Кристиан Барбе чувствовал себя глубоко несчастным. Маленький лысый сыщик сидел за своим рабочим столом с сигаретой в грязных, искрошившихся зубах и мрачно смотрел на лежащую перед ним папку. Содержащаяся в ней информация, вероятно, отнимет у него клиентку. Барбе брал с Ноэль за свои услуги бешеные деньги, но его огорчала не только предстоящая потеря дохода. Ему будет не хватать самой клиентки. Несмотря на то что он ненавидел Ноэль Паж, она была самой потрясающей женщиной из всех, с которыми ему доводилось иметь дело. В уме Барбе часто строил на ее счет самые фантастические планы, позволяющие ему подчинить Ноэль своей власти. Теперь же полученное от нее задание подходило к концу, и он больше не увидит ее. Он заставил Ноэль ждать в приемной, а сам в это время старался придумать, как выжать из нее побольше денег и найти зацепку для продолжения задания. Однако с большим сожалением Барбе пришел к выводу, что такой зацепки нет. Он вздохнул, погасил сигарету, подошел к двери и открыл ее. Ноэль сидела на черной кушетке из искусственной кожи. Барбе посмотрел на нее и на секунду оторопел. Непозволительно женщине быть такой красивой.

– Добрый день, мадемуазель, – сказал он. – Заходите.

Она вошла в его контору с грацией манекенщицы. Барбе было выгодно иметь среди своих клиентов такую известную личность, как Ноэль Паж, и он часто козырял ее именем. Это помогало ему привлекать новых клиентов. Кристиан Барбе был не из тех людей, для которых этические нормы что-то значат.

– Прошу вас, садитесь, – обратился к ней Барбе. – Коньяку? Аперитив?

В его фантастические планы входило напоить Ноэль до такой степени, чтобы она стала упрашивать его соблазнить ее.

– Нет, – ответила она. – Я пришла за информацией.

Эта сука могла бы выпить с ним ради последней встречи!

– Разумеется, – согласился Барбе. – У меня есть для вас целый ряд сообщений.

Он потянулся к столу и притворился, что изучает материалы в своей папке, которые давно знал наизусть.

– Во-первых, – начал он, – вашего друга произвели в капитаны и перевели в сто тридцать третью эскадрилью, которой он теперь командует. Она базируется в Колтисолле, Дакстфорд. Это в графстве Кембриджшир. Сначала они летали на... – Барбе нарочно говорил медленно, зная, что эти технические подробности ее не интересуют, – «харрикейнах» и «спитфайрах», а затем перешли на «марки V». Потом они пересели на...

– Это несущественно, – нетерпеливо перебила его Ноэль. – Где он сейчас?

Барбе ждал этого вопроса.

– В Соединенных Штатах Америки.

Он заметил ее реакцию, прежде чем она взяла себя в руки, и испытал животную радость.

– В Вашингтоне, округ Колумбия, – продолжал он.

– В отпуске?

Барбе отрицательно покачал головой.

– Нет. Он уволился из английских ВВС. Теперь он капитан армейской авиации США.

Барбе наблюдал, как Ноэль восприняла последние сведения, но по выражению лица было трудно определить ее чувства. Однако он еще не закончил. Своими грязными толстыми пальцами он вынул из папки газетную вырезку и протянул Ноэль.

– Думаю, что это вас заинтересует, – сказал он.

Барбе увидел, как Ноэль вдруг напряглась, словно заранее знала, что там написано. Вырезка была из нью-йоркской газеты «Дейли ньюс» и начиналась с заголовка: «Женитьба летчика истребительной авиации». Далее следовала фотография Ларри Дугласа вместе с невестой. Ноэль довольно долго смотрела на фотографию, а затем протянула руку за остальными материалами папки. Кристиан Барбе пожал плечами, высыпал содержимое своего досье в конверт и вручил его Ноэль. Когда он открыл рот, чтобы произнести свою «прощальную речь», Ноэль Паж заявила ему:

– Если у вас нет своего корреспондента в Вашингтоне, заведите его. Буду ждать от вас еженедельных сообщений.

Она тут же ушла, а Кристиан Барбе в полном замешательстве проводил ее взглядом.

Вернувшись домой, Ноэль отправилась в спальню, заперлась на ключ и достала из конверта вырезки. Она разложила их на кровати и стала внимательно изучать. Судя по фотографии, Ларри нисколько не изменился. Его образ запечатлелся в ее памяти даже четче, чем на снимке в газете.

Каждый день Ноэль вновь переживала проведенное с ним время. У нее было такое ощущение, что когда-то очень давно они вместе выступали в театре, сыграв в одной и той же пьесе главные роли. И теперь Ноэль по желанию воспроизводила в уме сцены из этого спектакля, сегодня – одну, завтра – другую, и так без конца. В результате она всегда помнила о Ларри, и его облик то и дело возникал у нее перед глазами.

Ноэль обратила внимание на его невесту. С фотографии на нее смотрела, улыбаясь, молодая интеллигентная женщина с красивым лицом.

Лицом врага, которого предстояло уничтожить вслед за Ларри.

Остаток дня Ноэль провела взаперти, не в силах оторваться от фотографии.

К вечеру в дверь спальни начал бешено стучать Арман Готье, однако Ноэль послала его к черту. Обеспокоенный ее настроением, он ждал в гостиной. Когда Ноэль наконец предстала перед ним, у нее был необычайно радостный вид, словно ей только что сообщили замечательную новость. Она не дала ему никаких объяснений, и, зная ее достаточно хорошо, Готье не решился ни о чем спрашивать.

Когда в тот же вечер они вернулись из театра и занялись любовью, она отдавалась ему с той необузданной страстью, которую проявляла в начале их знакомства. Лежа на кровати, Готье пытался понять красивую женщину, спавшую сейчас рядом с ним, но не находил разгадки ее поведению.

