Глава 15

В воскресенье я понимаю, что, если не займусь стиркой, в понедельник придется появиться на работе голой.

– Карлу это бы очень понравилось, – говорит Джеми после того, как я делюсь с ней планами на ближайшие два часа.

– Я бы не стала проверять эту теорию. Ты пойдешь стирать? – спрашиваю я ее. Джеми смотрит на свои вещи, беспорядочно разбросанные по комнате.

– Мне кажется, что все это стираное, – говорит она.

– Я не понимаю, как мы с тобой можем быть лучшими подругами.

– Инь и ян.

– У тебя на следующей неделе кинопробы?

– Даже две.

– Тогда давай все это постираем, а я помогу тебе все погладить и повесить. Не стоит идти на кинопробы в одежде, на которой тонна кошачьей шерсти.

В этот момент леди Мяу-Мяу поднимает голову. Она свернулась на черной ткани, которая очень напоминает мое маленькое черное платье.

– Слушай, это мое платье?

Джеми смущенно улыбается.

– У меня будут кинопробы на роль Сексуальной Девушки в Баре, у которой всего три реплики. Я собиралась отдать его в химчистку.

– Пошли, ян ты моя, – строго говорю я. – Посмотрим, свободны ли стиральные машины.

Мы заправляем стиральные машины и садимся в шезлонги около бассейна. Потом Джеми на несколько минут исчезает, чтобы возвратиться с сумкой через плечо и бутылкой шампанского в руках.

– Ого, шампанское?

– Да, вчера купила. – Она заглядывает в сумку и добавляет: – Есть апельсиновый сок.

– Ура! – говорю я. – Надеюсь, что ты прихватила стаканы.

– Я все приготовила, – гордо отвечает она и вынимает из сумки пакет сока, стаканчики и чипсы. – Обожаю воскресение, – говорит Джеми, смешивает коктейль «Мимоза» и передает мне стакан.

– Это заметно.

Мы сидим в шезлонгах, потягиваем коктейли и говорим ни о чем. Через пятнадцать минут я выпила свой коктейль, а Джеми успела «уговорить» целых три. Мы договариваемся о том, что на неделе надо будет заехать в магазин Target и купить кофеварку, которая варит настоящий кофе, а не коричневого цвета помои.

Потом она закрывает глаза и откидывает голову на спинку шезлонга, чтобы позагорать.

Мне не сидится на месте. Я обхожу бассейн и поднимаюсь наверх в квартиру за фотоаппаратом. Около ограды растет какое-то растение, названия которого я не знаю. Я бросаю несколько цветков этого растения в воду бассейна, ложусь на живот и пытаюсь составить композицию так, чтобы растрескавшийся бетон не попал в кадр, а в нем оказались только вода и лепестки.

Я делаю с десяток снимков и потом переключаю свое внимание на Джеми. Хочу запечатлеть ее в спокойном состоянии, которое ей обычно не свойственно. Мне кажется, что несколько кадров Джеми получились очень хорошими. У моей подруги очень фотогеничное лицо, и мне кажется, что из нее может получиться интересная актриса. Но пробиться в Голливуде приблизительно так же сложно, как получить миллион долларов за свой собственный портрет.

Потом я думаю о том, что есть на свете человек, которого я бы с удовольствием сфотографировала. Я закрываю глаза и представляю себе его лицо, на которое падает неровный свет. Намек на щетину на щеках. Капельки пота на лбу. Может быть, мокрые от воды волосы, зализанные назад.

Я шумно вздыхаю, и лежащая рядом Джеми начинает шевелиться.

– Который час? – спрашивает она и, не дожидаясь моего ответа, тянется за телефоном. Я бросаю взгляд на экран – еще нет одиннадцати.

– Я приглашала Оли подъехать и провести день с нами, – говорит Джеми сонным голосом, – ему наверняка скучно без Кортни, и я подумала, что раз уж мы так хорошо вчера провели время, то пусть и сегодня приезжает.

