Следующее утро началось очень забавно. То есть сначала все было как обычно, а именно: я проспала и не услышала будильник. Все-таки замуж не замуж, а с работой нельзя рвать вот так только потому, что ты проспала. Поэтому я, чертыхаясь и скача по дому на одной ноге (вторую я уже сунула в колготку), искала свои вещи, раскиданные по квартире. Яша с интересом наблюдал за мной, попивая кофеек, который я выпить совершенно не успевала.

– Слушай, какая ты ответственная! – восхитился он. – Ты, наверное, лучший работник месяца, да? Ты так любишь работу, что спешишь покинуть своего жениха (при этом слове я дернулась с непривычки) ради составления каких-то бумажек?

– Так, разговорчики в строю! – одернула его я. – Мне что теперь, уволиться по телефону?

– А ты сможешь? – с надеждой поинтересовался он.

– Нет, – огорчила его я, запихивая телефон в карман и натягивая плащик. На улице, по мнению дикторши, были вероятны дожди. И их вероятность еще больше подкреплялась огромной тучей над нашим домом. А вообще прогнозы погоды – штука забавная. Не замечали, что в последнее время многие передачи, особенно по радио, видимо, чтобы не тратиться на получение прогнозов от всяких там гидро-метео-бюро, придумали гениальную фишку. Они теперь предсказывают погоду на сейчас. А что, это же грандиозно!

– Дорогие радиослушатели, сегодня у нас плюс пятнадцать градусов, местами облачно, да, и ветер. Вижу, что он шатает деревья, по ощущениям, юго-западный. Дождя пока не предвидится. Оставайтесь с нами и мы каждый час для вас будем проверять погоду за нашим окном! – ну не идиотизм ли, однако я уже даже как-то привыкла и не доверяю своим глазам, а специально слушаю погоду по радио. Одно только удивляет, почему же даже при таком раскладе они все-таки частенько ошибаются?! Наверное, это потому, что у нас такой большой город – много разных погод за окном. Куда уж тут углядеть за всеми! В общем, я выбежала на улицу, запоздало вспомнив, что так и не почистила зубы, и тут зазвонил телефон. Поскольку я теперь, после вчерашней моей ИДЕИ, очень ждала одного важного звонка, то телефон я выкапывала из сумки со страшной скоростью. Но это оказалось не то, что я ждала, а всего лишь Кузя, грустная и печальная вся.

– Ну, как ты? – спросила она меня голосом умирающего лебедя.

– Замуж собираюсь, – сообщила я радостно. – Буду на Украине жить. Опять.

– Симпатично. А я вот больше не верю в любовь, – поделилась она горем.

– Это еще почему? – спросила я на бегу, заодно стараясь следить, чтобы за разговором с ней не пропустить какой-то более важный входящий вызов. Про любовь мне сейчас было неинтересно.

– А я от своего-то все-таки уехала, – пояснила она. – Нет, не потянуть мне еще месяц.

– Как уехала? Совсем? Когда? И как он? – заинтересовалась я.

– Прямо сейчас. Я вот только домой вошла.

– Ничего себе! Как же так?

– А так. Он сказал, что никогда не думал, что я – такая. А какая я, а? Нет, ты скажи, Марго? Я же тоже человек, почему он думает, что я ему буду как прислуга, нянька, а вечером еще и флюиды должна излучать сексуальные? И еще и радоваться буду? Раньше, когда у него жена в Абхазию не ездила (чего ей только в этом году приспичило, не понимаю), мы встречались раз в неделю или две, ходили в театр, ресторан. Он меня никогда ни к чему не ревновал. А сейчас что? Ужин дома, телевизор, с подружкой не поговори, потому что он тоже хочет со мной посидеть.

– Так что, все кончено? Или просто временное бегство? – полюбопытствовала я, проезжая в троллейбусе мимо остановок с людьми. Им не повезло, наш троллейбус был полон настолько, что решил от греха подальше проскочить одну остановку, дабы потоки пассажиров, желающих поместиться, не опрокинули транспорт на дорогу.

– Я даже и не знаю, – задумалась она. – Как ты думаешь, если я орала, что пусть он лучше, старый козел, спокойно со своей женой живет, потому что она у него – золото, можем мы помириться? Хотя бы теоретически?

