Глава 26

«Я убью ее, – думал Рикардо Мельядо. – Я бы задушил ее голыми руками, сбросил бы с горы или просто пристрелил бы. Нет, наверное, приятнее всего было бы задушить ее».

Его еще никто не выводил из себя так, как сестра Грасиэла. Она была невыносима. Сначала, когда Хайме Миро поручил ему сопровождать ее, Рикардо Мельядо обрадовался. Да, она была монахиней, но такой потрясающей красавицы Рикардо видеть еще не доводилось. Он определенно собирался познакомиться с ней поближе, узнать, почему она решила спрятать на всю жизнь такую необыкновенную красоту за стенами монастыря. Под ее одеждой он различал очертания прекрасного женского тела. «Путешествие будет очень увлекательным», – решил Рикардо.

Но все приняло совершенно неожиданный оборот. Трудность заключалась в том, что сестра Грасиэла отказывалась с ним говорить. С самого начала их пути она не произнесла ни единого слова, и, что приводило Рикардо в полное недоумение, она не выглядела ни сердитой, ни испуганной, ни удрученной. Ни в малейшей степени. Она просто ушла глубоко в себя и, казалось, не проявляла абсолютно никакого интереса ни к нему, ни к тому, что творилось вокруг. Они шли довольно быстрым шагом по жарким и пыльным проселочным дорогам мимо пшеничных, ячменных и овсяных полей, переливавшихся золотом под лучами солнца, мимо виноградников. Они огибали маленькие деревушки, встречавшиеся на пути, проходили через поля подсолнухов, поворачивавших свои желтые головы вслед за солнцем.

Когда они перешли реку Морос, Рикардо спросил:

– Ты не хочешь немного отдохнуть, сестра?

Молчание.

Они приближались к Сеговии, за которой их путь лежал на северо-восток, в сторону заснеженных вершин Гуадаррамских гор. Рикардо по-прежнему пытался завязать с ней вежливую беседу, но это было совершенно безнадежно.

– Мы скоро будем в Сеговии, сестра.

Никакой реакции. «Чем же я мог ее обидеть?»

– Ты проголодалась, сестра?

Ни звука.

Словно его и не было. Он еще никогда так не отчаивался. «Может быть, эта женщина умственно отсталая, – думал он. – Должно быть, так и есть. Господь наградил ее неземной красотой, а потом наказал слабоумием». Но ему было трудно в это поверить.

Когда они добрались до окрестностей Сеговии, Рикардо заметил, что в городе было многолюдно, а следовательно, и гражданская гвардия проявляла большую, чем обычно, бдительность.

Неподалеку от Конде-де-Честе он увидел направлявшихся в их сторону солдат.

– Возьми меня за руку, сестра, – прошептал он. – Мы должны выглядеть прогуливающейся влюбленной парочкой.

Она словно не слышала его.

«Господи, – подумал Рикардо. – Да что она, глухонемая?» Он сам взял ее за руку и был поражен ее неожиданно яростному сопротивлению: она отдернула руку будто ужаленная.

Гвардейцы приближались.

Рикардо наклонился к Грасиэле.

– Не злись, – громко сказал он. – То же самое и с моей сестрой. Вчера после ужина, когда она уложила детей спать, она говорила, что мужчины не должны где-то рассиживать за пустой болтовней, покуривая свои вонючие сигареты, в то время как вы, женщины, мечетесь, оставаясь одни. Готов поклясться...

Гвардейцы прошли. Повернувшись, Рикардо посмотрел на Грасиэлу. Ее лицо ничего не выражало. Рикардо мысленно проклинал Хайме зато, что ему досталась именно эта монахиня. Она была словно каменная, и ее холодная неприступность казалась непрошибаемой.

При всей своей скромности Рикардо Мельядо знал, что он нравится женщинам. Он уже от многих это слышал. Он был высок и хорошо сложен, у него была светлая кожа, аристократический нос, интеллигентное лицо и красивые белые зубы. Он родился в богатой баскской семье, жившей в северной части Испании. Его отец был банкиром, и он позаботился о том, чтобы сын получил хорошее образование. Рикардо учился в университете в Саламанке, и его отец с нетерпением ждал, когда сын приобщится к семейному бизнесу.

