Глава 12

Я вернулась домой и проскользнула в спальню Хелены. Я понимала, что мысли о Блейке – это непозволительная роскошь и что мне не следует на них отвлекаться. Вот только меня к нему тянуло. Он обладал манерами и спокойствием человека, которому никогда не приходилось беспризорничать и воровать. Может, именно это мне в нем и нравилось – то, что он напоминал мне о той нормальной цивилизации, в которой я жила прежде. Не то чтобы наша семья была богатой, но в нашей жизни всегда присутствовала упорядоченность. Стабильность.

Однако мне не хотелось считать себя настолько поверхностной. Блейк нравился мне потому, что он был добрым и заботливым, внимательным ко мне и своей прабабушке Баби. Моя мать всегда советовала мне обращать внимание на то, как парень относится к своей матери: по этому ты поймешь, как он будет со временем относиться к тебе самой. Думаю, отношение к прабабушке тоже вполне для этого годилось.

Я искренне жалела, что дедушка Блейка оказался замешан во всю эту историю, но хотя бы в этом моей вины не было. Видимо, Хелена сначала пошла к нему в своем собственном теле, чтобы попросить о помощи несколько месяцев назад, когда исчезла Эмма.

Я прошла к секретеру Хелены, чтобы попытаться найти какие-то указания на то, что ей было известно о появлении сенатора Хэррисона на вручении наград в музыкальном центре. В ее компьютере ничего на этот счет не оказалось, а вот в одном из ящиков я нашла папку. Внутри лежал конверт. Я извлекла оттуда два билета на церемонию вручения наград «Молодежной лиги». 20.00, зал Дороти Чэндлер в музыкальном центре.

Это все подтвердило. Я схватила билеты обеими руками. Если я по-прежнему буду владеть своим телом, проблемы не будет. А вот если я отключусь, Хелена постарается осуществить свой план и убить сенатора.

Дедушку Блейка.

Я разорвала билеты пополам, а потом – еще раз пополам. Пробежав в туалет, я порвала их на мелкие кусочки и бросила в унитаз.

Одним движением я отправила в канализацию Хеленину возможность убить сенатора.

Мне не хотелось сидеть дома, когда через два дня пройдет награждение. Это слишком облегчит Хелене дело в том случае, если она сможет пролезть ко мне в тело. Мне необходимо что-то придумать.

Я подошла к гардеробу и достала из него нарядную сумочку, с которой была в клубе. Внутри оказалась визитка Мэдисон – вернее, Рианнон. Красивой и веселой девицы, которая на самом деле была старомодной веселой старушкой.

Меня обрадовало то, что Рианнон все еще пользовалась телом Мэдисон: благодаря этому на следующее утро я легко ее нашла. Я явилась на место, назначенное нами для встречи: на суперкаток.

Там из-за льда было ужасно холодно. Катались только самые богатые подростки и немногочисленные отважные старички – на всех были самые современные костюмы, созданные для того, чтобы обеспечить максимальные скорость и безопасность. Не то чтобы им нужна была дополнительная защита. Как объяснялось на плакате, в суперконьки почти на уровне льда были встроены крошечные лазеры, которые управлялись кнопками, установленными на перчатках. Они чуть растапливали лед, чтобы катающийся мог развить высокую скорость. Но главная прелесть заключалась в кнопках реактивной тяги, создававших струю воздуха, которая чуть приподнимала вас над землей. Воздушный поток каждый раз появлялся на считаные секунды и приподнимал вас всего сантиметров на пять, но ощущения были сравнимы с полетом.

Чего только не доступно тебе, если ты богат! На те деньги, которые стоил здесь один день, десяток мирников могли сытно питаться всю неделю.

Я отыскала взглядом Мэдисон, кружившуюся в центре катка. Она остановилась – и я помахала ей. Она помахала в ответ и подъехала к краю катка.

– Кэлли, это так здорово! Я такая подвижная! Надень коньки и попробуй.

