11. Только мудрейшие и глупейшие никогда не меняются. (Fortune cookie)
В тот день сильно потеплело – сразу на десять градусов, и с самого утра шел снег. Предвестник весны бился в жестокой схватке с озлобленной серой зимой – снег падал на асфальт и тут же таял. И весь день Ярослава не оставляло предчувствие беды. Для человека, не верящего в знаки, это состояние было мучительным.
Может, съел чего-нибудь не то?
Василиса уехала рано, хотя Ярослав знал, что в редакции ее ждали только к обеду. Они поссорились. Она спросила, есть ли у него дети на стороне. Вела себя возмутительно и вызывающе, заявила, что не удивилась бы, если у него окажется с десяток детей, – такой вот фокусник.
У Страхова не было детей, не было даже никаких серьезных отношений до того, как он встретил эту неугомонную журналистку. Но зачем-то вспылил и ответил, что мужчина вовсе не может быть до конца уверен в том, что бездетный, – только если он не монах.
Она расхохоталась и порекомендовала уточнить у тех монахов, которые выхаживали его после «неизвестной катастрофы». Заодно уточнила, не был ли тот монастырь женским. И уехала – куда не сказала, демонстративно показывая, что ее дела его не касаются. Хлопнула дверью, а затем остановилась в коридоре, посмотрела в камеру видеонаблюдения. Знала, паршивка, что он будет наблюдать. Уперла ладони и показала ему «буратино», высунула язык, а затем убежала.
Вот оно откуда, предчувствие. Что ему делать? Ярослав понимал – она обижается. Женщины всегда хотят большего, не понимая, чем это чревато и насколько невозможно это «большее» в его случае. Разве можно строить дом и сажать дерево, если ходишь по лезвию ножа? О чем он только думал, когда Василиса пришла к нему год назад с этой смешной статьей в руках и с огромными голубыми глазами, полными обещаний, о которых любой мужчина может только мечтать.
Серега приехал через час после ее ухода, но Страхов все еще был не в духе – проклятое предчувствие мешало сосредоточиться и отвлекало от дел с Дашей Красновой. Большие деньги.
– Привет эзотерикам и эхоловам. – Друг влетел в квартиру, стряхивая с плеч мокрый снег. – Вот ведь погодка.
– Принес амулет? – хмуро спросил Ярослав.
– Конечно. – И Серега достал из кармана красивую серебряную «штучку» – закрученный по спирали замысловатый с неизвестными, похожими на старославянскую письменность, знаками.
– Хоть что ты тут понаписал? – нахмурился Ярослав.
– Не в настроении? Чувствуется рука женщины! – хмыкнул тот.
– Да иди ты. – Страхов демонстративно отвернулся, рассматривая амулет.
– Я туда зашифровал что-то о здравии. Списано с фотокопии листа тринадцатого века. Новгородские архивы. Может, тебе самому поносить пока?
– В Интернете копался? – фыркнул Ярослав.
– Да брось ты. Что мне, в музей идти было? Какая разница? Никто не найдет, не волнуйся, – утешил его друг. – Будет наша Даша заговоренной.
– Мне нужен еще один, – буркнул целитель, сбросив в раковину тарелку с едва тронутой овсянкой.
Ярослав подключил планшет. В «шелкопряде» Василиса спокойно и мирно мигала в районе центра города, но не в редакции. Вроде с утра собиралась на интервью. Надо будет им серьезно поговорить. Он не может дать ей больше, чем сейчас. Не создан для спокойной жизни в домике на опушке леса. Ведь предупреждал.
– Для кого? – удивился Серега.
– Для меня, – бросил Страхов и принялся собираться.
С мужем Даши Красновой были проблемы. Сама же клиентка на сеансе призналась, что уверена – гражданский муж смертельно болен и умирает. Отсюда и волнение.
– Он такой человек, – говорила она. – Все в себе. У него было очень непростое прошлое. Сама не все знаю. Но в последнее время… я же вижу – как будто уходит от меня. Иногда смотрит таким потерянным взглядом, когда думает, что сплю.
