7. Верь своей интуиции. Бесконечный мир ведет тебя по пути. (Fortune cookie)

Он был там. Сидел за своим любимым столиком, в глубине ресторана. Даже гении порой могут быть беспечны. Василиса рассчитывала на это – на его старую привычку сидеть именно за этим столом, удаленным от остальных; единственный стол в этой части ресторана. Она надеялась, что он будет сидеть на своем излюбленном месте, смотреть за тем, как сквозь лысые тополя ползут припорошенные снегом машины. Надеялась и одновременно не хотела этого.

Но он был там. В ресторане было жарко, и Ярослав стянул кашемировый свитер, сидел в одной тонкой черной водолазке с длинными рукавами. Чтобы добраться туда, в этот переулок, от Павелецкой, Василиса потратила больше получаса. Теоретически, он уже мог уйти оттуда. Или 6090 могла уйти. Но холод и ветер снаружи словно призывали людей внутри ресторана не спешить, расслабиться, заказать еще чашечку чаю, еще одно манговое пирожное. Приятный вечерок в приятной компании. На город надвигались сумерки – зимой темнело рано, и это тоже было на руку Василисе.

Она подошла к переулку с обратной стороны, не от Новослободской, а из двора стоящей рядом старенькой четырехэтажки. Рассчитывала, что если придет с этой стороны, Ярослав ее не увидит. Он будет смотреть на дорогу и тополя, как обычно. Василиса подошла к киоску, в котором мерзла, одетая в десять одежек, продавщица. Клиентов не было – и неоткуда было взяться в такое время, в такую погоду.

Девушка стояла, развернувшись вполоборота к витрине ресторана, и делала вид, что рассматривает журналы. Продавщице не было до нее дела, она даже не стала приоткрывать оконце – не хотела, видать, пускать холод. Василиса никак не могла удержать холод снаружи. Он пробирался внутрь, сковывал руки, нарушал кровообращение, замедлял биение сердца. Даже дышать было тяжело, и шарф, намотанный на лицо, не помогал.

6090 была женщиной лет тридцати пяти на вид, и цифры 6090 вряд ли обозначали ее талию и бедра. Василиса знала такой тип женщин – худые, высокие, ухоженные, в дорогой одежде, которую они носят с легкостью и непринужденностью, о которой ей только мечтать. Василиса могла это сказать с уверенностью, так как 6090 выставила их вперед, к окну. Черные лосины, белые коротенькие полусапожки из замши, тонкая шпилька. Девушка пожалела, что не взяла с собой бинокль. С такого расстояния нельзя было увидеть больше. С другой стороны, большего было и не надо. 6090 смеялась и пила вино. Она держала себя с Ярославом уверенно и развязно, как можно держать себя только со старым знакомым и только если ты знаешь точно, насколько хороша.

Ярослав тоже пил вино, что было еще более странно, ибо Василиса была уверена, что он вообще не пьет. Они поднимали бокалы, и она почти слышала звон хрусталя. Смотрелись вместе просто великолепно. Девушка представила на секунду, как бы эта пара смотрелась на экране телевизора. В колонках «желтых» новостей. На обложках журналов о звездах. На интерьерных фотографиях, сделанных в их резиденции.

– Вы что-нибудь будете покупать? Я закрываюсь! – рявкнула продавщица газетного киоска, на секунду приоткрыв свою будку. Василиса покачала головой и отошла в сторону. Ведь видела достаточно. Можно было уходить. Бросить последний взгляд на веселящуюся парочку. Почти совсем стемнело, и в свете настольной лампы их лица стали резче и темнее – игра света и теней.

Дома Василиса включила горячую воду и вылила в ванну весь флакон геля для душа с запахом лаванды – его любимый. Она не очень понимала, почему решила идти домой пешком. Подумала, что Новослободская и Сухаревская – не так уж и далеко. Василисины ноги сами понесли ее к тому месту, которое она привыкла звать домом, в то время как голова была занята совсем другим. Как парализованная вирусом программа, сознание Василисы никак не могло перескочить и перестать думать о том, что она только что видела.

Всю дорогу до дома девушка пыталась переключиться. Говорила себе, что эта встреча в ресторане может значить что угодно. И что Ярослав может просто осуществлять какой-нибудь дьявольский план. Женщина была дорогой, это было ясно по тому, как она одета, как держала бокал, как смеялась. По цвету лица, по блеску волос.