– В другой раз. Мэдисон, я хочу попросить тебя об одном одолжении.

– Я готова! – Она подалась ко мне. – Нам, арендаторам, нужно друг за дружку держаться. – Она чуть отъехала и рассмеялась. – Чем я могу тебе помочь?

– Ты ведь живешь одна, да?

– Ласточка, кто же захочет со мной жить! – Она снова засмеялась. – Моя домоправительница живет отдельно.

– Можно мне завтра к тебе приехать? И остаться на ночь?

– У меня дома?

Я кивнула.

Она захлопала в ладоши:

– Девичник!

– Вот здорово! Спасибо.

Она ухмыльнулась:

– Значит, мы с тобой подруги, да?

Она протянула мне мизинец.

Я почувствовала себя ужасно глупо, но тоже протянула мизинец. Сцепившись пальцами, мы несколько раз встряхнули руки.

Я сидела в машине в очереди к автомобильному окошку ресторана, чтобы взять еды. Мэдисон – идеальный выбор для того, чтобы не дать моему телу впутаться в неприятности в том не очень вероятном случае, если Хелена вернет себе контроль над моим телом в день награждения. Мэдисон достаточно чокнутая, чтобы не заметить, что с моей арендой что-то не так. Она была мне симпатична, но дружба со стопятидесятилетней старушкой не входила в список моих приоритетов. Мне просто хотелось провести оставшиеся две недели контракта без проблем типа убийства.

Машина впереди меня уехала с заказом, и я тронулась вперед. Медленно тормозя, я потянулась за сумкой, чтобы достать деньги. И тут пришло это чувство.

Головокружение. Отключка.

Это снова начиналось!

Когда я пришла в себя, я прижималась щекой к ложу штурмовой винтовки, глядя в прицел. Мой палец уже начал нажимать на спуск, двигаясь очень медленно. Я опиралась плечом о стену рядом с открытым окном и целилась в толпу людей, стоящих внизу.

Нет! Нет-нет-нет!

У меня перехватило горло. Я осторожно сняла палец со спуска и позволила крючку медленно вернуться в нейтральное положение. Мир – и все его звуки – на одно мгновение замерли. А потом я услышала шум – какой-то дьявольский грохот. Оказалось, это стучит мое сердце.

Капля пота поползла у меня по лбу и остановилась у брови.

Мои мысли неслись со страшной скоростью: я гадала, что случилось. Не опоздала ли я?

Я стояла в гостиничном номере. На улице, примерно десятью этажами ниже, на площади собралась толпа. Люди смотрели на сцену, где было пусто.

Мое сердце забилось еще быстрее. Неужели сенатор уже погиб?

Боже, не надо!

Я осмотрела винтовку. Она была заряжена. Полностью. Ствол на ощупь казался прохладным. Внизу в толпе было спокойно.

Я шумно выдохнула. Я никого не застрелила!

Где я? Судя по высоким зданиям, это центр Лос-Анджелеса. Сквер внизу – это Першинг-парк.

На столе оказалась кожаная папка с тисненой золотом надписью «Миллениум. “Отель Билтмор”». Неплохое место Хелена выбрала для убийства! Я подняла винтовку, чтобы разрядить ее.

«Кэлли! Пожалуйста, не надо».

Ее голос звучал, как никогда, четко.

«Не разряжай».

– Хелена?

«Да».

– Ты меня слышишь? – спросила я.

«Теперь слышу. Связь стала лучше».

– Как это получается? – Я содрогнулась, словно пытаясь вытряхнуть ее из себя. – Во что ты меня втравила?

Я вынула патрон и положила его на стол.

«Перезаряди винтовку, пожалуйста. У нас мало времени».

– Нет, я не стану ее перезаряжать! – заорала я. – У тебя вообще не должно было быть оружия. – Я швырнула винтовку на кровать. – Где ты ее взяла?