Ночью Ноэль приснился полковник Мюллер. Этот лысый альбинос из гестапо пытал ее каленым железом, выжигая свастику на ее теле. Он без конца задавал ей вопросы, но говорил так мягко и тихо, что Ноэль не улавливала смысла слов, а он все глубже и глубже вонзал в нее металл, и было такое чувство, что она сгорает на костре. Вдруг на столе пыток появился Ларри. От жгучей боли он кричал нечеловеческим голосом. Ноэль проснулась в холодном поту. Сердце бешено билось. Она потянулась к стоявшей у кровати лампе, зажгла ее, дрожащими пальцами закурила сигарету и попыталась успокоиться. Ноэль вспомнила об Исраэле Каце. Она представила его без ноги, которую отрубили топором. Сама она не видела его после их встречи в булочной-кондитерской, но консьерж передал ей, что Исраэль жив, хотя и очень слаб. Становилось все труднее прятать его, а ведь он был совершенно беспомощен. Гестапо усилило его поиски. Если предстоит вывезти Каца из Парижа, то нужно торопиться. Ноэль пока не сделала ничего такого, за что гестапо могло бы арестовать ее. Пока не сделала. Хотел ли Господь этим сном предостеречь ее? Не предупреждал ли он ее таким образом не оказывать помощи Исраэлю Кацу? Сидя на кровати, Ноэль думала о прошлом. Исраэль помог ей, когда она избавилась от ребенка. Он оказал ей неоценимую услугу в убийстве Ларриного отродья. Десятки людей содействовали ей в куда более важных вещах, но она не считала себя в долгу перед ними. Исраэль Кац никогда ни о чем ее не просил. Она должна помочь ему.

Ноэль прекрасно понимала, что это будет трудно. Полковник Мюллер уже подозревает ее. Она вспомнила свой сон и ужаснулась. Ей предстоит позаботиться о том, чтобы Мюллер ничего не сумел доказать. Исраэля Каца надо тайно переправить из Парижа. Но как? Ноэль была уверена, что все пути из города находятся под тщательным наблюдением. Установлен контроль за дорогами и рекой. Фашисты, конечно, свиньи, но свиньи толковые. Это дерзкое предприятие связано с риском для жизни, но Ноэль решила попытаться. Хуже всего было то, что она ни к кому не могла обратиться за помощью. Гестапо так запугало Армана Готье, что он дрожал как осиновый лист. Ноэль придется действовать в одиночку. Она подумала о полковнике Мюллере и генерале Шайдере. Если между ними вдруг развернется борьба, интересно, кто победит.

На следующий вечер после той беспокойной ночи, когда Ноэль приснился страшный сон, они с Арманом Готье отправились на званый ужин к богатому меценату Лесли Рокасу. Среди гостей было немало знаменитостей – банкиров, художников, политических деятелей и красивых женщин, которых, как догадалась Ноэль, позвали для приглашенных на ужин немцев. Готье заметил, что Ноэль чем-то озабочена. Он спросил ее, что случилось, но она не сказала ему, в чем дело.

За четверть часа до того, как приглашенных позвали к столу, появился еще один гость. Он неуклюже пролез в дверь, и стоило Ноэль увидеть его, как она поняла, что ее проблема практически решена. Ноэль подошла к хозяйке и попросила ее:

– Дорогая, будьте моей благодетельницей и посадите меня рядом с Альбером Элле.

Альбер Элле был крупнейшим французским драматургом. Ему пошел седьмой десяток. Он выделялся копной седых волос, огромной фигурой с широкими покатыми плечами и медвежьей походкой. Для француза он обладал слишком высоким ростом. Однако и без этого он привлекал всеобщее внимание своим необыкновенно безобразным лицом с зоркими зелеными глазами, которые ничего не оставляли без внимания. У Элле было чрезвычайно богатое воображение, и он написал более десятка пьес и киносценариев, имевших сногсшибательный успех. Он хотел, чтобы Ноэль сыграла главную роль в его новой пьесе, и послал ей один из экземпляров рукописи. Сидя теперь за столом рядом с ним, Ноэль сказала:

– Альбер, я только что прочла вашу пьесу, и она мне страшно понравилась.

Он просиял:

– Будете играть в ней?

Ноэль дотронулась пальцами до его руки.

– Дорогой мой, если б я только могла. Арман уже утвердил меня на главную роль в другой пьесе.

Элле сначала нахмурился, а потом покорно вздохнул:

– Дьявольщина! Ну ладно, когда-нибудь мы поработаем вместе.

– Я бы с радостью, – заверила его Ноэль. – Я люблю ваши пьесы. Меня всегда восхищает, как писатели придумывают интригу. Не могу понять, как вы это делаете.

Он пожал плечами:

– Точно так же, как вы играете на сцене. Ведь это наш хлеб, возможность зарабатывать на жизнь.

– Нет, – возразила Ноэль. – Такая широта воображения для меня чудо. Уж я-то знаю. Я ведь сама немного пишу.

– Неужели? – вежливо поинтересовался он.

– Да, но я зашла в тупик.

Ноэль глубоко вздохнула и обвела взглядом всех, кто сидел за столом. Гости увлеченно беседовали со своими соседями и не обращали на Ноэль никакого внимания. Она наклонилась к Альберу Элле и стала говорить тише:

– У меня героиня пытается вывезти своего любовника из Парижа. Его ищут фашисты.

– Ага.

Огромный человек, сидящий рядом с ней, стал поигрывать вилкой для салата, отбивая ею дробь на своей тарелке. Потом он сказал:

– Очень просто. Оденьте его в немецкую военную форму, и пусть он пройдет прямо через заставу.

Ноэль вздохнула и добавила:

– Тут есть одна сложность. Он ранен и не может ходить. Он потерял ногу.