– Может быть, у него какие-то проблемы по бизнесу? – предположил Ярослав. Девушка покачала головой. Она с удовлетворением следила за тем, как целитель с двумя большими шведскими свечами в руках передвигался из одного помещения их бескрайнего дома в другое.
– Не думаю. Фабрики вроде работают. В его дела не особенно лезу, просто чувствую, что-то не так.
– В вашем доме много темной материи, – сказал Ярослав после долгой молчаливой медитации.
– Я знала это! – кивнула Даша, даже не интересуясь тем фактом, что темной материи везде имеется сугубо одинаковое количество. – Тоже чувствую это.
– Вы не замечали, ваш супруг недавно не начал разговаривать во сне? – спросил Страхов.
– Ой, он как-то во сне закричал и проснулся, – обрадовалась Дарья. – И потом потерял вес. Похудел на десять килограмм. Несколько месяцев назад Дима попал в больницу. Прямо на свой день рождения, представляете. Врачи сказали – ничего серьезного, но боюсь, что он просто не все мне говорит…
– Почему? – удивился целитель.
– Бережет мои чувства. – Клиентка глубоко вздохнула и прошептала: – Вдруг у него рак!
– Что-нибудь еще изменилось в его привычках? – спросил Страхов задумчиво.
– У него чуть не случился инфаркт, но все обошлось. По крайней мере, так мне сказали врачи. Потом стал ходить в церковь. Никогда в жизни не ходил. Он организовал благотворительный фонд! Я – его директор. – Даша прижала ладонь ко рту. – Я знаю, хочет, чтобы я продолжала дело после смерти…
Да, с мужем Дарьи Красновой были проблемы, в этом Ярослав и Сергей согласились сразу. Только что это за проблемы – не очень понятно.
– Бизнесмен Дмитрий Рудольфович Баренцев, пятидесяти восьми лет. По непроверенным данным, в девяностые был одним из лидеров группировки так называемых сороковцев, – бубнил Серега, держа перед собой свой собственный планшет.
– Был женат? – спросил Страхов.
– Дважды. Первая жена умерла при непонятных обстоятельствах, как раз когда подала на развод. Кровоизлияние. Так, по крайней мере, написали в газетах. Она билась за опеку над детьми. Сын и дочь, погодки.
– И дети остались с Баренцевым, да? – кивнул Ярослав. – Хороший человек.
– Да, именно так. Дети сейчас уже взрослые.
– А вторая?
– Жена? Брак был по расчету, понадобился для получения гражданства Канады, – пояснил тот. – Дети, кстати, там и живут. Вернее, знаю только про дочь. Она замужем за гражданином Канады. Следы сына не смог найти.
– Гхм, двойное гражданство. Удобно. Что еще?
– Не дурак. Имеет два высших образования – МГУ в далеком прошлом и МВА, оконченный лет пять назад. Владелец сети аптек, двух фабрик по производству лечебных чаев и одной крупной по производству лекарств. Обслуживает госзаказы.
– Жена говорит, похудел на десять кило. Боится, что болен.
– Выясняем. Может, и болен.
– А что за фонд? – спросил Ярослав.
– Фонд, что самое интересное – реальная фишка. Баренцев, вообще, видимо, в последнее время проникся духом гармонии и заботы о ближнем. Фонд называет «Сияние». Вот ЕГРЮЛ, – резюмировал Серега, протянув бумаги Ярославу.
Благотворительный фонд существовал чуть больше года. Упоминаний в Интернете не так много. Собственник и директор – наша Даша. Основные точки приложения – лечение безнадежных больных, поставки бесплатных лекарств, выпущенных заводами Баренцева в больницы. Благотворительность и бизнес вполне оправдывали совместное сосуществование.
– Сто процентов, имеет дикие налоговые льготы за свою «благотворительность».
– Да уж, – согласился Ярослав. – Интересно. Есть над чем поразмышлять.
– Ну, вот и думай. А я пошел, да?
– Иди, – кивнул Страхов, покручивая в руках серебристый «амулет».
– Ты действительно решил взять его в обработку? – спросил друг в дверях.