– А ты действительно это орала? – ошалела я. Вообще-то Кузя очень мирная.

– Ага. Надо было, конечно, сдержаться, но я из-за него на новую шелковую блузку бежевую утром пятно посадила. Он пожелал тост с вишневым джемом, а знаешь, какой он – джем этот гадкий – текучий. И все. Пришлось переодеваться, а у меня уже и туфли к блузке подобраны были. В общем, он сказал, что это не беда, дело житейское, и уставился в газету. С джемом. И с тостом в руках. А меня понесло.

– И что, как ты сейчас? – полюбопытствовала я.

– Сейчас? Думаю вот ванну с пеной принять. Одна! Какое счастье! А вообще-то я теперь страдаю. Это что ж получается, я вообще не могу ни с каким мужиком ужиться дольше месяца?

– Ты старый холостяк и не знаешь слов любви, – подтвердила я, с трудом вываливаясь на улицу вместе с остальной толпой. – Слушай, Кузь, а если я замуж буду выходить, ты приедешь ко мне на свадьбу свидетельницей?

– Так ты это серьезно? – встрепенулась она. – И когда?

– Вот это сейчас для меня пока еще вопрос, – заинтриговала ее я. – Так придешь?

– По первому же свистку, – заверила она.

– Смотри, обещала. А насчет своего этого не переживай. Помиритесь. Или другого найдешь, точно такого же. Кстати, можно в Интернете посмотреть, сейчас полно мужиков хотят простого секса без обязательств. И никакого джема.

– Ой, никого я сейчас не хочу. У меня душевная травма, – загрустила она. – Я узнала, что я не такая уж и хорошая, как о себе думала. А, и ладно. Буду плохой девочкой.

– Вот и правильно, – одобрила я и дала отбой. Я уже практически зашла в метро, ехала по эскалатору, когда мне снова позвонили. Это был ОН, тот, чьего звонка я с таким нетерпением ждала.

– Алло?

– Маргарита? Это Павел. Вам сейчас удобно говорить?

– Да! – кивнула я и понеслась по эскалатору в обратную сторону, потому что вообще-то в метро по телефону говорить крайне неудобно. Поезда шумят так, что можно пропустить что-нибудь важное. А мне бы категорически не хотелось это самое важное пропускать.

– Что там шумит, вы в метро? – вежливо поинтересовался Павел, вызванный теперь к жизни уже лично мной.

– Я сейчас выйду, секундочку! – задыхаясь от быстрого бега, сообщила я. Люди смотрели на меня с недоумением, пару раз даже хотели как-то придать мне противоположное ускорение, но я была непреклонна и бежала по эскалатору вверх. Наконец-то мне это удалось и я пристроилась в уголочке около двери в комнату милиции. – Да, я вас слушаю.

– А что, прямо совсем такая спешка?

– Ну, не то чтобы совсем, – ухмыльнулась я. – Но ждать тоже не хотелось бы. Я же помню, у вас были огромные связи. А мы с моим… женихом хотим побыстрее на Украину уехать.

– В этом-то и проблема. С иностранцами у нас женят не везде. И это довольно-таки дорого.

– Насколько дорого? Ведь речь же идет просто об ускорении процедуры.

– Если бы вы еще были прописаны в Москве… Ладно, я озвучу вам условия, а вы уж сами решайте. Три тысячи, вас распишут в четвертом загсе, это из-за жениха-иностранца, как по срочной необходимости. Так вас устроит? – деловито поинтересовался он. В его голосе читалась полная уверенность, что это меня устроить не может. Очень дорого, очень глупо. За такие деньги жениться, зачем? Только он не знал одного, что мне как раз некуда пристроить деньги, на которые подлец Кешка хотел меня купить.

– Меня устроит. Завтра сможем все сделать?

– Почему бы и нет, – удивленно согласился Павел.

– Отлично. Только у меня к вам будет просьба, точнее, две. Первая: пусть вопрос о деньгах больше не звучит, вы его обсуждаете только со мной.

– Идет, – согласился он. А отчего бы и не согласиться, деньги и есть деньги. – А второе?

– Второе не обязательное. Но если когда-то вы пересечетесь с моим бывшим мужем, вы уж ему расскажите, что я заплатила вам три тысячи, чтобы вы поженили меня с мужчиной моей мечты.

