Прежде чем войти в дом, я остановилась на пороге, достала платок и промокнула лицо. Поплевав на ладони, пригладила волосы, которые выбились из косы и теперь торчали во все стороны. Подождала, пока дыхание успокоится, а затем, повернув дверную ручку, вошла.

Спокойно. Надо оставаться спокойной…

Сверху донесся звук торопливых шагов. Затем хлопнула дверь детской. Сэверы уже закончили свой завтрак и разбрелись каждый по своим делам. Дети отправились в игровую, пастор взялся за книги, мать коротала время в гостиной.

Я осторожно затворила дверь и направилась к лестнице, но тут услышала голос матери. Она звала меня – тянула свои тонкие щупальца с присосками, чтобы поймать и подтащить поближе.

Она сидела в гостиной, одетая так, словно с рождения привыкла к подобной жизни, – в атласное платье, кремовое в зеленую полоску. Рядом наготове лежала украшенная живыми цветами белая соломенная шляпка – на случай, если вздумается прогуляться. Снизу на полях виднелась тонкая линия – там крепилась вуаль, которую мать отрезала. Она проделала это со всеми шляпками. Даже когда вуали вошли в моду, она никогда не прятала под ними свой шрам, словно он был ее особенностью, своеобразным украшением. Невзирая на шрам, а может, и благодаря ему, внешность матери отличалась какой-то необычной, ужасающей красотой. И сейчас, в этом наряде, в лучах солнечного света, c нежно розовеющими щеками, она выглядела словно картинка из дамского журнала.

– Не твои ли шаги я слышала утром? – спросила она медовым голосом. – Это ведь была ты? Куда ты ходила?

– Никуда, просто прогулялась, – буркнула я.

Спокойно. Спокойно. Спокойно.

Что-то блеснуло в ее руке. Перо. Длинное, острое и тонкое. У нее на коленях лежал раскрытый альбом. Помимо прочего, мать пыталась увлечь меня и рисованием, восклицая, что так я смогу облагородить свой дух, открыть истинную красоту мира. Ей и невдомек было, что, если хочется увидеть подлинную красоту, то нужно всего-то дойти до бабушкиного дома на скалах и оттуда полюбоваться утренним солнцем, которое медленно поднимается над морем.

– Утром я слышала шум на кухне, – заметила она как бы между прочим, не отрываясь от рисования. – Одна из служанок слишком близко к сердцу приняла новость о том, что Томми Томпсон пытался утопиться в болоте.

Лицо ее казалось безмятежным, но я знала, что она напряженно ждет моего ответа.

– Все-таки это правда? – делано удивилась я. О, чудо! Мой голос прозвучал абсолютно спокойно. И не скажешь, что сердце так и скачет. Я невозмутимо глянула в лицо матери и уловила чуть заметное волнение, а может, и замешательство. – Я слышала, что Томми напился вдрызг. Думаю, он и сам не понял, как оказался на болоте. Наверняка решил, что он дома, и собрался принять теплую ванну.

Мать сдержанно улыбнулась.

– Ну… С этими сплетнями никогда не разберешь, что выдумки, а что правда.

Она пожала плечами и снова принялась за рисование. Но вдруг отвлеклась и опять заговорила:

– Ходят слухи, будто кое-кто считает, что Томми заколдовали. Слышала об этом что-нибудь?

Ненавижу ее. Ненавижу! Мне хотелось заорать на нее, лгунью, притворщицу, лицемерку, которая строит из себя добропорядочную леди, заботливую и благочестивую, точно она не имеет никакого отношения к происходящему! Хотелось подскочить к ней, вырвать из рук альбом, разорвать в клочья и орать, орать, орать на нее! Крикнуть ей, что она чуть не убила Томми! Однако я знала, что за этим последует. Она взглянет на меня холодно, словно стараясь запугать, и вынудит признаться, что я осмелилась бросить ей вызов, а затем под каким-нибудь благовидным предлогом соберет мои вещички и отправит меня на материк. Навсегда. Лишь бы оградить от магии. Ну уж нет, если я хотела победить мою мать, то надо было ей подыграть. Так что я даже не моргнула.

– Да, кто-то говорил мне, – кивнула я, не сводя глаз с ее неподвижного лица, похожего на маску. – Но я ответила, что это невозможно, потому что на острове всего три Роу. Бабушка никогда бы не навредила докеру, у них и дел-то общих нет. Я не умею наводить такие чары. Ну а ты отреклась от магии навсегда, каждый знает. – И вот тебе, мамочка, получи: – Если, конечно, ты не передумала. Но тогда, полагаю, об этом захочет узнать наш добрый пастор. Ведь он всегда говорил, что любое доказательство твоего колдовства немедленно станет поводом для развода.

Она не шелохнулась, я тоже не двигалась. А затем заметила короткую вспышку на кончике ее пера. Мать вздрогнула. Я же в душе ухмыльнулась.

– Мило с твоей стороны, что ты их одернула, – выдавила она и прокашлялась. – И я очень рада, что с Томми сейчас все в порядке. Бедный юноша. Надеюсь, его печальный опыт послужит примером для других. Пусть они знают, как опасно… напиваться. Эти мальчишки все считают забавой, пока не увидят, как кто-нибудь из них разрушил свою жизнь.

В голосе матери сквозило участие, но взгляд оставался ледяным и жестким. Я больше никогда не рискну передать записку с кем-то из парней. Никогда не поставлю под угрозу наши отношения с островитянами. Она это знала и наверняка думала, что одержала верх.

Но все-таки на острове был один человек, который сумел бы мне помочь. Поэтому я улыбнулась ей и проворковала:

– Ты же знаешь, здесь многие любят выпить!

С этими словами я вышла из гостиной, а спустя пять минут уже неслась обратно к докам. Домчалась, едва дыша. Каждый встречный норовил поговорить со мной о Томми, но я едва кивала, пропуская их слова мимо ушей. У меня был единственный шанс победить мать и вырваться к бабушке, избежать смерти и стать настоящей ведьмой острова Принца.

Я искала Тэйна. И нашла почти сразу. Он пил воду. Пил жадно, а на его руках, покрытых причудливыми татуировками, блестели капельки пота. Увидев меня, Тэйн нисколько не удивился, не задал никаких вопросов, словно знал, что я вернусь.

– Ты действительно сможешь это сделать? – спросила я, задыхаясь. – Не лги мне. Скажи правду: ты сможешь снять заклятье моей матери?

Тэйн бросил на меня взгляд и затем кивнул:

– Смогу.

– Она очень сильная ведьма. Тебе придется придумать кое-что получше, чем простой амулет. – И добавила в отчаянии: – Если та вещица – единственное, на что ты способен, ничего не выйдет.

Он помолчал немного, затем повторил:

– Я смогу это сделать.

– Тогда мне нужно, чтобы ты приступил поскорее. Прямо сейчас. Или завтра. И старался каждый день, пока не получится.

– Договорились, – согласился он. – А ты взамен будешь читать мои сны.

Это не было вопросом, но на всякий случай я кивнула, хотя моя голова и так дергалась от нервного напряжения. Тэйн замер. С ковша в его руке капала вода. Он нахмурился.

– Вчера ты сказала, что твое положение не такое уж отчаянное, чтобы принять мою помощь… мою магию. Что-то случилось?

С губ сорвался нервный смешок.

– А сам как думаешь? Да, теперь я в отчаянном положении. Так что врать тебе не стану, потому что ты – моя последняя надежда.