В большинстве случаев на пути к великим свершениям нас останавливают самые простые вещи. Даже удивительно, если вдуматься, по какой причине мы не нарисовали давно задуманной картины, не написали диссертацию, не съездили в Тибет. Потому что в магазине была слишком длинная очередь в кассу. Потому что просрочился загранпаспорт. Потому что надо досмотреть любимый фильм – сериал – ток-шоу или новости. Причины уважительные и не очень, те, в которые все верят, и те, в которые верим только мы. Когда у меня, например, кончаются последние весомые аргументы собственного бездействия, я ложусь на кровать и чувствую, что безмерно устала. И мне сначала надо просто немножко поспать. Что я не напишу ни строчки, не сделаю ни одного анализа анкет и не проведу ни одного опроса, пока не… выпью чашку кофе, не посижу в кресле, не разгружу, а потом загружу стиральную машину. Если и этого окажется недостаточно, то я всегда могу вспомнить, что у меня завалялись одна-две неоплаченные квитанции за телефон или свет. После похода в сберкассу, где сначала обед, потом очередь, потом в кассе застревает какая-то девушка в норковой шубе и с огромной суммой денег – после этого всего, когда я под вечер доползаю домой с оплаченными клочками бумаг, кто скажет, что я бессмысленно провела день? Разве была у меня хоть одна минута для дела?! Для настоящего дела, которое единственное способно каким-то образом примирить меня с самой собой, но на которое у меня никогда и никак не хватает времени.

Вот примерно таким образом я и провела пару предновогодних недель, уговаривая себя, что времени еще вагон и что на самом деле ничего не случится страшного, если я и вовсе этот наш спор с Григорием проиграю. Все бы ничего, если бы не он сам, с его неожиданными звонками в любое время дня (и ночи, да!). Мы вели долгие разговоры о моей работе, о том, чего именно я хочу добиться в ней. Или просто перебрасывались шутками и новостями дня. А двадцать девятого он позвонил мне, как всегда оторвав меня от важного дела (гадание на книге Норбекова), и задал вопрос, на который я не очень-то хотела отвечать.

– У тебя какие планы на Новый год? – поинтересовался он. Новый год уже навис надо мной и вот-вот норовил свалиться. Среди моих планов на Новый год самой грандиозной была уже состоявшаяся накануне типическая посиделка в центре. Девочки принесли по пирогу, я тоже напекла печеньице с шоколадом. В комнате для семинаров мы расстелили маты, а на ковер в центре постелили скатерть. Обычай, отлаженный годами. Турецкая посиделка в чисто бабском обществе. Мартини, шампанское для разгона и коньяк под занавес, ибо пить водку дамам, которые еще и психологи, – это как-то неправильно. А вот сам Новый год…

– Опять хочу в Париж, – невозмутимо сообщила я Грише. Мне совершенно не улыбалось, чтобы он узнал, как именно я собираюсь проводить Новый год. Сидя дома в гордом одиночестве. Единственный кайф, который я могла себе позволить в этот раз, – The day spa – ароматические свечи, коих у меня имелось в изобилии, бесплатная горячая вода с пеной (пена тоже еще наличествовала) и еще, пожалуй, селедка под шубой. Сколько там стоит селедка? А когда у меня будет первая в новом году зарплата?

– Что, уже хотела? – не удержался и подколол меня он.

– А ты, ты где будешь? На Мальдивах? – Я перевела разговор в параллельное русло.

– У меня приглашение на корпоративный Новый год в ресторане. Вот только не представляю, что там делать… одному, – прозрачно намекнул он.

– Возьми с собой кого-нибудь, – посоветовала я.

– А ты не можешь отменить свой Париж и составить мне компанию? – аккуратненько предложил мне Гриша.

– Даже не знаю, – пробормотала я, внутренне подобравшись. Действительно, что мне выбрать: Новый год в обществе приятного мужчины и в ресторане или… снова чокаться с тренером в зеркале. Сложность выбора встала передо мной со всей очевидностью.