Вернувшись домой по окончании университета, Рикардо послушно начал работать в банке, но очень скоро оказался вовлеченным в борьбу своего народа за независимость. Он ходил на собрания и митинги, принимал участие в выступлениях против правительства и вскоре стал одним из лидеров ЭТА. Узнав о деятельности сына, отец вызвал его в свой просторный кабинет и отчитал.

– Я тоже баск, Рикардо, но я к тому же и бизнесмен. Нельзя гадить в собственном доме и вовлекать страну, в которой ты живешь, в хаос переворота.

– Никто не собирается свергать правительство, отец. Мы лишь требуем свободы. Угнетение басков и каталонцев правительством становится невыносимым.

Откинувшись на стуле, Мельядо-старший внимательно посмотрел на сына.

– Мэр, мой хороший друг, сказал мне вчера по секрету, что тебе лучше не ходить больше на митинги, а направить свою энергию на банковское дело.

– Отец...

– Послушай меня, Рикардо. Когда я был молод, во мне тоже кипела кровь. Но ее можно остудить и по-другому. Ты помолвлен с замечательной девушкой. Надеюсь, у вас будет много детей. – Он взмахнул рукой, показывая вокруг. – Тебя ждет большое будущее.

– Но разве ты не видишь?

– Я вижу лучше тебя, сын. Твоего будущего тестя тоже не радует твое увлечение. Я бы не хотел, чтобы что-то помешало вашей свадьбе. Надеюсь, ты меня хорошо понимаешь?

– Да, папа.

В следующую субботу Рикардо Мельядо был арестован в Барселоне во время проведения баскского митинга. Он отказался от предложения отца освободить его под залог, если отец не внесет залог и за других участников демонстрации, арестованных вместе с Рикардо. Мельядо-старший не пошел на это. Карьера Рикардо закончилась. Свадьбу пришлось отменить. Это было пять лет назад. Пять лет, полных опасности и смертельного риска. Пять тревожных лет борьбы за дело, в которое он горячо верил. Теперь он, убегая и скрываясь от полиции, сопровождал через всю Испанию слабоумную и немую монахиню.

– Нам сюда, – сказал он Грасиэле, предусмотрительно не дотрагиваясь до ее руки.

Свернув с центральной улицы, они пошли по Колье-де-Сан-Валентин. На углу был магазин, в котором продавались музыкальные инструменты.

– У меня есть идея, – сказал Рикардо. – Подожди здесь, сестра. Я сейчас вернусь.

Войдя в магазин, он подошел в стоявшему за прилавком молодому продавцу.

– Добрый день. Чем могу быть полезен?

– Я бы хотел купить две гитары.

– Вам повезло, – улыбнулся продавец. – Мы только что получили несколько гитар Рамирес. Они считаются лучшими.

– Может быть, у вас имеется что-нибудь попроще? Я и мой приятель – всего лишь любители.

– Как хотите, сеньор. А что вы скажете об этих?

Продавец подошел к секции, где было выставлено с десяток гитар.

– Я могу уступить вам две гитары Кона по пять тысяч песет.

– Пожалуй, нет.

Рикардо выбрал две недорогие гитары.

– Вот это то, что мне надо, – сказал он.

Через минуту Рикардо вышел на улицу, держа в руках две гитары. Он в глубине души надеялся, что сестра Грасиэла куда-нибудь денется, но она стояла и терпеливо ждала его. Расстегнув ремень на одной из гитар, он протянул ее сестре:

– Вот, возьми. Повесь на плечо.

Она молча уставилась на него.

– Тебе не обязательно на ней играть, – терпеливо пояснил Рикардо. – Это только для виду.

Он всучил ей гитару, и она неохотно взяла ее. Они шли по извилистым улицам Сеговии под громадным виадуком, построенным римлянами много веков назад.

Рикардо решил сделать еще одну попытку завязать беседу:

– Посмотри на этот виадук, сестра. Легенда гласит, что он был построен самим дьяволом две тысячи лет назад. Этот виадук сделан без цемента из одних камней, которые скреплены между собой лишь дьявольской силой.

