2
По обыкновению свернувшись калачиком на соломенном топчане в углу камеры, Жанна смотрела на охранников, что сейчас шептались друг с другом.
— Говорят, это правда, что ты спишь с дьяволом? — осторожно спросил один.
— Нет, это неправда, — ответила она.
— А еще говорят, что ты можешь так закричать, что противник бросит оружие и побежит от тебя без оглядки?
— И это — ложь.
— А что же правда? — удивился тогда стражник.
— Правда? — Жанна пожала плечами. — Правда то, что скоро англичане уйдут их Франции и никогда больше не вернутся сюда.
Из темноты вышел офицер. Оба солдата вытянулись перед ними.
— Вы так уверены в этом? — спросил подошедшей офицер. — Что англичане уйдут из Франции и не вернутся сюда?
— Да, — ответила она.
— Ну-ну, — усмехнулся офицер. — Блажен, кто верует… Меня зовут Джон Грис, — представился офицер. — Эй, солдаты, ваш караул закончен. Идите наверх.
Солдаты отдали честь и, тихо переговариваясь, ушли.
— Отнынеябуду неотступно следить за вами, Жанна. Днем и ночью. Я и мои друзья.
— Чем же я обязана такому вниманию, сэр?
— Важности вашей персоны. Вы должны здоровой и в своем уме предстать перед судом короля Англии и Франции и понести ответ за свои деяния.
— Не сомневаюсь в этом…
— Говорят, Жанна, у вас было двое герольдов? — спросил Джон Грис. — Одного звали Кёр-де-лис, а другого Флёр-де-лис? Не так ли?
— Да, это так, — ответила Жанна.
— И где же они теперь?
— Не знаю. Но надеюсь, что они живы.
Джон Грис прошелся мимо ее клетки, провел пальцем в перчатке по стальным прутьям.
— Мы подумали, что нехорошо было бы оставлять вас без привычной свиты. Вот и подыскали двух весьма симпатичных герольдов. А заодно, в их лице, и слуг, и телохранителей, и собеседников, и друзей. Один будет моей правой рукой, другой — левой. Эй, — крикнул он, — эй, герольды! Идите сюда! Покажитесь своей госпоже!
Из дальней комнаты сюда двинулись двое и наконец вышли в свет факелов. Жанна вздрогнула от одного их вида. У обоих были лица палачей. Приземистые, широкоплечие, они улыбались. У первого лицо оказалось изрыто оспой, у второго вместо зубов торчали объеденные гнилушки. Жанна взглянула на Джона Гриса — тот улыбнулся ей в ответ.
Развел руками:
— Как они вам, Жанна? Чем не герольды, а? Вот этот, — он ткнул пальцем в того, чье лицо было изуродовано оспой, — будет зваться Кёр-де-лис. Слышишь, бездельник? А этот, — он кивнул на беззубого, — Флёр-де-лис. — И сам, не удержавшись, рассмеялся собственной шутке. — Ну, разве не хороши? А это — ваша новая подруга, господа, — представил он девушку тюремщикам. — Ведьма, колдунья, еретичка и опаснейшая преступница, именуемая Жанной Девственницей.
— Девственницей? — оживился изуродованный оспой.
— Так что, вам нравится ваша госпожа? — спросил Грис.
— Еще бы! — закивали оба.
— Девственница, это хорошо, клянусь святым Патриком! — отозвался все тот же, переболевший оспой, названный Кёр-де-лисом.
— Сэр, — проговорила Жанна.
— Да, Жанна?
— Кто ваш командир — самый главный?
— Мой самый главный командир — лорд Бедфорд.
— Я бы хотела видеть его.
— Это невозможно, Жанна. Он занят неотложными делами и просил не беспокоить его. А кто ослушается регента королевства, тому несдобровать.
— Кто же помощник лорда Бедфорда?
Джон Грис задумался.
— Пожалуй, что лорд Уорвик.
— Тогда бы я хотела переговорить с ним.
— Это также невозможно, лорд Уорвик отбыл по срочным делам в Париж.
— Кто же замещает лорда Уорвика в его отсутствие?
— Постойте, дайте подумать, Жанна. — Грис неожиданно рассмеялся. — Лорда Уорвика замещаю я. Совсем забыл!