– Это самая крупная рыба в нашем болоте, – пожал плечами тот. – Не можем же мы его упустить. А что, ты против?
– Я-то? Нет. Мое дело маленькое. Только вот говорят, в девяностые эти «сороковцы» выкосили целый район в Волгограде, чтобы очистить поляну. На Баренцева завели уголовное дело, говорили, что он лично делал контрольные выстрелы. Потом, конечно, дело закрыли. Журналист приезжал из «Известий» – избили потом до полусмерти.
– В девяностые все кого-то выкашивали, – пожал плечами Ярослав.
– Ладно, буду неподалеку, – кивнул Серега и ушел. Страхов проследил за ним по камерам видеонаблюдения. Тяжелое чувство не отпускало. Он прикинул, не может ли утреннее предчувствие быть как-то связано с тем, что они затеяли. Может быть, это просто боязнь неоправданного риска?
Никого Страхов не боялся. Чем страшнее человек, тем сильнее на него можно влиять. Много страхов и чувства вины. Все люди боятся, что за все рано или поздно придется платить. В этой жизни или в «той». Значит, Дмитрий Баренцев стал ходить в церковь? Решил не откладывать платеж на потом?
Ярослав задумался о том, что именно может пугать бизнесмена. Завтра нужно стопроцентное попадание. Но вместо мыслей о предстоящем трюке перед его глазами появилось обиженное лицо Василисы. Самое ее наличие мешало, наводило на мысли, что стоит бросить все это. Начать жить и по-другому. Всех денег не заработаешь.
Ярослав тряхнул головой. Решил – значит решил. Надо «помочь» Дмитрию Баренцеву в беде, какой бы она ни оказалась. Именно сейчас, когда он уязвим. Раз уж начал во что-то верить.
Страхов тоже верил, но только в логику, не в эзотерику, что само по себе было его самым большим секретом. Такого рода знание давало Ярославу неоспоримое преимущество перед большинством людей, даже таких богатых и опасных, как Дмитрий Баренцев. Самые непробиваемые скептики, как правило, тоже имели зерно сомнения. Хоть на минуточку, но допускали существование «необъяснимого». Использовать это чувство было делом техники.
Три ключа, открывающие двери в мир необъяснимого и волшебного, три идеальных механизма, нужных для создания обыкновенного чуда. Ошибка в интерпретации причины и следствия – раз, самообман – два и, наконец, фальсификация – три. Ложка сгибается под влиянием взгляда (а также трения и использования сплава Вуда) – а человек убежден до глубины души, что видел волшебство. Нечто необъяснимое и, как следствие, прекрасное. Создать чудо – это почти что как прикоснуться к бессмертию. Люди видели что угодно, если, конечно, хотели узреть. Это – самое существенное условие.
Ложки нет. Есть только то, во что люди хотят верить. Знаки судьбы, подсказки, присланные во снах, предсказание будущего, чтение мыслей и разговоры с умершими – Ярослав всегда точно знал, кому и что предложить. Люди хотят верить – они готовы отринуть любого, кто решит им в этом помешать.
* * *
Предчувствие вроде прошло к обеду. Синяя точка, Василиса, мигала теперь в районе редакции, а Ярослава закрутили дела. Женька, их «оперуполномоченный» по слежке и сбору данных, передал кодированные файлы. Оказывается, благотворительный фонд «Сияние» действительно имел все возможности и права сиять. Не успев создаться, выиграл крупный тендер на поставки дорогих препаратов для онкологических больных. Страхов нахмурился и попросил Алину зайти к нему.
Вечером того же дня он измерял шагами огромную гостиную в доме Дарьи Красновой.
– А мой муж заметил, что в последнее время стала лучше выглядеть. – Она смущенно улыбнулась. – Сказала ему, что нашла уникального специалиста, и он совершенно изменил мою ауру.
– Он, наверное, над вами посмеялся. – Ярослав говорил и расставлял по комнате фигурки из слоновой кости, которые он якобы привез из Индии. Заряженные энергетические символы помогали сбалансировать состав сил в доме.