Он взглянул на нее в ожидании реакции.

Никаких эмоций.

«Ну ее к черту, – решил про себя Рикардо Мельядо. – Я сдаюсь».

Жандармы гражданской гвардии были повсюду, и каждый раз, когда они проходили мимо них, Рикардо делал вид, что он о чем-то серьезно разговаривает с Грасиэлой, стараясь при этом не прикасаться к ней.

Казалось, жандармов с солдатами становилось все больше, но Рикардо чувствовал себя в относительной безопасности. Они будут искать монахинь с группой людей Хайме Миро, и у них не должно быть оснований подозревать двух молодых туристов с гитарами.

Рикардо чувствовал, что проголодался, и хоть сестра Грасиэла ничего не говорила, он был уверен, что она тоже голодна. Они подошли к маленькому кафе.

– Мы остановимся здесь и перекусим, сестра.

Она стояла и смотрела на него.

– Хорошо. Делай как знаешь, – со вздохом сказал он и зашел в кафе.

Через минуту Грасиэла вошла за ним. Когда они сели за столик, Рикардо спросил:

– Что бы ты хотела заказать, сестра?

Молчание. Она выводила его из себя. Рикардо сказал официанту:

– Два гаспачо и две порции сосисок.

Когда принесли суп и сосиски, Грасиэла принялась есть то, что поставили перед ней. Он заметил, что она ела машинально, не получая от этого никакого удовольствия, словно выполняла какую-то обязанность. Сидевшие за соседними столиками мужчины смотрели на нее во все глаза, и Рикардо не осуждал их за это. «Ее красота достойна кисти молодого Гойи», – думал он.

Несмотря на то что Грасиэла раздражала его своим мрачным поведением, каждый раз когда Рикардо смотрел на нее, у него перехватывало дыхание и он проклинал себя за романтические глупости. Она была загадкой, скрытой за непробиваемой стеной. Рикардо Мельядо знал десятки красивых женщин, но ни одна из них так не волновала его. В ее красоте было что-то таинственное. Нелепо, но он не имел ни малейшего представления о том, что скрывается за этой поразительной внешностью. Умная она или глупая? Интересная или скучная? Холодная или страстная? «Лучше бы она была глупой, скучной и холодной, – думал Рикардо. – Иначе я не перенесу, если потеряю ее. Как будто она когда-либо была моей. Она принадлежит Господу». Он отвернулся, опасаясь, что она почувствует, о чем он думает.

Пора было уходить, Рикардо расплатился, и они встали. По дороге он заметил, что сестра Грасиэла слегка прихрамывает. «Нужно подыскать какой-нибудь транспорт, – подумал он. – Впереди у нас длинная дорога».

Они пошли по улице и на окраине города, на Мансанарес эль Реал, наткнулись на цыганский табор. Караван состоял из четырех ярко раскрашенных повозок с запряженными в них лошадьми. Сзади на повозках сидели женщины с детьми, одетые в цыганские наряды.

– Подожди здесь, сестра, – сказал Рикардо. – Я попытаюсь договориться, чтобы нас подвезли.

Он подошел к цыгану, управлявшему головной повозкой. Это был крепкий мужчина с полным набором цыганских регалий, включая серьги в ушах.

– Добрый вечер, сеньор. Я буду вам очень признателен, если вы подвезете меня и мою невесту.

Цыган посмотрел на стоявшую поодаль Грасиэлу.

– Можно. Куда вы направляетесь?

– В сторону Гуадаррамских гор.

– Я могу довезти вас до Сересо-де-Абахо.

– Вы бы нам очень помогли, спасибо.

Рикардо пожал цыгану руку и вложил в нее деньги.

– Садитесь в последнюю повозку.

– Спасибо.

Рикардо вернулся к стоявшей в ожидании Грасиэле.

– Цыгане подвезут нас до Сересо-де-Абахо, – сказал он ей. – Мы поедем в последней повозке.

На мгновение ему показалось, что она откажется. Помедлив, она направилась к повозке.