– Не вопрос.

– Эта просьба не кажется вам слишком уж странной? – забеспокоилась я.

– Любой каприз за ваши деньги, – флегматично хмыкнул он. – Так, еще пара вопросов. Церемония будет торжественная?

– Думаю… нет. Впрочем, мне еще надо обсудить все с моим женихом. А во сколько завтра подъезжать и куда?

– Я договорюсь и вам перезвоню, – сказал он и отключился. Все-таки какой хороший адвокат у моего бывшего. Спасибо ему большое еще раз и за адвоката, и за деньги. А что, я думаю, я нашла им отличное применение.

– Алло, Яша? – я набрала его телефон. – Ты меня правда хочешь взять в жены?

– Очень, – еще раз с готовностью сказал он.

– А завтра ты не хотел бы это сделать? – с ехидной улыбкой спросила я.

С той стороны провода раздалось напряженное сопение.

– А это вообще возможно?

– Ты понимаешь, у меня есть один знакомый адвокат, который как раз с удовольствием все организует.

– На завтра? – изумленно переспросил Яша. – Нет, это не шутка какая-то? Ты меня не обманываешь?

– Я больше вообще не собираюсь тебя обманывать. Завтра в специальном загсе для иностранцев нас готовы расписать, если ты, конечно, этого хочешь.

– Конечно, хочу, – радостно заверил меня он. – А документы?

– Только паспорта, как я понимаю. А потом мы уедем, только надо будет все утрясти с Жанной.

– И не только, – согласился он. – Многое надо будет утрясти. Только… ты давай-ка уж тогда отпрашивайся с этой своей работы и дуй домой. Хоть платье тебе купим и что там еще надо. Так, паспорт, паспорт. Хорошо, у меня есть к нему перевод на русский язык.

– Ой, да, у тебя же паспорт на украинском, – вспомнила я.

– Ну, практически, – почему-то замялся он. – А что же мне надеть?

– Смокинг? – ехидно поинтересовалась я.

– Не знаю даже, – протянул он. – Ненавижу костюмы.

– Что же делать?

– Ну, если только ради тебя, – решился он.

– Естественно, – кивнула я и улыбнулась. Все складывается, надо же, как все удачно складывается! Конечно, я пока с трудом представляю, что я буду делать в Киеве. И как на это все посмотрит моя мама, да и не только она. Однако все один к одному, и даже этот Павел какой своевременный. Три штуки баксов – не кислая такса за ускорение того, что должно быть сделано в любом случае. Впрочем, что могут значить деньги в человеческой жизни?! Могут и очень многое. Например, помочь развестись, пожениться помочь. А могут и не значить совершенно ничего. Потому что это не более чем резаная крашеная бумага в белом конверте, а счастье мое, лохматое, красивое, тридцативосьмилетнее, такое долгожданное, сидит в квартире и ждет меня, чтобы купить мне платье. Разве можно в это поверить? И неужели же это все происходит со мной?

Как ни странно, а иногда время способно сжиматься и разжиматься так, чтобы вам было удобно и вы могли все на свете успеть. Казалось бы, всего один день, а я и отпросилась с работы, пообещав клятвенно завтра после церемонии, которая была назначена на двенадцать часов, приехать на работу вместе с новым мужем.

– Ты даже не представляешь, как нам интересно, как выглядит тот, кого ты любила всю жизнь, – возбужденно выговаривала мне Раиса Львовна, из чего я могла заключить, что моя история активно обсасывается в курилке всем нашим коллективом, а в авангарде, естественно, Зинуля. Впрочем, почему бы и нет. Их с Вероникой я тоже позвала в загс, чем окончательно внесла смуту в завтрашние рабочие ряды. Также мы успели смотаться в большой торговый центр, где приобрели шикарный сливочный костюм для меня и черный классический смокинг для Яшки. Все это стоило каких-то страшных денег, но Яшкина карточка тихо проехалась в ложбинке кассового аппарата, и нам выдали покупки.

– Подожди, это же страшно дорого, – вытаращилась я.

– Ничего, я думаю, это того стоит. Кстати, а в этом загсе можно будет хоть фотографа нанять? Чтобы я хоть детям потом показал, что и я в молодости, бывало, ходил в смокинге. Потому что я сильно сомневаюсь, что ты меня в нем будешь видеть часто.