Элле перестал отбивать дробь. Последовала долгая пауза, а затем он спросил:

– А как насчет баржи на Сене?

– Все баржи находятся под наблюдением.

– И все транспортные средства, покидающие Париж, обыскиваются?

– Да.

– Тогда надо устроить так, чтобы фашисты сами за вас все сделали.

– Каким образом?

– Ваша героиня, – поинтересовался он, не глядя на Ноэль, – привлекательна?

– Да.

– Предположим, – раздумывал он вслух, – что ваша героиня подружится с немецким офицером. Желательно повыше чином. Такое возможно?

Ноэль повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза, но он отвел их.

– Да.

– Тогда все в порядке. Пусть она встретится с офицером. Они поедут куда-нибудь за пределы Парижа на выходные дни, а героя можно спрятать в багажнике. Разумеется, офицер должен занимать достаточно высокое положение, чтобы никто не вздумал обыскивать его машину.

– Если багажник будет заперт, – спросила Ноэль, – герой не задохнется?

Альбер Элле отхлебнул вина и погрузился в раздумье. Наконец он заявил:

– Не обязательно.

Он поговорил с Ноэль еще минут пять, стараясь, чтобы его не слышали окружающие, а потом пожелал ей удачи. При этом он по-прежнему избегал ее взгляда.

Ранним утром следующего дня Ноэль позвонила генералу Шайдеру. Ее соединили сначала с адъютантом, а потом с секретаршей генерала.

– Простите, кто спрашивает генерала Шайдера?

– Ноэль Паж.

Ей пришлось отвечать на этот вопрос уже в третий раз.

– Прошу прощения, но генерал сейчас на совещании. Его нельзя беспокоить.

Она колебалась.

– Могу я позвонить ему попозже?

– Он будет заседать весь день. Советую вам изложить свою просьбу в письме на имя генерала.

На секунду Ноэль представила себе, что будет, если она последует совету секретарши, и иронически улыбнулась.

– Не беспокойтесь, – сказала она. – Просто передайте ему, что я звонила.

Через час у нее раздался телефонный звонок. На проводе был Ганс Шайдер.

– Простите меня, – извинился он. – Эта идиотка только сейчас сообщила мне о вас. Я бы распорядился, чтобы вас соединяли прямо со мной, но мне и в голову не приходило, что вы можете позвонить.

– Это мне надо извиниться, – успокоила его Ноэль. – Я знаю, что вы очень занятой человек.

– Ничего страшного. Чем я могу вам помочь?

Ноэль сделала паузу, чтобы выиграть время и тщательно подобрать слова.

– Помните, что вы говорили о нас двоих, когда мы ужинали вместе?

После короткого молчания он ответил:

– Да.

– Я много о вас думала, Ганс. Мне бы очень хотелось увидеться с вами.

– Тогда не согласитесь ли поужинать со мной сегодня вечером? – В голосе у него вдруг появился какой-то особый пыл.

– Только не в Париже, – ответила Ноэль. – Если нам суждено быть вместе, пусть это случится подальше отсюда.

– Где? – спросил генерал Шайдер.

– Хорошо бы поужинать в каком-нибудь необычном месте. Вы слышали об Этрата?

– Нет.

– Это красивая деревенька в ста пятидесяти километрах от Парижа, недалеко от Гавра. Там есть старинная гостиница, где нам никто не помешает.

– Звучит великолепно, Ноэль. Сейчас мне не так-то легко вырваться, – добавил он извиняющимся тоном. – У меня тут в самом разгаре одно дело...

– Я понимаю, – прервала его Ноэль как можно холоднее. – Давайте встретимся как-нибудь в другой раз.

– Подождите! – последовала долгая пауза. – Когда вы свободны?

– В субботу вечером после спектакля.

– Я все устрою, – согласился он. – Мы сможем слетать...

– А почему не на машине? – спросила Ноэль. – Ведь так приятно прокатиться.

– Как пожелаете. Я буду ждать вас у театра в своем автомобиле.

Ноэль мгновенно приняла решение.

– Мне придется вернуться домой, чтобы переодеться. Не могли бы вы подъехать прямо к моему дому?

– Ваше слово – закон, моя дорогая. Итак, до субботнего вечера.

Через пятнадцать минут Ноэль переговорила с консьержем. Он выслушал ее и изо всех сил затряс головой, энергично протестуя против подобного плана.

– Нет, нет и нет! Я все передам нашему другу, мадемуазель, но он не согласится. Нужно быть круглым дураком, чтобы пойти на это! С таким же успехом он мог бы заявиться в гестапо и попросить там работу.

– Здесь не может быть провала, – убеждала его Ноэль. – Это придумал самый изобретательный человек во Франции.

Во второй половине того же дня, выходя из дома, Ноэль заметила прислонившегося к стене человека, который притворялся, что читает газету. Зима уже вступила в свои права, и на улице было свежо и сухо. Стоило Ноэль сделать несколько шагов, как человек с газетой выпрямился, отделился от стены и последовал за ней, держась на почтительном расстоянии. Ноэль шла размеренно, не спеша, часто останавливаясь перед витринами магазинов.

Через пять минут после ухода Ноэль на улице появился консьерж, посмотрел вокруг, желая убедиться, что за ним нет слежки, остановил такси и велел водителю ехать на Монмартр к магазину спортивных товаров.

Спустя два часа консьерж сообщил Ноэль:

– Он будет у вас в субботу вечером.

В субботу, отыграв спектакль, Ноэль увидела, что за кулисами ее ждет полковник Мюллер. От волнения мурашки забегали у нее по спине. Все было рассчитано по секундам, и любая задержка могла обернуться гибелью.

