16. Украинский узел закручивается

По условиям «вечного мира» между Россией и Польшей Украина оставалась разделенной. Ранее уже отмечалось, что под власть царя перешли Левебережье Днепра, Киев с прилегающими городками и Запорожье. Причем эти три области имели совершенно разный статус. Основную часть Левебережья называли «гетманщиной». Правил ею Мазепа, гетманской столицей был Батурин. «Гетманщина» обладала очень широкой автономией. Жила по своим старинным законам, сама собирала подати, содержала казачье войско. Сохранялась административная структура областей-полков, введенная Богданом Хмельницким. Русские власти в здешние внутренние дела не вмешивались. Официальный титул Мазепы звучал «гетман и кавалер царского пресветлого величества Войска Запорожского». Кавалер добавился с орденом св. Андрея Первозванного, пресветлое величество вставил сам Мазепа, дабы лишний раз изобразить верность Петру, а «гетман Войска Запорожского» тоже сохранялся от Хмельницкого.

Хотя на самом деле Запорожье Мазепе не подчинялось. Оно жило самоуправляемой республикой. Центром ее являлась Сечь (засека, укрепление). Там проживали только неженатые казаки, они составляли ядро бойцов, их называли «сирома» — волки. Женатые обитали на окрестных хуторах, в селах, ближайших городах. Их именовали «гнездюшниками» или «зимовчаками». Они собирались в Сечь на время походов. На общих радах выбирали руководство, кошевого атамана и старшину. Население Сечи широко подпитывалось извне, сюда шли беглые и с гетманщины, и из польских владений, и из турецких, татарских. Запорожцы принимали всех желающих. Часть из них вливалась в ряды казаков. Другие оставались крестьянами. Вокруг лежали свободные земли. Под защитой казаков они заводили хозяйство, пахали, разводили скот, а за это платили подати в пользу Сечи.

Киев не считался казачьим городом. Это был город ремесленников, купцов, духовный центр. В период борьбы за освобождение от поляков киевляне проявили себя наиболее верными братству с Россией. Они не участвовали ни в одной гетманской измене, не примкнули ни к одному мятежу. Наоборот, во время всех бунтов собирали ополчение в помощь московскому воеводе, вместе с ним отбивались от мятежников. А на переговорах с поляками Киев долгое время служит предметом отдельных споров, вот и закрепилось, что под власть гетмана он не попал. Здесь правил воевода, назначенный царем.

Во время своих поездок на юг, в Воронеж и Приазовье, Петр обратил внимание и на так называемую «Слободскую Украину» или «Слобожанщину». Это была территория нынешних Харьковской и Сумской областей. Напомню, что здешние края никогда не принадлежали Польше, их издревле осваивала Россия. Но после казачьих восстаний на Украине начинались страшные репрессии, и тысячи людей бежали во владения царя. Их как раз и селили на «Слобожанщине», они охраняли границу от татар и подчинялись воеводе Белгорода. Петр узнал у Мазепы, как у него налажено управление казачьими войсками, и административную систему полков он счел очень разумной. Повелел распространить ее на слободских казаков. Землю разделили на соответствующие области, и были созданы Харьковский, Изюмский, Сумской, Ахтырский, Острогожский слободские полки, Чугуевская казачья команда.

Но их подчинение Петр изменил. Острогожский полк получил задачу охранять верфи в Воронеже. Поэтому царь подчинил его не белгородскому, а воронежскому воеводе. А остальные части — харьковских, изюмских, сумских, ахтырских, чугуевских казаков передал киевскому воеводе. Таким образом, киевский воевода тоже получил в распоряжение значительные казачьи силы. Считалось, что из Киева он сможет более эффективно управлять войсками, чем из Белгорода, налаживать взаимодействие с Мазепой.