В конце концов, почему нет? Может быть она богата, доверчива и глупа. Может быть, он – личный предсказатель. Было несколько таких клиенток, которые шагу не могли ступить, если не спросили на то благословения Страхова. Ну почему бы 6090 не оказаться именно такой дурой? Может быть, они сейчас там проводят какой-нибудь ритуал «биоинформативной чистки», считывают космические данные о будущем длинноногой брюнетки. Может же такое быть?

Нет. Василиса с видимым усилием перебросила ногу через стенку большой треугольной ванны-джакузи, и горячая вода миллионом игл вонзилась в переохлажденное тело.

– А-а-а-а, – тоненько застонала она, и попыталась выскочить обратно, но поскользнулась и рухнула в горячую воду, пахнущую лавандой. Часть воды пролилась через край на пушистый коврик, который моментально потемнел, впитывая излишки воды. Нет, она не клиентка. У нее был бы пятизначный номер. Это не могло быть ошибкой. Ярослав не допускает таких оплошностей. И не стал бы врать, если бы она была ей.

– Эта женщина – его любовница. Может быть, была ею еще до того, как появилась я, – вдруг пробормотала Василиса себе под нос, и ее тело расслабилось, приняв температуру окружающей среды. Стало тепло и хорошо. Девушка закрыла глаза. Вдруг стало спокойно. И мысли вновь подчинились, перестали метаться в панике между воспоминаниями о том, как Ярослав обнимает ее, Василису, и женщину со смеющимся лицом, длинноногую брюнетку.

Василиса думала, что между ними была любовь. Предположим, что Ярослав вообще верит в любовь, что тоже под вопросом, учитывая, каким прожженным циником он был, но, допустим. Да, возможно, что умеет любить. В том смысле, в котором мы, женщины, понимаем это слово. Василиса заставляла свой уставший разум применять логику – только ее, чистую и непредвзятую, именно так, как учил Ярослав. Итак, предположим. Что это значит?

Что Ярослав Страхов хочет семью, не сейчас, но в теоретической перспективе. И что тоже может быть одинок, уязвим. Поражен в самое сердце красотой, изяществом движений рук, красивым изгибом шеи, звонким смехом и искрящимся взглядом пары глаз в пушистых ресницах.

Возможно? Кто знает. Но влюбился бы он в Василису? Девушка заставила себя расслабить напрягшиеся было мышцы. Думай, моя дорогая, думай.

Вы познакомились на семинаре, где он в пять минут нашел к тебе ключи, добился твоих слез и смеха и снова слез, в том порядке, в котором счел правильным и более подходящим для дела. Откровенно посмеялся, когда ты попросила у него интервью, верно? Как он сказал?

– Вы пишете отвратительно. Эти статьи не стоят ни одной минуты ничьего времени. Моего – особенно, – вот что ей сказал. И это было правдой. Он смотрел на нее как на пустое место. Так, как смотрит на большинство людей на земле. Все, кто имел бы пяти-значный номер в его программе слежения. Но что же случилось потом? Василиса протянула руку – костяшки пальцев были красными и припухшими от холода. Девушка взяла пушистую мочалку в виде перчатки, натянула ее на ладонь и принялась тереть плечи. Массаж улучшает кровообращение. Это хорошо, кровь принесет кислород и поможет думать яснее. Что же случилось потом? Она написала статью про «Путина», поставив под удар всю свою дальнейшую карьеру. Все ради того, чтобы произвести впечатление на Ярослава, чьи насмешливые черные глаза никак не шли у Василисы из головы.

– Бедная влюбленная глупенькая журналистка, готовая на все. Кто бы от такого отказался? – Она проговорила это вслух и, услышав это, поняла, что угадала. Как же раньше этого не видела. Девушка нужна была ему. Он собирался «взламывать» шоу, и вдвоем с Сергеем им это было не потянуть. У Василисы были друзья-журналисты, доступ к ряду баз данных – в том числе телефонных. Они и сейчас пользуются ими. Спасибо Виталику, старому другу-программисту из одной сотовой компании.

– Я принесла ему старца Кутепова в блюдечке с голубой каемочкой. Писала о нем, создавала будущий имидж. Сделала из него звезду. Поставила на пьедестал. Чего только не сделает влюбленная дура. – Василиса говорила все более злым голосом и терла свое тело так, словно наказывала за его глупость. – Я думала, мы с ним подходим друг другу. Надеялась, что мы одинаковые, что – вместе. Господи, да с чего вообще взяла, что он меня любил. Ярослав позволил мне любить себя. Пока это было нужно для дела! – И тут вдруг Василиса поняла, что это время прошло. И что для дела она больше не нужна. Собирать информацию на клиенток, гулять с ними в парках? Есть столько способов для этого, вполне можно обойтись без нее.

