Пластов вошел в полицейский участок, разыскал следователя по особо важным делам статского советника Кухмистрова и, войдя в его кабинет, положил на стол визитную карточку. Сидящий за столом хозяин кабинета кивнул.

— Прошу, господин Пластов, рад познакомиться.

Пока все предполагаемые участники заговора, неуловимым образом складывающегося против Глебова, оставались неуязвимыми — Пластов не мог бы предъявить никаких конкретных обвинений ни Трояновскому, ни Защипину, ни Коршакееву. Именно поэтому он сейчас понимал: важно выяснить, может ли входить в этот заговор Кухмистров; если да, ему впору отказываться от защиты. Встретился с взглядом колючих, но внимательных серых глаз: по первому впечатлению ничего, что говорило бы о предвзятости или нерасположении. Голос спокойный, профессионально уверенный, но не надменный, в поведении чувствуется готовность к разговору.

— Как я понимаю, вы адвокат, защищающий интересы фирмы «Глебов и K°»?

— Совершенно верно. Ваше высокородие, не буду отнимать у вас время. Думаю, вам, как и мне, хорошо известны обстоятельства дела.

Глаза Кухмистрова сузились.

— Вполне возможно, господин Пластов. Так как я не ждал вашего визита, признаюсь: говорить на эту тему пока не готов, но могу дать объяснения, если вас что-то интересует.

— Понимаю, ваше высокородие. Напротив, я, если у вас возникнут какие-то вопросы, готов ответить на любой из них.

— Я жду ваших, господин Пластов.

— Хочу прибегнуть к любезности следствия и выяснить одно: степень вины сторожа? Кажется, его фамилия Желдин?

Кухмистров смотрел довольно сухо:

— Да, господин Пластов, совершенно верно, Желдин. Вам никто не будет препятствовать в выяснении степени вины любого человека, но до окончания разбирательства материалы следствия принадлежат только следствию. Таков закон.

— Я это прекрасно знаю, ваше высокородие, но мне известно, что Желдин арестован, и я хотел бы получить с ним свидание. Думаю, не нужно обосновывать причины просьбы — они ясны.

Это точный удар. По его расчетам, новый сторож мог быть лишь подставным лицом, не посвященным в общий план. Если Глебову предъявят обвинение, как инициатору поджога, для заговорщиков сторож будет наиболее вероятной кандидатурой на роль непосредственного исполнителя. Значит, он ничего не должен знать, иначе в ходе следствия или на суде может выдать остальных участников. Если же допустить, что Кухмистров входит в заговор, он постарается не дать ему свидания со сторожем, чтобы не позволять выяснить эти тонкости. То же самое, конечно, могло случиться и при беспристрастном следствии, для отказа в свидании есть все основания, но на это у Пластова был свой взгляд. Было еще одно: отказ в свидании с Желдиным можно использовать в дальнейшем как козырь в защите и повод для отвода. По взгляду Кухмистрова — тот все отлично понял.

— Господин Пластов, вы сами понимаете, я всерьез озабочен полнейшим выяснением обстоятельства дела. Как юрист, вы должны понять, мне крайне важно, чтобы на показания Желдина никто не влиял. Поэтому вынужден отказать в этом свидании, согласитесь, может быть, даже в интересах фирмы.

Может быть, этот опытный чиновник и не замешан в заговоре прямо, но это и не суть важно. Вполне достаточно, что сам Пластов сейчас понял: кто-то дал Кухмистрову понять, в каком направлении следует вести дело. Иначе бы следователь с таким опытом обязательно попытался выяснить истинную роль Желдина. Встретив невозмутимый взгляд Кухмистрова, Пластов улыбнулся:

— Сомневаюсь, чтобы отказ адвокату в свидании с работником фирмы был в интересах этой фирмы. Но что поделать. Мне было важно понять отношение Желдина к случившемуся, к сожалению, своим отказом вы помешали мне это сделать.

— Надеюсь, господин Пластов, мотивы вы понимаете.

— Да, безусловно, мотивы, но не отказ.

Кухмистров развел руками:

— Увы, господин Пластов, я ничего не могу добавить к сказанному.

Выйдя от Кухмистрова, Пластов плотно прикрыл за собой дверь. Оглянулся — коридор пуст. Не спеша прошел к уголовной части, три раза стукнул в дверь Денисова, услышав спокойное: «Прошу» — вошел, закрыл дверь.

— Добрый день, Алексей Фомич. Чем порадуете?

Алексей Фомич смотрел настороженно; подошел к двери, повернул ключ.

— Порадую, только знаете, давайте говорить тихо.

— Извольте. — Пройдя вслед за Денисовым и усевшись, Пластов поинтересовался: — Узнали что-то?

— Вы не представляете даже, как только я не улещивал этого Гуньку. Ему было велено доносить, кто будет: п: р:о: н:ю: х:и: в:а: т:ь: на этом самом пустыре. Есть одна фирма, завод машиностроительный, «Шуккерт и K°». Дело в том, что эта фирма является владельцем этого участка земли. Во владение вступила всего месяц. Частные владельцы, как известно, имеют право нанимать для охраны кого угодно.

— Нанимать, но не резать заживо прохожих.

— Плохо. — Денисов с досадой почесал за ухом. — Очень плохо. Получается, я занимаюсь делом Кухмистрова.

— Вы проводили мелкое расследование, никто из вашего начальства не будет им интересоваться. Надеюсь, сами протокол допроса Гуньки вы не покажете Кухмистрову? А вот если вы дадите копию протокола мне…

— Арсений Дмитриевич… Это же государственный документ. У меня семья. Христом-богом прошу.

Пластов вытащил из внутреннего кармана конверт.

— Здесь триста рублей. Берите. Смею уверить, вы честно заработали эти деньги.

Триста рублей серьезно подрывали его наличность, но выявленные Денисовым факты явно того стоили. Чиновник смотрел на конверт, покусывая губу.

— Что ж, ваша взяла. — Вырвав несколько листков, делопроизводитель протянул их Пластову. — Вот.