На следующий день, в очередной раз отменив совещание у шефа, я отправилась встречать Марка. Встречать Марка – это ли не чудо, не самое удивительное сочетание слов, которое я мечтала произнести?! Все прошлые разы, когда он заявлялся в Белокаменную, это происходило приблизительно так. Раздавался звонок телефона, и я слышала голос Марка.

– Что ты делаешь сегодня вечером, Элен? – спрашивал он самым обычным тоном. Таким же, каким интересовался моим здоровьем и планами из Парижа.

– М-м-м, мечтаю выспаться, – отвечала я, например.

– Ну, тогда не буду мешать, – хитро ухмылялся Марк. – Сон – это гораздо важнее, чем повидать старого друга. Другу можно и имейл отправить, верно?

– Ты что, подлец, опять в Москве?! – начинала я прозревать.

– Чуть что, и сразу же подлец. Что уж, мне и в Москву прилететь нельзя? По делам фирмы, между прочим!

– Между прочим, мог бы и предупредить, – имитировала я возмущение. – Я бы хоть подготовилась, а так придется опять заявляться как пугало огородное.

– Очень люблю, когда ты похожа на пугало. Но если хочешь приводить себя в порядок, поспеши. Потому что я уже стою внизу, перед лифтами.

– Что?! – только успевала вымолвить я. Марк, тихо хихикнув, нажимал «отбой».

Да, он очень любил преподносить мне такого рода сюрпризы. Через пять минут Марк со смехом разглядывал мое красное от недовольства лицо. Застать меня врасплох – это он обожал.

Тем более непонятно, почему в этот раз он решил меня заранее предупредить.

С самого утра я металась по квартире в поисках подходящего наряда.

Я хотела произвести на Марка хорошее впечатление, чтобы не думал, что я в своем горе махнула на себя рукой.

– Мишка, посмотри. Как я тебе? – Я выдернула сына из кровати, желая получить хоть какое-то независимое мнение.

– Что? А? – сонно прищурился он.

– Скажи, как я выгляжу? – пристала я к ребенку. Хотя если б он в аналогичной ситуации разбудил меня в такое же время, я бы его побила тапкой.

– Выглядишь лишней, – ответил сын и повернулся на другой бок.

Я опешила.

– В каком смысле?

– В смысле – что ты тут делаешь? Мне совершенно по барабану, в чем ты пойдешь на работу, – пробурчал он.

Вот, кому-то достанется в мужья еще один вечный ворчун.

– Опять до утра за компьютером просидел? И что ты в этом Интернете только делаешь?

– Работаю, – односложно пояснил Мишка.

Что он имел в виду, я не поняла, но единственное, что я знала точно, это что мой сынок сильно увлечен компьютерами. Он почти все свободное время проводил перед экраном и, надо отметить, занимался совсем не играми. Кажется, он действительно всерьез пытался осваивать язык программирования.

– Если будешь хорошо работать, я тебе на первое сентября подарю «up-date». Ну, почему не визжим от счастья? Не проснулся?

– Что? – сел на кровати Мишка.

Наконец-то.

– Ну, скажи, как мама выглядит? – снова пристала я к нему. На мне было синее трикотажное платье с коротким рукавом. Это был последний вариант, единственно возможный компромисс между аэропортом и парадным видом. И скромностью.

– Прекрасно! – выдохнул сын.

– Отлично! – кивнула я и пошла к выходу. Уже в дверях, обернувшись, я добавила:

– А про «up-date» я говорила всерьез. Продумай, что тебе надо. Все равно в скором времени мои денежки снова твой папочка приберет к своим ловким рукам, так лучше я их в твою мечту вложу. Давай, не стесняйся. Память, видеоплата, джойстики. И поменяем экран, чего уж там!

– Спасибо, – смущенно вымолвил сынок.

Я улыбнулась. Вот, человек от счастья даже оробел.

Прекрасный день! Самое время ехать в аэропорт, пока пробки не закольцевались, остановив кровообращение железных кровяных частиц полностью, и не исключили саму мысль о дорожном движении. А что, и такое бывает в нашем чудесном городе!

Марк прилетел, как и обещал, ровно в десять.

– Привет, дорогая! – сказал он мне, когда через сорок минут пробился сквозь все таможенные заслоны. Он был первым. Мне хотелось думать, что он спешил ко мне, поэтому растолкал всех остальных, но Марк просто был без вещей, с небольшим изящным чемоданчиком на колесиках.