Кстати, еще раз отметим — термин «украина» в разные времена имел разный смысл. А в начале XVIII в., под «украиной» понимали только «гетманщину». Земли Левобережья Днепра, за которыми уже лежала татарская степь, владения крымского хана. Правобережье Днепра «украиной» вообще не называли. Здешние области обозначали их историческими наименованиями — Подолье, Волынь, Брацлавщина. В составе Польши сохранилась и «Киевщина». Потому что в административной системе Польши существовало Киевское воеводство — оно осталось, хотя и без Киева. Центром «Киевщины» стал город Белая Церковь.

После того как эти земли вернулись под владычество польского короля, сюда стали возвращаться паны и шляхта. Тут как тут очутились и еврейские арендаторы. Неужели сам пан будет восстанавливать имения, запустелые в войнах и восстаниях? Высчитывать и трясти из крестьян задолженность за годы свободы? Арендаторы умели это делать как нельзя лучше. И если при Хмельницком поляки с евреями в ужасе бежали от казачьих и крестьянских погромов, то сейчас все оказалось забыто! Никаких выводов не делалось, ни о каком ослаблении гнета речи не было. Наоборот, паны и их подручные чувствовали себя победителями, спешили вознаградить за убытки.

Но война с Россией сменилась другими тяжелыми войнами — с Турцией. Османские полчища вторгались в пределы Речи Посполитой, брали Каменец-Подольский, Львов и другие города. В таких условиях полякам волей или неволей приходилось считаться с казаками. Из них составлялись лучшие воинские части короля. Как уже отмечалось, Ян Собесский водил их спасать Вену. Варшавское правительство и сенат старались не портить отношений с казаками. Давали обещания наладить нормальные отношения с ними. Некоторые из обещаний, вроде бы, выполнялись. Приостановились нападки на православие. На Правобережье у казаков сохранился осколок самоуправления. У них был свой гетман — правда, «наказной», его назначал король. Однако казачьи права старались не ущемлять. Позволяли им выбрать гетмана, а король утверждал.

Сохранились и структуры четырех полков во главе с полковниками. С точки зрения поляков они были самозванцами, но на это закрывали глаза. Таким образом, на землях Киевского и Брацлавского воеводств возникло подобие автономной области. Сюда начали перетекать крестьяне — под властью казачьих начальников им жилось не в пример лучше, чем у панов. Хотя дальновидные люди понимали, насколько непрочно подобное положение. Один из них, полковник Семен Гурко по прозвищу Палий, в 1688 г. обратился в Москву. Предлагал со своими городами и землями перейти в подданство России. Польша в то время была не в состоянии помешать. Но ведь в это время в нашей стране заправляли Софья и Голицын, лучшие друзья панов. Инициативы Палия они с негодованием отмели.

Хотя предчувствия полковника оправдались. В 1699 г. между Польшей и Османской империей был заключен мир. А всего через полгода польский сейм принял постановление: в течение двух недель ликвидировать казачьи полки. Мотивировали откровенно: война закончилась, и надобность в них отпала. Однако наказной гетман Самусь, полковники Палий, Захар Искра и Абазин отказались подчиняться. Что ж, поляки оказались готовы к такому повороту. Двинули на казачью область войска. Занимали города, расставляли гарнизоны. Под прикрытием сабель и штыков сразу обозначились новые хозяева. Некоторые полвека выжидали, когда же получится вернуть наследственные имения. Другие спешили поживиться тем, что «плохо лежит».

Но казаки с крестьянами не уступали, начались стычки. Палий засел в Фастове, к нему стекались отряды. Полковники попытались урегулировать конфликт мирным путем. Вступили в переговоры с коронным гетманом (главнокомандующим) Любомирским, направили протест в Варшаву, ссылались на прежние обещания правительства. Однако сейм отверг их претензии. А король Август очутился в очень щекотливом положении. Он всего два года назад уселся на трон Польши, наобещал избиравшей его шляхте золотые горы. Теперь он намеревался воевать со Швецией. А у него совсем некстати накалялись страсти на Днепре. Август понимал — казаки вот-вот восстанут. Но и шляхта грозила мятежом, если он не отдаст Киевщину и Брацлавщину на поживу.

