оттуда не выветривался запах, чуть-чуть соли и потом только старательно мешала, чтобы не образовалось противных комочков. Когда каша загустела, Мариша добавила туда еще и сливочного маслица, которое тоже размешала. Ее собственная мама в такую кашу добавляла еще и один-два желточка, но Мариша поостереглась. Каша и так получилась густой, в ней ложка могла стоять. Но зато и пахла она просто обалденно.
На запах Мариша и рассчитывала. Как только аромат ванили распространился по квартире и достиг комнаты малышей, рев окончательно утих. А спустя всего минуту показались и сами герои, чутко поводя своими маленькими носишками.
– Вкусно пахнет, – заметила старшая девочка.
– Это десерт.
– Десерт – это сладкое?
– Да. Хотите?
Дети хотели. Мариша положила им уже слегка остывшую кашу в высокие вазочки, в которых подавала обычно мороженое. Сверху украсила кусочками фруктов, и дети были очень довольны получившимся завтраком.
Кокочка, которого Мариша выпустила из клетки, завтракал вместе с ними. К полному восторгу малышей, попугай садился на край Маришиной вазочки и клевал кашу прямо из нее. Попугай так торопился проглотить побольше, что крупинки с его клюва летели во все стороны. А когда ему вдруг начинало казаться, что в ложке у хозяйки каша особенно вкусна, то он перебирался на ложку и клевал прямо с нее.
– Он кушает! Кушает! – кричали дети в полном восторге.
Теперь они уже не делали попыток напасть на попугая. И Кокочка их больше не боялся, хотя гладить себя все равно не позволял. Наевшись, попугай улетел на клетку и принялся там чистить свой клюв о металлические прутья и хвастаться всем подряд, какой он умница и красавец.
Глядя на свое отражение в зеркале, он любовно вещал:
– Красавец! Просто красавец!
Покончив с кашей, дети посмотрели на Маришу.
– Теперь нам с вами пора почистить зубки.
Дети не спорили. Чудо-каша сделала их милыми и послушными.
– Всегда такое давай! – велел Марише меньшой карапуз, топая в ванную следом за сестрой.
Мариша пообещала, что будет всегда такое давать. И когда дети ушли в ванную, подсела к телефону. Ей не давала покоя мысль о том, что вчера она не все рассказала Милорадову. Она хотела поделиться со следователем своим впечатлением от общения с Борисом, а следователь грубо прервал ее, сначала сославшись на занятость, а потом и вовсе ничего не сказав.
Дозвониться до следователя оказалось непросто. То телефон был занят, то никто не брал трубку. А когда Мариша наконец дозвонилась, Милорадов все равно не стал с ней толком разговаривать.
Он лишь коротко бросил:
– Если интересно, приезжайте ко мне. Есть новости.
Разумеется, Мариша тут же рванула к дверям. Она уже схватилась за ручку двери, когда вспомнила кой о чем. Минуточку! А дети? Оглянувшись, она увидела двух малышей, которые, взявшись за руки, смотрели ей вслед с непередаваемым выражением. Да, читалось в их глазах, сначала родители нас бросили, теперь эта куда-то линяет. Все понятно.
– Маленькие мои, – расстроилась Мариша. – Как же быть? Мне надо отъехать, а вы тут…
Дети молчали. Они пока не плакали, но глаза у них были, что называется, на мокром месте.
– А знаете что, – осенило Маришу. – Давайте прогуляемся? Любите на машинах кататься?
Дети дружно закивали головами, и глаза у них заблестели совсем иначе. Да, погулять они были очень даже не против. И на машине покататься тоже. Дети, что с них взять. Вот Михасик, тот тоже любил покататься со своей тетей. Только Наташа такие его прогулки отнюдь не приветствовала и настаивала, чтобы в таких поездках сына с золовкой всегда присутствовал бы также и Роман. Но и это не очень-то помогало. И Наташа жаловалась потом Марише, что ребенок возвращается домой каждый раз сам не свой.
– Вроде бы и мой Михасик, а вроде бы и не мой. Что она там с ним делает? Как чужой ребенок становится. Ведет себя как-то заторможенно, не шумит, не играет. Сидит в углу, думает о чем-то. Я уверена, эта мерзавка его запугивает.
– А с Романом ты говорила на этот счет?
– Ну, ты же понимаешь, он свою любимую сестричку нипочем не выдаст.
Сам Михасик против прогулок с тетей не протестовал. Да и Роман настаивал на том, что ребенок должен общаться с его родней. И Наташе скрепя сердце приходилось отпускать этих двоих – отца с сыном. Ехать вместе с ними она не могла, не выдерживала хоть сколько-нибудь продолжительного общения с Ритой.
Быстро одев детей для похода на улицу, Мариша покинула свою квартиру. На столе у зеркала в прихожей она оставила большой лист, на котором огромными жирными буквами написала: «Мы пошли гулять». Это была весточка Юле с Колей, которые должны были рано или поздно вернуться домой и озаботиться судьбой своих отпрысков.