«Если ты ее сломаешь, как мой пистолет, я просто достану новое оружие».

– Я его не ломала. Я его выбросила.

Я подошла к окну и посмотрела вниз.

Сенатор Хэррисон уже приехал. Он поднялся на сцену и заговорил с собравшимися.

– Я не собираюсь никого для тебя убивать, и не дам тебе использовать мое тело для убийства.

Я схватила створку и захлопнула окно.

«Послушай, Кэлли. Я хочу предотвратить преступление, которое коснется десятков тысяч людей твоего возраста».

Я покачала головой.

– Ты не отличалась правдивостью в отношениях со мной.

Я решила, что разумнее будет убраться от винтовки и от столь удобной для стрельбы позиции как можно дальше, и стремительно зашагала к двери.

«Кэлли, постой!»

Я захлопнула за собой дверь и побежала по коридору.

– Кем надо быть, чтобы задумать такое?

«Не беги. Тебя только что оперировали».

Я невольно замедлила шаги. Не выдумывает ли она? Может, так она пытается мною управлять?

«Твой чип».

Я прикоснулась к затылку и почувствовала боль. Гораздо более сильную, чем когда до него дотронулся Блейк.

– Что ты со мной сделала? – завопила я.

Пара старичков вышли из своего номера и уставились на меня. Я показалась им сумасшедшей девицей, которая кричала на кого-то в пустом коридоре. Я бросилась к лифтам и зашла в открытый. Как только зеркальные створки сдвинулись, я увидела в них свое отражение. На мне был черный тренировочный костюм, а волосы были стянуты в тугой конский хвост. Какой имидж Хелена пыталась создать: шикарного ниндзя?

«Мы изменили чип».

Я вцепилась в поручень.

– Ты позволила кому-то меня оперировать?

«Он – специалист по биочипам. И хирург. Нам надо было переделать предохранитель против убийства».

– Что-что?

Лифт остановился и в него зашел какой-то старичок. Мне пришлось заткнуться и слушать Хелену.

«Конструкция чипа не позволяет арендаторам убивать. Мой друг отключил его, когда я начала аренду. Однако возникли проблемы – случайные отключения сознания. Меня выталкивало из… твоего тела, мотало туда-сюда. В этот момент я попросила его, чтобы он постарался это исправить. Однако он смог добиться только того, что мы теперь в состоянии вот так общаться».

Я посмотрела на ехавшего со мной в лифте старичка. Похоже, ему мой наряд понравился. Великолепно. Когда лифт остановился на первом этаже, я пропустила его подальше вперед, чтобы он ушел за пределы слышимости.

– Я не желаю, чтобы ты копалась у меня в мозгах. И я не хочу, чтобы ты находилась у меня в мозгах, – сказала я Хелене. – Мы о таком не договаривались.

Я чувствовала, что щеки у меня пылают.

В вестибюле было полно народа: все прижимались к окнам, чтобы увидеть сенатора, выступающего перед слушателями, собравшимися в сквере напротив отеля.

– Где машина? – спросила я у Хелены.

«Пожалуйста, не уезжай!»

Я покопалась в карманах и достала номерок парковки. На выходе из отеля я протянула его швейцару.

Усиленный громкоговорителями голос сенатора был слышен с того места, где я стояла. Я смотрела, как он с помоста обращается к толпе.

– Наша молодежь могла бы получить в нашем обществе новую, плодотворную роль! – заявил он.

«Он такой лжец!»

– Все политики лгут, – сказала я. – Это работа такая.

«Его ложь очень крупная. Из тех, которые убивают детей».

В дороге Хелена решила поведать мне свои мысли относительно сенатора. Поначалу она считала, что его платформа направлена на улучшение законов о молодежи, повышение их жизненного уровня и улучшение медицинского обслуживания – в особенности тех детей и подростков, кто находится в спецучреждениях. Но недавно – в последние полгода – она обнаружила, что у него имеется тайный план.

