Глава семнадцатая
Стараясь выбросить из головы зловещее предсказание Масловой и то, как точно она угадала, где лежат ключи, я отправилась в магазин. Пара купленных пончиков была съедена на обратном пути за полминуты — у бедняг не оставалось шанса. Когда я вошла в дом, мама помещала ломтик хлеба в тостер.
— Хочешь? — спросила она. — У меня еще есть.
— Только что пончики съела. Спасибо.
Мама, как и вчера, подняла бровь. Я уже знала, что за этим последует.
— Значит… — усмехнувшись, сказала она.
— Мама, не надо.
Она покачала бедрами и шутливо пропела:
— Габриэль и Клэр на дереве сидят… целу-у-ются…
— Если ты не перестанешь, я взорвусь, — прервала я ее.
— Ну, ладно, ладно.
Хлеб поджарился, и мама щедро намазала его арахисовым маслом.
— Где Перри? — спросила я.
— Я слышала, душ шумел. Наверное, он скоро спустится.
В последний раз я видела брата, когда обнаружила у него в комнате листовку с портретом Виктории. Его душевное состояние меня здорово тревожило. Волновалась я, волновался Нейт. Вдруг я спохватилась… Если мама прочитает сейчас мои мысли, она тоже не останется спокойной.
Я встала и бросила на ходу:
— Посижу на крыльце!
Мама, однако, вышла вслед за мной. Ах так? Ну ладно… Усевшись на старый плетеный стул, я стала думать о проезжающих машинах, о девушке, выгуливающей пса… Короче, обо всем, что позволяло не думать о Перри.
Мама стояла рядом со своим тостом и глядела на меня.
— Клэр, неужели ты думаешь, что я до сих пор в неведении? — спросила она.
Черт…
— Мои мысли?
— Ну, нет. Ты хорошо их скрываешь. Просто этот молодой человек, который отсиживается наверху… Когда он появляется, его мысли только об одном.
— Так почему ты ничего не говоришь?
— Во-первых, я не знала, что ты знаешь; во-вторых, я не слишком понимаю, что со всем этим делать.
— Ну, а все-таки? — спросила я.
— Мне кажется, ему надо пойти в полицию.
— Зачем? Он станет главным подозреваемым!
— Но если он скроет все от полиции, а потом это всплывет, его вина будет выглядеть более вероятной, чем если он сам признается… в юношеских шалостях.
— Но, может быть, полиция не узнает… — предположила я.
— А ты, моя дорогая, разве не должна сообщить полиции? Ты ведь работаешь на них.
— Неофициально. И потом, я могу помогать, не принося при этом в жертву родного брата.
— Если они узнают, тебе самой будет предъявлено обвинение.
— Мама, мне все равно.
Она поставила тарелку с недоеденным тостом на перила и взяла меня за плечи:
— Клэр, я не хочу, чтобы мои дети оказались в тюрьме из-за этого дела. Лучше быть честным.
— Никто и не окажется в тюрьме, — сказала я, хотя на самом деле не была уверена в этом.
Скрежет тормозов заставил нас обеих обернуться. Я увидела джип Габриэля. Мое сердце учащенно забилось. Может, это не по работе? — подумала я. Может, он просто захотел меня увидеть, продолжить тот прерванный поцелуй?
За джипом показалась патрульная машина.
— Что это? — растерянно обернулась ко мне мама.
Я не знала. У Габриэля был хмурый вид. Понятно, что приехал он не за поцелуем. И не за мной, пусть и по работе… За мной он не приезжает в сопровождении патрульной машины.
Габриэль поднялся по ступеням и сразу подошел ко мне:
— Прости меня.
Я в недоумении потрясла головой:
— За что?
Из-за москитной сетки на двери высунулась голова Перри.
— Что здесь происходит?
Габриэль отошел в сторону, и на крыльцо поднялся его отец. Он произнес:
— Перивинкл Ферн, следуйте за нами.