В ней сидело с полдюжины цыган. Они освободили место для Рикардо и Грасиэлы. Когда они стали забираться в повозку, Рикардо хотел было подсадить сестру, но стоило ему дотронуться до ее руки, как она неожиданно резко оттолкнула его. «Ну и черт с тобой». Когда Грасиэла забиралась в повозку, его взгляд упал на ее обнажившуюся ногу, и он невольно подумал: «Таких красивых ног, как у нее, я еще никогда не видел».

Устроившись поудобнее, насколько это было возможно на деревянном полу повозки, они двинулись в свой долгий путь. Грасиэла сидела в углу, ее глаза были закрыты, губы шевелились в молитве. Рикардо не мог оторвать от нее глаз.

Время тянулось медленно, нещадно палившее солнце, словно раскаленная печь, поджаривало землю, на ярко-синем небе не было ни облачка. Время от времени над пересекавшей равнины повозкой парили огромные птицы. «Рыжий стервятник», – подумал Рикардо.

На закате дня цыганский караван остановился, и к последней повозке подошел вожак.

– Дальше мы вас не повезем, – сказал он Рикардо. – Мы направляемся в Винвелас.

«Это не по пути».

– Мы вам очень благодарны, – сказал ему Рикардо. – Спасибо.

Он протянул было руку Грасиэле, но вовремя спохватился.

– Не могли бы вы продать нам с невестой немного еды? – попросил Рикардо, обращаясь к вожаку табора.

Повернувшись к одной из женщин, тот сказал ей что-то на незнакомом языке. Через несколько минут Рикардо протянули два свертка.

– Большое спасибо, – поблагодарил он, вытаскивая деньги.

Вожак внимательно посмотрел на него.

– Вы с сестрой уже заплатили за еду.

«Вы с сестрой». Значит, он понял. Но это не вызвало у Рикардо опасений. Правительство притесняло цыган не меньше, чем басков и каталонцев.

– Идите с Богом.

Рикардо стоял глядя вслед уходящему каравану, затем повернулся к Грасиэле. Она наблюдала за ним с молчаливым безразличием.

– Тебе осталось недолго терпеть меня, – заверил ее Рикардо. – Скоро мы будем в Логроньо. Ты встретишься там со своими подругами, и вы отправитесь в монастырь в Мендавии.

Никакой реакции. С таким же успехом можно было бы разговаривать с каменной стеной. «Я и разговариваю с каменной стеной».

Их высадили в тихой долине среди яблонь, груш и смоковниц. В нескольких шагах от них текла река Дуратон, в которой было полно форели. В прошлом Рикардо часто приезжал сюда на рыбалку. Здесь можно было бы остановиться и прекрасно отдохнуть, но впереди у них был долгий путь.

Повернувшись, он посмотрел на Гуадаррамские горы, грядой тянувшиеся перед ними. Рикардо хорошо знал эту местность. Через горы пролегало несколько тропинок. По этим тропкам бродили дикие горные козы и волки, и если бы Рикардо был один, он пошел бы самой короткой дорогой. Но, учитывая то, что с ним была сестра Грасиэла, он решил идти по самой безопасной.

– Нам лучше поторопиться, – сказал Рикардо. – У нас впереди длинный подъем.

Он вовсе не собирался опаздывать на встречу в Логроньо. Пусть об этой безмолвной сестре беспокоится кто-нибудь другой.

Сестра Грасиэла молча ждала, пока Рикардо пойдет вперед. Повернувшись, он начал подниматься в гору. Ступив на крутую тропинку, Грасиэла поскользнулась на мелких камнях, и Рикардо инстинктивно протянул ей руку, чтобы помочь. Отпрянув от его руки, она выпрямилась. «Замечательно, – с раздражением подумал он. – Ну и ломай себе шею».

Они продолжали подниматься к возвышавшейся над ними величественной вершине. Уходя все выше в горы, крутая тропинка сужалась, а холодный воздух становился разреженнее. Они пробирались на восток через сосновый лес. Впереди была деревня, где останавливались лыжники и альпинисты. Рикардо знал, что там можно найти горячую еду и отдохнуть в тепле. Это было заманчиво. «Слишком опасно, – решил он. – Лучше места для засады Акоке не найти». Он повернулся к сестре Грасиэле:

– Мы обойдем деревню стороной. Ты еще можешь немного пройти без отдыха?