Я делаю глоток из стакана с коктейлем и поворачиваю голову, чтобы лучше ее видеть.

– Он хочет, чтобы я на его свадьбу надела смокинг и была его шафером, – сообщаю ей я.

– Ты серьезно по поводу смокинга? Послушай, это самые настоящие восьмидесятые. Или может быть, семидесятые? А когда вышел фильм «Энни Холл»? Это картина, в которой Дайан забыла, как ее фамилия, и ходит в мужской одежде?

– Ее зовут Дайан Китон, – говорю я. – Картина «Энни Холл» Вуди Аллена вышла в 1977 году. Она, между прочим, взяла «Оскара» за лучший фильм. Тебе, Джеймс, надо это знать. Все-таки ты работаешь в Голливуде, а не я.

– Я сейчас работаю в Голливуде, а не до своего рождения.

Я хочу возразить, но меня прерывает телефонный звонок. Джеми радуется, что последнее слово осталось за ней.

Я вижу высветившийся на экране номер, чертыхаюсь и отвечаю на звонок.

– Мама, – говорю я в трубку наигранно радостным голосом, – как удачно ты позвонила – у меня как раз появилась свободная минута.

– Здравствуй, Николь. – Мама всегда называет меня полным именем, отчего я морщусь. – Сегодня воскресенье, и ты должна быть в церкви и знакомиться с каким-нибудь приятным мужчиной, но я почему-то уверена, что ты не там. – Моя мама одинаково серьезно относится к религии и шоу «Холостяк».

Парировать моей матери – неблагодарное дело. Поэтому лучшая тактика, которую я выработала с детства, – это молчание. Я даже горжусь тем, что могу «проговорить» с мамой час, практически не открывая рта. Силы на подобные беседы мне придает то, что нас разделяет более двух тысяч километров.

Через несколько секунд мать откашливается и говорит:

– Я уверена, что ты знаешь, почему я звоню.

– Нет.

Я слышу, как она втягивает ртом воздух. Моя мать очень красивая женщина, но между передними зубами у нее небольшая щель. Представитель модельного агентства из Нью-Йорка однажды сказал ей, что щербинка делает ее красоту еще более уникальной и если она стремится к карьере в модельном бизнесе, ей надо собирать вещи и переезжать в Нью-Йорк. Однако моя мама осталась дома в Техасе и вышла замуж. Она говорила, что настоящая леди должна интересоваться мужем, а не карьерой.

– Сегодня годовщина свадьбы Эшли.

Почувствовав мое напряжение, Джеми пожала мне руку. Для моей матери это типичное поведение – она помнит годовщины моей сестры, но при ее жизни совершенно не обращала на свою старшую дочь никакого внимания.

– Мама, мне пора идти.

– Ты встречаешься с кем-нибудь?

– Эээ… нет, – говорю я, хотя в моей голове появляется образ Дэмиена.

– Так «нет» или все-таки «да»?

– Пожалуйста.

– Николь, тебе двадцать четыре года. Ты красива, если бы твои бедра были шире, то тебе вообще цены бы не было, но ты не становишься моложе. У тебя есть некоторые недостатки, ты можешь вести себя экстремально…

– Боже, мама.

– Я хочу сказать, что в двадцать четыре года тебе пора задуматься о будущем.

– Я именно этим и занимаюсь. – Я смотрю на Джеми с мольбой о помощи.

– Разъединяйся, – беззвучно губами произносит Джеми. Легко сказать. Джеми отбегает в сторону метров на 10 и оттуда кричит:

– Ники, к тебе какой-то парень пришел! Блин, вот это красавец!

Я закрываю рот рукой, чтобы не прыснуть от смеха.

– Ну, тогда нам пора прощаться, – говорит мать. Я не знаю, услышала ли она голос Джеми, но подозреваю, что да. – До свидания, Ники, целую.

Она всегда прощается со мной такими словами, никогда не скажет: «Я тебя люблю».

