Книга: Фокус-покус, или Волшебников не бывает
Назад: 8. Можешь представить – сможешь добиться. Мечтаешь – сможешь стать. (Fortune cookie)
Дальше: 10. Любовь спрятана прямо за углом, нужно только внимательнее смотреть. (Fortune cookie)

9. Позволь сердцу принять решение. Оно не так сбито с толку, как разум. (Fortune cookie)

Ярослав Страхов вышел из спортивного клуба и легкой походкой направился в сторону метро. Он никуда не спешил, потратив час на то, чтобы привести себя в порядок. Хорошенько ополоснулся, забежал к парикмахерше – он часто у нее стригся. Выпил кофе в буфете клуба, дождался, пока полностью высохнет голова.
С сумкой в руках он пересек очищенный двор, на который уже падал новый снег. Было не холодно. Да и Страхов все еще был разгорячен после игры и душа. Деревья стояли, пушистые, покрытые снегом. Будет пробка. Ярослав сделал вид, что не замечает небесно-голубого «БМВ», запаркованного прямо напротив клуба. Предполагалось, что он не знает, на чем Дарья Краснова ездит. Ну хорошо, «Светлана». Уговорили.
Она выскочила из машины. Он боялся, что Краснова пошлет одного из своих «павианов» – они все-таки нервировали его. Кто знает, чего ждать от этого Андрюхи теперь, после этого невольного попадания в цель с предсказанием.
– Вы? – нахмурился Ярослав, увидев Светлану.
– Вы тоже мне соврали! – почти кричала девушка. Ярослав остановился, сбросил сумку на землю и с интересом посмотрел на нее, у которой от возмущение дрожали губы. Она была хороша. Высокая, гибкая, ухоженная. Заботится о себе, питается правильно. Богатая жизнь пошла на пользу. Но зачем же ей целитель? Откуда такие эмоции? Почему не плюнет на него? Что Красновой на самом деле от него нужно? Страх или чувство вины?
– И в чем же? – осторожно поинтересовался он.
– А в том. Вы сказали, что спешите. Вам надо уезжать. А сами проторчали в этом чертовом клубе целый час! – Светлана почти плакала.

 

Ярослав переступил через сумку и взял ее за руки. Она была в перчатках, но даже через тонкую кожу чувствовались ее холодные руки. Что ей нужно – защита или отпущение грехов?
– Что вы делаете? – спросила девушка, когда Страхов стянул с рук Красновой перчатки и прижал ее ладони к своим.
– Ш-ш-ш, тише. Не надо. Не стоит так сильно бояться. У вас еще есть шанс, – сказал он и почувствовал, как Светлана дернулась. – Вы должны доверять хоть кому-то. Нельзя жить и держать все в себе. Можете пострадать.
– Вы… вы… – И Светлана разразилась плачем. Она закрыла лицо ладонями и задрожала, плечи пошли ходуном, она мотала головой и всхлипывала.

 

Ярослав подошел ближе и прижал к себе, тихонько похлопывая по спине; мягкий серый мех приятно стелился под его ладонью, но снег падал и начинал таять от его тепла, ворсинки слипались.
– Вам надо ехать, Светлана. Поезжайте.
– Меня зовут Даша, – всхлипнула она.
– Я знаю, – сказал Ярослав после небольшой паузы. Девушка подняла на него заплаканные глаза и с изу-млением изучала спокойное, строгое лицо. Потом кивнула и уткнулась носом в его плечо.
– Простите меня, я не знала, что мне делать. Правда, могу устроить вам эту радиопрограмму.
– Мне ничего не надо, Даша. Пойдемте-ка, посажу вас в машину. Вы можете простудиться! – Он чуть ли не силком повел ее к машине. В дверях она остановилась и обернулась. В глазах плескалась паника.
– Вы должны мне помочь, – вдруг бросила Краснова, и кровь отлила от ее лица. – Я не знаю, что делать, к кому бежать. Кажется, я схожу с ума. – Она посмотрела на Ярослава взглядом, полным такой отчаянной тревоги и даже ужаса, что он понял – дело серьезное.