– Из зала я любовался вашей игрой, фрейлейн Паж, – сказал ей полковник Мюллер. – С каждым разом она становится все совершеннее.

Его вкрадчивый высокий голос заставил ее отчетливо вспомнить свой страшный сон.

– Благодарю вас, полковник. Простите, мне нужно переодеться.

Ноэль направилась в свою артистическую уборную. Мюллер засеменил за ней.

– Я пойду с вами, – заявил полковник.

Она вошла в уборную. Лысый альбинос не отставал ни на шаг. Он удобно устроился в кресле. Какое-то мгновение Ноэль колебалась, а потом принялась раздеваться прямо при нем. Мюллер бесстрастно наблюдал за ней. Она слышала, что он гомосексуалист, и это обстоятельство лишало ее грозного оружия – сексуального воздействия.

– Воробушек мне кое-что начирикал сегодня, – сказал полковник Мюллер. – Он попытается убежать сегодня вечером.

У Ноэль на секунду остановилось сердце, но она и виду не подала. Она стала снимать грим, чтобы выиграть время. Потом спросила:

– Кто собирается убежать сегодня вечером?

– Ваш друг Исраэль Кац.

Ноэль резко повернулась к нему и только тут сообразила, что сняла лифчик.

– Я не знаю никакого...

Она заметила, как победно засверкали его розовые глазки, и не попалась в ловушку.

– Постойте, – спросила она с притворным безразличием, – вы говорите о молодом враче, жившем при больнице?

– Ага, значит, вы все-таки помните его!

– Смутно. Он когда-то лечил меня от воспаления легких.

– И после самопроизвольного аборта.

Полковник Мюллер произнес эти слова характерным для него вкрадчивым высоким голосом. Ноэль вновь охватил страх. Раз гестаповцы копают так глубоко... Какая она дура, что влезла в это дело. Однако даже рассуждая таким образом, Ноэль понимала, что уже поздно идти на попятную. Машина пущена, и через несколько часов Исраэля Каца ждет либо свобода... либо смерть. А что будет с ней?

Полковник Мюллер продолжал:

– Вы утверждаете, что в последний раз видели Каца в кафе несколько недель назад.

Ноэль отрицательно покачала головой:

– Я никогда не говорила этого, полковник.

Полковник Мюллер посмотрел ей в глаза долгим взглядом, а затем нагло уставился на ее обнаженную грудь, живот и прозрачные трусики. Потом снова заглянул ей в глаза и вздохнул.

– Люблю красивое, – вкрадчиво начал он. – А если вдруг придется уничтожить эту красоту? И все из-за человека, который для вас ничего не значит. Как ваш друг собирается убежать, фрейлейн?

Было что-то жуткое в спокойствии его голоса. Ноэль внутренне содрогнулась. Она превратилась в Аннет, невинную и беспомощную героиню пьесы, которую играла на сцене.

– Я действительно не понимаю, полковник, о чем идет речь. Я бы хотела вам помочь, но не знаю как.

Полковник Мюллер долго гипнотизировал Ноэль своими воспаленными глазками, а затем вдруг резко встал.

– Я научу вас, как это сделать, фрейлейн, – вкрадчиво пообещал он. – И сам получу от этого большое удовольствие.

Он повернулся к двери и напоследок сказал:

– Кстати, я посоветовал генералу Шайдеру отложить эту поездку с вами.

Ноэль почувствовала, что теряет самообладание. Теперь уже нельзя предупредить Исраэля Каца.

– Полковники всегда вмешиваются в личную жизнь генералов?

– В данном случае нет, – с сожалением заметил полковник Мюллер. – Генерал Шайдер не собирается отказываться от своего рандеву.

Мюллер резко повернулся и вышел.

Ноэль проводила его взглядом. У нее бешено билось сердце. Она посмотрела на золотые часы, стоявшие на трюмо, и стала быстро одеваться.

Без четверти двенадцать Ноэль позвонил консьерж и сообщил, что генерал Шайдер уже едет к ее дому. Голос у консьержа дрожал от волнения.

– Машину ведет его шофер? – спросила Ноэль.

– Нет, мадемуазель, – четко ответил консьерж. – Он в машине вместе с генералом.

– Благодарю вас.

Ноэль повесила трубку и поспешила в спальню, чтобы еще раз проверить багаж. Ошибки быть не должно. Раздался звонок в дверь, и Ноэль направилась в гостиную, чтобы впустить гостя.

В коридоре стоял генерал Шайдер, а у него за спиной она увидела его шофера, молодого капитана. Генерал Шайдер не надел военную форму. В безукоризненном темно-сером костюме, тонкой голубой сорочке и черном галстуке он выглядел очень элегантно.

– Добрый вечер, – официально поздоровался он.

Генерал вошел внутрь, а затем кивком подал знак шоферу.

– Мои вещи в спальне, – сказала Ноэль, – вон там.

– Благодарю вас, фрейлейн.

Капитан скрылся в спальне. Генерал Шайдер подошел к Ноэль и взял ее за руки.

– Знаете, что весь день не давало мне покоя? – спросил он. – Мысль о том, что не застану вас, что вы передумаете. Каждый раз, когда звонил телефон, я боялся брать трубку.

– Я всегда держу свои обещания, – успокоила его Ноэль.

Она наблюдала за капитаном, который вынес из спальни ее большую коробку с гримом и сумку с одеждой.

– Есть еще что-нибудь? – поинтересовался он.

– Нет, – ответила Ноэль. – Это все.

Капитан взял вещи и вышел из квартиры.

– Вы готовы? – спросил генерал Шайдер.

– Давайте-ка выпьем на дорожку, – быстро предложила Ноэль.

Она поспешила к бару, где в ведерке со льдом стояло шампанское.

– Позвольте мне. – Генерал откупорил бутылку. – За что мы пьем? – спросил он.

– За Этрата.