Джеми плюхается на соседний шезлонг.

– Знаешь, Джеми, это был перебор! – говорю я.

– Да ладно тебе. Все бы отдала, чтобы увидеть лицо твоей матери, – отвечает она.

Я стараюсь выглядеть сурово, но в глубине души согласна с Джеми.

– Пошли, – говорит она, встает и начинает собирать вещи, – переложим вещи в сушилку. Хочешь пиццу или, может, в кино пойдем? Может, посмотрим «Энни Холл»? Я слышала, что эта картина получила «Оскара».

На самом деле Джеми совершенно наплевать на «Энни Холл», потому что через пятнадцать минут после начала картины она сладко засыпает. Может, быть, моя соседка впадает в кому от обжорства после того, как с быстротой молнии съела шесть кусков пиццы, которую мы заказали на дом.

Мне очень нравится эта картина, но я не могу на ней сосредоточиться из-за Старка. Я решаю принять его предложение, но сперва должна задать ему несколько вопросов.

Если честно, я в это не верю. Но я должна сама во всем разобраться.

Среди входящих звонков нахожу его номер и набираю.

– Ники, – отвечает Старк после первого гудка.

– Что произошло с Сарой Паджетт? – спрашиваю я. Надо сросить и не мучиться. Однако леденящий холод с другого конца линии заставляет меня усомниться в правильности своего решения.

– Она умерла, Ники. Ты уже это знаешь.

– Я хочу знать, как она умерла, – говорю я. – Что между вами было? Твоя служба безопасности на уши встала, когда в компании появился человек с такой фамилией. Я должна в этом разобраться.

– Боже. – Он долго молчит, и по по фоновым звукам я понимаю, что он едет в машине.

– Дэмиен?

– Я здесь. Все это ерунда, Ники. Ты сама это прекрасно понимаешь.

– Нет, не понимаю, – говорю я. – Как я могу понять, если ты мне ничего не рассказываешь.

– Сара Паджетт и ее брат Эрик унаследовали контрольный пакет акций небольшой компании под названием Padgett Enviro-Works, которую основал их отец. Эта компания сделала его богатым. Но после смерти отца дела пошли плохо. Эрик оказался плохим руководителем, а Сару компания никогда не интересовала. Я захотел купить контрольный пакет акций компании в надежде на то, что ее можно реанимировать.

Он замолкает. Я тоже не произношу ни слова. Через некоторое время он снова начинает говорить. Его голос ровный и бесстрастный, словно он читает из книги:

– Сара и Эрик отказались продавать свои акции, но Сара пригласила меня на свидание. Я согласился. Одно привело к другому, и мы начали встречаться.

– Ты ее любил?

– Нет. Она была другом. Ее смерть стала для меня ударом.

– Как она умерла?

– Официальная версия смерти – удушье. Во время секса. Меня с ней не было.

Я верю его словам, но мне кажется, он что-то не договаривает. Возможно, лучше было бы на этом и остановиться, но мне хочется довести начатое до конца.

– Но это еще не вся история, так?

– С чего ты взяла?

– Один мой друг сильно за меня переживает. И, видимо, у него есть на это основания. Он говорит, что ты опасный человек.

– Вот как? – В голосе Дэмиена появляются нотки, которых я ранее не слышала.

– Так что произошло?

– Ее брат Эрик, – продолжает он ровным тоном, – почему-то вбил себе в голову, что это я связал Сару и во время секса случайно задушил ее. А потом убрал улики и сбежал из квартиры. И он очень хочет поведать всему миру эту историю.

– Вот как, – говорю я и облизываю сухие губы. – Это ужасно.

Теперь понятно, почему Дэмиен не хочет говорить на эту тему.

– Вот и все, Ники. Как ты считаешь, я опасный человек? – В его голосе слышны злость и обида.

– Прости, мне очень жаль. Мне не стоило поднимать этот вопрос, все это меня совершенно не касается.

