Часть первая
Наполовину пуст

Тот день не задался с самого утра. У всех, наверное, случается такое, когда все не с той ноги, все через одно место. Включая сам по себе день. И дождь за окном. Мелкую противную морось, такую мелкую, что, будь она хоть немного поменьше, вполне можно было бы расценить как сильно повышенную влажность. Не люблю такую погоду. Выходить из дома не хочется категорически, потому что опыт ехидно подсказывает – дороги скользкие, и весь город покрыт зубодробительными пробками, из которых только один выход – в кресло к психиатру, лечиться от невроза. Но и дома не авантажно, хочется спать, а стоит высунуться из-под одеяла, как все тело прошибает легкий озноб, который не получается заглушить ни кофе, ни даже горячим чаем в большой кружке с надписью «Жизнь прекрасна, если правильно подобрать антидепрессанты!». Обычно я пью чай и лыблюсь на надпись (автор неизвестен, исполнение Баськи – коллеги моей по работе). Кружечка моя – любимый подарок на прошлый день варенья, тридцать четвертый в моей жизни, если считать вместе с теми, которые я не помню.

А в то утро я не успела даже дойти до кухни, как день взял да и не задался. Уж не знаю как, но я умудрилась споткнуться на абсолютно ровном месте около кровати и шлепнуться на пол. И не просто шлепнуться, а утянуть за собой прикроватный стеллаж с книгами. Вот почему я никогда не могу поставить все в доме так, чтобы оно (это самое все) перестало падать и разбиваться? Наверное, это и называется – плохая карма. И ладно бы я шлепнулась – что тут такого. От меня все постоянно ждут, что я либо грохнусь, либо вляпаюсь в какую-нибудь грязюку. Черта характера! Но стеллаж-то, стеллаж-то тут при чем? А ведь все с него и началось! Да-да, именно с него, потому что он рухнул на пол, высыпав из своего нутра все содержимое, состоящее как из книг разной психологической тематики, так и кучи разнообразных мелочей, крайне трудно поддающихся инвентаризации. И ведь не такой большой стеллаж, ей-богу. А между тем комната оказалась полностью покрыта разлетевшейся ерундой. Стеклянные камушки, заколочки, записки самой себе с информацией, которую ни за что нельзя забыть… Да мало ли у взрослой женщины могло лежать ерунды на стеллаже!

– Черт, черт, черт! – завопила я, изумленно взирая на бардак в квартире. Внеплановая уборка никак не входила в мои расчеты, потому что я очень спешила. Вообще-то этот день задумывался как очень важный и очень хороший. Знаковый, можно сказать. Ему предстояло подвести черту под последним полугодием моей свободной жизни. Не самым лучшим, на самом деле. В обед я должна была встретиться со своим мужем. Вот здесь, в этой самой квартире, окна которой выходили во двор детского садика. Пожалуй, это был единственный, но весьма существенный плюс в жилье, оставленном мне родителями. Квартира, где жил мой муж, всеми тремя окнами смотрела на забитую машинами улицу. Как же я все-таки не люблю грохот и вонь от машин! Хоть я и сама – автомобилист со стажем, но так и не научилась спать под грохот города. Вот муж – тот плевал на все эти помехи. Пять минут просмотра новостей – и он уже улетел в мир Морфея, предоставив мне вертеться в одиночестве. Я же то открываю окна, то закрываю их, но быстро задыхаюсь и распахиваю вновь, только чтобы понять, что за окном воздуха не намного больше, чем внутри квартиры. Крылатское в этом плане выгодно отличается от Сухаревской – здесь все-таки есть чем дышать. Однако я бы многое отдала, чтобы снова задыхаться по ночам в квартире на Сухаревке. Дело в том, что я перебралась в Крылатское не совсем по своей воле. Вернее будет сказать, что совсем не по своей. Это Котик решил, что нам необходимо пожить некоторое время отдельно.

– Мне нужно разобраться в себе, – сказал он мне, после чего меня, не дав и слова вставить, переправили на северо-запад Москвы и оставили одну. Конечно, это произошло не просто так. Следует признать, что решение Котика все же не было внезапным или неожиданным для меня. О том, чтобы пожить раздельно, разговоры велись вот уже год. На протяжении его мы старательно пытались не задевать друг друга, не цепляться к словам и не затевать сцен. Старались, но ничего не получалось. Не могли мы удержаться.