– Господи, да он просто не знает, как избавиться от меня! – выкрикнула в сердцах девушка и отбросила мочалку.

Эта мысль потрясла до глубины души. Если бы она была как Алина или Сергей – просто одной из его команды, Фома Неверующая, свой человек в медийной среде – это ж было бы совсем другое дело. Но она – его девушка. Она сидит посреди ванной, в пене из лавандового геля, ходит по дому в его рубашках, занимается с ним любовью. Бросить ее может быть опасно. Влюбленная и обиженная женщина, вообще-то, способна на что угодно. Поэтому Ярослав и не трогает. Поэтому он и врет, потихоньку отодвигает от дел. А что будет дальше? Разве он может просто так бросить ее? После всего того, что он открыл?

«Я слишком много знаю», – вдруг осознала Василиса, и холодок пробежал по телу, несмотря на то что лежала в почти раскаленной воде.

– Вася, ты дома? – Голос Ярослава, приглушенный, пронзил Василису, как электрический шок. Она не знала, что делать и как спрятать все эти страшные подозрения, вопросы, ответов на которые пока не было, но потребность в которых теперь была практически непреодолимой.

– А, вот ты где. – Страхов появился в дверях, уставший, немного бледный, в кашемировом свитере. – Греешься. Эй, сколько ж ты пены набабахала сюда. К тебе можно?

Он не стал дожидаться приглашения, сбросил коричневые высокие ботинки на толстой рифленой подошве, стянул свитер через голову – точно так же, как он сделал в ресторане. Василиса сидела, не двигаясь, как парализованная. Она понятия не имела, что делать и как себя вести. Теперь, когда знает… что именно? Что она знает наверняка? Что из ее размышлений – правда, а что – плод больного ревнивого воображения. Разве можно представить, чтобы Ярослав причинил вред?

Страхов расстегнул ремень на джинсах и через несколько секунд оказался рядом с Василисой.

– М-м-м, ты вкусно пахнешь. – Он вытянулся вдоль нее, обхватил сильными руками и притянул к себе.

– Только не съешь меня, Синяя Борода! – пробормотала девушка, против воли отвечая на импульс.

– Ты – моя. Что хочу – то и ворочу, – заявил Ярослав, прижимая ее к себе. Он склонился над Василисой и внимательно посмотрел ей в глаза. – Ты же знаешь, что ты – моя?

– Я знаю только то, что ничего не знаю, – ухмыльнулась девушка и поцеловала его в губы. Действительно, а что она знает, кроме того, что его. Что именно знает о своем любимом наверняка? Это самый красивый, притягательный мужчина из всех, кого видела в своей жизни. И что в его присутствии теряет способность мыслить логично. Что его губы требовательные, что в его дыхании еще осталась нотка белого сухого вина, которое он пил в ресторане с другой женщиной. Что Василиса все равно любит его. Это тоже известно.

Позже они лежали на их большой кровати и тяжело дышали, измотанные и этим длинным холодным днем, и жарким поединком их тел. Что бы ни скрывал Ярослав, он был непревзойденным любовником – доказанный факт. Василиса смотрела на него и думала о том, как сильно хочет ошибиться на его счет. Почему нельзя найти другое объяснение происходящему? Разве ее невозможно по-настоящему любить?

Проблема в том, что сложно верить словам человека, умеющего лгать так же виртуозно, как и заниматься любовью. Что бы Ярослав ни сказал, какими бы правдивыми ни казались глаза и слова – нужно было найти другой способ понять, что истина, а что ложь. Правда где-то рядом. Василиса повернулась к Ярославу и долго смотрела на его сонное лицо. Он был невыносимо прекрасен. И это она тоже знала наверняка.

Если ты живешь в городе, тебе не светит наслаждаться тишиной. Запоздавшие машины слышны куда лучше, когда они громыхают по ухабам пустых улиц. Чья-то сигнализация воет вдалеке, но в комнате это только слабое эхо, шумовой фон, к которому быстро привыкаешь. Тиканье часов, стоящих на столе, куда громче. Еще шум вентилятора ноутбука Ярослава, звездное небо на экране, которое никогда не гаснет – какие-то программы работают без остановки. Уведомления пуш-апы на планшете – эти тихие клацанья тоже могут раздаться в ночной тишине, но к ним тоже давно привыкли – это обычная рутина. Телефоны – два собранных на заказ аппарата Ярослава, с подвохами и секретами, стоят на виброрежимах. Василисин простой смартфон валяется в сумке в прихожей. Она всегда забывает его выключать на ночь, но ей никто не звонит по ночам.