– О Марк! – внезапно прослезилась я. – Как же мне тебя не хватало.

– Почему-то я так и подумал, когда ты с пеной у рта врала мне, что все хорошо, – строго заметил он.

Я глупо улыбалась и смотрела на него во все глаза. Он стал еще более худощав, его красивая английская футболка поло в тонкую серебристую полоску висела на нем, как на скелете.

– Почему ты так исхудал? В Париже стали плохо кормить? – спросила я.

– В Париже теперь много арабских ресторанчиков, там очень неплохо кормят. Но все острое, не для моего старого желудка, – пожаловался Марк.

– Надо же, ты по-прежнему осваиваешь новые горизонты?

– Скажи, зачем мы обсуждаем рестораны? – помолчав, спросил Марк. И пристально посмотрел на меня.

Я уставилась на надпись «Вход без декларации» и тоже замолчала.

– Я не знаю, что еще сказать. Мне не хочется тебя вот так сразу грузить моими проблемами.

– А много проблем? В последний раз, когда мы с тобой говорили, я подумал, что ты еле сдерживаешь слезы, – с грустью заметил Марк. Надо же, кто-то еще пытается по голосу угадать, каково мне. Значит, не все еще потеряно. Или это просто Марк такой внимательный?

– Наверное, в глаз что-то попало, – отмазалась я.

– Ага. Или ты просто лук чистила. Элен, давай договоримся, что раз уж я поставил на уши все свое руководство и получил командировку в Россию безо всякой на то видимой причины, ты будешь говорить со мной откровенно.

– Это так непросто, – вздохнула я.

– Не надо спешить. Пойдем, сядем прямо здесь, в Шереметьево, в их необъяснимо дорогом кафе и поговорим. Правда, там я могу выпить только кофе.

– А мне вообще кусок в горло не лезет, – пожаловалась я.

Мы пересекли зал вылета и уселись на дешевых металлических стульях. Официантка сонно копалась в своем буфете и, по-моему, даже не заметила нас.

– По-моему, она, – Марк кивнул в сторону прилавка, – подойдет только через час. Ну, так ты будешь говорить? Начинай! – хлопнул в ладоши он.

– С чего начать-то? – Я сразу как-то растерялась.

– С самого важного! – уточнил Марк.

– Ну, тогда держись, – немного рассеянно улыбнулась я. – Вчера, например, перед тем как лечь спать, я всерьез думала над тем, не прыгнуть ли мне из окна.

– О Господи! – всплеснул руками Марк.

– Мой муж, то есть... мой бывший муж, он делает все, что только хочет. И у него это получается. Самое ужасное, что я никогда не думала, что он на такое способен.

– На какое? Суды из-за имущества очень распространены. Фактически это просто способ разделить то, что создавалось как единое целое! – внес замечание Марк. – Особенно если учесть, что любой из супругов не прочь оставить себе все целиком.

– Но Андрей-то и до развода грабил меня по-черному. Помнишь те пять штук?

– Какие пять штук? – нахмурился Марк.

Ах да! Я совсем забыла, не стала ему рассказывать, что прятала деньги от мужа. Теперь пришлось объяснить.

– Я их копила просто так, без какой-то там цели. Просто после того, как Андрей снял почти тысячу долларов с карточки, а в магазине из-за этого мне не продали одно шикарное платье, я очень захотела иметь свои деньги.

– И он их забрал? – спросил Марк.

– Ну конечно! А потом я узнала, что у него эта Манечка. И эта Анечка. И что он не только готов к разводу, а бежит с заявлением наперевес!

– Элен, это я понял. Почему ты захотела прыгать из окна? – Марк снял очки и принялся протирать их носовым платком, жмуря усталые глаза. Видно, перелет был не из легких. Вряд ли ему удалось поспать на борту.

– Я только подумала об этом. А подумала я об этом, потому что моему мужу мало того, что я потратила на него всю свою жизнь. Он хочет еще отобрать у меня квартиру!

– Андрей? Зачем? – серьезно и нимало не удивившись, поинтересовался Марк.

– Что значит, зачем? Чтобы продать. Ему нужны сто штук. А может, и двести. Чем больше, тем лучше, – возмущенно размахивала я руками.