Жанна побледнела от гнева.
— Вы?!
— А что в этом странного? Вы считаете меня недостойным замещать лорда Уорвика? Конечно, я замещаю его не во всем. И это не значит, что я командую войсками и разрабатывают стратегию войны с вами, французами. Это замещение касается только этой тюрьмы и в первую очередь вас, Жанна…
Девушка задыхалась от бессильной ярости.
— Вам, сэр… вам должно быть известно мое положение во французской армии… Разве нет?
— Конечно, Жанна, — охотно кивнул Джон Грис. — Когда-то вы командовалицелойармией.
— Вот именно, сэр, армией. Неужели я не достойна другого обращения?
— А разве с вами плохо обращаются? — Он огляделся по сторонам. — Кто эти негодяи? Кто вас не устраивает? Назовите…
— Вы, сэр.
— Я?
— Именно — вы.
Джон Грис стал подчеркнуто холоден.
— Чем же я вас не устраиваю, Жанна?
— Всем. Начиная с вашего недостойного рыцаря тона до тех слуг, которым вы решили перепоручить мою жизнь.
— А мне так кажется, что эти слуги — вам под стать, Жанна.
Оба стражника, стоя в стороне, тихонько загоготали.
— Вам известно, кто я? — не обращая на них внимания, спросила Жанна. — Вам известно, сэр, кто я по происхождению? Каков мой герб? Почему король Карл Седьмой поручил мне обязанности полководца?
Джон Грис приблизился к клетке:
— Мне известно только то, что ты — безродная крестьянка, которая колдовским путем завладела волей своего самозванца-короля и, встав во главе его самозванной армии, выступила против единственного существующего короля Англии и Франции — Генриха Шестого! Богоугодного короля! — Он говорил все громче. — И благодаря тем же чарам истребившая многих его солдат. А теперь — попавшая в плен, оказавшаяся в клетке, как дикий зверь. Каковым ты, арманьякская девка, и являешься! Вот что известно мне!..
Его речь остановил плевок Жанны. Джон Грис отшатнулся от клетки. Вытер слюну со своего лица рукавом.
— Ах так? — дрожа от гнева, едва сдерживая себя, проговорил он. — Откройте клетку! — крикнул Джон Грис тюремщикам и вытащил меч.
Тот, что был с лицом, сплошь побитым оспой, быстро отпер замок. Жанна прижалась в противоположной стороне клетки, куда уже шагнул Джон Грис. Держа меч в вытянутой руке, он устремил конец лезвия к шее Жанны, коснулся сталью кожи.
— Я могу убить тебя, чертова ведьма… Слышишь?
— Слышу, — процедила девушка.
— И ты, конечно, боишься?
— Ты — глупец, — насколько ей позволяло положение шеи, усмехнулась она. — Столько раз я была впереди войска, под градом английских стрел, неужели ты думаешь, что теперь я испугаюсь какого-то щенка?
Меч в руке Джона Гриса уже готов был рассечь кожу на шее Жанны, пронзить ее плоть, когда в коридоре, под веселый смех, загромыхали чьи-то шаги — сюда шли люди. Открылась дверь в дальнюю комнату, шаги стали близкими…
Джон Грис отвел меч и наотмашь ударил ее по лицу — тяжелый удар свалил ослабевшую Жанну с ног. Держась за разбитую губу, она смотрела на Гриса — и в ее взгляде было куда больше твердости и выдержки, чем в глазах тюремщика.
— Эй, Джон! — окликнули Гриса. — Да ты спятил! Оставь ее!
Джон Грис, стоя над Жанной с обнаженным мечом, обернулся к товарищам — Вильяму Талботу и Джону Бервойту. Грис уже был по-прежнему весел — только пронзительная бледность и выдавала его.
— Я только решил проучить ее, вот и все.
— Не стоило этого делать, — покачал головой Вильям Талбот. — Не стоило.
Жанна встала на одно колено.
— Она жива и здорова, друзья, — даже не оглянувшись на нее, Джон Грис отправил меч в ножны. — Закройте клетку, — бросил он тюремщикам.
Те поторопились выполнить его приказание.