– А между прочим, зря. Тебе очень идет, – пожурила его я. А он взял меня за руку и сказал:

– Я тут видел одно место по дороге. Правда, это такой большой торговый центр, что я забыл, по какой именно тут улице мы шли. Помнишь? По вот этой? Ах да, вот то место. Ну-ка, пойдем.

– Куда? – растерялась я. – В ювелирный?

– Ну, какая же свадьба без колец? – делано удивился он и приобрел два изумительных обручальных кольца, из белого золота, с несколькими бриллиантами по кругу. Я только стояла с открытым ртом и не знала, что сказать.

– Я чего-то о тебе не знаю? Ты, случайно, не родственник Абрамовича? Слышал такое слово – Челси?

– Так, закрой-ка свой ротик, а то ворона влетит. Ну что, мы готовы к бракосочетанию. Ты не передумала?

– Ты даже не представляешь, насколько я уверена во всем, – совершенно искренне сказала ему я. Конечно же, ночью мы почти не спали, потому что не для того создана ночь, чтобы двум влюбленным до безумия людям просто дрыхнуть. Тем более что мирно спать рядом в кровати мы еще успеем, много будет таких возможностей. И жизнь примет рутинный оборот, и мы привыкнем и перестанем бросаться друг на друга при первой же возможности, и будем тихо сидеть и мазать тосты джемом. Надеюсь только, что не буду, как Кузя, орать, если посажу куда-то пятно. Впрочем, она и сама, кажется, уже раскаивалась в том, что сделала. Утром мы встретились с ней у дверей загса, и первым делом она сообщила мне, что ее «старый пень» звонил ей, и они проговорили всю ночь и решили, что попробуют еще разок. С женой ее «старый пень», оказывается, жить не хотел уже совсем. Теперь Кузя стояла около меня задумчивая, погруженная в себя. Она не реагировала ни на какие внешние раздражители, да что там – она даже костюма моего сливочного не заметила. Просто летаргический сон. Впрочем, говорить мне и не хотелось, а когда приехали Зинка с Вероникой и принялись любезничать с взволнованным Яшей, подмигивая мне и показывая большие пальцы, мне и вовсе захотелось помолчать. Можно подумать, я и сама не знаю, что он лучше всех на свете! Да я вообще всегда это знала, с первого взгляда. А был он ой как давно. Сколько же мне было-то тогда? Тринадцать лет. Так что я ждала уже достаточно. Где этот Павел? Забрал у нас кольца, забрал кучу каких-то документов, преимущественно Яшкиных, так как у меня, кроме паспорта-то, ничего и не было, а теперь бегает невесть где. За какими-то дверями.

– Долго еще? – в очередной раз схватила я его за рукав, когда он пробегал куда-то мимо нас. Денежки он у меня уже забрал, так что я немного нервничала. Хотя когда этот белый конверт перекочевал из моих рук в его, я вдруг почувствовала огромное облегчение. Что-то вроде квит про кво. Все долги оплачены, все счета закрыты. Гейм, как говорится, овер.

– Уже заходим. Вы же музыку и съемку заказали. Ждем фотографа.

– А, ладно, – согласилась я. Чего торопиться? Куда я опоздаю, если я уже в самом что ни на есть лучшем месте.

– Так, вы вот тут постройтесь и ждите. Как музыка запоет, сразу открывайте двери. Свидетели за вами. Камера будет слева, туда и улыбайтесь, – сухо, по-военному скомандовал он. Яша, чуть раскрасневшийся (тоже, что ли, волнуется?), взял меня за руку. Ситуация до смешного напоминала мне мой развод, только настроение у меня было, честно говоря, совсем другое. Все то же самое, только знак поменялся. С минуса на плюс. А я ведь честно думала тогда, стоя в коридоре тушинского загса, что кончена моя жизнь. И что без Кеши я не смогу жить, буду только существовать. Тут раздалась наконец-таки музыка, и мы вошли.

Что тут можно сказать – большего волнения, чем когда я произносила все положенные слова, я не испытывала никогда в жизни. Может быть, только раз, на той старой, теплой, залитой солнечным светом крыше, когда мы с Яшей и связали наши жизни навсегда. Да, пожалуй, именно в тот день. И сегодня. А больше никогда.