– Нет, этого не может быть! – безапелляционно заявил Марк. – Я видел твоего мужа, и я знаю, что он не из тех людей, которые любят деньги ради денег.

– Да, он был таким, – согласилась я. – Но теперь это уже совершенно другой человек.

– В нашем возрасте люди почти не меняются, – «обнадежил» меня Марк.

Я развела руками.

– И что тогда? Что это все значит?

– Это значит, что тебе надо попытаться перестать злиться и обижаться. Попробуй понять, что им движет.

– Одно сплошное свинство им движет, – упиралась я.

Марк улыбнулся и взял меня за руку. Я дернулась, как от удара током.

– Если тебе так легче, думай что хочешь. В конце концов, мне совершенно наплевать на твоего мужа. Я приехал к тебе, если ты, конечно, еще хочешь, чтобы я был рядом. Старый друг никогда не помешает, верно?

– Старый друг? – переспросила я на всякий случай. Неужели он дает мне понять, что его помощь носит исключительно дружеский характер?

А что ты так удивляешься, мать? Кто он, а кто ты? Собственно, это неважно, кто есть who. Но с чего ты решила, что Марк до сих пор помнит о вашей маленькой вечеринке в темной гостинице? Может, он давно уже встречается с кем-то еще?! Или вообще не придал этому такого уж большого значения. Он просто спал с тобой, а остальное ты дорисовала сама.

– Элен, я очень устал. Скажи, ты приютишь меня у себя или мне снять номер в «Космосе»? – деловито поинтересовался Марк.

Я прикусила губу. Дура! С чего ты решила, что он тебя любит?

– Конечно, приючу. Или как там говорится? – Я постаралась, чтобы голос звучал весело. Не дай бог, Марк догадается, как я раскатала губу. Не хватало мне еще действительно друга потерять.

– Прекрасно. А я обещаю тебе завтра приготовить роскошный ужин. Исключительно из французских блюд. Только есть проблема – тебе придется помочь мне найти нужные продукты. Где у вас продают улиток? – тараторил Марк, пробираясь к выходу. Официантка так и не подошла к нам, а без кофе сидеть за столиком кафе не было никакого резона.

– Пойдем-пойдем! – толкала я Марка в спину. – Улиток у нас не продают, а собирают по канавам. Но есть их вряд ли возможно. Впрочем, из твоих рук я готова слопать что угодно.

– В вашем городе все такие же безумные пробки? – спросил Марк, протискиваясь между плотно припаркованными автомобилями.

– Подожди, сам насладишься. Сейчас как раз вся Москва стоит, – зловеще ухмыльнулась я.

Было уже около двенадцати часов, а МКАД и Ленинградское шоссе начинали стоять, еще когда я только подбиралась к Шереметьево. Так что не успели мы покинуть гостеприимные объятия московского аэропорта, как встали на развороте эстакады. Чтобы выехать на МКАД, в итоге нам потребовался почти час. Марк сначала старался меня подбадривать и шутил по поводу того, что в России тротуары являются естественным продолжением скоростной трассы. Причем самым скоростным из рядов.

– Что вы делаете, когда видите пешехода? Сигналите ему, чтобы он отпрыгивал в кювет? – ерничал он.

Но ко МКАДу даже Марк устал и угрюмо уставился в окно. А я молчала, потому что мне срочно надо было придумать достойный выход из сложившегося положения. Ко мне с дружеским визитом прилетел из Франции старый друг, который, не подозревая ничего плохого, дремлет рядом со мной. А я готова прямо здесь раздеваться и бросаться ему на шею. Э нет. Так не пойдет. Улыбочка! Пара ничего не значащих фраз! «Ты мне очень помог!» «Что бы я без тебя делала!» «Будешь еще у нас в России, обязательно заезжай ко мне!» И спокойно отправляйся рыдать в ванную. Что тут такого? С кем не бывает?

– Скажи, а ты не думала о том, чтобы действительно продать квартиру? – вдруг выдернул меня из моих мыслей Марк.

– Что?! Что ты такое говоришь? – опешила я. – Я продам ее только тогда, когда у меня не останется другого выхода! В конце концов, почему я должна добровольно облегчать жизнь Андрею?

– Ты все еще любишь его? – неожиданно полюбопытствовал Марк.

Я к этому вопросу не была готова. Или была? В принципе на сам вопрос ответ я знала давно.

– Я его не люблю, хотя и не понимаю, какое это имеет значение, – нахмурилась я.