– Посмеялся, да. Но я ему посоветовала посмотреть ваше шоу! – возмущенно добавила Дарья. Страхов напрягся. Итак, Дмитрий Баренцев знает, с кем имеет дело его жена. Хорошо это или плохо, еще предстоит узнать. Ярослав нащупал в кармане амулет.
– Как самочувствие вашего мужа? Ему тоже должно стать полегче.
– Да! Да! – кивнула девушка. – Вчера приехал домой на ужин и с аппетитом поел.
– Хорошо. Думаю, мы сможем помочь ему, – сказал целитель со всей серьезностью, а затем зажег спиральную свечу ручной работы. Хорошая вещь, приятно смотреть. Клиентка выключила свет, начался сеанс. Стоимость каждого сеанса была «сколько дашь», конечно.
Экстрасенсу положено быть равнодушным к деньгам. Краснова давала по пять тысяч долларов за сеанс. Страхов не брал деньги в руки, она сама подкладывала конверт в его сумку. Он говорил, что деньги тоже энергия, и прежде чем направить их на благие цели, он должен совершить очищение.
– В сущности, мы с вами занимаемся одним и тем же, – усмехнулась она, незаметно запихивая конверт в сумку после сеанса.
– Что вы имеете в виду? – поднял одну бровь Ярослав. – Вы нашли у себя экстрасенсорные способности? Такое, кстати, очень возможно – мы ведь проводим серьезную работу с вашим подсознанием, открываем каналы. Не стоит этого бояться.
– Я не боюсь, – посерьезнела Даша. – Я только имела в виду, что вы в своем роде тоже благотворитель. Я раньше жила – и ничего не знала. Знаете, была в одном онкологическом центре. Это такой кошмар! Не дай бог попасть в такое место. Несчастные люди. Так рада, что могу хоть как-то облегчить их страдания. Для чего еще нужны деньги, да? Чтобы творить добро.
– Верно, – согласился Страхов. Конверт с деньгами Красновой он собирался использовать совершенно для иных целей. Но сначала – обряд очищения. Прикасаться к деньгам клиента он зарекся с тех пор, как одна возмущенная дама натравила на него полицию, обвиняя в получении взятки и в нелегальной врачебной практике. С тех самых пор и зарекся брать деньги в руки. Они не имели его отпечатков пальцев, так что, в случае чего, можно было смело заявлять – деньги подбросили. Хоть какая-то защита. Затем оплата передавалась Сереге через ячейку в депозитарии. Далее они проходили через банкомат, возвращались уже в других купюрах и окончательно оседали на счетах, ничем не связанных с Ярославом Страховым.
– Господи, я прямо чувствую родственную душу, – прошептала девушка, раскладывая покрывало. Ни с кем еще она не была так спокойна, как с этим целителем. Прямо чувствовала, как позитивная энергия заполняет тело, как теплые струи биополя согревают ладони. Пара подружек просили телефон Страхова, но Даша медлила. Она-то знала, если Ярослав пойдет по рукам тут, на Рублевке, рано или поздно у него совсем не останется на нее времени.
* * *
Предчувствие вернулось, когда за окном совсем стемнело. Василисы все не было, а ведь Ярослав как раз хотел с ней поговорить. Так дальше продолжаться не могло. Что-то нужно было менять. Вася была как мина со скрученным механизмом взвода. Непредсказуемость в их ситуации неприемлема. Это просто опасно. Она должна понять…
Кого он смешит! Страхов оторвался от компьютера, от анкет своих клиентов и посмотрел в окно. На улице стеной валил снег. Нет, с ней говорить бесполезно. Эта девушка хочет всего и сразу. Он вспомнил, как она, смеясь, сказала ему в лицо – так или никак. My way or the highway. Маленькая, а упрямая.
Ярослав посмотрел на мигающую точку и улыбнулся против воли. Вот она, идет мимо Сухаревской. Хамит, правда, но он знал, что это не более чем защитная реакция. Меньше всего хотел, чтобы Васюта защищалась от него. Больше всего боялся, что она его разлюбит.