 

Страхов кивал и смотрел вдаль, пытаясь в то же самое время просчитать, что именно терзает ее. Нервический тип, то бросается вперед, предлагая все блага небесные, то бледнеет и кричит о помощи. Страх. Точно боязнь чего-то. Никакого чувства вины.
– Конечно, я попробую, Дарья. Ничего не бойтесь. Обещаете? – И он открыл для нее дверцу автомобиля. Охранников в машине не было. Это странно. Может, они вовсе не охранники? Возможно, они – надсмотр-щики? Приставлены отслеживать ее нравственность?
– Я обещаю, если вы обещаете, – пробормотала Даша, а голос все еще дрожал.
– Вы можете снова приехать ко мне в офис. Только без этих ваших мордоворотов.
– Нет! – вскрикнула она. – Не хочу. Там… слишком много свидетелей. Все эти двери. Коридоры. У меня есть деньги. Вы думаете, я схожу с ума?
– Не думаю, что вы сходите с ума. Знаю, ваши страхи не беспочвенны.
– Да? – Она замерла на месте и, кажется, перестала дышать. – О господи.
– Дело не в деньгах, – пообещал Ярослав. – Я приеду к вам.
– Ко мне? Ко мне нельзя! – замотала головой она.
– Мне нужно попасть в информационное поле проблемы. Вы же хотите, чтобы я вам помог.
– Да. Да. – Даша стащила с руки перчатку и принялась мять ее в нерешительности.
– Вы должны доверять мне, или в этом нет никакого смысла, – покачал головой Ярослав, внимательно наблюдая за реакцией. – Беда с вами, Девами. Вы же Дева, да?
– Да! – Даша повернулась и посмотрела на Ярослава потрясенно. – Как вы узнали?
– Я не был до конца уверен. У вас есть и сильное влияние Венеры. Впрочем, не важно. Что вы хотите, Даша? Если не станете мне доверять, ничего не выйдет. Вы понимаете?
Она кивнула и напряженно вцепилась в руль, обдумывая что-то. Затем решительно тряхнула головой.
– А вы можете поехать прямо сейчас? – спросила она.
– К чему такая спешка? – удивился Страхов.
– Он сейчас в Новосибирске. Вернется только завтра. Я видела билеты, – добавила она, заметив нерешительность на лице Ярослава.
Тот же думал о другом. Итак, все-таки «он». Ревность? Угроза развода? Интересно, есть ли у них дети? Судя по прекрасной фигуре девушки, вряд ли. Но фигура часто лжет, есть счастливицы, на которых не остается и следа от беременности. С другой стороны, разве повезла бы она его к себе, туда, где правит «он», если бы там были дети и, соответственно, няньки, бабки и прочие гувернеры.
– Хорошо. Дайте мне минуту. – Страхов открыл сумку и начал сортировать вещи. В принципе, он был готов к такому повороту событий. Набор бойца в условиях боевых действий всегда при нем. Может ли «он» вернуться раньше времени? Ярославу вовсе не улыбалось оказаться в ситуации «вернулся муж из командировки». С другой стороны, Дарья видела билеты. Что это значит? Муж не рассказывает о том, куда и зачем летает. А она – не спрашивает. Определенно боится именно его. Скорее всего, того, что бросит. Обычно все «страшные проблемы» богатых клиенток сводились к страхам потерять мужа. Надуманные, как правило. Впрочем, иногда мужья уходили и по-настоящему.