Август взвесил, какие неприятности серьезнее, и выбрал сторону шляхты. Пытался заигрывать с ней, за те или иные услуги расплачивался пожалованиями плодородных украинских земель. А с казаками он пробовал схитрить. Обратился к ним, что они должны верой и правдой послужить на войне. За это будут получать деньги, награды. А после победы будет гораздо удобнее поднять вопрос о казачьих правах, сослаться на их подвиги, заслуги. Сейм, конечно же, примет это во внимание. Наказной гетман Самусь и полковники согласились. Отправили королю отряд конницы и пехоты. Вместе с саксонцами казаки осаждали Ригу.

Но Польша-то в войну не вступила! Пока казачье воинство рыло траншеи и строило батареи в Лифляндии, коронный гетман Любомирский с корпусом из 4 тыс. шляхты и наемников попытался с налета захватить Фастов. У него ничего не вышло. Палий подозревал неладное, как следует укрепился, организовал разведку. Поляки наткнулись на город, готовый к обороне. Штурмовать не рискнули, сожгли посады и удалились. Этот набег стал объявлением открытой войны.

А в следующем году на Речь Посполитую двинулись шведы! Тут уж панам хочешь или не хочешь пришлось вооружаться. В Литве собиралась армия под командованием литовского гетмана Огинского, преградила путь неприятелю. Но Карл вообще обошелся без основных своих сил. Вырвался вперед с авангардом в несколько сотен человек. Польское и литовское рыцарство было уверено, что шведы далеко, вело себя беспечно. И вдруг на него налетел сам шведский король! Никто не удосужился разобраться, что у Карла крошечный отряд. Поднялась паника. Сборные отряды панов и наемников хлынули кто куда, рассыпались. Шведы победоносно вошли в Вильно…

Тем временем Август силился поднять против захватчиков всю Польшу. Сейм с запозданием принял постановление о «посполитом рушении» — всеобщем ополчении шляхты. А король дополнил его свирепым указом. Угрожал, что все, не явившиеся на службу, будут преданы «очень мучительной и позорной смерти: у них будут сначала отрублены руки и ноги, отрезаны носы и уши, а затем они будут посажены на кол, или колесованы, или разодраны лошадьми». Это были не пустые слова. В Варшаве начались жуткие показательные расправы над дезертирами. Острыми зрелищами любовались и знать, и простонародье, но результат стал нулевым.

На эшафоты тащили только мелких шляхтичей. Трогать мало-мальски заметных панов Август не осмеливался. Но и шляхта быстро сориентировалась, стала укрываться в свитах панов. Сражаться со шведами находилось слишком мало желающих. Кто-то выжидал, отсиживался по домам. Другие уже перетекали к Карлу, он выглядел победителем. Ожила профранцузская партия — а в нее входили высшие католические круги, видные военные. Шведы-то были для них союзниками. А для польских протестантов они были единоверцами.

Как раз в это время по Европе заполыхала война за «испанское наследство». Или, как ее называли, «большая война». Сцепились в клубок все ведущие западные державы. Франция, Испания, Англия, Голландия, Австрия, германские и итальянские княжества. Петр полагал это выгодным для России. Ведь союзниками Карла XII являлись и Франция, и Англия, и Голландия. Теперь они дрались между собой, помогать шведам не могли. Однако обе стороны заигрывали с Карлом. Людовик XIV не терял надежды, что шведская армия, разобравшись с Августом и с русскими, вторгнется в Германию. Станет решающей чашей весов в европейской схватке. Англия и Голландия опасались этого. Да и вообще не желали вмешательства Карла в общую схватку. Боялись, как бы шведы не расширили свою империю на Германию — в дополнение к тем землям, которые хапнули в прошлым войнам.

Одержанные победы и всеобщее международное внимание кружили Карлу голову. Он уже чувствовал себя распорядителем европейских судеб. В его ставке начались переговоры, кому передать корону Польши? Повторять старый сценарий с избранием на престол французского принца было нельзя — теперь это поссорило бы шведов и поляков со всей антифранцузской коалицией. И к тому же, Карл нацеливался убить двух зайцев. Отработать французские субсидии, но интересы соблюсти собственные. Посадить короля, который будет устраивать Людовика, а на самом деле станет орудием шведов.