– Тогда я заеду за тобой в семь часов. Идет? Кстати, а как там твоя работа? Что-нибудь уже написала? Может, покажешь?

– В другой раз, – заюлила я. Н-да, в последние дни меня не то что работать, меня даже отдыхать не тянуло. Противодействие страшнейшее, даже не представляла, как трудно это – попытаться сделать в реале то, о чем столько лет я с удивительным упорством мечтала.

– А ты захвати с собой хоть что-то. Ну, до послезавтра? – радостно попрощался со мной Гриша, а я повесила трубку и задумалась. Как же это получилось, что у меня действительно, что называется, конь не валялся? Прошло столько времени с тех пор, как я ходила пьяная по комнате, мельтеша перед Гришиными глазами, и строила наполеоновские планы. И что? Что именно помешало мне хотя бы раз сесть за компьютер и набряцать хотя бы пару строк. Хотя бы литературу начать подбирать к теме, тем более что всю эту самую литературу я знаю назубок. Фромм, Франкл, Миндел, да мало ли? Все это я много раз читала, применяла, выстраивала в схему. Моя работа, как паззлы в большой коробке, уже лежала у меня в голове. И почему же все-таки из года в год она именно там и остается?

– Ты тратишь время на ерунду! – после некоторого раздумья сказала я.

– Позвольте, о какой ерунде идет речь? О тренинге «Семья и брак», который я закончила только вчера или о частных консультациях с Ирой Голубевой, моей старой клиенткой, в работе с которой я добилась значительных успехов. Когда она впервые пришла ко мне, рассказывая что-то о теплых словах в мой адрес со стороны каких-то уже старых клиентов, мне было очень приятно. Рекомендации для психолога – это самое главное. Это и хлеб, и масло, и красная икра, если рекомендаций будет много. А Ира Голубева страдала реальной проблемой – с ней случались приступы панических атак. В основном в замкнутых контурах без окон. В метро, в переходах, в больших торговых центрах она могла остановиться от смертельного ужаса. Дальше она соответственно задыхалась, вращала глазами и не могла пошевелиться. Мир рушился, а она ничего не могла с этим сделать. После наших сеансов она смогла ездить дважды в день на метро. На работу и с нее. И не чаще раза в месяц она звонила мне с криками, что она не может выйти, потому что ей кажется, что выход заминирован. Этот новый вариант фобии возник у нее после взрыва в подземке. И что, работа с ней тоже ерунда?

– Не надо! И при тренингах с консультациями у тебя, дорогуша, остается масса времени, чтобы раскрыть ноутбук, положить рядом с ним книжку, ну, хоть бы Франкла для начала… А не трескать пельмени со сметаной, весь вечер читая монументальный труд «Астрология и психотип человека» и прочий бред из раздела «Звезды шепчут».

– Но я же устаю, – использую я последний аргумент, но совесть звучит набатом.

– Тогда не удивляйся, когда окажется, что ты уже на пенсии и времени у тебя просто навалом, а делать совершенно нечего, потому что ты все просрала! – не успела я додумать эту мысль, как по всему телу вдруг пошел озноб. Воздух наполнился запахом опасности.

– Черт! – вскрикнула я, когда поняла, что запах опасности исходит из кухни, где я, верная традиции, варила пельмени на маленьком огне. Оказалось, что не только пельмени за время моего отсутствия успели свариться, но и выкипел весь бульон, и теперь они мирно подгорали в кастрюльке. В кухне, соответственно, стоял дым.

– Твою мать! – заорала я еще громче, когда сдуру попыталась стащить кастрюльку с плиты. Голыми руками, естественно. Руки моментально пронзила боль, кастрюля же с грохотом полетела на пол, пельмени разлетелись по полу, а линолеум подозрительно зашипел сразу после контакта с металлом. Кажется, он тоже начал пригорать.