– Согласны ли вы, Маргарита Николаевна, взять в законные мужья Якова, м-м-м, Ивлева? – спросила, почему-то запнувшись, высокая сухая женщина в деловом костюме. Она была похожа на мою математичку из Бердянской средней школы. Так и норовит вызвать к доске.

– Да, согласна.

– А вы, Яков Ивлев, согласны ли взять в законные жены Маргариту Николаевну?

– Да, согласен, – серьезно и очень твердо сказал он и сжал мою ладонь. Потом мы обменялись нашими чудными кольцами, поцеловались (чуть дольше, чем принято это делать в подобных местах), и наша сухопарая дама прервала нас громкой торжественной фразой:

– Объявляю вас мужем и женой.

Мы разомкнули губы, посмотрели на нее, а у меня от этих слов сердце как-то оборвалось и полетело в полет над пропастью. На секунду у меня просто перехватило дух от такой высоты. И пока девчонки после нас расписывались в какой-то книге, пока дама долго и мучительно учила нас, как жить этой самой прекрасной семьей, я стояла и ничего не видела, не слышала. Счастье, о котором я, оказывается, вообще ничего не знала, опустилось ко мне в руки и укрыло меня мягкой уютной волной.

– Что ж, спасибо за внимание, – довольно завершила монолог дама. Видимо, она потому так старательно выкладывалась, что решила отработать Кешкины деньги. Все-таки мы, видимо, внесли существенный вклад в ее финансовое благополучие, потому что она все никак не могла нас отпустить.

– И вам спасибо, – искренне жал ей руку Павел. У них было вполне плодотворное сотрудничество. Они были явно довольны друг другом.

– Да, подождите, – вдруг обратилась к нам она. – Если вам надо будет в Канаде предъявлять свидетельство, вы его переведите и поставьте апостиль. У нас с Канадой договор, наши свидетельства там действуют, так что просто переведите, и все.

– Что? – вытаращилась Кузя.

– В какой Канаде? – вытаращилась Зинуля.

– А как же Украина? – вытаращилась Вероника.

– ??? – вытаращилась я. Сухопарая дама, видя такое, прямо скажем, неожиданное, затруднение, быстренько ретировалась, чтобы не влезать под горячую руку, но я стояла наподобие соляного столпа и смотрела на Яшу, моего мужа. Какая Канада, позвольте спросить? Это она о чем?

– Ты понимаешь, ты так здорово сказала, что поедешь со мной куда угодно, хоть на край света, что я решил – ну и ладно.

– Я вообще ничего не понимаю! – сказала я и плюхнулась на диван.

– Я, кстати, все время пытался тебе все рассказать. Помнишь, я говорил, что нам надо серьезно поговорить. Что ты должна знать, где мы будем жить и как. И кто я.

– Так кто ты?

– Я программист.

– Хоть это радует, – выдохнула я, обмахиваясь своим новым свидетельством о браке.

– Да. В последние десять лет я работал в очень крупной компании, в Канаде. Я уехал туда сразу после института. Мне хотелось уехать куда-то подальше, потому что я все время думал о тебе. А ты уехала в Москву и вышла замуж. Так что… я нашел фирму, которая набирала иностранных специалистов. Из Украины это было сделать очень просто. И я работал там, сначала на грантах, как молодой специалист. А потом получил грейд и стал работать программистом. А несколько месяцев назад мне предложили очень хорошую должность в канадском филиале одной крупной компьютерной фирмы. Я согласился.

– Как все интересно, – восхитилась Зинуля.

Я же только хлопала глазами.

– И я подумал – надо ехать жениться.

– Почему ехать? – не поняла я.

– В смысле, почему бы не жениться в Канаде? Ой, я тебя умоляю – мы же с ними всеми совершенно разные. Просто с разных планет. Нет, тут даже я понимал – без шансов. А тут и тетка мне написала, прислала фотографию. Не могу сказать, что я был этим всем воодушевлен, но ведь… мне уже почти сорок. А получается, что вот как оно все.

– Но я же видела твой украинский паспорт!

– Ну и что? У меня два паспорта. Но женился я по канадскому паспорту. Видишь, все и объяснилось!

– Я, если честно, ничего не понимаю. Значит, мы не будем жить в Киеве?

– Определенно не будем, – улыбнулся он.