Ярослав Страхов забросил рюкзак за спину, сел в машину рядом с Дарьей и огляделся. В ней все еще пахло новенькой кожей и дорогим пластиком. На передней панели – большой экран показывает картинку с камер-парктроников. Под колесами «БМВ» – снег напополам с водой, но для полноприводной машины это не проблема, и клиентка легко выруливает на дорогу.
Ярослав отметил взглядом лежащий на лобовом стекле пропуск «Управление делами президента» и вздохнул. Это означает, что «он» имеет отношение к власти. Нужно быть осторожнее. Впрочем, такой пропуск – хорошая вещь, если хочешь избежать излишнего внимания сотрудников ГИБДД, – есть у многих толстосумов. Его наличие вовсе не означает реальной принадлежности к «аппарату». Пропуск вообще может оказаться фальшивым. Вероятнее всего, выписан за деньги хорошему знакомому, чтобы не надо было стоять в пробке.
– Не слишком жарко? – спросила девушка, растерянная и смущенная тем, что Ярослав молчит и смотрит в одну точку, словно погруженный в себя. Медитирует?
– Что? – Он вздрогнул и покачал головой. Сбросил куртку на заднее сиденье, затем достал телефон и набрал номер. Это был интересный трюк – когда происходило соединение, в самом аппарате Страхова неожиданно вдруг «умирала» батарея. Раздавался характерный сигнал, и дальше аппарат отключался, а экран гас. Таким образом всегда удавалось получать доступ к телефонам клиентов.
– Вот черт, – пробормотал про себя Ярослав и нажал на зеленую кнопку.
– Зарядка села?
– Ага. У вас нет, случайно, зарядки? Это такая же, как у «Самсунга».
– Не-а, у меня Mobiado, – покачала головой Даша. – У них вообще свой разъем.
– Ах ты. Мне нужно позвонить, предупредить, что не вернусь на работу, – бросил Страхов. Краснова остановилась на светофоре и одной рукой раскрыла сумку.
– Не помню, взяла ли я его с собой. Все время все забываю. – Она хлопала глазами, копалась в сумке и левой рукой управляла машиной. Ярослав подумал, что она вполне могла когда-то быть виновницей аварии. Небольшой – уж точно. С таким отношением к вождению.
– О, нашла! – обрадовалась девушка и протянула ему странный, сделанный не из металла, а из какого-то редкого дерева аппарат фирмы, о которой он даже не слышал. Mobiado? Черт его знает, какая там операционка. В таком случае неизвестно, сработает ли «шелкопряд».
– Спасибо. – Страхов набрал номер, и там ожидаемо включился автоответчик, предлагающий набрать внутренний номер абонента. Ярослав улыбнулся Даше.
– Чертовы цифровые станции. Пока соединят с нужным абонентом, час пройдет. – Он посмотрел на экран. Набрал пять цифр – 28182 – возраст Даши и его «перевертыш». Будет легче запоминать.
– О, я однажды в офис авиакомпании звонила – мне надо было билет поменять. Так меня раз двадцать переключали на вообще не пойми кого. И трижды бросали трубки. Бизнес-класс называется, – рассказала она, пока целитель сосредоточенно производил манипуляции с телефоном.
– Это точно. От этих коммутаторов одно зло. О! Алло! – громко заговорил он. – Это Ярослав. Нет, я еще не приехал. Алло, связь плохая. Сегодня не приеду. Что? Пусть перезапишутся. Нет, тут срочный случай.

