19. Когда все идет не туда, поверни в другую сторону. (Fortune cookie)

Просчитать трюк до последней мелочи невозможно, и никто лучше каскадеров не знает об этом. Уж они-то пытаются, как никто другой, предусмотреть все возможные последствия и развитие событий. Есть технологии, по которым можно предсказать с высокой степенью достоверности. Но что такое высокая точность, когда тяжелая машина наскакивает на бордюр тротуара и меняет траекторию движения. Что, если она двигалась в момент столкновения с объектом на скорости, превышающей расчетную на тридцать километров.

Минуту назад Владимир сидел на рулем грузовика и на экране передатчика отслеживал, как точка, обозначающая черный паркетник Баренцева, вылетает на пустую набережную и направляется в сторону предполагаемого столкновения. Все шло по плану – еще минуту назад. Единственная проблема, водитель паркетника, кажется, ускорялся слишком быстро.

– Отменяем? – спросил Владимир Женьку, сидевшего на сиденье рядом с ним. Женька, специалист по слежке, оторвался от экрана и удивленно посмотрел на соседа.

– Почему? – спросил тот.

– Они разгоняются чего-то слишком, – коротко пояснил Владимир. Времени было мало. Грузовичок вывернул из переулка и уже ехал по набережной в некотором удалении от паркетника. Мигалка, впрочем, уже была слышна.

– Но улица вообще пустая.

– Это да. Ну, что? – спросил Владимир в последний раз.

– Они нас уже видят. Второго раза не будет, и Ярик нас кончит за то, что мы все испортили, – фыркнул Женька, и Владимир, покачав головой, нажал на кнопку. Несколько кирпичей выпало на дорогу. Риск – благородное дело. Деньги – нужная вещь. Не будет кирпичей на дороге – не будет и денег. На зарплату жить крайне сложно.

– Летят! – кивнул тот, глядя на то, как закрутило паркетник. «КамАЗ» немедленно съехал с дороги в переулок.

– Не нравится мне их траектория. Вот черт! – крикнул Владимир, когда вдруг машина ударилась о тротуар, подпрыгнула и покатилась, увлекаемая инерцией, на ограждение набережной.

– Там хоть лед? – прошептал Женька.

– Ни черта! – Владимир резко нажал на тормоз, переключился на нейтраль. – Садись, уезжай.

– Что? – вытаращился на него сосед.

– Уводи машину. Сейчас же! Как мы планировали, – в голос заорал Владимир, открывая на ходу дверь.

– С ума сошел? – Женька подпрыгнул и на ходу перебрался на водительское сиденье. Дорога была свободна, буквально несколько машин. До двора, где они должны были передать грузовик, сгрузить кирпичи и сменить номера, оставалось буквально чуть-чуть. Может быть, все и обойдется. Не было бы ментов. Впрочем, для них есть липовые накладные.

Владимир подоспел, когда машина уже исчезла из зоны видимости. Он скинул ботинки, куртку-пуховик, свитер. Людей почти не было, но пара машин остановилась чуть поодаль, привлеченная видом раскуроченной оградки. Владимир нырнул вниз, не задумываясь. Времени не было. И дело было даже не в том, что он хотел все же получить свои деньги. Они были тут ни при чем. Просто это единственное, что должно было быть сделано в такой ситуации. Ты прыгаешь – я прыгаю. Мы – вместе.

Вода оказалась ожидаемо ледяной и невыносимо грязной при этом. Владимир с трудом разбирал направление, ориентируясь скорее по какому-то шестому чувству, чем по реальным приметам. Несколько секунд – и он вынырнул, почти задохнувшись от холода. Сердце застучало как бешеное. Вот же черт принес их всех сюда. Идиоты.

Он нырнул снова. И снова – с тем же результатом. Как вдруг – заметил фигуру, медленно дергающуюся в воде. Кто это был?

Баренцев.

Владимир узнал его, подтолкнул к поверхности, оторвал от себя его руки. Он паниковал, но был жив, шевелился. Особенно задергался, когда понял, что поверхность рядом. Владимир вдохнул еще раз, так глубоко, как мог, и нырнул снова. Он плыл и плыл вниз, в темноту, пока вдруг не заметил странные искаженные лучи света, отражающиеся откуда-то из глубины. Машина шла ко дну, все еще поблескивая фарами ближнего света.