Через несколько минут мне все же удалось призвать кастрюлю к порядку, и ее, недовольно шипящую и плюющуюся, поглотили струи ледяной воды из-под крана. Я ползала на карачках, вручную собирая по всему полу пельмени, словно это были особо ценные подосиновики в осеннем лесу. Они прятали свои подгорелые шляпки за ножками стола, под обивкой дивана, а один даже умудрился отскочить за батарею. Этот гриб-пельмень я выковыривала длинной тонкой палкой для заточки ножей. В общем, веселилась я, веселилась, стараясь не смотреть в то место, где состоялось приземление кастрюли. Потому что чего я там могла интересного увидеть – какое-то грубое коричневое пятно, образовавшееся на линолеуме? Оно меня не вдохновляло.

«Видишь, до чего уже дошло! – шепнул мне внутренний голос. – То ли еще будет».

«И что мне делать? Из дома бежать?» – всхлипнула я. Линолеума было жалко на самом деле. Тем более что эта долбаная кастрюля рухнула прямо посреди кухни, так что у меня не было ни единого шанса как-то замаскировать этот ожог.

«Садись и пиши, что ты теперь будешь делать в первую очередь, что во вторую, а что вообще по остаточному принципу!» – сказала мне моя совесть. Я подумала, что, как ни крути, в этом есть своя логика. Ибо до этого времени по остаточному принципу я относилась именно к своим исследованиям. То есть до них мои лапки вообще не доходили. Я выкинула пельменные останки в ведро и распахнула настежь окно. Запах гари потихоньку выветривался на морозную улицу, а я потихоньку остывала под порывами ветра с улицы и думала, куда плыть дальше. Действительно, что мне мешает, кроме собственных цепей? Кроме лени, которая больше походит не столько на лень, сколько на страх. Глубинный страх, не дающий мне сделать и шага вперед.

Любой мой день (за исключением праздников и выходных) состоит из десяти часов, которые я трачу на работу в том или ином ее проявлении, это вместе с дорогой, которая теперь, когда я постоянно экономлю и экономно езжу на метро, занимает никак не меньше трех часов в день. Еще утром я не меньше часа трачу на кофе, завтрак, умывание, боевую раскраску и т. д. Нормальное утро работающей одинокой женщины. Вечером сериал, журнал, уютная книжка в кровати под одеялом, а светильник светит таким мягким светом. И надо сказать, что такой ход вещей меня вполне устраивал. А что теперь? Мне постоянно звонит Гриша, вроде бы чтобы поболтать о том о сем, но ведь он спрашивает, как у меня дела. Как много я написала. А как много я написала? Если разобраться, то я начала подготовительную работу. А именно, я сложила на столе стопкой все нужные книжки. Стопка получилась не очень большая, поэтому я подбавила ненужных. Для авторитетности моего рабочего места. В принтер я вложила чистые листы бумаги (а вдруг мне понадобится держать что-то перед глазами, тогда я смогу это распечатать), а в магнитофон вставила мою любимую кассету «Звуки природы», под которую (теоретически) очень хорошо расслабляться и настраиваться на рабочий лад.

– И что еще? – усмехнулась моему рассказу Баська. Она была единственной, кого я посвятила в условия спора с Григорием. И вообще единственной, кто знал, что у меня появился такой странный новый знакомый.

– А что? – обиделась я. – Разве мало? Между прочим, отбор литературы – это уже полдела.

– Ага. А вторая половина дела навсегда останется в наших сердцах, ибо никуда за их пределы не выйдет. Так бы сразу и сказала, что мечтаешь проиграть и сдаться на милость победителя. Только имей в виду, если он увидит, что ты ни черта не делаешь, у него могут появиться подозрения.

– А ведь ты права! – согласилась я. Но воз сдвигаться не собирался, пока вот у меня пельмени не рассыпались по кухне, а Гриша не сообщил, что праздновать смену очередной даты мы будем вместе. Что я ему предъявлю? Что расскажу, когда мы будем сидеть за красиво сервированным столом и пить искрящееся от света свечей шампанское?