– Ты делаешь меня слабым, – покачал головой он и отбросил компьютер. Невозможно работать. Ярослав открыл холодильник и принялся громоздить бутерброды. Много воды утекло, прежде чем он смирился с наличием колбасы в его вегетарианском холодильнике. Итак, один для него – цельнозерновой хлеб, салат, помидорчик, соевый сыр, зелень. Травяной чай – для них обоих. Интересно, про пиво она шутила?
Мерзавка просто хотела его позлить. Ей бутерброд с сыром и колбасой. Будем считать, что тоже вполне вегетарианской – при современном суррогатном производстве и сыр и колбаса все одно, делаются из сои и пальмового масла. Он обернулся и посмотрел на мигающую точку. Почти дома. Страхов подумал, что надо им взять выходной и махнуть куда-нибудь подальше, где их никто не знает. В какой-нибудь лес. На Алтай, например.
Звякнул домофон. Ярослав замер и улыбнулся. Вот она. Идет. Он откусил большой кусок от бутерброда и пошел наливать воду в ванну. Завтра – важный день. Днем Дмитрий Баренцев получит свое чудо, если, конечно, захочет в него поверить. В кругах, к которым принадлежал бизнесмен, зарабатывать можно было суммы с шести-значными нулями. Большие люди тоже верят в разные глупости. Один «придворный» экстрасенс даже проводил ежедневные чистки кармы президентских самолетов.
Страхов вышел из ванной, улыбка все еще не исчезала с его губ, но предчувствие вернулось. Только на сей раз подсознание буквально кричало. Слишком тихо! Василисы не было. Стоит на лестнице? Ярослав глянул на камеры – никого. Высунул нос из квартиры.
– Вася! Ну хватит выкаблучиваться, иди домой! – Громкий голос звучал неприятно в гулкой пустоте подъезда. Страхов постоял несколько секунд, потом вернулся домой. Может, показался этот «клик»? В конце концов, звук-то совсем тихий. Когда кто-то набирает номер определенной квартиры, домофон срабатывает однократным «кликом». Может, это было у соседей? Или какое-нибудь очередное «пуш-уведомление» из социальных сетей. Ярослав посмотрел на кота. Тот мирно дрых, пригревшись на пушистом Василисином свитере. Вечно она все разбрасывает. Никогда не складывает вещи в шкаф.
– Сидит во дворе? – нахмурился он. – Решила замерзнуть мне назло! – И нацепив куртку, шарф и шапку, вышел. Чего еще сделать с этой врединой.
Он услышал мужской крик еще до того, как открыл подъездную дверь. И сразу понял – все плохо. Предчувствие не обмануло. Ярослав бросился на голос.
– Помогите. Кто-нибудь! – кричал мужчина откуда-то с детской площадки. Голос хриплый, простуженный. Рядом на дорожке валяются пакеты – пельмени, хлеб, несколько темно-зеленых бутылок пива, освещенных тусклым светом единственного работающего фонаря. Страхов подбежал туда, щурясь – ничего было не видно. Детская площадка утопала в темноте, хотя он помнил – там было еще два фонаря. Под ногой хрустнуло – звон битого стекла, кто-то намеренно выбил лампочки.
– Что случилось? – спросил Страхов на бегу.
– Господи, не знаю, – причитал мужчина. Он был в беседке. Может быть, это вообще не из-за Васи. Может, упал и теперь орет. Перебрал с пивом и решил присесть? Сердце подвело? Или поскользнулся и выронил сумки. А лампочки при чем?
Глаза привыкли к полумраку, и Ярослав разглядел фигуру в глубине беседки. Мужчина, больше похожий на призрак, стоял на коленях над чем-то темным, и раньше чем он успел что-то понять, увидел, что у мужчины все руки в крови.
– Это не я! Я ее уже такую нашел! – не своим голосом закричал тот, а потом отскочил в сторону и затрясся всем телом. Ярослав забежал в беседку и увидел Василису, неподвижно лежащую в темной луже.
– Что это? Это ее кровь? – На секунду его будто парализовало. Он отказывался верить своим глазам.
– Это не я, не я! Клянусь. Хотел только…
– Чего вы хотели? – закричал Ярослав, и ступор прошел, мысли начали появляться одна за другой. Нужно проверить пульс. Страхов скинул куртку и склонился над девушкой.