– Действительно не касается. – И снова долгое молчание. – Черт подери, Ники, мне и самому очень жаль. Ты можешь услышать про меня самые разные слухи. И ты имеешь право задавать вопросы.

– Так ты на меня не злишься?

– Нет. Лучше скажи, ты подумала по поводу моего предложения?

– Да. И уже приняла решение, – говорю я.

Долгая пауза. Наконец он произносит:

– И какое оно?

Я сглатываю слюну и говорю:

– У меня есть некоторые условия.

– Значит, мы обсуждаем предложение. Хорошо. Какие это условия, мисс Фэрчайлд?

– В первую очередь ты должен понимать, что я делаю это ради денег. Я знаю, что они очень помогут мне осуществить свою мечту.

– Я понимаю.

– Я должна получить эти деньги даже в случае, если тебе не понравится картина.

– Конечно.

– Ты не должен продавать эту картину. Она может быть только в твоей собственности, в противном случае она должна быть уничтожена.

– Я согласен с этими условиями.

Я делаю паузу, потому что сейчас должна перейти к самому главному.

– Художник должен нарисовать меня, а не свою фантазию на тему меня. Картина должна быть максимально реалистичной.

– Меня это устраивает. Я хочу именно тебя, Ники, – говорит он тем же тоном, которым приказывал мне засунуть в себя пальцы. Скажи мне, что тебе нравится.

Да, о боже, да.

– Я хочу быть уверенной в том, что мы достигли взаимопонимания, мистер Старк. Как только я снимаю одежду, назад пути нет, и вы получаете то, что имеете.

– Осторожнее, мисс Фэрчайлд. У меня эрекция.

– Черт подери, Старк, я же серьезно.

– Я тоже совершенно серьезно.

Я бормочу ругательство, а он усмехается.

– Мы достигли понимания? – спрашиваю я.

– Понимание всех условий? Да. Но у меня есть несколько собственных пожеланий.

– Вот как?

– Конечно. У меня было предложение, ты выдвинула контрпредложение. Я имею право внести свои требования.

– Понимаю.

– Давайте скажем так, мисс Фэрчайлд. Это уже не переговоры. Это мои последние условия сделки. Или вы на них соглашаетесь, или нет.

– Хорошо. – Я облизываю губы. Мне очень любопытно, что он собирается сказать. – И каковы эти условия?

– Все то время, что художник рисует картину, ты – моя.

– Что это значит?

– А сама как думаешь?

Я засовываю руки в трусики – я вся мокрая.

– То, что я принадлежу тебе…

Я произношу эти слова шепотом, словно молитву. Я приехала в Лос-Анджелес для того, чтобы взять под контроль свою жизнь, но вот появился Дэмиен, и я должна ему полностью отдаться.

– И что еще? – спрашивает он.

– Я должна делать то, что ты мне говоришь. – Я ввожу внутрь два пальца.

– Да, – говорит он уверенным и приказным тоном. Он знает, что все это меня возбуждает.

– А если я не соглашусь?

– Вы же учились в колледже, мисс Фэрчайлд. Вы прекрасно знаете, что каждое действие имеет последствия или реакцию сравнимой силы и масштаба.

– Понятно. – Я массирую пальцами свой клитор, потом открываю рот, по всему телу пробегает дрожь, и я кончаю. Как мне кажется, незаметно.

– Вам понравилось, мисс Фэрчайлд? – спрашивает он.

Мои щеки краснеют. Я не знаю, что он имеет в виду: условия сделки или мой оргазм.

– А если я не соглашусь?

– Тогда я не получу картину, а ты свой миллион.

– Но зачем ты все это делаешь?

– Потому что я тебя хочу. Потому что мне не нужно будет долго за тобой ухаживать, чтобы наконец трахнуть. И потому, что я не хочу играть в игры.

– Сейчас ты хочешь и меня, и мой портрет. Что, если в процессе ты передумаешь и поймешь, что тебе это не нужно?

– Это вряд ли.