Владимир заставил себя не паниковать. Он огляделся, сместив угол обзора в сторону света, и тут заметил два тела, болтающиеся без всяких признаков движения в толще воды.

Двое – слишком много. Не вытянет. Но попробовать стоило. Может быть, там, на поверхности, кто-то уже раздевается, чтобы нырнуть за ними, чтобы помочь. В конце концов, именно это же отличает нас от зверей – способность сначала совершать какие-то невообразимые и совершенно нелогичные глупости, а затем исправлять, проявляя чудеса героизма.

Владимир подхватил Ярослава и второго, водителя, по-видимому, за волосы, и потащил вверх. Слава богу, тянуть было недалеко. Страхов сделал все, что смог. Не хватило совсем чуть-чуть.

– Кто-нибудь! Помогите! – кричал Баренцев, цепляясь за гранитную набережную, высокую и неприступную. – Вытащите меня.

– Сейчас, мужик! Сейчас! – кричал кто-то сверху. Второй охранник уцепился за железку, торчавшую из набережной, и молча висел на ней, стараясь унять дрожь в зубах. Его и вытащили первым. Два троса скрепили карабинами, продели под спиной – держаться водитель мог очень слабо, и был риск, что он сорвется обратно. Холод лишал руки подвижности. Баренцев выбрался на берег вторым – и оказался куда бодрее своего охранника. Сказался, видать, бег по утрам и полное, стерильное непитие, к которому он так тяжело привыкал.

– Они не дышат! – крикнул Владимир, с трудом подняв над водой головы Ярослава и второго охранника.

– Привяжешь? – спросил кто-то, и народ принялся сооружать на месте еще один крюк из тросов. Через несколько минут все было кончено.

– Отойдите! – кричал Владимир, разгоняя все набухающую толпу. Он принялся делать искусственное дыхание Ярославу. Это было ужасно – делать искусственное дыхание одному, в то время как в нем нуждаются двое. Лицо Страхова посинело, на щеке кровил порез. Видимо, об стекло. Чудо, что они вообще выбрались.

– Что с ним? Он выживет? – почти кричал Баренцев, хотя голос и не слушался. Забавно, судьба охранника его практически не волновала.

– Не знаю, – рявкнул Владимир, продолжая стучать по груди целителя. – Отойдите.

– Он спас меня. Просил меня не ехать. Это экстрасенс. – Бизнесмен озирался на людей, столпившихся вокруг, и диковато улыбался. Конечно же, господин Баренцев решил, что все это случилось не случайно. Карма. Божий промысел.

– Пришел за мной в одной рубахе и джинсах. Знал, что мы утонем, – сиял Баренцев, окрыленный этим невероятным откровением. Через толпу к лежащему на асфальте водителю протиснулся спасатель из проезжавшей мимо «Скорой». Он принялся откачивать его, а Ярослав вдруг дернулся всем телом от очередного удара. Скажем прямо, удар был сильнее, чем надо. Владимир был практически в отчаянии, когда тот перегнулся, закашлялся и выплюнул из легких черную грязную воду.

– Пульс есть, – крикнул фельдшер, расчищая место для носилок.

– Кажется, все живы, – кивнул второй, глядя на еще малоосмысленный, но уже полный жизни взгляд Страхова. Баренцев засиял еще ярче.

– Все живы! – сказал он торжественным тоном. – Живы!

Мечты сбываются. План сработал куда лучше, чем можно было рассчитывать, и теперь Дмитрий Рудольфович не отпускал Ярослава от себя ни на шаг, считая его чем-то вроде своего личного оберега. Не этого ли и хотел Страхов? Не к этому ли стремился все последние годы? Большие деньги, возможности.

Баренцев пережил второе рождение. Дома, в тепле уютно горящего камина, он рассказал Дарье, как вся жизнь промелькнула у него перед глазами, как он уже умер, но чьи-то заботливые руки подняли его и опустили на асфальт. Чудо произошло, и никаких сомнений в этом у него больше не было.