Генерал многозначительно посмотрел на нее и сказал:

– За Этрата.

Они чокнулись и выпили. Ставя бокал на стол, Ноэль незаметно взглянула на свои часики. Генерал Шайдер что-то говорил ей, но она почти все пропускала мимо ушей. Голова у нее была занята тем, что в это время происходило внизу. Ей нужно вести себя очень осторожно. Спешка или промедление приведут к гибели. Не уцелеет никто.

– О чем вы думаете? – спросил Шайдер.

Ноэль тут же повернулась к нему.

– Ни о чем.

– Но вы меня не слушали.

– Простите. Вероятно, я думала о нас.

Она вновь повернулась к генералу и одарила его ослепительной улыбкой.

– Вы для меня загадка, – сказал он.

– Любая женщина – загадка.

– Но не такая, как вы. Я отказываюсь верить, что вы притворщица, и все-таки... – Он сделал жест рукой. – Сначала вы наотрез отказываетесь встретиться со мной, а теперь мы вдруг вместе собираемся за город.

– Вы жалеете об этом, Ганс?

– Конечно, нет. Только я все время спрашиваю себя: почему именно за город?

– Я уже объяснила вам.

– Да, конечно, – согласился генерал Шайдер, – это романтично. Но меня удивляет другое. Я считаю вас реалисткой, а не романтической женщиной.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила Ноэль.

– Ничего, – легко ответил генерал. – Я просто размышляю вслух. Мне нравится решать задачки, Ноэль. Со временем я разгадаю вас.

Она пожала плечами:

– Решив задачу, вы потеряете к ней интерес.

– Поживем – увидим. – Он поставил на стол свой бокал. – Поедем?

Ноэль взяла бокалы, из которых они пили шампанское.

– Пойду положу их в раковину, – пояснила она.

Генерал Шайдер наблюдал, как она отправилась на кухню. Ноэль была одной из самых красивых и желанных женщин, и он решил овладеть ею. Однако это вовсе не означало, что он глуп или слеп. Ей что-то от него нужно. Генерал решил выяснить, что именно. Полковник Мюллер предупреждал его, что, судя по всему, она помогает опасному врагу рейха, а полковник Мюллер почти никогда не ошибается. Если он прав, Ноэль Паж, по-видимому, рассчитывает, что генерал Шайдер защитит ее от чего-то. В таком случае она просто не понимает образа мыслей немецкого военного, тем более такого, как он. Он без колебаний выдаст ее гестапо. Только сначала переспит с ней. Вот почему он ждал конца недели.

Ноэль вернулась из кухни. Лицо ее выражало беспокойство.

– Сколько вещей отнес вниз ваш шофер? – спросила она.

– Сумку с одеждой и большую коробку с гримом, – ответил генерал.

Ноэль состроила гримасу.

– О Боже! Извините, Ганс. Он забыл еще одну коробку. Вы не будете возражать, если мы и ее захватим с собой?

Он следил за тем, как Ноэль подошла к телефону, сняла трубку и сказала:

– Попросите, пожалуйста, шофера генерала снова подняться в квартиру. Нужно отнести вниз еще одну вещь. – Она повесила трубку. – Я знаю, что мы едем туда только на выходные, – Ноэль улыбнулась, – но я хочу доставить вам удовольствие.

– Если вы хотите доставить мне удовольствие, – заметил генерал Шайдер, – вам не стоит брать с собой много одежды.

Он взглянул на фотографию Армана Готье, стоявшую на рояле.

– А господину Готье известно, что вы отправляетесь со мной?

– Да, – солгала Ноэль.

Арман находился в Ницце, где вел с одним из продюсеров переговоры о съемках нового фильма. Так что ей не было никакого смысла тревожить его рассказами о своих ближайших планах. Раздался звонок в дверь, и Ноэль поспешила открыть ее. На пороге стоял капитан.

– Насколько я понимаю, требуется забрать еще что-то? – спросил он.

– Да, – сказала Ноэль. – Это в спальне.

Капитан кивнул головой и отправился в спальню.

– Когда вы должны вернуться в Париж? – поинтересовался генерал Шайдер.

Ноэль повернулась и посмотрела на него.

– Мне бы хотелось остаться там как можно дольше. Мы вернемся в понедельник к вечеру. У нас будут целых два дня.

Из спальни появился капитан.

– Прошу прощения, фрейлейн. Как выглядит эта вещь?

– Это большая круглая синяя коробка, – ответила Ноэль. – Она вновь повернулась к генералу. – Там мой новый халат, который я еще ни разу не надевала. Я берегла его для вас.

Она стала болтать чепуху, чтобы скрыть свою нервозность. Капитан опять пошел в спальню. Через несколько секунд он выглянул оттуда и сказал:

– Извините, но я не могу найти эту коробку.

– Давайте я сама найду ее, – предложила Ноэль.

Войдя в спальню, она принялась за поиски. Перерыв все шкафы, Ноэль возмутилась:

– Наверное, эта дура служанка куда-нибудь ее запрятала!

Втроем они облазили всю квартиру. Наконец генерал Шайдер нашел коробку в одном из стенных шкафов прихожей. Он поднял ее и удивился:

– Похоже, она пустая.

Ноэль тут же открыла коробку и заглянула внутрь. Там ничего не было.

– Проклятая кретинка! – закричала Ноэль. – Неужели она запихнула этот прекрасный новый халат в мой чемодан вместе с остальной одеждой? Только бы она его не испортила.

Ноэль глубоко вздохнула, чтобы как-то унять раздражение.

– У вас в Германии тоже такая морока со служанками?

– Полагаю, что служанки всюду одинаковые, – ответил генерал Шайдер.

Он пристально наблюдал за Ноэль. Она вела себя странно. Чересчур много разговаривала. Она поймала на себе его взгляд.