Меня пыталась подрезать резвая малюсенькая машинка яблочно-зеленого цвета. Кажется, эта марка называется «Матис». Я не очень разбираюсь в машинах, но в последнее время на наших дорогах самый высший пилотаж – это уметь перестраиваться из ряда в ряд и делать обгон практически на нулевой скорости. И в этом искусстве водителям «Матисов» нет равных. Не пропустить их технически невозможно. Не успеешь оглянуться, а он уже стоит перед тобой, словно был там всегда. Я посигналила и стукнула кулаком по рулю.

– Элен, я не хочу тебя обидеть, но в том, как ты реагируешь, чувствуется что-то очень сильное. Это или любовь, или ревность – одно из двух.

– Это ненависть, – сквозь зубы проговорила я.

– Ненависть? – удивился Марк. – Странно. Неужели он настолько для тебя важен?

– Что ты несешь?! – Я готова была разрыдаться. – Андрей совершенно мне безразличен. Я его презираю. Я бы хотела, чтобы его не было. Просто не было. Никогда.

– И что? Ты хочешь сказать, что ты к нему равнодушна? – с довольным видом подытожил Марк.

Я замолчала. Нет. Не равнодушна. Я не равнодушна к Андрею. Я ненавижу его, причем главным образом за то, что Марк теперь приезжает ко мне на правах старого друга. А все потому, что когда-то, пять лет назад, я слишком верила в то, что быть с Андреем – мой святой долг, нарушить который означало бы стать предателем, ничтожеством. Как в его, так и в собственных глазах. Кто же знал, что буквально сразу, как только худая и длинная фигура Марка скроется за матовыми стеклами пограничной зоны Шереметьево, я возненавижу Андрея за то, что осталась с ним? Особенно теперь, когда я совершенно точно знаю, что и Андрею моя жертва была совершенно не нужна.

– Кажется, пробка рассасывается, – сменила я тему и перестроилась в крайний левый ряд. Марк был прав, я не была равнодушна. Только не к Андрею, а к нему самому, к Марку. Но я, совсем как и Марк когда-то, прятала свою дурацкую слабость за деланой веселой миной, за пустыми разговорами ни о чем. Я готова была вырвать себе язык, только чтобы теперь, на правах «старого друга», он не узнал обо мне всей правды. Дурацкая ситуация! Полнейший бред!

Для того чтобы добраться от аэропорта до дома, нам с Марком потребовалось больше двух часов. В нашем мегаполисе все чаще случаются дни, когда полнейшая парализация всех дорог не имеет под собой никаких явно выраженных причин. Это не авария, не перекрытая ради «членовоза» с мигалкой «рублевка», не снежный занос и не наледь на съездах, где буксуют тяжелые фуры. Нет, теперь мы просто стоим. Все сразу, на всем протяжении кольца. Тромбофлебит в чистом виде. Как лечить? Какая терапия?

Мы подходили к дому, измотанные и усталые от дороги даже больше, чем от переживаний и разговоров. Марк выглядит очень бледным. Еще бы, куда ему, слабаку, выдержать наш московский воздух!

– Слушай, давай зайдем в магазин. А то у меня дома, если честно, хоть шаром покати, – пожаловалась я. – Кто ж знал, что ты так мне свалишься на голову как снежный ком.

– По-другому ты меня не пускала, – возразил Марк. – Ну, ты вот скажи, разве плохо, что я при-ехал и буду рядом? Плохо?

– Очень плохо! – кивнула я. – Теперь мне снова придется начать чистить зубы два раза в день и красить глаза. Не могу же я при тебе ходить как привыкла.

– Это как? Голая и в галстуке? – Марк мечтательно поднял к небу глаза.

Я фыркнула.

– В рваном шелковом халате десятилетней давности, с небритыми ногами и в рваных носках.

– Ты?! В рваных носках? Такое возможно? – совершенно искренне изумился Марк. При его аккуратности моя разболтанность должна была показаться ему чем-то запредельным.

– Все возможно! – кивнула я.

Марк пошел чуть быстрее и на ходу прошептал мне, что обязательно украдет мой носок и покажет коллегам в Париже.

– А то мне не поверят. Все-таки ты – наш главный представитель в России! – серьезно кивнул он. Я прыснула. С ним я не могла оставаться серьезной дольше пары минут. Я забывала обо всем, а в первую очередь, о том, что когда-то была знакома с человеком по имени Андрей Демидов. Чудесно.