Ярослав сидел в углу, на полу, был угрюм и мрачен и не вступал в разговоры. Версию Баренцева о произошедшем чуде не подтверждал. Впрочем, и не опровергал тоже. Хотел одного – встать и уйти и никогда больше не видеть бизнесмена Дмитрия Баренцева, которого чуть было не убил, заигравшись в свои игры.

Но тот не был готов его отпустить.

– Я у тебя в неоплатном долгу, – сказал он. – Терпеть не могу быть в неоплатных долгах. Господи, просто не понимаю, как это работает. Неужели ты все это видел?

– Нет, – буркнул хмуро Страхов, но бизнесмен только ухмыльнулся, и все.

– Представляешь, всю дорогу твердил – нужно остановиться. Буквально с ума меня этим свел. Про видения рассказывал. Нет, ну бывает же. Его Бог привел. Проведение.

– Нет, – замотал головой Ярослав. – Мне нужно идти.

– Так, ничего не знаю. Ты останешься у меня. Хватит этого.

– Чего? – нахмурился целитель еще больше.

– Ты будешь личным ясновидящим. Я тебя нанимаю, – сказал как отрезал Баренцев. Когда такие люди говорят – остальные только кивают и подчиняются.

– Вам моя работа не понравится, – предупредил Ярослав, сам удивляясь своей реакции. Вот ведь, дожили – идет в руки крупнейшая рыба, а он кобенится. Подумаешь, чуть не утонули. Нужно продолжать играть. Отыгрывать партию до конца.

– Это ты не думай. Я артачиться не стану. Теперь понимаю.

– Что понимаете? Вам надо остановиться? – спросил Ярослав строго. Тот замолчал и сощурился. Страхов внимательно наблюдал за его реакцией. Короткий взгляд на жену, стоящую в проходе коридора. Недовольство и даже злость. Что-то скрывает. Может быть, все дело в том, что не хочет жениться? Нет, вряд ли.

– Слушай, целитель, давай потом поговорим. Тебе надо поесть, переодеться. Ты где живешь-то? Небось, какую-нибудь хрущобу снимаешь?

– Снимаю, – не стал отрицать Ярослав. Он действительно переснял однокомнатную квартиру на Проспекте Мира, но еще не жил в ней толком. В основном пропадал у Женьки или в офисе. Впрочем, о своих адресах никому не распространялся. Берег информацию еще пуще.

– Больше нет, – заявил бизнесмен. – Будешь получать десять штук в месяц.

– Нет уж, спасибо, – рассмеялся так, словно предложенное было полным абсурдом. Баренцев отшвырнул от себя салфетку и вскочил с места.

– Ну почему с тобой все время одни проблемы?! – возмутился бизнесмен. Ярослав вздохнул и не стал отвечать на этот в высшей степени интересный вопрос. Почему с ним всегда одни проблемы?

Кто бы еще знал. Василиса, наверное, считает его исчадьем ада. Куда она уехала? Он надеялся, что она в Ярославле, мирно живет в своем маленьком доме рядом с дубовой аллеей. Может быть, простит его однажды? Нет. Они больше никогда не увидятся. От него всегда одни проблемы.

– Я останусь тут на одну ночь, – пробормотал Ярослав после долгой паузы, оставляя, таким образом, за собой право последнего слова. Баренцев просиял. Он спросил, может ли Ярослав провести сеанс очистки, поставить энергозащиту, о которой ему рассказывала жена.

– Можно попробовать, – кивнул Ярослав. – Нужно будет вам подготовиться.

– Все, что захочешь! – кивал он. – Может, денег дать?

– Не надо, – отказался Страхов. – Деньги не нужны. Ваша жена говорила, что вы и так много делаете для благотворительности.

– Да, он делает! Мы и лекарства поставляем бесплатно, и выплачиваем средства на лечение за границей. И еще проводим сбор средств, социальную рекламу, – вмешалась Дарья. Фонд – ее гордость.

Но не бизнесмена. Ярослав с интересом отметил, что Баренцев недоволен, что морщится и отводит глаза, не слушает того, что рассказывает жена. Может быть, вся эта благотворительность – только болтовня?