Такой кандидатурой шведский король видел Якуба Собесского. Сын покойного короля Яна Собесского, знаменитого победителя турок. Но о Собесском болтали слишком много. А те же паны, наносившие визиты шведам, потом появлялись при дворе Августа. Старались чем-нибудь поживиться в обоих лагерях, урвать награды там и тут. О роли, которая предназначается Собесскому, узнали сторонники Августа. Успели схватить Якуба и увезти в Саксонию. Шведы лишились столь удобного альтернативного короля.

Кроме того, у Карла блестящее искусство тактики сочеталось с серьезными стратегическими просчетами. Совершая стремительные броски и одерживая умопомрачительные успехи, он мог потом надолго остановиться на одном месте. Пополнял припасы, позволял подчиненным вволю пограбить. Да и сам пополнял казну награбленными ценностями. Весь 1701 г. шведы оставались в Литве, разоряли Белоруссию. Тем самым позволяли противникам опомниться, хоть как-то сорганизоваться.

Впрочем, для поляков это оказалось невозможно. У них возник «второй фронт». Предводители правобережных казаков Самусь, Палий, Искра и Абазин уже убедились, что паны не намерены мириться с ними и налаживать взаимоприемлемые отношения. Но теперь Речь Посполитая рушилась! В начале 1702 г. в Фастове собралась Рада — делегации от казачьих полков, от городов, духовенства. Приняли постановление, что настал самый подходящий момент поднимать народ, скинуть польское владычество и передаться под руку русского царя.

Восстание разлилось мощно и широко. К казачьим отрядам присоединялись крестьяне. На помощь пришли 3 тыс. запорожцев под началом атамана Федора Шпака развернули наступление по Днестру. За несколько месяцев были освобождены города Богуслав, Корсунь, Бердичев, Бар, Брацлав, Винница, Быхов, Шаргород, Калуш, Жванец, Могилев-Подольский, Умань. Всюду повстанцы истребляли поляков и евреев. Кто сумел, разбегались. Ополчение шляхты под командованием Потоцкого было разбито и рассеяно. Главным городом в польской Украины считалась Белая Церковь. После двухмесячной осады Палий взял ее, уничтожив гарнизон. Сильной крепостью считался и Немиров, три дня отражал атаки. Но против поляков восстали жители, и город тоже был взят.

И без того рыхлые силы Речи Посполитой приходилось разделять. Причем основное войско развернулось против повстанцев. А против Карла оставались отдельные отряды. Один из них, под предводительством князя Вишневецкого, действовал очень неплохо. Внезапным налетом сумел разгромить подразделение шведов, беспечно оторвавшееся от своих. Но никакого серьезного сопротивления не было. По весне 1702 г. Карл XII снялся из Литвы, в мае подошел к Варшаве. Август предпочел с ним не встречаться, улизнул в Краков и объявил, что переносит туда столицу. Разочаровавшись в поляках, он снова вызвал свою саксонскую армию.

А Варшава сдалась шведам без боя. Они отдохнули, пополнили запасы и тоже выступили на Краков. Саксонцев они разгоняли. Да и Август рассудил, что удобнее будет уклониться от сражения — благо, Речь Посполитая была обширной державой. Беги куда хочешь. Краков капитулировал после недолгой осады, и Карл содрал с него 100 тыс. золотых контрибуции — за то, что сдался не сразу.

Между тем, восстание достигло пика своих успехов. Была освобождена значительная область на Правобережье Днепра, в Поднестровье, Подолии, на Волыни. Гетман Самусь принялся распространять воззвание. Дескать, он принес присягу «за весь народ малороссийский» быть верным русскому царю. Правобережье должно соединиться с братьями на Левобережье, и он, Самусь, с готовностью уступает первенство Мазепе, признает себя подчиненным.