Мы набрали кучу продуктов, причем Марк паясничал и постоянно пытался говорить с продавщицами по-французски, отчего те краснели и поправляли передники. Он с преувеличенной вежливостью пропускал меня вперед (должен же я поддерживать имидж галантных французов?) и долго уверял меня, что хочет оплатить все своей кредиткой только для того, чтобы проверить, что она действительно будет работать в России.

– В следующий раз платишь ты, успокойся. Какие вы, женщины, стали гордые. Разориться не боитесь?

– Боимся, – усмехнулась я. – Но тут тебя все равно опередил русский парень. Так что тебе меня не разорить!

– Ах да! Андрей! Теперь я верю, что ты пришла в себя, дорогая. Элен, когда ты шутишь такими вещами, я понимаю, что все действительно приходит в норму, – обрадовался Марк.

Я бросила пакеты в машину и подрулила к дому. Психология автомобилиста – это когда сумки из магазина за углом ты везешь домой в машине, объезжая почти весь квартал. Автомобилисты не умеют ходит пешком. Только в крайних случаях, от парковки до подъезда. И то потому, что автоконцерны не придумали парковок в воздухе, прямо напротив дивана.

– Как ты не боишься жить на такой высоте! – спросил меня Марк, когда мы вышли из лифта.

За окном общего коридора стелилась необъятная урбанистическая даль, обрываясь на уровне смога. Я нагляделась на этот пейзаж еще вчера и уже была к нему равнодушна.

– Жить захочешь, не так раскорячишься, – пожала я плечами и прошла к двери в квартиру. Тут мое внимание привлекла небольшая странность. Я не сразу поняла, что это, но когда склонилась к замку, то догадалась, что меня так озадачило.

– Марк! У меня тут что-то с замком! – закричала я.

– Что? Что такое? Тебя обокрали?

– Я не знаю! – растерялась я. – Есть и другой замок. Я обычно на него запираю, но сегодня, я не помню. А, сегодня последним должен был уйти Мишка. А! И этот тоже вырван!

– Дерни ручку, – посоветовал Марк.

– Я боюсь!

– Отойди, – сказал он, проходя вперед.

Марк дернул ручку двери, и она моментально открылась.

– Не заперта? – похолодела я. В моей голове замелькали всевозможные образы, явно внушенные мне передачами «Криминальные хроники» или «Час пик с маньяками Москвы». Только бы с Мишкой ничего не случилось. Только бы...

Я оттолкнула Марка и ворвалась в квартиру.

– А вот и она! – раздался из прихожей голос мужа.

Немая сцена! На моей кухне, в тапках и спортивном костюме, сидел Андрей собственной персоной и распивал чай. – Я же сказал, что буду вынужден перейти к другим методам.

– Ты взломал замки! И как тебя понимать? – моментально ощетинилась я.

– А так, дорогая, что раз ты их поменяла, хотя это и было незаконным, я их вырезал. Ты не волнуйся, с участковым, по закону. Как положено! А это, если тебе интересно, мои документы на мою половину квартиры. Ознакомься. Так что теперь мы будем жить все вместе. Одной семьей. Ты рада?

– Ты мерзавец! – только и смогла я выговорить.

Марк наконец перестал копаться в коридоре и вошел в холл.

– Добрый день, – предельно холодно и вежливо сказал он.

На Андрея его появление возымело эффект разорвавшейся бомбы.

– А я-то думал, что, может, я все-таки ошибался. А он – вот он. Ну естественно. Теперь-то чего уж стесняться, верно? – яростно зашипел бывший муж.

Марк демонстративно стряхнул с рукава своей ветровки невидимую пылинку.

– Верно. И вы, я смотрю, тоже не стесняетесь. Очень хорошо. Значит, можем поговорить обо всем, как взрослые люди. Без недомолвок, – предложил он.

Но Андрею его предложение не понравилось. Как и мне.

– Убирайся! Я тебя ненавижу! Проклятый воришка, подонок! Мало тебе моих денег, так ты скажи, сколько? Сколько тебе надо, чтоб ты оставил меня в покое. Пять штук ты украл, штуку с карточки снял, квартиру теперь отсудил, машина моя при тебе. Сколько еще тебе дать, чтобы никогда не видеть твоей рожи? – орала я прямо в лицо Андрею, не думая уже ни о каких последствиях.