 

Ярослав вернул телефон клиентке. О том, «подцепился» ли аппарат, узнает, только когда доберется до дома. Если синий пульсирующий сигнал с номером 28182 появится на карте – значит, крутой производитель телефона использует стандартную операционку.
– Срочный случай? – обеспокоенно переспросила она.
– А вы так не считаете? – Отвечать вопросом на вопрос было самой эффективной стратегией. Он давно вел разговоры именно таким образом и уже даже не замечал, что делает это автоматически.
– Мне так повезло, что вы позвонили именно сегодня. Этот теннис. И мой муж в Новосибирске.
– Вы ошибаетесь, – покачал головой Ярослав. – Это вовсе не везение. И не случайность. Вы же не верите в случайности?
– Я… – задумалась Дарья. – Нет, не верю. Теперь точно. – И повернула на Кутузовский проспект. Время было – час пик, и все стояло, забитое дорогими машинами, столпившимися в направлении загорода. На Рублевку, конечно же, домой. Куда же еще?
* * *
– Вот это номер! Ты как тут оказалась? Какими судьбами? – Пашка, бывший любовник и сожитель Василисы, смотрел обрадованно, как смотрят на старого знакомого или одноклассника, которого не видели сто лет. В какой-то степени они и были старыми добрыми знакомыми, учились на одном курсе, списывали друг у друга домашку. Надо же, он изменился. Одет куда лучше, чем раньше. Появилась какая-то новая, взрослая уверенность в себе. Какая неожиданность.
– Я завезла материалы.
– Что ты говоришь! А я на пять минут буквально заскочил, мне нужно забрать негативы там одни. Да не важно. Как ты? Господи, Васюта! – Он радовался так, словно и не было между ними ледяной стены, не было разговора на кухне, когда та сообщила ему, что любит другого. Впрочем, Вася тоже с удивлением отметила, что рада его видеть.
– Ну что, тебя можно поздравить?! Подалась в великосветские журналисты? Слышал про твое интервью со Стасом Михайловым, круто! Четыре полосы! Лучше только та твоя статья про «Путина».
– Издеваешься? – усмехнулась Василиса. – Да за Стаса я со дня на день жду Пулитцера.
– И за что же?
– За сохранение объективности в невыносимых условиях! – усмехнулась девушка. – Задыхаясь от гонораров, рублю правду-матку.
– Да уж, красиво жить не запретишь, – притворно вздохнул Павел.
– Ну а ты как? – спросила Василиса, все еще чувствуя улыбку на губах. Было так странно снова разговаривать с ним, обсмеивая все подряд. Это же Пашка! Человек из прошлой жизни, из того времени, когда все было просто и понятно. Она мечтала о том, чтобы они поженились, взяли ипотеку и родили ребенка. Верила почти всем вокруг и не следила за своим любимым по мерцающему жучку в «шелкопряде». Ему, Пашке, она верила.
– Поразительно! Еще пять минут, и мы бы разминулись! – Он убрал в портфель какие-то пленки и подал Василисе руку, чтобы помочь пройти свозь тяжелую редакторскую дверь.
– Случайность? – предположила она, вкладывая ладонь в его руку. Почувствовала, как тело Павла вдруг напряглось от прикосновения. Василиса знала, что тоже изменилась, и взгляды, которые бросал в ее сторону бывший парень, это только подтверждали.

 

Живя с Ярославом, она привыкла относиться к своей внешности, как к инструменту для достижения нужных эффектов. Умело пользовалась своей незаметностью, когда это было надо, и Ярослав научил ее, как усиливать эту неприметность, как играть цветами и формами, чтобы потом остаться в памяти людей пустой точкой на фоне бесконечной серой толпы. Когда надо – надевала шпильки и приклеивала длинные красные когти, надевала парики и наносила на лицо яркий макияж, оставляя в памяти образ вульгарной хищницы. Играла аксессуарами, собаками, сумками, большими, во все лицо, солнцезащитными очками.

 

Играя в игры, неминуемо стала другой.

 

– Брось. Уж ты-то не должна верить в случайности. Кстати, хорошо выглядишь. – Пашка сделал комплимент, как и раньше, неуклюже и без изящества. Странно все-таки, что он – штатный журналист серьезного издания, пишет о новых законах и анализирует экономические показатели. Или, впрочем, ничего странного. Сухо и по делу – это он может.
– Спасибо, – кивнула Василиса. – Ты тоже.
– Слушай, не хочешь попить кофейку? Без молока, правильно?
– Ага, – кивнула она. – Ты что, до сих пор помнишь, какой кофе пью?
– Все помню, – грустно ответил он. – Даже то, что хотел бы забыть.