Но… сам-то Мазепа оказался совсем не в восторге от подобного варианта — объединять Украину под властью России. В ноябре 1702 г. Самусь, Палий и Искра прислали к нему посольство. Просили, чтобы он принял под покровительство освобожденные районы. Мазепа резко и категорически отказал. Мало того, он под страхом смерти запретил своим подданным ездить на Правобережье, возить туда какие-либо товары и вообще оказывать любую помощь. А перед царем он постарался оклеветать повстанцев, выставлял их смутьянами, злодеями, бездельными пьяницами.

Что касается Петра, то ему в данное время было никак не с руки принимать мятежную область! Отшвырнуть от себя Августа, поляков. Уж какие есть, но ведь последние союзники! Оттягивают врага на себя — и слава Богу… Но царь уже успел понять, что паны отнюдь не друзья нашей страны. К мятежным казакам он отнесся совсем не так, как Мазепа. Симпатизировал им, решил наладить связи. А со временем, глядишь, и впрямь притянуть к себе Правобережье? Почему бы и нет? Но сейчас ситуация, конечно же, была не подходящей. В декабре 1702 г. Петр прислал письмо Самусю и Палию. Предложил свой вариант урегулирования. Сдать полякам занятые города, а казакам уйти в Россию. Палий развел руками и ответил, что это невозможно — если здешние города останутся без защиты, поляки разорят их и вырежут православное население.

Он оказался прав. Ради подавления мятежа паны даже «забыли», что по их стране разгуливают шведы. Желающих сражаться под знаменами Августа были единицы. Зато под знамена Адама Сенявского, назначенного усмирять казаков, собралось 15-тысячное войско с 44 орудиями. Тут-то забыли разногласия сторонники и противники Августа, душить православных объединились все. Это считали менее опасным и куда более выгодным — будет добыча, будут участки земли, очищенной от казаков. Сенявский попросил помочь и соседей: крымского хана, Петра и Мазепу. Татары откликнулись, прислали конницу — открывалась возможность шикарно поживиться невольниками. Но царь подобное приглашение проигнорировал и Мазепе вмешиваться запретил.

Зимой 1702/1703 г. повстанцы разошлись по разным городам и местечкам. Считали — пока снега и морозы, их ничто не тронет. Не тут-то было. Каратели обрушились в январе. Уничтожали отряды и отрядики, зимовавшие порознь. Самусь собрал значительные силы, но бойцы у него были разношерстные, казаки вперемежку с крестьянами. Поляки под Староконстантиновом разгромили их. Пленных не брали, истребляли поголовно. Захватив селение, каратели собирали импровизированный суд. Если признавали, что жители участвовали в восстании, казнили всех, не разделяя виновных и невиновных. Разгромив под Немировом и Ладыжиным полковника Абазина, поляки установили целый лес кольев. На них посадили раненного Абазина с пленными соратниками и 2 тыс. стариков, женщин, детей — все население Ладыжина. Если же за мирными жителями не находили явной вины, а всего лишь подозревали, что они симпатизировали мятежникам, им резали уши — таких наказанных было 70 тыс.

В марте Сенявский хвастался — восстание подавлено. Хотя он лгал. Основные силы Самуся, Палия и Искры отошли на восток. Укрепились в Белой Церкви, Фастове, Корсуни и Богуславе. Атаковать этот район поляки не решались. Да и усмиренные территории оставались не спокойными. В Подолии и на Волыни появлялись отряды мятежников, крестьяне при удобных случаях нападали на врагов.

Петр не оставлял без внимания разыгравшуюся на Правобережье драму. Ранее уже говорилось, что на службу к царю перешел Иоганн Паткуль, был назначен послом ко двору Августа. По дороге из Саксонии в Москву он сделал крюк в Малороссию. Очевидно, царь поручил ему разобраться в украинских делах. Паткуль побывал в стане Сенявского, вел переговоры. Потом приехал в Белую Церковь, изложил Палию план урегулирования — заключить перемирие на три месяца, обменяться пленными, дозволить беженцам с обеих сторон вернуться по домам. А казакам вместе с русскими и войсками Мазепы включиться в борьбу со шведами. Палий доказал ему, что такие условия нереальны. Но подчиняться царю он не отказывался. Наоборот, стремился к этому. На вопрос, согласится ли он сдать полякам Белую Церковь, полковник ответил — согласится немедленно, если получит такой приказ Петра.