Посмотрев на него, она вместо ответа пошла дальше.

Эта незаслуженная грубость обидела его, и он подумал: «Слава Богу, что в Логроньо я отвяжусь от нее. Боже, но почему же мне так не хочется расставаться с ней?»

Они обогнули деревню по кромке леса и вскоре, вновь оказавшись на тропе, продолжили подъем. Дышать было все труднее, тропинка становилась круче. За поворотом они наткнулись на пустое орлиное гнездо. Обойдя еще одну горную деревушку, тихо и мирно купавшуюся в лучах предзакатного солнца, они остановились передохнуть у горного ручья и напились ледяной воды.

К сумеркам они добрались до скалистой местности, известной своими пещерами. Дальше начинался спуск. «Теперь будет проще, – подумал Рикардо. – Худшее позади».

Сверху донесся слабый гул. Подняв голову, он посмотрел, что это могло быть. Из-за вершины горы внезапно вынырнул военный самолет, он летел прямо к ним.

– Ложись! – крикнул Рикардо. – Ложись!

Грасиэла продолжала идти. Развернувшись, самолет начал резко снижаться.

– Ложись! – вновь крикнул Рикардо.

Бросившись к ней, он повалил ее и прижал к земле своим телом. То, что произошло дальше, совершенно ошеломило его. Без всякого предупреждения Грасиэла начала истерично кричать и отбиваться от него. Она била его в пах и, вцепившись ногтями ему в лицо, пыталась выцарапать глаза. Но больше всего его поразили ее слова. Она выкрикивала отвратительные ругательства, чем просто ошарашила Рикардо. На него обрушился поток грязной брани. Он не мог поверить, что все это вылетало из столь прекрасного невинного ротика.

Он пытался схватить ее за руки, чтобы защититься от острых ногтей. Она извивалась под ним как дикая кошка.

– Перестань! – закричал он. – Я не собираюсь ничего с тобой делать. Это военный самолет-разведчик. Они могли нас увидеть. Нам нужно отсюда уходить.

Он продолжал держать ее до тех пор, пока она наконец не перестала отбиваться. Грасиэла издавала сдавленные звуки, и он понял, что она рыдает. Несмотря на весь свой опыт обращения с женщинами, Рикардо был окончательно сбит с толку. Он восседал на истеричной монахине со словарным запасом шофера грузовика и не представлял, что ему делать дальше. Он старался говорить как можно спокойнее и убедительнее:

– Сестра, нам нужно поскорее найти, куда бы спрятаться. Самолет мог нас заметить, и через несколько часов здесь будет много солдат. Если ты хочешь добраться до монастыря, ты сейчас поднимешься и пойдешь со мной.

Немного подождав, он осторожно встал и, сев рядом, ждал, пока стихнут ее рыдания. Наконец Грасиэла поднялась. Ее лицо было испачкано грязью, волосы растрепаны, глаза красные от слез, и все же от ее красоты у него заныло в груди.

– Прости, я испугал тебя, – тихо сказал он. – Я не знаю, как мне вести себя с тобой. Обещаю тебе, что впредь постараюсь быть более осторожным.

Она посмотрела на него своими блестящими черными, полными слез глазами, и Рикардо не мог себе представить, о чем она думает.

Вздохнув, он встал. Она последовала за ним.

– Здесь повсюду множество пещер, – сказал ей Рикардо. – Мы спрячемся и заночуем в одной из них. На рассвете мы сможем пойти дальше.

Его лицо было исцарапано, ранки, оставленные ее ногтями, кровоточили. Несмотря на случившееся, он чувствовал в ней какую-то беззащитность, трогательную хрупкость, и от этого у него возникло желание как-то успокоить ее. Но теперь молчал и он. Рикардо абсолютно не знал, что ей сказать.

Пещеры веками образовывались под воздействием ветра, бесчисленных ливней и землетрясений; они поражали своим беспредельным разнообразием. Одни были лишь углублениями в скалах, другие – бесконечными лабиринтами, куда еще не ступала нога человека.