– При вас я чувствую себя школьницей, – пояснила Ноэль. – Уж и не помню, чтобы я когда-нибудь так нервничала.

Генерал Шайдер улыбнулся. Ах вот в чем дело! А может быть, она ведет с ним какую-то игру? Что ж, во всяком случае, скоро все прояснится. Он посмотрел на часы.

– Если мы немедленно не выедем, то прибудем на место очень поздно.

– Я готова, – согласилась Ноэль.

Она молила Бога, чтобы и все остальные были готовы. Когда они спустились на первый этаж и проходили через холл, консьерж был мертвенно-бледен. Ноэль подумала, что случился прокол. Она выразительно посмотрела на консьержа в надежде получить от него какой-то сигнал, но старик не успел подать ей знака, поскольку генерал быстро взял Ноэль под руку и повел к выходу.

Лимузин генерала Шайдера стоял прямо у подъезда. Багажник оказался закрытым. Прохожих на улице не было. Ноэль бросила последний взгляд на консьержа, но генерал подошел к ней вплотную и закрыл обзор. Уж не нарочно ли? Ноэль впилась глазами в закрытый багажник, но ничего не обнаружила. Несколько часов ей придется пребывать в неведении. Как же ей проверить, удался ли их план? Тревога ожидания становилась невыносимой.

– С вами все в порядке? – спросил генерал Шайдер с подозрением.

Ноэль почувствовала, что дело неладно. Нужно найти предлог, чтобы вернуться в подъезд и на несколько секунд остаться наедине с консьержем. Она заставила себя улыбнуться.

– Я совсем забыла, – спохватилась Ноэль. – Мне должен позвонить один из друзей. Я попрошу ему кое-что передать...

Генерал крепко сжал ей руку.

– У нас нет на это времени, – заметил он с улыбкой. – Теперь вы будете помнить только обо мне.

Шайдер повел ее к машине. Не прошло и минуты, как они уже были в пути.

Через пять минут после того, как генерал Шайдер увез в своем лимузине Ноэль, у ее дома раздался скрип тормозов, и из черного «мерседеса» выскочил полковник Мюллер с двумя гестаповцами. Он тут же посмотрел наверх, а затем обвел взглядом улицу.

– Они уехали, – сказал он.

Его подручные бросились в подъезд и позвонили консьержу. Дверь отворилась, и перед ними предстал до смерти напуганный старик. Они затолкали консьержа в его крохотную квартирку.

– Где фрейлейн Паж? – резко спросил полковник Мюллер.

Консьерж в ужасе уставился на него.

– Она... она ушла, – ответил старик.

– Это я и без тебя знаю, старый дурак! Куда?!

Консьерж беспомощно затряс головой.

– Не имею представления, месье. Я видел только, что она уехала с офицером.

– Она не сказала, где ее можно найти?

– Н-нет, месье. Мадемуазель Паж никогда не говорит мне о таких вещах.

Полковник Мюллер свирепо посмотрел на старика и повернулся к нему спиной.

– Они не могли далеко уехать, – сказал Мюллер своим подручным. – Немедленно свяжитесь со всеми заставами. Сообщите им, что я приказал задержать машину генерала Шайдера. Как только они это сделают, пусть немедленно позвонят мне!

Военные не разъезжали по Парижу в такое время, а потому на улицах почти не было транспорта. Машина Шайдера свернула на Западное шоссе, проходящее через Версаль. Понадобилось всего двадцать пять минут, чтобы добраться до пересечения магистралей, откуда расходятся пути на Виши, Гавр и Лазурный берег.

Ноэль казалось, что свершилось чудо и им удастся выбраться из Парижа, ни разу не нарвавшись на заставу. Ей следовало бы знать, что даже немцы с их хваленой деловитостью не в состоянии контролировать все ведущие из города дороги. Только она подумала об этом, как из темноты показалось дорожное заграждение. На шоссе замигали яркие красные огни. За ними поперек дороги стоял немецкий военный грузовик. Ноэль увидела на обочине шестерых немецких солдат и две французские полицейские машины. Лейтенант вермахта поднял руку, и лимузин Шайдера остановился. Лейтенант подошел к водителю.

– Выйдите из машины и предъявите документы!

Генерал Шайдер опустил боковое стекло и с раздражением обратился к проверяющему:

– Я – генерал Шайдер. Что здесь, черт возьми, происходит?

Лейтенант вытянулся по швам.

– Прошу прощения, генерал. Я не знал, что это ваша машина.

Генерал бросил взгляд на заграждение.

– Что случилось?

– Господин генерал, мы получили приказ проверять все машины, выезжающие из Парижа. Все дороги из города перекрыты.

Генерал повернулся к Ноэль.

– Проклятое гестапо! Извините, дорогая.

Ноэль почувствовала, что побледнела как мел, и была рада, что в машине темно. Тем не менее она взяла себя в руки и спокойно сказала:

– Ничего страшного.

Ноэль думала о грузе, лежащем в багажнике. Если ее план удался, то этим грузом должен быть Исраэль Кац, и через секунду его заберут. А вместе с ним и ее.

Лейтенант повернулся к шоферу.

– Прошу вас открыть багажник.

– Там только багаж, – запротестовал капитан. – Я сам все туда укладывал.

– Прошу прощения, капитан. Я выполняю приказ. Все автомобили из Парижа подлежат обыску. Открывайте багажник.

Чертыхаясь себе под нос, водитель открыл дверцу и стал вылезать из машины. У Ноэль лихорадочно заработал мозг. Нужно придумать что-то, чтобы не допустить обыска и при этом не вызвать подозрений. Водитель уже вышел из машины. Для раздумий не осталось времени. Ноэль украдкой взглянула на генерала Шайдера. От злости он сощурил глаза и сжал губы. Она повернулась к нему и простодушно спросила:

– Нам тоже выходить, Ганс? Нас будут обыскивать?