– Где ты бродил, почему ты приперся в два часа ночи?! – спрашивала я, стараясь сдерживаться и не заводиться.

– Не твое дело! Я работаю, дай мне поспать! – пытался не реагировать он. После мужественной попытки установить цивилизованный диалог мы в большинстве случаев принимались орать друг на друга и говорить друг другу такое, от чего волосы начинали шевелиться. В результате однажды Котик пришел с работы неожиданно рано, молча побросал мои вещи в большой чемодан, с которым я в свое время летала в Турцию за шмотками, и поставил меня перед фактом – поживем-ка отдельно.

– Какое-то время, – заверил он меня тогда.

Какое-то время заняло полгода, за которое я перестала дергаться от каждого шороха в пустой и слишком тихой для меня квартире и уже почти научилась не звонить Котику по ночам, чтобы обсудить вопрос «кто из нас виноват, что так получилось, и что надо было делать, чтобы этого не произошло». И вот после долгого ледникового периода между нами, кажется, наметилась некая оттепель. Он позвонил мне накануне и предложил пообедать.

– И зачем? – поинтересовалась я.

– Я думаю, нам надо поговорить, – сообщил он мне. Я очень обрадовалась, потому что он, считавший, что нам лучше всего не общаться, первым нарушил обет молчания.

– О чем? – осторожно, чтобы не спугнуть удачу, спросила я.

– О нас, – вкрадчиво сообщил мне муж.

– Котик, правда?! – обрадовалась я. Откровенно говоря, жить одной было скучно и неправильно, особенно когда нет никаких причин для этого, кроме поздних приходов любимого мужа домой. И иногда устойчивого запаха «Пуазона» на его пиджаке. Я не пользуюсь «Пуазоном», мне не нравится запах. Но в последние месяцы я уже начала подумывать, чтобы прикупить себе флакончик. Так, чтобы лишний раз не дергаться попусту.

– Да. Ты когда дома бываешь? – из чистой вежливости поинтересовался он, ибо знал, что для него я буду дома в любую удобную ему минуту.

– Всегда! – по-армейски ладно отрапортовала я. Котик подумал и сказал, что подъедет завтра к обеду. Я дала отбой и кинулась звонить Баське. Мы судорожно составляли меню завтрашнего обеда, с тем чтобы он включил в себя полезные для мужской потенции элементы.

– Грецкий орех? – предлагала Баська.

– Не любит, – кусала губы я.

– Морепродукты?

– Исключено! Аллергия!

– Проблема, – причмокнула она и полезла в Интернет. Через пару часов было составлено меню из пяти провоцирующих мужчину блюд сложного обозначения и еще более сложного изготовления. Но что для влюбленной женщины сложность рецепта – пшик! Я такие блюда готовлю, если в охотку. А уж когда речь идет о воссоединении семьи…

– А как ты думаешь, что способствовало таким переменам? – полюбопытствовала Баська, рабочий день которой в силу перманентного отсутствия клиентов был пуст и уныл.

– Я думаю, он понял, как ему невыносимо плохо без меня, – предположила я.

– Ты серьезно? – хмыкнула подружка. – И какой ты после этого психолог?

– А прекрасный. Умеющий поддерживать в себе здоровый оптимизм, – отрезала я. – А если честно, думается мне, что эта его мадам – ну, любительница «Пуазона» – надоела ему. Вот и весь секрет. Сколько уже времени прошло-то.

– Это возможно, – согласилась с версией Бася. – Ксюшка, а тебе не западло его так просто прощать? Может, тебе тоже налево пойти? Чтобы не обидно было!

– Что я слышу? Опять? – разозлилась я. Вечно Баська норовит совратить всех с пути истинного. – Мне скоро надо будет платить за тренинг, а вдруг супруг меня застукает? Не то обидно, что мужик гуляет, а что тренинг мимо пролетает!