 

Взгляд его затуманился. Они не виделись с того момента, когда Василиса сообщила, что уходит. Что хотела бы остаться друзьями. Пашка убежал из дому, слетел с крученой лестницы, где они снимали комнату в убогой коммунальной квартире. Сказала, что уходит от него, но не к Ярославу Страхову. Она уходила, потому что не хотела обманывать человека, которого уважала. С которым хотела остаться друзьями.
Следующим вечером она уперлась в запертую дверь. Ее вещи были выброшены на общую кухню, где их уже потихоньку осматривали соседи-алкоголики. За дверью была тишина. Павел сменил замок. Ему было все равно, куда Василиса пойдет, как будет жить, что будет делать с кучей коробок посреди ночи.
Девушка оправдывала его тем, что ему было слишком больно. Знала, что такое, когда тебя предает тот, кого ты любишь. Теперь знала еще лучше, было достаточно вспомнить лицо 6090, громкий смех – Василиса не слышала его, стоя снаружи за киоском. Но по тому, как 6090 запрокидывала голову, по движениям рук, взглядам, которыми обменивалась с Ярославом, все было понятно без слов.

 

– Это дела прошлые, – ответила Василиса после некоторой паузы. – Но тут варят жуткую бурду, я ее пить не буду.
– Пошли ко мне! У меня «Carte Noire»! – Пашка напрягся, боясь, что переборщил с приглашением.
– К тебе – это куда? – полюбопытствовала девушка, но Пашка все улыбался и молчал. – Что, ты все живешь в этой дыре?
– Во-первых, вовсе и не дыра. Во-вторых, пешком отсюда – десять минут. В-третьих – не хочешь, давай пойдем в «Шоколадницу».
– Да нет, отчего же, – пожала плечами Василиса. – Даже любопытно.
– А твой целитель не будет против? – добавил зачем-то Павел, и она невольно нахмурилась. Не на-училась до конца скрывать свои чувства, вот черт! Курсы лжи не прошла на «отлично». Не потому, что не старалась.
– Что-то не так? – сощурился он.
– Все прекрасно, – покачала головой девушка.
– Я просто к тому, что после того вашего поцелуя на всю страну, вы, должно быть, очень счастливы. Настоящая любовь, да? Помню, как тебя трясло тогда. Такую никогда не видел.
– Не хочу об этом вспоминать. – Василиса поморщилась, как от боли. Ее и сейчас трясло, только по-другому. Она никогда не знала, что такое муки ревности. Но дошло до того, что Василиса уломала Виталика «пробить» телефонный номер с питерским префиксом.

 

Это оказалось непросто даже для профи, так как номер был домашним и в базах данных мобильного оператора не значился. Виталик прыгнул выше головы, связался с нужными людьми, передал им немного Василисиных денег… В общем, сначала было долгое бдение над экраном компьютера и множество чашек кофе, которые девушка ставила прямо на горы бумаг, ими были завалены стол, стул, пол и корзина для мусора. А потом, в конечном итоге всего этого, удалось все же выяснить, что номер принадлежал какому-то Э. С. Ковалевскому, 1946 года рождения. Адрес – где-то в пригородах Питера.
Василиса несколько раз набирала этот номер, но там либо никто не отвечал, либо отвечал какой-то старик. Наверное, сам старик Ковалевский. Женский голос – никогда. Она выяснила (под видом соцопроса), что он живет один. Получает персональную пенсию, но не отказался бы от бесплатной замены холодильника. Ему, как ветерану, было положено. Никакой ясности.
Ярослав пропадал у клиентов, а Василиса опускалась в какую-то вязкую трясину и никак не могла, как Мюнхгаузен, выдернуть себя из нее за волосы. Если теряешь веру – приобрести ее обратно уже невозможно. Она не знала, чему верить. Во всяком случае, не в то, что это – любовь.