Ноэль видела, что он едва сдерживает гнев.

– Стойте! – Голос генерала был подобен удару хлыста. – Садитесь обратно в машину! – приказал он шоферу.

Затем Шайдер повернулся к лейтенанту и в ярости заорал:

– Скажешь всем, кто отдает тебе приказы, что они не относятся к генералам германской армии! Я не подчиняюсь приказам лейтенантов. Немедленно пропустить мою машину!

Несчастный лейтенант растерянно смотрел в лицо разъяренному генералу. Вытянувшись по швам, он отрапортовал:

– Слушаюсь, генерал Шайдер. – И дал команду водителю грузовика, перекрывшего шоссе, очистить путь.

– Поехали! – приказал генерал Шайдер.

И лимузин быстро исчез в темноте.

Ноэль слегка расслабилась и откинулась на спинку сиденья. Напряженность, сковавшая ее тело, постепенно стала спадать. Кризис миновал. Ей только хотелось выяснить, находится ли в багажнике Исраэль Кац. Жив ли он?

Генерал Шайдер повернулся к Ноэль, и она почувствовала, что его гнев уже не столь силен. К генералу возвращалось спокойствие.

– Примите мои извинения, – произнес он утомленным тоном. – У этой войны есть свои странности. Иногда приходится напоминать гестапо, что войны ведутся войсками.

Ноэль улыбнулась ему и взяла в руку его пальцы.

– А войска действуют под командованием генералов.

– Вот именно, – подтвердил он. – Войска действуют под командованием генералов. Я проучу полковника Мюллера.

Через десять минут после того, как машина Шайдера отъехала от заставы, раздался звонок из гестапо. Поступил приказ найти машину генерала.

– Она уже прошла заставу, – сообщил лейтенант и почувствовал, что его ждут большие неприятности.

Тут же на связь вышел полковник Мюллер.

– Давно? – спросил гестаповский офицер.

– Десять минут назад.

– Вы обыскали машину?

Лейтенанта охватил ужас.

– Нет, господин полковник. Генерал не позволил мне...

– Дьявольщина! В каком направлении он поехал?

От волнения лейтенант стал глотать слюну. Потом он заговорил тоном обреченного человека.

– Точно не знаю, – ответил он. – Мы находимся на пересечении магистралей. Он мог поехать внутрь страны, в Руан, или к морю, в Гавр.

– Завтра в девять утра явитесь в штаб-квартиру гестапо. Зайдете в мой кабинет.

– Слушаюсь, господин полковник, – ответил лейтенант.

Разъяренный полковник Мюллер бросил трубку и обратился к паре своих подручных:

– Быстро в Гавр. Возьмите мою машину. Будем брать Таракана!

В Гавр вела извилистая дорога, протянувшаяся вдоль берега Сены среди живописных холмов и плодородных равнин. Была безоблачная, звездная ночь.

Удобно расположившись на заднем сиденье лимузина, Ноэль и генерал мирно беседовали. Он рассказал ей о своей жене и детях, о том, как трудна семейная жизнь армейского офицера. Ноэль посочувствовала ему и объяснила, что актрисам тоже несладко приходится. Вокруг них так много фальши. Оба понимали, что это всего лишь игра, и старались не затрагивать в разговоре своих сокровенных чувств и мыслей. Ноэль каждый раз отдавала должное уму и интеллигентности сидящего рядом с ней мужчины. К тому же она сознавала, сколь опасно для нее участие в этой авантюре. Она знала, что Шайдер слишком умен, чтобы поверить в ее внезапное увлечение, и потому подозревает ее в корысти. Ноэль рассчитывала только на то, что сумеет перехитрить его в затеянной игре. Генерал лишь мельком упомянул о войне, но она надолго запомнила его слова.

– Англичане – странный народ, – заявил он. – В мирное время они совершенно несносны, но на войне творят чудеса. Английский моряк по-настоящему счастлив, только когда тонет его корабль.

Направляясь в деревеньку Этрата, они ночью приехали в Гавр.

– Можем мы остановиться здесь и перекусить? – спросила Ноэль. – Я умираю с голоду.

Генерал Шайдер утвердительно кивнул:

– Конечно, раз вы хотите. – Потом он громко приказал капитану: – Поищите ресторан, который работает всю ночь.

– Я уверена, что у причалов есть такой ресторанчик, – сказала Ноэль.

Капитан покорно повел машину в портовую часть города. Он подъехал к причалу, где стояло несколько грузовых судов. В соседнем квартале виднелась вывеска «Бистро».

Капитан открыл дверцу, и Ноэль вышла из машины. За ней последовал генерал Шайдер.

– Наверное, здесь открыто всю ночь. Бистро обслуживает портовых рабочих, – заметила Ноэль.

Она услышала звук мотора и обернулась. К лимузину приближался вилочный автопогрузчик. Он остановился рядом с машиной Шайдера. Из кабины вылезли двое мужчин в комбинезонах и шапочках с длинным козырьком, скрывавшим их лица. Один из них пристально посмотрел на Ноэль, затем достал инструменты и стал закреплять вилы. Ноэль почувствовала, что у нее засосало под ложечкой. Она ухватилась за руку генерала Шайдера, и они направились к ресторанчику. Ноэль оглянулась на шофера. Он спокойно сидел на водительском месте.

– Может быть, ему выпить кофе? – спросила Ноэль.

– Нет, пусть останется в машине, – ответил генерал.

Ноэль уставилась на него. Шофер не должен оставаться в машине. Если не вытащить его оттуда, все пропало. Однако Ноэль не решилась настаивать.