– Подавайте ужин! – крикнул он, прерывая, таким образом, рассказ Дарьи. Все встали и прошли в столовую. Прислуга, пожилая женщина в темной униформе, с серьезнейшим выражением лица расставляла блюда на огромном овальном столе. Белоснежная скатерть, завернутые в салфетки приборы, свечи. Ярослав не стал садиться за стол. Устроился около окна.

– Я не голоден, – заявил он, чем снова взбесил Дмитрия Рудольфовича.

– Не можешь ты быть не голоден. Я бы быка съел. Надо.

– Нет, – уперся Ярослав, игнорируя разносолы, которыми заполнили стол.

– Он вегетарианец, – прошептала Дарья своему мужу. Тот покраснел и тут же щелкнул пальцами. Через минуту на столе появились фрукты и какое-то овощное рагу, которое жена держала для диеты.

Все было по-семейному. Ужин при свечах, долгие разговоры о жизни, воспоминания, которыми так приятно делиться, глядя на танцующие лепестки пламени в камине. Бизнесмен рассказал многое, но все было не то. Старые истории, ничего не значащие признания.

– Что со мной будет? Это повторится? – спросил он, когда Ярослав стоял у него за спиной с горящей свечой в руке.

– Что?

– У меня был инфаркт. Теперь не хочу умирать, – тихо пробормотал бизнесмен, и Ярослав понял, что это и есть «оно» – страх. Самый базовый, от которого ни один еще не сбежал, хотя все пытались.

– Все умирают. И вы тоже.

– Что ждет там, – спросил Баренцев.

– Как и других.

– Суд? – И в голосе у Дмитрия Рудольфовича появилась дрожь. Животный ужас смешался с человеческим страхом, способным проникать свозь толщу неизвестности с помощью сознания. Уникальная способность разума спросить себя – а что будет потом? Такая полезная и такая пугающая, – никто больше не умеет задавать этого вопроса. Никто во всей вселенной.

– Вы должны остановиться, – пробормотал Ярослав устало и лег прямо на пол, у камина. Он молчал, а бизнесмен вдруг принес из кабинета сумку и поставил рядом с целителем.

– Возьми.

– Что это? – сонно переспросил Ярослав.

– Деньги.

– Деньги? – На его лице появилась гримаса отвращения.

– Да. Двести тысяч долларов. Все, что у меня есть наличными. Это сейчас. Потом еще достану.

– Мне ничего не надо.

– Это ты уж как знаешь. Не надо – отдай, куда посчитаешь нужным.

– Но это не поможет.

– Знаю. Должен остановиться, – прикусил губу Баренцев. Он сел рядом с Ярославом на пол и уставился на огонь. – Но это не так просто, веришь? Да откуда тебе, не понимаешь ты ни черта. Не могу остановиться.

– Все всегда в нашей власти.

– А ты злой! – процедил Баренцев после того, как долго сверлил сонного Страхова недобрым взглядом.

– Не обещал быть добрым, – ответил тот.

– Думаешь, хочу зла? Ничего подобного. Это просто бизнес.

– В бизнесе ничего не понимаю, – покачал головой Ярослав.

– А я понимаю. Купи-продай – это ни черта не то, это «пизьнесь». Таких «пизьнесьменов» знаешь, сколько? Откроют магазин – закроют магазин. Бегают чего-то, суетятся. Терки, базары, проценты по каким-то займам. Все это – чушь собачья.

– Большие деньги любят тишину, – усмехнулся тихонько целитель.

– Именно. Тишину кабинетов. Баренцев показал глазами на камин. – Все они оттуда, из огня приходят, и сжигают людей, как бумагу.

– Деньги – это ты. Что ты есть, тем и они станут. Энергия. Можешь давать жизнь, как этот фонд твоей жены. – Страхов сознательно снова надавил на эту кнопку и снова успел отследить выражение недовольства на лице. – А могут убивать. Создавать оружие, нести смерть.

– Ты же не оставишь меня? Как мне с тобой связаться? Хочу, чтобы ты был рядом, когда мне понадобишься.