Увидевшись с государем, Паткуль доложил: вина за восстание целиком лежит на поляках. А казаки — искренние сторонники России, могут быть очень полезны для государства. Открыто под покровительство Петр их все-таки не брал, это было нельзя. Но направил им денежную помощь. А сам факт присылки денег от царя стал красноречивым. Повстанцы окрылились. Государь благоволил к ним, это позволяло надеяться на большее.

Ну а пока лилась кровь в Малороссии, Карл XII совершил следующий поход в погоню за Августом. Двинулся в западные районы Польши. Обложил город Торунь и вынудил сдаться. Опять взял контрибуцию в 100 тыс. и добавил еще 60 тыс. с местных католических монастырей — за то, что во время осады звонили в колокола. За другой большой город, Познань, сражаться не пришлось. Здешний воевода, молоденький, Станислав Лещинский, был горячим поклонником шведского короля. Приехал к нему, передавшись со всеми владениями. Был счастлив пристроиться в окружении Карла. Однако решающего перелома в ходе боевых действий это не приносило. Август ускользал. А когда шведская армия ушла на запад, на востоке брали верх ее противники, Вишневецкий и Огинский. Били и изгоняли сторонников Карла.

В общем, маршировали туда-сюда, казна пополнялась контрибуциями, солдаты хорошо кормились награбленным. Но это могло продлиться еще долго! Шведский король приходил к выводу — военные меры надо дополнить политическими. В конце 1703 г. он опять повернул к Варшаве. Потребовал от сенаторов созвать сейм. Он открылся в январе 1704 г., и послушные делегаты приняли решение, продиктованное Карлом. Объявили Августа низложенным. Правда, с заменой короля возникли проблемы. Якуб Собесский оставался почетным пленником в Саксонии. Шведский властитель предложил корону его брату Александру. Поразмыслив, тот отказался. Оценил, насколько шатким будет его положение. А переговоры и консультации Карлу надоели. Он рубанул сплеча. Сам назначил короля. Приказал сейму избрать Станислава Лещинского.

Хотя этот кандидат не имел абсолютно никаких заслуг, в Польше он не пользовался никаким авторитетом. У него никогда не существовало собственной партии. Но раньше он принадлежал к сторонникам французов, а сейчас заглядывал в рот Карлу. Именно это устраивало шведского короля — Станислав попросту станет его марионеткой. Что ж, все исследователи единодушно отмечают — воинственный Карл проявлял себя очень плохим дипломатом, политиком и психологом. В данном случае это проявилось особенно ярко.

Август только и мечтал о сепаратном мире! Да и для шведов это стало бы куда более выгодным! Заставить примириться, как датчан, а то и принудить к союзу! Однако Карл перечеркнул такую возможность. А поляков он глубоко оскорбил. Силой низверг одного короля и навязал им другого. От шведов стали отпадать многие из тех, кто поначалу приняли их сторону. Одних возмутило, что чужеземец нарушил их «свободы»! Другие негодовали, что поставили Лещинского — чем он лучше их самих? Недовольные паны созвали в Сандомире конфедерацию, объявили делегатов Варшавского сейма изменниками, а их решения незаконными. Польшу расколола гражданская война.

Мятежные казаки тоже отреагировали на эти события. Самусь и Искра самолично отправились к Мазепе. Доказывали, что польская держава разваливается, и они со своими городами готовы перейти под протекторат царя. Однако Мазепа сделал все от него зависящее, чтобы переговоры зашли в тупик. А царю опять послал отписки, полные клеветы.

Но Петр, узнав о низложении Августа, принял решение вмешаться в польские дела. Киевскому воеводе князю Голицыну он отправил 11 пехотных и кавалерийских полков. Повелел вести их к Августу, поддержать союзника. А Мазепа получил предписание перейти границу, занять своими казачьими частями Правобережье Днепра. Здешние казаки и крестьяне радостно встречали левобережных братьев. Предводители явились к Мазепе. Самусь передал ему свои регалии — булаву, бунчук, королевскую грамоту на пост гетмана. Палий безоговорочно согласился сдать Белую Церковь.