— Милый каземат, — огляделся Бервойт. — Надеюсь, что я буду сюда заглядывать нечасто!
— А я — напротив, — откликнулся Джон Грис. — Хочу почаще заходить в этот склеп. Думаю, сюда стоит принести побольше вина. И вина покрепче. Тут можно здорово повеселиться!
Девушка с трудом поднялась на ноги.
— Простите, господа, что мешаю вам, — глядя на вновь вошедших офицеров и совсем не замечая Джона Гриса, проговорила она. — Но по чьему приказу вы так запросто можете избивать меня? Герцогиня Анна Бедфордская распорядилась, чтобы вы относились ко мне, как благородной даме. Или ее слово для вас ничего не значит?
Английские дворяне не услышали ее.
— Мы пришли позвать тебя на обед, — сказал Грису офицер Бервойт.
— Очень кстати, — усмехнулся тот. — Я проголодался!
— Ей, рыцари! — Жанна уже твердо стояла на ногах. Порыв гнева жег ее изнутри, и отчаяние, которое она всеми силами старалась скрыть. — Если вас так можно назвать! (На этот раз ее окрик заставил обернуться трех англичан одновременно.) Я задала вам вопрос! — Она не желала отступать, даже если бы сейчас ей угрожали смертью. — По чьем приказу вы можете избивать меня — по приказу лорда Бедфорда или самого короля Англии?
— Короля Англии? — насмешливо спросил Бервойт. Он переглянулся с Джоном Грисом. — Слишком много чести!
Жанна смотрела на Вильяма Талбота. Из рассеченной губы ее на подбородок стекала тонкая струйка крови.
— И все-таки?
— Это не твое дело, — четко выговорил младший брат полководца, плененного капитаном Жанны — Потоном де Ксентраем.
— Я хотела бы получить других слуг, господа, — требовательно произнесла она, глядя именно на Вильяма Талбота. — Это в ваших силах.
— Это не в наших силах, Жанна, — отрезал тот. — Тем паче, что эти слуги — хорошие слуги. — Он усмехнулся: — Кажется, наш товарищ назвал их в честь твоих герольдов? Остроумно…
— Вы полюбите друг друга, — вставил Джон Бервойт. — Вам просто нужно время. Ну так что, идем обедать?
— Пожалуй, — кивнул Вильям Талбот.
— Эй, Сердце лилии, Чистое сердце! — окликнул Джон Грис стражников, — стерегите ее!
— Головой отвечаете! — погрозил им пальцем Бервойт.
Тюремщики из темноты поклонились господам. Грис на прощанье улыбнулся Жанне, и трое офицеров ушли, оставив девушку наедине с двумя стражниками. Только за дворянами захлопнулась дверь, оба тюремщика подошли к клетке.
— Какая непокорная, — сказал Кёр-де-лис.
— И хороша, чертовка, — отозвался Флёр-де-лис. — Лакомый кусочек…
— Смотри, такая превратит тебя в деревянного истукана. Бросят тебя в очаг, будешь корчиться, как еретик на костре…
— Чтоб отсох твой язык, — огрызнулся второй тюремщик. Он прищурил глаза, улыбнулся оторопевшей Жанне беззубым гнилым ртом. — А все-таки она хороша, эта Девственница, эта дьяволица.
Он быстро вытащил из ножен кинжал. Жанна отпрянула, а тюремщик громко провел лезвием по стальным прутьям.
— Дьяволица! — громыхая и лязгая, смеялся беззубый Флёр-де-лис. — Дьяволица!
Жанна едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться — от обиды, страха, отвращения. А обезображенный оспой Кёр-де-лис, тоже вытащив нож и пустив его в дело, вторил хохоту своего товарища надтреснутым эхом. «Дьяволица! — пела вся тюрьма их голосами. — Дьяволица!» Оба тюремщика припустили вокруг клетки, Жанна пыталась уследить за ними, стоя в середине, не решаясь коснуться рукой прутьев, ведь оба ножа так и лязгали по железу, вышибая искры. В глазах Жанны потемнело от пляски двух животных, их бесноватых воплей, лязга стали о прутья. Она оборачивалась за ними, пока голова ее не закружилась и Жанна не повалилась на прутья клетки и каменный пол под ними.