– Это аргумент! Сыт не едок, а на тренинги ходок, – согласилась она. Всем известно, что единственное, от чего я никак не могу отказаться, это от профессиональных тренингов по повышению квалификации. И вообще, я готова простить все, что угодно, при условии, что мне не будут мешать ездить на мою пусть и малооплачиваемую, но очень любимую работу. Не всякий человек может похвастать любимым делом, а вот мне повезло. Вот уже лет десять, как я тружусь на ниве психологической работы с населением, хоть это самое население и не балует меня гонорарами. К сожалению, в России психолог – это что-то между массажистом и гадалкой. По мнению всемогущего большинства, конечно.

– Значит, ты меня завтра подменишь? – уточнила я и побежала составлять план. Я расписала буквально каждую минуту завтрашнего дня. В каких магазинах купить продукты, что за чем готовить, как сервировать стол, какое платье надеть и как, наконец, мне накраситься. В общем, приступ вдохновения был налицо. И на тебе! Вместо радостного ленивого утра, за время которого я должна была помлеть в ванной, привести себя в порядок (включая эпиляцию, черт возьми) и заодно сделать новый маникюр, – я судорожно прыгала между завалившими весь пол трактатами по психологии и самопознанию. У меня их много, очень много, поверьте. Уборка «съела» половину отведенного на релакс времени. Кроме того, я обнаружила, что при падении разбилась хрустальная статуэтка Нефертити, привезенная мною из Египта. Настроение окончательно испортилось, и я решила оставить мужа без эпиляции (пусть страдает, гад). Скоропалительно облившись душем, я выскочила из убранного с горем пополам дома, села в свою «Шкоду» – усладу одиноких дней – и полетела в магазин за ингредиентами к эротически полезным блюдам. Правда сказать, после такого утречка секса не хотелось, хоть ты тресни. Но что поделаешь, есть такое слово – надо.

Магазин с нужным ассортиментом дислоцировался довольно далеко от дома – на Кутузовском проспекте. Тьфу, все-таки вредно так долго жить отдельно от мужа, начинаешь забывать, где на самом деле дом. На Сухаревской. На ней, родимой. Там я каждый уголок знаю, каждую подворотню. Там ходит в колледж моя дочь. Там по утрам из метро невозможно выйти, потому что всего один вход, а народ прет напролом и, как в «Чародеях», не видит препятствий. Впрочем, я уже давно захожу в метро, только если ломается машина или пробки норовят стать похожими на парковку.

– С вас три тысячи двести семь рублей, – хмуро сообщила мне продавщица. Я подумала, что у нее, наверное, день тоже не задался.

– Не вопрос. – Я отсчитала деньги, но внутри что-то все-таки екнуло, потому что денег было не так уж много. Мне страстно захотелось выбросить из корзины грибы-шиитаки, от которых еще неизвестно, что и где встанет, а стоили они, как полгарема раджи. Всего-то три гриба!

– А без сдачи нет? – прорычала продавщица, глядя на мои четыре купюры.

– А вам что, лень идти разменивать? – хотела спросить я, но постеснялась. Патологически не умею говорить людям в лицо то, что думаю. Прямо вся перекашиваюсь, как представлю, что они могут при этом чувствовать. И что могут мне ответить. Размен денег – разве это не ее прямая обязанность?

– Придется ждать, – строго сказала девушка и ушелестела куда-то с моими деньгами. Я стояла, ждала сдачи и думала, как и что мне намедитировать, чтобы вернуть этому дню позитивный заряд. Пока я развлекалась работой над собой, не заметила, как промелькнуло еще минут десять.

– Странно, почему так долго? – вслух удивилась я, заметив, что у кассы собралась достаточно большая и зубастая очередь. Наконец продавщица вернулась, еще более злая, чем уходила.

– Забирайте сдачу! – рявкнула она, швырнув деньги на прибитую к пластику тарелку. Я покраснела, засунула деньги в карман, чтобы не тратить время на размещение их в кошельке, и пошла, чуть было не забыв эти хреновы «шиитаки».

Так, секса что-то не хочется совсем, расстроилась я. Попробовала представить себе весь поток негативной энергии в виде столба света, но получился только жиденький ручеек грязи. Я полила его мысленно чистой водичкой, попыталась превратить в широкий полноводный ручей, но бросила это дело, поскольку могла забыться и вообще везде опоздать. Согласно плану мне уже пора было начинать готовить столь важный для меня обед.