Но местное население видело в мазепиных казаках освободителей! Разлетались слухи, что Россия пришла на помощь восстанию! Пришла спасать единоверцев — как в свое время пришла по призыву Хмельницкого. Забурлили и заполыхали области, которые поляки считали уже замиренными: Подолье, Брацлавщина. Взбунтовались против поляков жители Немирова. Палий, услышав об этом, не выдержал. Самовольно поскакал туда с отрядом, ворвался в город. А Мазепа переполошился. Он издал универсал, что гетманские казаки прибыли на Правобережье вовсе не для поддержки смутьянов. Они явились защищать Польшу от шведов и их сообщников. Поэтому требовал покориться законным польским властям, угрожая жестокими карами.

Мазепа разослал отряды сердюков, своих личных гвардейцев, занять центры мятежной области — Белую Церковь, Фастов, Корсунь. Немиров возвратил полякам. А судьба предводителей восстания была различной. Самусь проявлял полное послушание, Мазепе это понравилось. Бывшего правобережного гетмана он поставил полковником Богуславского полка. Но Палия арестовал. Царю налгал, будто тот сносился со сторонниками Лещинского. Хотя действительная вина Палия была иной. Он был подлинным, народным лидером. Он мешал Мазепе играть собственные игры и устанавливать собственную власть.

А властвовать «Гетман и кавалер царского пресветлого величества Войска Запорожского» нацелился серьезно! Он даже титул себе подправил. Стал называться «Гетман и кавалер царского пресветлого величества Войска Запорожского обеих сторон Днепра». То есть Левобережной и Правобережной Украины! Он деятельно взялся перестраивать местную администрацию. На Правобережье оставалось четыре казачьих полка: Корсунский, Белоцерковский, Богуславский и Брацлавский. Мазепа учредил еще три — Уманский, Чигиринский и Могилевский.

Но при этом он поддерживал и поляков. Под эгидой гетмана дворяне Подольского воеводства в декабре 1704 г. созвали местный сеймик и приняли постановление — свободные крестьяне, три года прожившие на панской земле, становятся пожизненными и наследственными крепостными. Это коснулось тех людей, которые заселили брошенные поместья в период смут и под казачьей властью. Подобные постановления начали принимать паны и в других воеводствах. Мазепа ничуть не препятствовал закрепощению. Наоборот, поощрял его. Потому что он сам под шумок захватил на Правобережье обширные владения! А вместе с теми землями, которые он уже имел на Левобережье, гетман стал владельцем 100 тыс. крестьян!

Таким образом, в 1704 г. Украина объединилась! Причем объединилась под властью Мазепы! Ему подчинялись как левобережные, так и правобережные области со своими казачьими частями. Но эти области оставались в разных государствах, и даже собственные владения гетмана лежали в двух государствах… Самусь, Искра и Палий уже неоднократно предлагали такое же объединение — в составе России. Мазепу подобный вариант не устраивал. Объединившуюся Украину требовалось оторвать от России. Еще в 1703 г. зафиксированы первые контакты Мазепы со Станиславом Лещинским. Хотя Станислав еще не был королем, и мало кто догадывался, что он станет королем. Но ведь гетман был связан с иезуитами, а в ордене знали то, что недоступно «простым смертным». Подсказали: Лещинский — очень перспективная личность, к нему нужно наводить мосты.

Что касается Палия, то он почти год просидел в подземелье гетманского замка в Батурине. Там обрывалось немало жизней. Но о нем помнил Петр, и Мазепа не рискнул убить полковника. А царь все-таки не считал Палия врагом. Его мнимую переписку с противником государь считал не настолько опасной, зато Палий был сторонником воссоединения с Россией. Петр затребовал его в Москву и сослал в Сибирь. Причем недалеко, в Тобольск. Если пригодится, возвратить будет нетрудно.