В миле от того места, где они видели самолет, Рикардо нашел подходящую пещеру. Низкий вход был почти полностью закрыт кустарником.

– Оставайся здесь, – сказал он.

Пригнувшись, он вошел в пещеру. Внутри было темно, лишь через вход проникал слабый свет. Трудно было судить о ее длине, но это не имело значения, исследовать ее было незачем.

Он вернулся к Грасиэле.

– Там, похоже, безопасно, – сказал Рикардо. – Подожди, пожалуйста, внутри. Я соберу веток, чтобы замаскировать вход. Через несколько минут я вернусь.

Он посмотрел, как Грасиэла молча вошла в пещеру, и не знал, увидит ли ее, когда вернется. Он вдруг понял, что очень хочет, чтобы она там была.

Грасиэла вошла в пещеру и, посмотрев вслед Рикардо, в отчаянии опустилась на холодный камень. «Я больше так не могу, – думала она. – Где же Ты, Господи? Прошу Тебя, избавь меня от этих мук».

Это действительно были адские муки. С самого начала Грасиэла боролась со своим влечением, которое она чувствовала по отношению к Рикардо. Она вспомнила Мавра. «Я боюсь самой себя. Того зла, которое во мне. Меня тянет к этому человеку, и я борюсь с этим».

Она поэтому и окружила себя стеной молчания – безмолвия, среди которого она жила в монастыре. Но теперь, без монастырского бича, без молитв, выбитая из колеи суровой обыденности, Грасиэла оказалась не в состоянии изгнать из своей души мрак низменных желаний. На протяжении многих лет она боролась с дьявольскими побуждениями своего тела, пытаясь отгородиться от воспоминаний о звуках, стонах и вздохах, доносившихся из постели матери.

На ее обнаженное тело смотрел Мавр.

« – Ты еще совсем ребенок. Одевайся и уходи...

– Я не ребенок».

Столько лет она пыталась забыть те ощущения, которые она испытала с Мавром, стереть в памяти ритмичное движение их тел, захватившее ее, подарившее ей наконец радость жизни.

Крик матери: «Сука!»

И слова врача: «Наш главный хирург решил наложить тебе швы сам. Он сказал, ты слишком красива, чтобы ходить со шрамами».

Все эти годы она молилась, чтобы очиститься от вины. И все это было напрасно.

Когда Грасиэла впервые взглянула на Рикардо Мельядо, на нее вновь нахлынули воспоминания о прошлом. Он был красивым, нежным и добрым. Еще девочкой Грасиэла мечтала о таком человеке, как Рикардо. И когда он был рядом, когда он прикасался к ней, ее тело тут же загоралось и ее переполняло чувство глубокого стыда. «Я – Христова невеста, и в своих мыслях я предаю Господа. Я принадлежу Тебе, Иисус. Прошу Тебя, помоги мне. Избавь меня от нечестивых помыслов».

Грасиэла отчаянно пыталась сохранить разделявшую их стену молчания, неприступную для всех, кроме Господа, и ограждавшую ее от дьявола. Но хотела ли она оградить себя от дьявола? Когда Рикардо, бросившись на нее, прижал ее к земле, это был Мавр в постели с ней, это был монах, пытавшийся овладеть ею. Это от них отбивалась она, охваченная паникой. «Нет, – признавалась она себе. – Это неправда». Она боролась со своими собственными желаниями. Она разрывалась между чистыми побуждениями и вожделением своей плоти. «Нельзя поддаваться. Я должна вернуться в монастырь. Он будет здесь с минуты на минуту. Как мне быть?»

Услышав сзади какое-то тихое поскуливание, Грасиэла быстро повернулась. Из темноты, приближаясь, на нее смотрели четыре зеленых глаза. Сердце Грасиэлы часто забилось.

Неслышно ступая мягкими лапами, к ней подбежали два волчонка. Улыбнувшись, она протянула к ним руку. У входа в пещеру неожиданно раздался шорох. «Рикардо вернулся», – подумала она.

В следующее мгновение огромный серый волк бросился на нее, целясь прямо в горло.