– Я только хотел посмотреть, что с ней случилось. А там – нож. Кажется, тронул рукоятку. Меня теперь посадят, да? – бормотал мужчина, пока Ярослав прощупывал пульс – прикладывал два пальца к ледяной шее.
– У нее гипотермия, – пробормотал он. – Кровопотеря. «Скорую» вызвали? Как долго она тут лежит?
– Я… я только подошел. – Мужчина начал икать.
Пульс слабый, нитевидный, но есть. Она жива. Ярослав подавил желание закричать и заставил себя двигаться – шаг, другой. Установить повреждения. Проникающее ранение в живот. Нож все еще там. Множественные порезы рук. Ссадины на лице. Потеря крови – мама дорогая. Не паниковать. Переломов не видно. Шею не трогать.
– Там еще нога. Кровь оттуда, – вдруг пробормотал мужик и глубоко вдохнул так, словно самому не хватало воздуха.
– Где? – похолодел Страхов и обернулся, быстро прощупал ногу. На бедро что-то было намотано. Он приподнял тряпку. – Вот черт! Кровотечение артериальное? – Кровь залила всю штанину, источника кровотечения не видно.
– Я не знаю, что это значит, – бормотал мужик. Ярослав размотал промокший насквозь шарф.
– Артерия бьет, как фонтан, – прокричал Страхов, пытаясь разорвать штанину. Ярослав аккуратно расстегнул куртку. Господи, какая она бледная. Нет, нет, нет. Не имеешь права, не смей умирать! Он дернул ткань с усилием и все же разорвал ее.
– Крови было много.
– Черт, черт! Бедренная артерия задета. Где же «Скорая»! – Он склонился и заткнул артерию пальцами.
– Вы врач, да? – спросил мужчина. Вдалеке послышались звуки сирены.
– Что? Какая разница! – Ярослав чувствовал, как его руку заливает кровью. Сколько же Василиса тут пролежала? Она могла потерять слишком много крови. От мысли об этом он сам чувствовал головокружение.
– Я просто спросил. Подумал – может, надо достать нож?
– Нет, не надо. Только в условиях стационара. Необходимо пережать артерию. Помогите мне. – Ярослав сидел рядом с Василисой, зажимая рукой перебитую артерию.
– Вы врач, – уверенно кивнул тот. – Что нужно?
– Дайте ремень. – Страхов чувствовал, как теплая струя бьется о его пальцы. Он не должен был ее втягивать. Прав был Серега.
– Затянуть?
– Да. А потом… Я останусь с ней, а вы бегите навстречу машине, – устало пробормотал он. – Они вот-вот будут, покажите, куда подъехать. Скажите, что нужна кровь – много!
Мужик вскочил и побежал, но споткнулся и упал – ноги не держали. Кое-как поднялся, опираясь на беседку, бросился к дороге. Машина уже свернула в переулок, и звук «Скорой» стал непереносимо громким.
– Скажите, что код красный! – крикнул Ярослав ему вслед и повернулся к Василисе. Ее лицо было бледным, голубые глаза – закрытыми, губы дрожали.
– Держись! Чуть-чуть осталось.
– Вот сюда! – закричал мужик, его голос словно доносился откуда-то издалека. Из параллельной вселенной. Страхов рискнул, приложил другую руку к сонной артерии. Пульса не было. Он сжал зубы и заставил себя дышать. «Скорая» будет тут через пару секунд. Там есть дефибриллятор, есть ИВЛ. «Склиф» буквально за углом. Когда-то Ярослав проходил там практику. В другой жизни.
На третьем вдохе он почувствовал, как чьи-то руки оттаскивают его от Василисы, и люди в темно-синей форме подхватывают ее и кладут на носилки. Он закрыл глаза и принялся считать про себя. Все стало слишком реально. Никого не может спасти. Ничего не может сделать. Когда умирала его мама, Ярослав тоже был рядом. Считал про себя – раз, два, три – разряд. Раз, два, три – разряд. Раз, два, три…