«Он связан с «Лучшими целями».

– Каким образом?

Мне попадались другие водители, которые тоже разговаривали с голосами, звучавшими у них в голове. Но в их случае эти голоса хотя бы шли из наушника.

«У него доля в компании. Он едет в Вашингтон, чтобы убедить президента использовать «Цели» перед очередными выборами. Поставить их на службу правительству».

– И что именно они будут делать?

Дикие теории Хелены меня нисколько не впечатляли.

«Могу только догадываться. Главное – это то, что подростки не будут добровольцами. Судя по моим источникам, их будут в лучшем случае привлекать насильно, а в худшем – похищать».

На меня сразу свалилось слишком много. Я не понимала, о чем она говорит. Казалось, что гнев, вызванный смертью Эммы, ее ослепляет. А что, если никакого громадного заговора не существует? Кто может утверждать, что Эмма не просто сбежала из дома? И что внук Лорин Кевин не сбежал вместе с ней?

Но я вынуждена была спросить:

– И что, по-твоему, они будут делать?

«Все, для чего полезно будет иметь старичка с более чем столетним опытом и мудростью в сильном и молодом теле подростка. Например, шпионаж. Но это, наверное, только начало».

– И ты все это выяснила, потому что твоя внучка пропала?

«Ее убили. В банке тел ее убили».

Ярость, прозвучавшая в ее голосе, заставила меня похолодеть.

– У тебя есть доказательства? Ты ее трупа не видела.

«У меня есть много улик. Ты думала, мне было просто прийти к такому решению? Я занималась этим расследованием последние полгода. Есть и другие жертвы, другие бабушки и дедушки».

– С твоими выводами согласны не все.

Хелена на минуту замолчала.

«Значит, ты разговаривала с Лорин. Она наивная. Она не верит, что какая-либо компания будет убивать подростков».

– Точно так же, как ты привела бы к смерти меня? После того, как я убила бы сенатора, меня тут же застрелили бы маршалы!

Ее долгое молчание было очень красноречивым. Наконец она его нарушила.

«Ты быстрая. Сильная. Ты бы убежала».

– Я не быстрее пули.

Тон ее голоса изменился и стал почти ребяческим.

«Куда мы едем?»

– Не мы. Я! Это мое тело. Ты просто пассажир.

Я представила себе ее в «Целях», пристегнутую к креслу.

«Только не в «Лучшие цели». Туда нельзя!»

– Именно туда я и еду.

«Зачем тебе туда? Если ты разорвешь контракт, тебе не заплатят!»

– Мне сдается, что мои шансы получить плату стремительно уменьшаются. По твоему плану меня до этого убьют. – Я свернула с шоссе. – Может, я выторгую половину.

«И что, по-твоему, ты сможешь сказать в «Лучших целях», чтобы они смогли понять? Их будет волновать только то, что ты нарушила условия контракта».

– Я расскажу им о тебе. О том, что ты изменила мой чип. И тогда они смогут его исправить.

«Если ты признаешься, что тебе известно об этих вещах – об убитых донорах, о плане сенатора Хэррисона, – то убьют и тебя».

– Ты упускаешь одну мелочь, Хелена. Я тебе не верю. Я не готова проглотить все, что ты говоришь.

«Но ты должна поверить! Измененный чип. Отключения. Уже то, что я могу вот так с тобой говорить, доказывает мои слова».

Я сжала руль. Ее слова про чип действительно должны быть правдой. Но значит ли это, что правдивы и другие ее утверждения? У меня начала болеть голова. Я остановила машину.

До «Лучших целей» нам оставалось всего четыре квартала.

– Убирайся у меня из головы. Немедленно.

«Не возвращайся туда. Пожалуйста! Я тебя умоляю!»

Я вздрогнула. Ее голос был таким испуганным!

– Скажи что-то, что меня убедило бы.

«Если ты вернешься, мы обе умрем».