 

Пашка пнул входную дверь – она оказалась открытой, как он и ожидал. Когда в квартире проживает столько народу, никому нет дела до правил. Двери в комнаты были заперты, некоторые даже на пару замков. Но в общих помещениях – проходной двор.
– Боже мой! – рассмеялась Василиса, переступив порог старой коммуналки. На кухне в кастрюле кипело какое-то варево, кто-то курил в коридоре – какая гадость.
– Что, накатило дежа-вю? – кивнул Павел.
– Просто как будто вчера еще сидела тут и лопала кашку. – Василиса зашла в кухню и плюхнулась на старый стул около одного из пяти столов. Они не пошли в «Шоколадницу», потому что ей было любопытно прикоснуться краешком сознания к жизни, которую сознательно от себя оттолкнула. Ну, и потому, что Пашка исключительно болезненно относился к местам, где нужно платить. Всегда был готов расплачиваться временем, вниманием, помощью по дому или добрым советом. Только бы не деньгами.
– Вот твой кофе. – Он протянул большую чашку, аромат от которой перекрывал запах жуткого месива на плите.
– Сгорит же, – усмехнулась Василиса.
– Слушай, настолько уже привык, что даже не замечаю. И потом, я тут только сплю. – Они прошли в комнату. При взгляде на старую кровать к Василисиным щекам прилила кровь и она вдруг остро осознала, что Ярослав бы не одобрил пребывания тут. Это тоже было своего рода предательство, но девушка была настолько зла, растеряна, что вместо того, чтобы встать и уйти, приблизилась к бывшему столу, села на когда-то общее рабочее кресло. Пашка сел рядом, на краешек кровати.
– Знаешь, я долго думал. Хотел тебя найти, но это оказалось совсем непросто. Ты словно исчезла, растворилась. Никто ничего не знал толком. А потом ты появилась на экране – счастливая. Он тебя не обижает?
– Нет, – покачала головой Василиса.
– Ты его любишь? – тихо спросил Павел. – С этим невозможно справиться, да?
– Точно, – тихо прошептала она. – Невозможно.
– Счастлива? – спросил он после долгого молчания. Василиса встала и подошла к окну. Одна вещь, которая ей безумно нравилась в центре Москвы, – вечера. Буря стихала, и цунами из человеческих лиц, летящих на тебя волной, вдруг откатывалось куда-то дальше, в разные стороны, по разлетающимся лучам линий метро. Город застывал, пустой и тихий. Можно было гулять и слушать, как тихо скользят по заледеневшим тротуарам подошвы твоих собственных ботинок. Ничто не мешало подумать или помечтать.
– Я не могу без него жить.
– Гхм, так серьезно?
– Ага, – кивнула девушка и грустно улыбнулась. Пашка помолчал, затем поднял вверх указательный палец.
– Раз все так серьезно, знаю, чем тебе помочь. У меня тут завалялась бутылка чудесного вина. Подарили в редакции.
– И ты молчал? – вытаращилась Василиса.
– Утопим горе?
– Утопим, – ухмыльнулась Василиса. Пашка достал бутылку откуда-то из глубин кухонного шкафа, разлил ее в две кружки с одинаковыми надписями «I love my boss» – тоже принесенными в свое время из редакции. Василиса схватила свою кружку, отпила терпкое, пряное вино – подарок не подкачал. Не пожлобились в редакции. А обычно дарят дешевое пойло.
– Нравится?
– Вкусное вино. Значит, пытаешься меня споить?
Он хитро улыбнулся, и они чокнулись кружками. Время летело незаметно, как когда-то в общаге института – за разговорами о жизни. Тогда казалось, что все бесконечно, а за поворотом – безоблачное счастье на веки вечные.