Я отъехала от магазина и покатила в сторону Рублевки. Поскольку я двигалась из центра, мне надо было повернуть в Крылатское с шоссе. Собственно говоря, я именно так из Крылатского уезжала, теперь просто надо было вернуться внутрь района. Однако Рублевку перекрыли. О, в этих двух словах звучит самая дрянная песня, которую я только знаю. Рублевку перекрыли, Рублевка стоит. А когда стоит Рублевка, она превращается в бесконечную ловушку как для дорогих иномарок, так и для простых пятилетних «Шкод» с сидящими внутри женщинами, мечтающими помириться с мужем.

– Ну почему, за что, за что?! – Я исступленно лупила по рулю, не в силах совладать с эмоциями. До дома оставалась всего пара-тройка километров, но у меня не было ни одного шанса их преодолеть. Покопавшись несколько минут в своей сумке (вот уж действительно шикарный пример бездонности, набитой кучей чепухи), я достала оттуда свой мобильник и принялась названивать Лиле – моей пятнадцатилетней дочурке, у которой уже имелось тело прекрасной женщины, но все еще функционировали мозги ребенка. Взрывоопасная смесь!

– Лиль, привет, – начала было я, но трубка ответила мне короткими гудками. Сорвалось, подумала я. Набрала еще раз. Трубка дала сигнал. Другой. Я уже приготовилась объяснять ей, что случилось, чтобы она предупредила папу, что я задержусь. Но деточка решила трубку не брать и дала отбой. На экране высветилось «вызов отклонен». Я разозлилась. Да, я прекрасно знаю, что Лилька на любой мой звонок реагирует как на досадную помеху (непонятно только почему), но сейчас не время и не место игнорировать мать. И вообще, как так получается, что из чудесных пухленьких ангелочков, умильно цепляющихся за вашу юбку, потом вырастают колючие чужие люди? Куда делась моя любимая малышка? Откуда взялось это уродливо накрашенное чучело, больше похожее на женщину легкого поведения, чем на школьницу, заканчивающую колледж и готовящуюся к поступлению в МГУ. Однако все это – именно моя дочь. С пятого раза она все-таки взяла трубку.

– Ну что тебе? – Она заговорила голосом усталого шахтера, отработавшего четыре смены подряд, наглым образом поднятого с кровати. У нее для меня на выбор есть целый модельный ряд голосов: усталых, измотанных, жутко занятых, почти спящих, очень спешащих и т. д. и т. п.

– А что ж ты не решилась вообще отключить телефон, чтобы не отвечать матери? – съязвила я.

– Мам, не надо, а, – взмолилась она голосом страстотерпца (это что-то новенькое).

– Не буду, – не стала я сопротивляться. – Скажи, там папа ко мне собирается?

– Ну, а я откуда знаю, – завела было она.

– Лиля! – пригрозила я.

– Ну, да. Он сказал, что у него дело, а после него он поедет к тебе.

– А что еще сказал? – Эх, ничего не могу с собой поделать. Постоянно использую дочь как шпионку.

– Еще? Да ничего…

– Совсем ничего?

– Совсем! Сказал, чтоб я была умничкой. Тебе и это надо передавать?

– Не надо, – смилостивилась я. – А скажи, в каком он был настроении с утра?

– В нормальном, – зевнула дочь.

– Что значит «в нормальном»?! – возмутилась я. – Ты же дочь психолога, что, не можешь назвать эмоцию своим именем? Он был радостным? Равнодушным? Встревоженным? Каким?

– Он был занятым! И я, кстати, тоже. Мам, мне уроки надо делать.

– Не ври, ты уроки раньше трех не делаешь. И потом, почему ты вообще дома?

– У меня насморк, – резко изменившимся голосом сказала она. Так, значит, прогуливает. Надо будет пожаловаться отцу. Впрочем, не сегодня. Никаких плохих новостей за нашим обедом примирения.

– Отлично. Значит, нечего больше сказать?

– Ну, он был довольным. Напевал себе под нос.