Они шли к кафе по грубому и неровному булыжнику. Ноэль вдруг оступилась, споткнулась и упала, резко вскрикнув от боли. Генерал Шайдер рванулся к ней и попытался поймать ее, чтобы она не ударилась о мостовую, но не успел.

– Как вы? – спросил он.

Увидев, что случилось, шофер вылез из машины и поспешил на помощь.

– Извините меня, – застонала Ноэль. – Я... я подвернула ногу. Может, у меня перелом?

Опытной рукой генерал проверил ее лодыжку.

– Нога не распухла. Пожалуй, это просто растяжение. Можете наступить на нее?

– Не... не знаю, – ответила Ноэль.

Тут подбежал шофер, и вдвоем мужчины подняли ее на ноги. Ноэль попробовала сделать шаг, но нога не слушалась.

– Простите меня, – жалобно сказала Ноэль. – Мне бы где-нибудь сесть.

– Помогите мне отвести ее туда, – обратился генерал Шайдер к шоферу, показывая на кафе.

Поддерживаемая ими с обеих сторон, Ноэль добралась до ресторанчика, и все трое вошли внутрь. В это время портовые рабочие уже орудовали у багажника лимузина.

– Вы уверены, что не хотите сразу поехать в Этрата? – спросил генерал.

– Нет, честное слово, сейчас все пройдет, – ответила Ноэль.

Хозяин ресторанчика повел их к угловому столику. Ноэль усадили на стул.

– Вам очень больно? – спросил генерал.

– Немножко, – ответила Ноэль, положив руку на его пальцы. – Не беспокойтесь. Это никак не отразится на моем поведении в Этрата. Мы чудесно проведем выходные, Ганс.

Когда Ноэль и генерал Шайдер сидели в кафе, полковник Мюллер вместе с двумя подручными на полной скорости мчался по улицам Гавра. Разбуженный посреди ночи глава местной полиции уже ждал гестаповцев у входа в полицейское управление.

– Один из жандармов обнаружил машину генерала, – доложил он. – Сейчас она стоит в районе порта.

Полковник Мюллер самодовольно улыбнулся.

– Везите меня туда, – приказал он.

Через пять минут автомобиль, в котором сидели гестаповцы и глава полиции, подкатил к причалу. Они вышли из машины и окружили лимузин Шайдера. В это время генерал, Ноэль и шофер покидали бистро. Шофер первым заметил, что вокруг лимузина собрались какие-то люди. Он поспешил к ним.

– Что случилось? – спросила Ноэль и тут же издалека по фигуре узнала полковника Мюллера. У нее мороз пошел по коже.

– Не имею представления, – ответил Шайдер и быстро направился к своей машине. Прихрамывая, Ноэль едва поспевала за ним.

– Что вы здесь делаете? – подойдя к лимузину, спросил генерал Мюллера.

– Сожалею, что помешал вашему отдыху, – довольно грубо ответил полковник. – Мне бы хотелось взглянуть на содержимое багажника вашей машины.

– Там только наши вещи.

Ноэль тоже подошла к мужчинам. Она заметила, что автопогрузчик уже уехал. Генерал и гестаповцы уставились друг на друга.

– Я вынужден настаивать, генерал. У меня есть все основания полагать, что в багажнике скрывается один из злейших врагов третьего рейха, находящийся в розыске, что ваша гостья – его сообщница.

Генерал Шайдер бросил долгий и пристальный взгляд на полковника, а затем подозрительно посмотрел на Ноэль.

– Не понимаю, о чем он говорит, – твердо заявила она.

Генерал перевел глаза на ее лодыжку и тут же принял решение, приказав шоферу:

– Откройте багажник!

– Слушаюсь, господин генерал!

Внимание присутствовавших было приковано к багажнику. Шофер взялся за ручку и повернул ее. Ноэль почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Крышка медленно поползла вверх и наконец полностью открылась. Багажник был пуст.

– Кто-то украл наш багаж! – воскликнул шофер.

Полковник Мюллер побагровел от ярости:

– Он сбежал!

– Кто сбежал? – потребовал ответа генерал.

– Таракан! – брызжа слюной, ответил полковник Мюллер. – Еврей по имени Исраэль Кац! Его тайно вывезли из Парижа в багажнике этой машины.

– Это невозможно, – возразил генерал Шайдер. – Багажник был наглухо закрыт и заперт. Человек бы там задохнулся.

С минуту полковник Мюллер изучал багажник, а затем приказал одному из своих подручных:

– Залезайте внутрь.

– Слушаюсь, господин полковник.

Он покорно пополз в багажник. Полковник Мюллер захлопнул крышку и засек время. Четыре минуты все молча стояли и ждали. Каждый погрузился в свои мысли. Эти несколько минут показались Ноэль вечностью. Наконец полковник Мюллер открыл багажник. Сидевший там гестаповец потерял сознание. Генерал Шайдер повернулся к Мюллеру. Лицо генерала выражало бесконечное презрение.

– Если кто-то и прокатился в этом багажнике, – заметил Шайдер, – то из него вынули уже труп. Могу я еще что-нибудь сделать для вас, полковник?

Едва подавляя ярость и отчаяние, гестаповский офицер отрицательно покачал головой. Шайдер обратился к шоферу:

– Поехали.

Генерал помог Ноэль сесть в машину, и они отправились в Этрата.

Полковник Мюллер немедленно организовал в порту поиски беглеца. Таракана и след простыл. Еще ночью его взял на борт сухогруз, отплывший в Кейптаун, и теперь он был уже далеко в море. Через несколько дней в столе находок парижского вокзала Гар дю Нор нашелся пропавший из лимузина багаж.

Что же касается Ноэль и генерала Шайдера, то, проведя выходные в Этрата, они в понедельник вечером вернулись в Париж, и Ноэль успела попасть в театр к началу вечернего спектакля, в котором играла главную роль.