– Я вам не нужен, – покачал головой Ярослав. – Нужно только остановиться.

– Достал ты меня этим бредом.

– Разве такой уж бред? – Страхов склонил голову набок и посмотрел на бизнесмена насмешливым взглядом.

– Не могу, – прошептал Баренцев. – Уже слишком поздно.

– Никогда не поздно, пока человек жив, – заверил его Ярослав. Сколько раз он говорил эту фразу? Интересно, как там Василиса. От одной мысли о том, что она могла умереть, у него кровь стыла в жилах. Никогда ни за что не подставит ее больше.

– Ничего ты не понимаешь. Бесполезно с тобой, – махнул рукой Дмитрий Рудольфович.

– Ну конечно! – воскликнул Страхов, взмахнув рукой. – Я ничего не понимаю!

Бизнесмен и шарлатан-экстрасенс сидели друг напротив друга и смотрели на огонь, не зная, что еще сказать. Затем Баренцев подтолкнул ногой сумку с деньгами ближе к Ярославу.

– Бери деньги – и иди. Хочу, чтобы ты их пристроил. – Он кивнул на сумку. – На что-нибудь хорошее.

– Вы не можете купить прощение.

– Знаю, – вздохнул тот. – Иди, целитель, а я подумаю.

– Это хорошо. Подумайте, – кивнул Страхов. Затем снял с шеи амулет и повесил на шею Баренцева. Не факт, конечно, что он все еще работает после ледяного купания. И все же… Кто знает.

– Спасибо, что спас меня, – пробормотал Баренцев Ярославу вслед. Уже в дверях тот остановился и решил проверить еще кое-что, пробить свою догадку.

– Она – чистая. Не такая, как вы. Любит вас, – сказал он, глядя на Баренцева добрым, грустным взглядом. – На самом деле. Не так, как вы – ее.

Бизнесмен Дмитрий Баренцев, пятидесяти восьми лет от роду, застыл на месте, побледнел и раскрыл рот, чтобы что-то ответить. Но так ничего и не ответил. Ярослав развернулся и вышел. Он прошел по дорожке через сад – участок был большим и прекрасно декорированным. Снега уже почти не осталось, и кое-где можно было видеть следы прошлогодней, темно-коричневой травы. Скоро будет тепло. Это чувствовалось в воздухе.

Страхов забросил сумку за спину и сел в «БМВ». Раннее утро и Москва, – не поверишь глазам – пустая и чистая, сияет, как начищенный пятак. Огни переливающихся всеми цветами радуги витрин постепенно гасли, и Ярослав подумал, что в некоторых местах в определенные моменты – такие, как этот, например, улочки Москвы и Питера становятся неуловимо похожими. Особенно, если не присматриваться слишком сильно.

– Куда вас? – спросил Витек, второй охранник. Тот, который сидел рядом с Ярославом. Водитель был в больнице.

– Высадите меня здесь. – Он ткнул в небольшой особнячок на Остоженке. – Пройдусь пешком.

– Может, не стоит? – обеспокоился водитель, который, вероятно, догадывался о содержимом большой спортивной сумки. Небось, и сам не раз перевозил в таких же кэш для своего босса.

Догадка подтверждалась. Проблема была в жене.

– Берегите себя, – улыбнулся Ярослав, и водитель смущенно кивнул. Благодарить было не в его привычках, но этот парень и правда был не от мира сего. Витек помнил, как целитель бросился к двери, дергал за ручки, в то время как сам охранник только и мог думать о том, что воздуха мало, почти нет и никогда не будет, если только он не успеет, не допрыгнет, не доплывет.

Ярослав, этот юродивый придурок в льняной рубашке, так походивший на какого-то психа, сбежавшего из дурдома, спас их всех. Чуть сам не погиб. Если бы не помощь, не тот парень, что проходил мимо и нырнул за ними. Если бы не все эти люди… Он вчера бы погиб.

Но теперь жив-здоров и уходит вдаль с сумкой за плечом. В джинсах и ботинках его не отличишь от обычных людей, коих – миллиарды. И все же Страхов – не такой как все они. Он – настоящий. Один на миллион.