Ничего необычного. Все как всегда. Часы пробили четыре утра. Ярослав спит, раскинув руки и шумно дыша. Василиса тоже лежит без движения на своей стороне большой двуспальной кровати, в своей обычной позе, просунув руку под подушку. Но не спит. Наблюдает за тем, как темная комната наполняется рассеянным серым светом, вползающим с улицы через два больших окна с тяжелыми рамами. Она знает, что это плохо – не спать всю ночь – и что завтрашний день будет ужасен, и не сможет сосредоточиться, будет сонной и уставшей. Василиса и сейчас чувствует себя уставшей – от мыслей и подозрений, которые крутятся в голове, не давая расслабиться и отключиться.

Если бы рядом была тетка Люба, попросила бы одну из ее таблеток от бессонницы. Видимо, это у них семейное. Покойная Василисина мама тоже частенько не спала по ночам. Могла уйти из дому еще затемно, чтобы встречать рассвет с берега реки Волги. Девушка подумала, что больше всего на свете сейчас хотела оказаться дома, в Ярославле, в их старенькой квартире – послушать тишину, сходить на кладбище, поплакать на могиле, спросить совета.

Ярослав не верил в то, что после смерти люди могут каким-то непостижимым образом оставаться здесь, с нами. Это было так странно и неправильно, ведь множество людей верили в это, и Ярослав «говорил» с их близкими, и «контактировал». Василиса даже несколько раз принимала благодарности от клиентов, чьи проблемы решились полностью – и именно благодаря потусторонним контактам Страхова.

Ярослав знал, что люди верят во все, что угодно. Он говорил, что это такой научный феномен – синдром «истинно верующего». Иллюзия выхода – уже выход. Но это также – инструменты фокусников и шарлатанов. Надо дать людям ответ на их вопрос, все остальное они придумают сами.

Василиса поражалась тому, как хорошо это работало. Что, если их любовь – не больше чем одна мистификация, созданная Ярославом, чтобы использовать ее в своих целях? Ответа она не знала. Смотрела на то, как небо за занавеской светлело. Все оттенки серого. Похоже, и сегодня тоже солнца не будет.

Итак, будем реалистами. Невозможно сказать точно, что за игру ведет Страхов. Кто такая 6090 – тоже неизвестно. Не факт, что любовница. Точно известно только то, что он соврал.

Да и Ярослав ли он – а не Петя или Федя – сказать трудно. Василиса не знала ничего ни о детстве Страхова, ни о юности, ни даже том, что было пять или семь лет назад. Был ли женат? Есть ли дети? Он только смеялся над такими вопросами и притворно обижался на то, что девушка ставит под сомнение его «не от мира сего» сущность. Каждый раз, когда Василиса спрашивала о прошлом – о настоящем прошлом, он говорил, что так давно убеждает всех в том, что ему отшибло память, что и сам в это поверил. Если давила сильнее – злился, становился холодным и закрытым. Обвинял в том, что она такая, как все, и уходил в другую комнату. Потом возвращался, извинялся и просил принимать его таким, какой есть.

Василиса ничего знала о том, какой он. И о Сергее знала только то, что хорош с разными «приборчиками». Была не в курсе того, как давно Алина работает на Страхова. Ничего о том, как и когда они появились в Москве.

Кот Альберт неожиданно возник прямо напротив Василисы. Тихонько мяукнул, посмотрел в глаза и потянулся всем своим серым мохнатым тельцем. Она заглянула прямо в желтые кошачьи глаза и попыталась прикинуть, как давно Альберт живет с Ярославом и не встроен ли какой-нибудь хитрый датчик и в кота. Почему бы не предположить этого? Во всем, что касалось его, было второе дно.

Неожиданно кот замер, насторожился и повернул заостренные уши в сторону письменного стола. Сначала Василиса ничего не услышала, а затем почувствовала вибрацию. Четыре утра. Какой-нибудь психованный клиент, сходящий с ума от бессонницы или паники, набирает номер своего гуру Страхова? Телефон жужжал, немного раздражая Василису, но она не шевелилась, лениво глядя на кота. Ночь была длинной, и ее глаза наконец начали слипаться. А потом она почувствовала шорох – Ярослав услышал звук вибрирующего на столе телефона.