– Я хочу подстраховаться. Хочу получить деньги в любом случае.

– Хорошо. Я принимаю это условие.

– И мы начинаем не прямо сейчас. Я стану твоей только после того, как художник начнет меня рисовать.

– Мисс Фэрчайлд, с вами непросто найти общий язык. Да, я принимаю ваши условия временных ограничений.

– Насколько я понимаю, у художника почасовая оплата. Кто знает, может, он будет рисовать мой портрет целый год. Я хочу, чтобы он уложился за неделю.

– За неделю? – По тону голоса слышно, что он расстроен.

– Да, неделя, и не дольше. Кроме этого, необходимо учитывать мой рабочий график. Я свободна по вечерам и в выходные.

– Хорошо. Одна неделя. Мы договорились?

Я хочу сказать «Да», но вместо этого спрашиваю:

– А что именно ты планируешь со мной делать?

– Очень многое. Но главным образом просто тебя трахнуть. Жестко, быстро и обстоятельно.

О, бог ты мой.

– С элементами сексуальных извращений?

– А ты сама хотела бы? – усмехается он.

Я даже и не знаю.

– Я… никогда раньше не пробовала, – признаюсь я и снова чувствую, как щеки зарделись. Под давлением матери я ходила на массу свиданий, но у меня было всего два бойфренда. У первого был небольшой опыт, до меня он встречался с девушкой из коллежда на пару лет его старше. Но в отношениях с этим парнем не было и намека на сексуальные извращения, если не считать перепих на столе около бассейна в доме его родителей. Со вторым же бойфрендом Куртом было много эмоциональной боли.

Кажется, Старк понял мою растерянность.

– Знаешь, я хочу, чтобы тебе было приятно. Ты сама решишь, будем ли мы заниматься нестандартным сексом и извращениями или нет. Лично я уверен, что тебе бы это очень понравилось.

Тебе бы это очень понравилось. Да, вполне вероятно. Вот только я не уверена, что тебе понравится то, что ты увидишь, когда я разденусь. Возможно, до секса и вовсе не дойдет.

Я закрываю глаза и мечтаю о том, чтобы все было иначе. Чтобы я была другой.

– Рискни, Ники, – нежно говорит он. – Со мной ты узнаешь совсем другую сторону любви.

Я делаю глубокий вдох. Вспоминаю нашу игру в лимузине.

– Да, сэр, – говорю я.

– Молодец, – отвечает он. – Бог ты мой, как же я тебя сейчас хочу!

И я его хочу.

– Не раньше, чем художник начнет рисовать, мистер Старк.

– Конечно, мисс Фэрчайлд. Я пришлю завтра вечером за вами машину. Я сообщу об этом СМС. Я хочу, чтобы вы отдохнули и были свежей. И окрыли входную дверь квартиры. Я кое-что вам прислал.

Прислал?

– Сладких снов, – говорит он и заканчивает разговор.

Я выхожу из спальни, прохожу мимо спящей Джеми, открываю входную дверь и вижу на пороге небольшую коробку, завернутую в серебристую бумагу. Внутри роскошный браслет на лодыжку. Он сделан из платины и украшен изумрудами и бриллиантами. Так и сверкает у меня на ладони.

В коробке с браслетом записка: «Носи его всю нашу неделю, ДС».

Наша неделя? Мы же только что решили по поводу недели. Он что, сам положил сюда браслет во время нашего разговора?

Я надеваю браслет на ногу и подхожу к окну. Напротив дома стоит красный спортивный автомобиль с затемненнми стеклами, водителя не видно, но я уверена, что это Дэмиен.

Я смотрю на машину, словно бросая ему вызов. Может быть, он выйдет? Не знаю. Двери автомобиля не открываются. Машина стоит на месте.

Наше время еще не началось.

Я разворачиваюсь и возвращаюсь в спальню. Я закрываю за собой дверь и медленно оседаю на пол. На моем лице улыбка. Я знаю, что меня ждет Дэмиен Старк.