– И ты – не безработный?

– Знаешь, я вообще-то довольно-таки обеспеченный человек. По крайней мере я тебе обещаю, что пельменями питаться мы больше не будем. А вообще я уверен, что тебе в Канаде понравится. Там все то же самое, что и у нас, только лучше. Снега глубже, зима морознее, а солнца больше. А в остальном все абсолютно то же самое. Только пробок меньше.

– А где именно ты живешь?

– В Торонто, – легко и просто ответил он. И за этим ответом на самом деле стояла целая другая жизнь. Мы потом еще долго согласовывали все вопросы в канадском посольстве, получали визу, собирали кучи документов. Яше пришлось уехать раньше, его ждал новый пост. А я тут заканчивала все дела, уволилась с работы, решала с Жанной вопрос, куда деть ее собачек. Я, кстати, уже довольно сильно привязалась к Василию Алибабаевичу, а Яша, то есть Джекоб, если звать его на канадский манер, сказал, что определенно надо будет нам завести собачку, как только я приеду. Хотя лучше сначала все же поработать над созданием детей. Пары-тройки, как он думает, будет достаточно. В крайнем случае не больше пяти. Я, правда, очень волновалась из-за возраста, но он успокоил меня. Здесь в тридцать четыре года только начинают задумываться о таких вещах. Так что мы обязательно все успеем.

Кешка мне больше не звонил, и вопрос о деньгах как-то был закрыт сам собой. Сказал ему или не сказал о моей свадьбе Павел, я так и не узнала, но, думаю, он все узнал бы и сам, если бы захотел. В нашем тесном мирке сплетни разлетаются быстро, а о такой вкусной истории, как моя, были готовы потрепаться все. Но мне это было совершенно все равно, я ждала своего часа «Икс», когда я сяду в самолет и, перелетев через полмира, снова найду свой мир и покой в сильных руках моего вечно взлохмаченного медвежонка. Мы разговаривали с ним почти каждый вечер, когда находили окошко совместимости в наших часовых поясах. Исключение составил только тот день, когда я накрывала прощальный стол у себя на работе, так мы с девчонками так напились, что я забыла телефон, а вспомнила об этом только наутро.

Как я добралась до дома, помню смутно, но зато помню, как в очень нетрезвом состоянии я стояла с собаками в нашем дворе и объясняла им, что, к сожалению, мне скоро придется уезжать, так что они должны быть умничками и не есть никого, даже если от него пахнет пивом. Но они, кажется, уже относились к пиву по-другому, сугубо положительно. И вообще, скоро к ним вернется их чудесная хозяйка Жанна и жизнь у них наладится. Все будет ого-го, не то что со мной, непутевой. И собачки слушали меня, даже, как мне казалось, кивали и что-то отвечали. И только наутро, проснувшись с больной головой, я вспомнила, что, дура и балбеска, забыла все на свете на работе, с которой уволилась, и поперлась снова туда. А потом долго объяснялась с недовольным Яшей, где это меня всю ночь носило и почему это я не отвечала на его звонки. И я вспомнила с некоторым страхом, как одна такая глупость уже развела нас с ним в разные стороны на долгие годы. Неужели и сейчас все может повториться? Из-за какой-то ерунды типа забытого телефона? Но мы стали уже гораздо взрослее и, хочется думать, чуточку мудрее.

– Ладно, только береги себя. Помни, я тебя очень жду, – сказал он, и на этом инцидент был исчерпан. Конечно, это было только начало. И впереди нас ждала очень сложная жизнь, впереди была мамина истерика, ее частые звонки и крики в любое время суток. Что раньше она ко мне хоть и через границу, но все-таки могла доехать, а теперь что же? И в кого только я такая непутевая? И зачем только я опять придумываю невесть что? И кто его знает, каково это будет жить в другой стране? А вдруг у вас там с ним ничего не сложится, и что? Что ты будешь делать? А? А если дети пойдут, то на каком языке они будут говорить, если там говорят и на английском, и на французском, и мы на русском. Не сойдут наши будущие дети с ума? И будем ли мы привозить их на лето? И вообще, как это все будет?

И я, признаться, не знала ни одного ответа ни на один вопрос. Но какая, в общем-то, разница, если со временем я все узнаю. Надо только подождать.