– Он же не пьет! – вспомнила я и загрустила. Тем более мне не удастся произвести на него впечатление. Интересно, неужели же я в самом деле такая тупая? Неужели я ничего не могу. Абсолютно ни на что не способна! Какой кошмар. Эта мысль неожиданно взорвала мой мозг, и разрывная сила была эквивалентна целому чемодану тротила. Я – бездарность, которая всю жизнь кормила себя байками о том, что было бы, если бы… Если бы муж был получше, денег побольше, работа поинтенсивнее, общественность понимающая. Условия, я все всегда валила на условия. Вернее, на их отсутствие. А на самом деле я просто занималась тем самым, от чего так и не смогла практически никого вылечить. Самообманом!

– Пустышка ты, мать, – сказала я, принюхиваясь к холодному воздуху, в котором еще стоял легкий запах горелого теста.

– Ну и ладно, – захотелось надуть губы и заплакать и чтобы пришел кто-то большой и сильный – успокоить и убедить, что я несправедлива к себе. Что я вообще-то умница. Впрочем, подошел бы кто-то и не очень большой. Пусть даже ростом чуть выше меня. Типа Гриши. Господи, как же хочется, чтобы он меня зауважал. Чтобы в этом самом ресторане я с упоением показывала ему графики и выкладки, а он бы смотрел на меня с восторгом и задавал глупые вопросы.

– И что тебе мешает? – вопрошала моя совесть. Я закрыла окно и горько вздохнула. Да-да, получается, что ничего, кроме меня самой. Ничего, кроме того, что в моей системе координат надо что-то менять. И по остаточному принципу надо делать все остальное, а не то, что составляет собой мою мечту.

– А о чем, собственно, речь? – призвала я себя к ответу. – Сядь и напиши, что и как ты будешь теперь делать. Напиши план работы, как ты делала в институте. Помнишь, что нужно, чтобы начать работу? Нужно выпить эту чашку кофе ПОТОМ.

Я прошла в комнату, скинула со стола какие-то беспонтовые журналы и села в свое любимое ортопедическое кресло. Его мне еще папа купил, когда я училась в институте. Каким-то неведомым чудом оторвал, отдал последние деньги. Сказал: «Тебе надо следить за осанкой». Эх, кому-то я теперь нужна? В итоге мучительной получасовой работы, которая преимущественно состояла из обсасывания колпачка ручки, я набросала следующее.

1. Привести в порядок и распечатать давно задуманные и на две трети разработанные опросники личностных характеристик.

2. Три часа в день обязательно посвящать своей работе. Обязательно! И не меньше!

3. Хотя бы два.

4. Засчитывается даже то время, которое я консультирую или работаю в центре, при условии что в эти два часа (или три, если я буду хорошей девочкой) я делала что-то, актуально важное именно для метода.

5. Вести записи всех наблюдений.

6. За январь собрать не меньше десяти анкет. Анкетировать бесплатно.

7. Тьфу, забыла! Составить план работы. И примерное содержание методики для последующей корректировки.

8. И, главное, начать все это прямо сейчас. Чтобы было чего рассказать Грише. Интересно, откуда он взялся на мою голову?

Записав сей сомнительный план, я потратила еще час на то, чтобы разыскать шнур от принтера, потому что, как выяснилось, бумагу в него я запихнула (для красоты и эстетики), а вот кабель подключить забыла. Когда кабель был найден, время уже стремительно утекало прямо из-под пальцев, в окнах соседнего дома уже вовсю разгорались огни. Стало заметно темней, но я этого уже не замечала. Я впала в раж. Вот уж поистине феноменальное состояние, жаль только, оно со мной редко бывает. Потому что, случайся оно почаще, я бы могла горы свернуть, ей-богу.

А так я перевернула в доме все вверх дном, но откопала шнур от принтера в выдвижном ящике комода, прямо под постельным бельем. И только не надо спрашивать, как он туда попал. Главное, я все помню! Верно же, ведь иначе-то я его не нашла бы! Я распечатала на принтере (слава богу, он заработал) список. Потом немного подумала и распечатала еще несколько экземпляров обращений к самой себе следующего содержания: «Иди работай, бестолочь и бездарность». Я развесила это творение творческой мысли по всем шкафам, а список примагнитила к холодильнику. Не без удовольствия осмотрела плоды своих рук. Достигнуто было немало. В кухне горой валялась немытая посуда, а вся комната была завалена вещами, выброшенными из недр квартиры в процессе поиска шнура.