 

– Любовь не должна быть такой, да? – бормотал Павел, выцарапывая на кухонном столе ножиком какой-то неведомый знак.
– Это другое. Иногда мне кажется, что попала в ловушку. Что все это – обман, мираж, на которые он – мастер. А иногда вдруг понимаю, что это – единственное «настоящее», что случилось со мной.
– Не понимаю. Не хочу понимать. Если тебе это не подходит – ты можешь уйти.
– Это не в моей власти.
– В твоей! – покачал головой друг. – В том-то и дело, что все в твоих руках. Эта лихорадка проходит. И потом оказывается, что все это было наваждением. И можно жить дальше.
– Ты никогда не был так привязан ко мне.
– Откуда ты знаешь, как я был привязан к тебе? Ты не можешь знать, что я пережил? – Он вдруг изменился, его лицо перекосилось от боли. – Ведь это был я – тот, кого бросили.
– Разве важно – кто кого отставил?
– Важно.
– Ну что ж. Не волнуйся так сильно. – Василиса направилась к двери. – Возможно, скоро справедливость будет восстановлена. И я останусь в дурах!
– Подожди. – Пашка перегородил ей выход. – Я не прав. Прости, пожалуйста, прости. Ты сказала тогда, что хочешь остаться друзьями. Знаю, что это непросто. Но тоже этого хочу. Смотри! – И он раскрыл шкаф рядом с дверью.
– Ты… ты сохранил все это? – Василиса вытаращилась в изумлении на коробки, на свои старые вещи, на институтские материалы, которые она когда-то захотела сохранить, на грамоты, на старые варежки, которые она привезла из Ярославля, – их связала мама.
– Да. Мне было так стыдно. Не знаю, что на меня нашло. Хотелось, чтобы тебе тоже было больно.
– Мне было больно, не волнуйся, – горько улыбнулась девушка.
– Но теперь ты счастлива. И я тоже. У меня есть девушка.
– Девушка? Правда? – Василиса огляделась в поисках следов этого «внеземного разума».
– Она здесь еще никогда не была. – Он смущенно отвел взгляд. – Ты же понимаешь, это не самое идеальное место, куда можно привести на свидание девушку.
– Это да, – усмехнулась Вася. – Что ж… Значит, друзья.
* * *
Когда бутылка кончилась, за окном окончательно стемнело. Василиса не волновалась – от Пашки до Ярослава было всего минут двадцать пешком. Хорошо было сидеть тут, рядом с бывшим любовником, вспоминать общее прошлое, несбывшееся будущее, перибирать вещи. Еще успеется домой. И потом…
Интересно, знает ли Ярослав, где она? Она не отключала телефон, не дезактивировала свой сигнал в «шелкопряде» – из чистой вредности. Знала, что если Страхов узнает, где она была, будет в ярости – но хотела этой ярости. Чего-нибудь настоящего, где этот чертов самоконтроль отключится хотя бы на несколько секунд, и она увидит настоящего Ярослава.
– В нем есть что-то, чего раньше никогда не замечала. Живешь с человеком и думаешь, что знаешь его, а потом вдруг… видишь в нем какие-то новые стороны, о существовании которых даже не предполагала.
– Плохие стороны?
– Я… я не могу сказать точно. Что-то, что делает его совсем другим. Не тем, кого полюбила.
– Но ты по-прежнему веришь, что он – чудотворец? – уточнил Пашка, разрывая на части заказанную ими пиццу. Василиса оплатила ровно половину – они же друзья, не так ли.
– А ты по-прежнему веришь, что их не существует? – Она ответила вопросом на вопрос. Идеальная стратегия, которой обучил Ярослав. Дальше тот долго разглагольствовал, что «современные исследования опровергают» и «читала ли ты статьи о фонде Рэнди».
– Если он такой всесильный – отчего не пойдет и не заберет миллион? – спросил Павел, горячась. – Это же просто. Достаточно продемонстрировать реальный, а не придуманный навык. Что-нибудь невозможное, что угодно. Мысли прочитать или просто текст – сквозь стену. Найти что-нибудь. Объект какой-нибудь передвинуть. И все – миллион долларов в кармане. Выписывают чек!