– Какого лешего, – сонно пробормотал он, и Василиса почувствовала, как Страхов поднялся. Она закрыла глаза и выровняла дыхание. Ярослав не носил дома никакой обуви, и шлепанье его босых ног по ковру было еле слышным, но девушка все же услышала. Легкий ветерок пролетел мимо лица. Альберт побежал за хозяином? Василиса услышала, как Ярослав шуршит в районе стола. Потом что-то упало.

– Черт! – тихо выругался он. Василиса вспомнила, как когда-то даже его имя показалось ей добрым знаком. Ярослав. Она из Ярославля. Созданы друг для друга. Люди ищут любые подтверждения своим желаниям и мечтам. Если их нет – создают на месте. Любой плакат с надписью «Все получится», рекламирующий новые, более надежные прокладки, сойдет за «тот самый» знак. «Иллюзия выхода – уже выход».

– Алло, – пробормотал наконец он. – Вы смотрели на часы?

Потом повисла пауза, куда более долгая, чем Василиса ожидала. Ничего не было слышно, кроме тиканья часов. Девушка замерла, боясь пошевелиться. Она буквально заставляла себя равномерно дышать.

– Откуда у тебя этот номер? – спросил Страхов тихо и зло, после чего снова замолчал. Василиса чуть приоткрыла ресницы, но почувствовала движение. Ярослав подошел к ней. Она вдруг ощутила его дыхание. Могла бы поклясться, что он смотрит на нее, проверяет, спит ли. У нее была фора – она обычно спала очень крепко. Разбудить ее было проблемой – по утрам Ярослав частенько развлекался, дергая за ногу, шептал на ухо всякие непристойности или даже просто стягивал с нее футболку и трусы и овладевал раньше, чем она успевала сориентироваться, что происходит. Сонная и злая, отбивалась и орала, а он потом жаловался, как тяжела работа будильника.

– Подожди, – раздался голос Ярослава. Шаги, аккуратный щелчок дверной ручки. Он идет на кухню. Василиса не справилась с напряжением, открыла глаза и громко вздохнула – все же не мастак в этих играх. Страхова в комнате не было. Дверь была закрыта. Она лихорадочно думала, что делать теперь. «Откуда у тебя этот номер?» Звонят, видимо, по второй линии – только для своих. Этого номера не было в «шелкопряде», Ярослав практически никогда не звонил с него.

– Да что ты говоришь! – донеслось до Василисы. Голос Ярослава звучал куда громче, чем обычно. Он возмущен? Злится? Почему? Кто может звонить в четыре утра?

Первая мысль, возникшая в воспаленном воображении ревнивой женщины – это она. Длинноногая стерва с четырехзначным «своим» номером. Или другая длинноногая стерва, продюсерша с канала. Варианты множились в сознании Василисы, пока она не заставила себя остановиться. Аккуратно откинула одеяло и как можно бесшумнее прокралась к двери. Если Ярослав застукает, можно будет сказать, что услышала крик и пошла проверить, все ли в порядке. Но лучше бы он не узнал.

– А это не мои проблемы, – услышала Василиса, приложив ухо к двери. Ярослав говорил тише, взял себя в руки. Она подумала, что много бы отдала, чтобы иметь такое самообладание. Хотела узнать, прежде всего, с женщиной он говорит или с мужчиной.

– Ты бы лучше об этом раньше… Что? Нет, не перебивай меня. – Пауза. – Нет, я не хочу ничего знать об этом! Как только ты осме… – Василиса замерла. Ну, милый, ну, договаривай.

– Значит, все решено, да? Твое решение? Знаешь что?! Мне неинтересно это слушать! – Снова длинная пауза, в течение которой ее сердце истошно колотилось, а дыхание сводило от страха, что Ярослав поймает за подслушиванием. Но вместо этого он принялся греметь кружками. Делает чай? Василиса неожиданно почувствовала неприятную сухость во рту. Она бы тоже чего-нибудь выпила. Четыре утра. Господи.

– Можешь поступать как знаешь. Мне все равно. Я не имею к тебе никакого отношения. – Пауза. – Да! Вот так! – И дальше грохот. Ярослав то ли споткнулся о табурет, то ли специально пнул ногой. Девушка не выдержала, отскочила назад, к кровати. Вспомнить бы еще, в какой позе спала! Руку под подушку. Одна нога торчит из-под одеяла, вторая под ним. Ее прыть была вознаграждена. Когда Ярослав вошел в комнату, она «безмятежно спала».

– Спишь? – спросил ее он, присев рядом с ней на краешке кровати.

