В июне 1851 г. опасно заболел мой старый друг Джон Харфорд, бывший более пятидесяти лет методистским проповедником, рассказывает почтмейстер м-р Хэпперфильд.

Чувствуя себя плохо, он послал за мной и, когда я явился, сказал мне: «Я очень рад, что ты пришел, друг Хэпперфильд; теперь я могу умереть спокойно, потому что уверен, что ты будешь заботиться о моей жене до самой ее смерти. Обещай мне это; ведь я тебя так давно уж знаю!» Я ответил: «Будь спокоен, я сделаю, что могу». «Я верю тебе», — сказал мне Харфорд, и скоро после этого (20 июня) заснул навеки. Я занялся его делами, и в конце концов оказалось, что у его вдовы остался небольшой капитал, которого, однако, было недостаточно, чтобы ее обеспечить. Я нанял для нее небольшую дачу и, с помощью нескольких друзей, постарался устроить ее как можно удобнее. Немного спустя прибыл внук г-жи Харфорд, бывший школьным учителем в Глустершере, и предложил взять старушку к себе. На том, с ее согласия, и порешили. Прошло несколько времени. Переписки мы не вели. Я исполнил свой долг и на том успокоился. Раз ночью лежал я без сна в постели и думал.

Уже почти светало. Вдруг я почувствовал, что кто-то находится в комнате. Занавеска, закрывавшая мою кровать, была внезапно отдернута, и я увидел перед собою своего покойного друга, смотревшего на меня грустно и задумчиво. В немом удивлении, я отчетливо расслышал следующие его слова, обращенные ко мне (сказаны они были совершенно натурально): «Друг Хэпперфильд, я пришел к тебе, потому что ты не исполнил своего обещания: жена моя в горе и нищете». Я ответил, что мною исполнен мой долг, что ни о каких стеснительных обстоятельствах, в которых, судя по его словам, находилась его жена, не слыхал, но во всяком случае, не оставлю ее своим попечением. Слова мои, по-видимому, удовлетворили призрак, и он исчез. Я тотчас же разбудил жену и рассказал ей, что случилось. Спать я более не мог, и лишь только встал, немедленно написал внуку г-жи Харфорд. В ответ он известил меня, что, вследствие разного рода неприятностей, лишился места и принужден был отказаться от мысли содержать свою бабушку, которую собирается отдать в богадельню. Я послал ему денег с просьбою прислать старушку обратно ко мне, что и было сделано. После этого г-жа Харфорд была вновь обеспечена во всех отношениях.

Ко всему этому следует прибавить, что человек я не нервный, а еще менее суеверный. Когда явился мне призрак моего старого друга, я не спал и не был в возбужденном состоянии. Преувеличений в моем рассказе нет; все описано, как случилось.