– Нормальный творческий беспорядок, – пожала я плечами и почувствовала, что нерастраченная на любовь и семью энергия так и клокочет во мне, как вулканическая лава, спавшая до времени в живописном вулкане. Я цыкнула языком и бросилась к письменному столу. Надо же, как я на самом деле соскучилась по этому – по собственной работе, которая погружает внутрь какого-то запредельного кокона, в котором нет ни времени, ни пространства, ни материи. Работа как бы лишала меня тела, заставляя вылетать из него на некоторое время. Так было всегда. Иногда мои родители начинали волноваться, что я не смогу вернуться обратно в тело. Но между дочерью, маниакально свесившейся над тетрадкой, и дочерью, целующейся в подъезде, они выбирали первый вариант (отсюда и покупка ортопедического кресла, например). В общем, я заморочилась. И в процессе погружения в черную дыру мною был обнаружен престранный факт. Оказалось что, что в моем компьютере за все эти годы, оказывается, скопилось такое количество материала как фактического, так и научно-теоретического, что мама дорогая.

«Откуда же столько?! А вот это? Ах, это же мне из Челябинска переслали, по Интернету два года назад!» – причмокивала я, рассматривая результаты разных опросов и анкет. Еще у меня были кучи графиков разнообразных личностей прошлого и настоящего, какие-то профессиональные тесты, которые я одно время проводила. Я и это не выкинула, а переписала и занесла в компьютер. Много документов было отсканировано. Кладезь! Я побежала на кухню, плеснула себе холодного черного чая и набрала Баськин номер. Ну, не смогла сдержаться, что поделаешь.

– Баська, твою мать! – в истерике кричала я, не в силах подавить свою экспрессию.

– Ксень, ты что, с ума сбрендила? Дурнота, ты на часы-то смотрела? – сонным голосом ответствовала она. Я виновато покосилась на часы над плитой. Натикало полпервого.

– Ой, прости! – пискнула я. – Просто я тут все-таки села за свою кривую.

– Слушай, ну почему я не могу спать спокойно? Потому что тебя скривило? Что, до завтра не подождет?

– Ладно! – огорчилась я.

– Нет, теперь уж рассказывай! – недовольно заворчала Баська.

– А как же ОН? – шепотом уточнила я. Баськин муж не любил меня за увлеченность работой и за то, что я каждый раз была на Баськиной стороне во всех их конфликтах. А что, спрашивается, я должна была делать? Ведь это мне приходилось утирать ее слезы, когда он в очередной раз решал, что нашел любовь всей своей жизни? Ладно бы был простой кобель, но чтоб вот так нервы трепать!

– Его нет, – прошипела в трубку Бася. – Так что говори, гадина, ради чего прервала мой священный сон.

– Я придумала, как вычислить кривую. У меня, оказывается, уже и все данные есть! – ответила я, проигнорировав желание уточнить: «А где муж-то?»

– Я так рада! – явно паясничала Бася. – И что, мне надо вставать и ехать номинировать тебя на Нобелевскую премию?

– Еще рано, – фыркнула я. – Но когда понадобится, ты узнаешь об этом первой.

– Лишь бы не в такое время, – зевнула она.

– Понимаешь, я вдруг поняла, что у меня есть все для того, чтобы прямо хоть сейчас начертить этот мой коридор гения.

– Коридор гения?! Ты опять об этом? И охота тебе снова заниматься всякой утопией? Ты хоть сама-то веришь, что это кому-нибудь нужно?

– Это нужно мне! – уперлась я.

– Имей в виду, если ты опять, как тогда, начнешь пропадать в своих вымышленных мирах, у тебя могут снова начаться проблемы с работой.