– Звучит как какая-то разводка. – Василиса вытащила из шкафа очередную коробку. Барахло, но какое родное. Книжка «Дети капитана Гранта», которую привезла из дома в последний раз, – читала в поезде. На обороте обложки маминой рукой сделана пометка: «Библиотека Ветряковых». Мама обожала литературу, была помешана на ней, в свое время собрала, наверное, тонны макулатуры, чтобы заполучить все возможные книги, которые тогда давали «на обмен». После оттепели она буквально испытывала экстаз, когда попадала в новые, «буржуйские» книжные магазины. Василиса запихнула варежки и книжку в рюкзак.
– Остальное заберешь? – спросил Пашка.
– Можно не сегодня? – попросила она, не представляя себе, куда положит эти коробки в идеально чистой, холодной квартире Ярослава. А главное, как объяснит их появление. Сколько Василиса жила в его доме – столько и чувствовала себя там гостьей. Рядом со Страховым не было пространства для чьего-то еще мира. Можно было только стать спутником его солнца. Светить было бессмысленно – никто бы не заметил.
– Конечно, можно. Когда захочешь. Звони мне, ладно? – попросил Павел. Василиса на секунду застыла, а потом кивнула. Пошла к дверям, даже вышла из комнаты, но передумала уже в самом конце коридора. Взыграло что-то новое, ранее неведомое. Какая-то бесовщинка. С кем поведешься.
– Слушай, у меня телефон сел. Можно я с твоего позвоню? Мне нужно договориться об интервью на завтра.
– Конечно! – Пашка с радостью кивнул и протянул свою старую «Нокию». Жлобом был, им и остался. Девушка набрала номер и отметила, что чувствует себя спокойно и совесть не мучает.
– Наберите номер внутреннего абонента, – проговорил механический голос. Василиса задумчиво посмотрела на друга. Номер абонента. Гхм. Пожалуй, 9060. Так она точно не забудет. Четыре цифры. А что? Он – тоже свой. Они решили остаться друзьями. Пусть теперь Ярослав ломает голову, кто это такой.
– Не берет?
– Не-а, – покачала головой Василиса. – Поздно, наверное. Завтра позвоню.
– О, ничего себе! Уже десять часов! Еще бы, не поздно, – рассмеялся Пашка. – Ну мы с тобой и засиделись. Мне еще статью сдавать на сайт.
– Мне, кстати, тоже, – кивнула Василиса, стоя на лестнице. Из подъезда тянуло холодом.
– Тебя проводить? – предложил он после некоторого колебания.
– Не стоит. Доеду на такси, – заверила его Василиса.
– Такси, о! Наши люди в булочную на такси не ездят, – неловко пошутил Пашка, явно радуясь тому, что не придется переться ночью на холод. – Видать, за желтую журналистику платят лучше.
– Не то слово. Так что подумай, обозреватель. Может, стоит сменить поле деятельности? У меня есть дружок в одной газетенке. Только придется карабкаться в чужие спальни. Слышал такое слово – папарацци?
– Я подумаю, – усмехнулся он и замолчал, глядя прямо Васе в глаза. Сердце застучало сильнее, и было совершенно понятно, что последует за этим взглядом. Павел сделал шаг навстречу и склонился к Василисе, взяв за руки. Она чувствовала, как дрожат ладони. На секунду подумала, что даже хочет этого. Маленький реванш, восстановление баланса и мировой гармонии. Один поцелуй, чтобы залатать дыры в изодранной в клочья ауре. Павел замер на секунду, но потом… Василиса неуклюже дернулась в самый последний момент, и поцелуй скользнул по ее щеке. Он нахмурился и отступил.
– Прости, – пробормотала девушка. – За все.
– Ничего, – ответил тихо и отвел взгляд. – Сам напросился, да? Только не пропадай, ладно?
Назад: 8. Можешь представить – сможешь добиться. Мечтаешь – сможешь стать. (Fortune cookie)
Дальше: 10. Любовь спрятана прямо за углом, нужно только внимательнее смотреть. (Fortune cookie)