Василисе пришлось призвать на помощь все свои силы, чтобы не пошевелиться, не напрячься под его рукой, не моргнуть ресницами, сделать вид, что его голос ее не разбудил. Ярослав просидел с ней рядом минут пять, и бог знает, что там происходило в его голове. В конце концов он вздохнул, убрал руку, поправил одеяло, прикрыв ту самую вылезшую из-под одеяла ногу, и ушел в ванную комнату. Через несколько минут Василиса услышала звук льющейся воды. Можно было выдохнуть и расслабиться. Или, в ее случае, вдохнуть и позволить себе напрячься.

Хорошая память – это приличный стартовый капитал. Василиса старательно прокручивала разговор в голове, запоминая каждое слово, интонацию и паузу в диалоге, ровно половина которого осталась за кадром. С кем он говорил и о чем? Из сказанного было неясно, мужчина звонил или женщина. Впрочем, по тону Ярослава, по эмоциональности, с которой говорил, и по тому, что он «не имеет к «звонившему» никакого отношения, можно было с достоверностью в восемьдесят процентов предположить, что звонила женщина. Больше того, звонила та, которую Ярослав когда-то бросил. И которая все еще любила его и пыталась вернуть.

Не эта ли судьба ждет и Василису в скором времени. Как это будет? Может, он скажет ей, что им «надо поговорить», а потом, что им лучше остаться друзьями? Или найдет какой-нибудь повод, устроит скандал. Как он сказал? «А что, если бы я не пошел тебя искать?» Может, так и будет? Он просто даст уйти и не станет возвращать.

Василиса встала, проскользнула в коридор, затем в кухню, где на столе стояла пустая чашка с пакетиком любимого ромашкового чая. Рядом лежал телефон. Она прислушалась. Вода текла, а больше никаких звуков не было. Девушка знала, что если Ярослав сейчас застанет на месте преступления, все может быть кончено уже сегодня. Но сидеть и ждать – это было не в ее характере. Она взяла телефон в руки, запомнив на всякий случай, как именно он валялся на столе. Нажала на экран. Блокировка. Код доступа – число «пи» восемь знаков после запятой. Тоже результат наблюдений, в количестве знаков после запятой – никакой уверенности. Ее руки дрожали. Только одна попытка. Второй код, если ошибся в первый раз, уже другой. Его Василиса не знала. Не подглядела, так как обычно Ярослав все вводил правильно с первого раза.

Забавно, что обычно он всегда отворачивался или прикрывал рукой экран, или, как в случае с его драгоценным планшетом, менял пароль чуть ли не каждый день – цифровой на графический и обратно. Но иногда дома, особенно по вечерам, особенно когда Василиса сидела в кресле, поджав под себя голые ноги, и уплетала мороженое, становился менее осторожным. Ну, память, не подведи. 3,14159265.

Экран загорелся. Код введен верно. Василиса боялась дышать. Вдруг что-то изменилось – вода перестала течь. Он выйдет в любую минуту! Времени нет!

Все равно! Василиса поднесла палец и нажала значок журнала звонков. Итак, вот оно. Входящие звонки. Всего три номера. Два из них были известны. Рабочий, для текущих вопросов, номер Алины. Ее собственный – она звонила ему вечером из дома. Не выдержала, дура слабонервная. Ничего, он все равно не взял трубку.

Третий входящий, время вызова – только что. Странно. Код 812. Санкт-Петербург? Целитель Страхов бросил девушку в Санкт-Петербурге? А что? Вполне возможно, у него в каждом порту по женщине.

Москва – порт пяти морей.

Василиса аккуратно положила телефон на стол, подавила в себе желание побежать в комнату. Тихо. Спокойно. Та же поза. Нога под одеялом. Дыхание ровное. Губы чуть приоткрыты. Поцелуй – полнейшая неожиданность – заставляет перевернуться лицом в подушку и захныкать.

– Я хочу спа-ать.

– Ну и спи, – тихонько рассмеялся он, с усилием разворачивая ее к себе. – Я и сам справлюсь.

– Ну-у, – капризничала Василиса, позволяя Ярославу делать с ней все, что хотел. В этой игре не нужно было притворяться. Она только хотела, чтобы это никогда не кончалось. Чтобы он не сказал ей однажды, что не имеет с ней ничего общего. Именно поэтому девушка при первой же возможности выписала на бумажку телефон с префиксом 812 – чтобы не забыть. И позвонила Виталику с уличного автомата – чтобы Страхов не смог отследить звонок.