– Ничего не начнется. И вовсе я не собираюсь пропадать, – обиделась я. Ну почему, почему она не хочет понять, что я испытала то, что называют «вдохновеньем». Неожиданно я поняла, что именно буду делать в ближайшие месяцы, а может быть, и годы! Да, я уже однажды пыталась составить «коридор гения», но тогда я была очень молода, неопытна и порола горячку. Меня чуть не уволили. Но сейчас! Если бы только она знала, какими обширными архивами я обладаю. Да я бы давно могла все сделать!

– Ну, смотри сама. Только потом не жалуйся, потому что даже если ты что-то там и нарисуешь, то никогда не подберешь человека под этот твой коридор. Гении не ходят по улице толпами, – безапелляционно заявила Бася.

– Откуда ты знаешь? Кто-то это реально проверял? Кто занимается подобной тестировкой?

– Значит, хочешь быть первой? – почему-то разозлилась она. Я задумалась.

– Нет, просто хочу доделать то, что всегда хотела сделать, – пояснила я.

– Ну-ну, удачи, – скептически хмыкнула Баська и отключилась. Я пожала плечами и решила списать ее настроение на поздний час. Басю будить может только безумец. Ведь спросонок она может, если что, и покалечить! Я вернулась в комнату и с огромным кайфом снова разместилась в кресле. И что мне раньше мешало это сделать? Архивацию и разборку материалов я оставила до лучших времен, а сама с упоением занялась сравнением результатов различных исследований, тестов и опросников. Я отмечала те параметры, которые так или иначе были отнесены психологами к людям нестандартным, с высоким творческим началом. Мне надо было высчитать некий графический коридор по каждому из параметров. Таких, например, как «склонность к лидерству», «креативность», «социальная активность», «склонность к риску», «коммуникабельность» и многие другие. Всего около сорока параметров как психологических, так и физических. Я сравнивала, строила кривые и накладывала их одну на другую. Трудно сказать, сколько времени я сидела, уткнувшись в компьютер. Глаза разболелись, но я так долго ничем особенным не нагружала ни голову, ни глаза, что решила просто не обращать на это никакого внимания. В результате долгих часов моих страстных усилий появился некий коридор между минимальными и максимальными параметрами, подходящими для людей творческой направленности.

«Неужели?!» – обрадовалась я. Конечно, тот график, который лежал передо мной, был еще очень сырым и требовал доработки, но… он лежал передо мной, и он оказался довольно-таки четким. То есть даже в разных исследованиях, мало пересекающихся между собой, искомые показатели были очень близкими. И вся куча графиков при наложении друг на друга не превратилась в хаотическую чернильную кляксу (чего я, если честно, очень боялась). Коридор действительно был. Я не была уверена, что этот коридор можно было бы отнести именно к гениям, но креативные способности человека по нему высчитывать было можно. Я в онемении выдохнула, не в силах поверить, что это случилось. Столько лет! Столько времени! Но я все-таки усадила себя в папино кресло. И теперь надо только двигаться в выбранном направлении. Господи, у меня прямо руки зачесались от нетерпения, но глаза слипались. Все-таки я просидела за компьютером… сколько? Семь часов?!

– Точное время семь часов сорок четыре минуты… – сухо заверила меня девушка в телефоне. Интересно, и как я не заметила, что пролетела вся ночь? Хотя сейчас рассветает только после того, как мы уже вышли из дома и набиваемся в метро. Декабрь. Зима. Я решила, что сейчас я все-таки упаду и, как пишут в романах, забудусь коротким тяжелым сном. А завтра, ох, как я разгуляюсь завтра! Я все подчищу, все распишу, составлю план на январь. Черт, праздники впереди. Как не вовремя! Зато я поеду с Гришей на празднование Нового года в ресторан. Я надену свое маленькое черное платье, надушусь своими любимыми «Эсте Лаудер»… а еще, еще – теперь мне есть что рассказать Грише. И показать. И не только мою грудь в декольте.