– Я тебе сказал – продай квартиру, и я... и мы больше никогда не увидимся, – орал он в ответ.

Марк понял, что это война, где его никто не видит парламентером, и вышел в коридор. Я попыталась было пойти за ним, но отвлеклась: снова заорала на Андрея и забыла обо всем.

– Ни за что! Не раньше, чем ты вернешь мне деньги, которые у меня украл!

– Я ничего у тебя не крал! Идиотка. Если ты о той штуке, то у меня не было другого выбора. И вообще, я сразу же, с первой же получки положил эти деньги в коробку. Но ты не заметила! Никогда ты ничего не замечаешь, только, видимо, вот этого Марка!

– Замолчи! Ты ничего не понимаешь! – заорала я. Но, в самом деле, что он мог понимать про меня и про Марка.

– Конечно! Я же негодяй последний, подлец! Вор! И откуда только такие сказки, кто их тебе внушил? Он, что ли? В общем, так. Или ты делаешь, что я прошу, или я продам свою долю целому азербайджанскому аулу, и разбирайся с ними. Мне уже все равно, мне надо закончить с этим и исчезнуть.

– Можешь исчезнуть прямо сейчас! – Мы сцепились, как борцы сумо, и катались по душам друг друга, подминая под себя все остатки человеческого облика. Так могло бы продолжаться, наверное, вечно. Но вдруг из глубины квартиры раздался приглушенный, но все-таки очень громкий звук. Практически грохот.

– Что это? – уставилась я на Андрея.

– Не знаю, – замотал он головой.

– А Мишка где? – моментально перестроилась я. – Дома?

– Ага, – растерянно кивнул Андрей. Он у себя.

– Элен, что происходит?! Что это за звук? – прибежал из коридора Марк, но я не ответила и подбежала к двери в комнату Мишки.

Открыв ее, я увидела посреди комнаты моего сына, который стучал об стол чем-то тяжелым. А на полу, буквально везде, где только доставал мой взгляд, валялись обломки чего-то металлического.

– Мишка, что это? – первым пришел в себя Андрей. – Что ты делаешь?

– А ты не видишь? – давясь слезами, переспросил Мишка.

У меня от ужаса все возможные слова застряли где-то по дороге. Меня парализовало.

– Что? Зачем? Это же компьютер! Зачем ты разбил свой компьютер?

– А вы? Зачем вы все разбили? Зачем? – заорал вдруг Мишка тоненьким голоском.

– Что... что ты имеешь в виду? – пролепетала я.

– Все эти разборки, азербайджанский аул! Зачем было жениться, чтобы потом вот так?! Зачем надо было детей рожать?! Ненавижу! Видеть вас не хочу! Отстаньте. Все отстаньте! Не могу я больше так. – Мишка бросился из комнаты, ломая под ногами остатки деталей ни в чем не повинного компьютера.

– Мишка, стой! – заорал Андрей.

Но Мишка только еще быстрее помчался в коридор. Когда Андрей подбежал к входной двери, Мишкины шаги уже гулко уносились вниз, по черной лестнице.

– Стой! Куда ты, Миша! – закричала я и бросилась за ним.

– Надо на лифте, это быстрее, – Андрей бил кулаком по кнопке лифта. – Ну где же ты, черт.

– Миша-а-а! Подожди! Дай мне сказать! – закричала я в лестничный пролет. Но в ответ топот только усилился.

Я побежала вниз, отсчитывая этажи и перескакивая через ступени. Мишка был в кроссовках, а я в туфлях на каблуках. Еще бы, в чем же мне еще встречать Марка? Не в мокасинах же?

Я добежала почти до первого этажа, когда мой каблук застрял в выбоине одной из ступенек и сломался. Я заскользила, вылетая из туфли, подвернула ногу, упала, но по инерции доехала вниз на правом боку, затормозив только между пролетами. Резюме: вывихнутая лодыжка, перепачканное платье, разорванные колготки. Плюс мой сын, убегающий от меня в неизвестном направлении. В окошке лестничной клетки я еще целую минуту смотрела, как его кроссовки мелькают вдали, становясь все меньше и меньше. Еще через минуту на улицу выскочил Андрей и растерянно принялся метаться перед подъездом.

Я отвернулась от окна и опустила плечи. Ну, объясните, почему же мы такие идиоты?