– Это уже что-то, – довольно выдохнула я. И положила трубку, к вящей радости доченьки. Интересно, если ей трудно посещать колледж, находящийся в пяти минутах ходьбы от дома, как она будет потом ездить в университет? С ее-то ленью! Хотя, если честно, больше всего меня интересовало настроение Котика. Судя по всему, мы сегодня окончательно помиримся. В последнее время между нами заметно потеплело, а теперь он перед встречей со мной напевает под нос. Хороший признак. А что? Он, конечно, красивый мужик и вообще – милый и привлекательный для многих. Но так и я не лыком шита. Какие у меня недостатки? Да практически никаких. Вот только если маленький рост, зато любой мужик на моем фоне может почувствовать себя исполином. Особенно мой муж – ему я вообще почти что по пояс. А в остальном – симпатичная маленькая женщина. Мужчины от таких тащатся. А на кости они не бросаются. Так что не буду я комплексовать. И о носе думать не буду. НЕ БУДУ! Я – красотка. Он меня любит и хочет помириться. Приедет с цветами, встанет на колени и попросит прощения. Стоп, на колени не встанет. У него брюки дорогие. Но прощения попросит, сто пудов. Он любит такие красивые театральные сцены. Однажды после какой-то очередной интрижки он пригласил меня в изысканный французский ресторан, где при свете какой-то дикой кучи свечей мне сыграли оду. Да-да, три музыканта со скрипками и еще какой-то пиликалкой побольше встали за спиной моего Котика и что-то грянули. Я не большой спец по части музыки. Да и вообще я мало в чем спец, кроме своей работы, так что о музыкальном искусстве сужу только по тому ассортименту, который предлагает радио. И еще по тем мелодическим фрагментам, которые я использую в семинарско-тренинговой работе. Так что не знаю, насколько хорошо было то, что они играли. На мой взгляд, было громковато. Но мне очень, очень понравилось. Конечно, я его простила. Я по жизни не слишком ревнива, ибо как специалист в области психологии понимаю всю бездну, лежащую между женским типом мышления и мужским. Бывают, конечно, исключения, но в целом для мужчин любовь и секс – вещи разные. Так что я особо не задумывалась, когда муж неожиданно задерживался на работе. Возможно, я так и не узнала бы ничего тогда, если бы не он с его виноватым видом и бегающими глазками.

– Ты должна знать, дорогая, что я люблю только тебя. Спасибо тебе, что ты есть. И что терпишь меня – такого непутевого. Давай выпьем за тебя, Ксюша, – сказал он мне, поднимая бокал с искрящимся шампанским.

– Не вопрос, – согласилась я. Потом, конечно, я пережила несколько неприятных минут, когда в голову полезли непрошеные мысли о том, что именно он делал и с кем, если теперь так сильно раскаивается. Но его обходительность и всякие приятные мелкие знаки внимания, которые иногда стоили ему довольно больших денег, сгладили все острые углы. И все-таки мимолетные случайные связи – не самое страшное. Думаю, многие со мной согласятся, что нет смысла портить себе нервную систему ради того, чтобы выяснить, чем именно мужики могут заниматься на корпоративных вечеринках или на деловых переговорах в саунах Москвы.

– Главное, чтобы семья оставалась для него главным, – уверяла меня Баська. – Ты бойся не его пьяных срывов, а бойся, когда он станет приходить поутру трезвым и отворачиваться от тебя, избегая смотреть в глаза.

– Что ты имеешь в виду? – уточнила я.

– Одним словом, не бойся ста мелких интрижек, а бойся одного большого романа, – вздохнула она. Кому как не ей это знать – ее супруг каждую весну устраивает аттракцион «я встретил другую». Сколько слез было пролито Баськой из-за висящего на волоске брака, сколько нами исполнено виртуозных обходных маневров! И, к слову сказать, Бася все еще замужем, так что все не пропало впустую.

Наконец я свернула с Рублевки на Крылатские Холмы, выполнив маневр, сходный с выдавливанием пасты из давно уже закончившегося и засохшего тюбика. По капельке, по сантиметрику растолкав озверевших водителей, я все же свернула в глубь района и выдохнула с облегчением. Как ни крути, а я еще могла все успеть. До обеда оставалось больше двух часов. Кто меня хорошо знает, тот поймет, почему в такой день мне было очень важно все успеть. Дело в том, что я катастрофически, фатально опаздываю везде, где только можно и нельзя. Сама не знаю, как так выходит, но, честное слово, в большинстве случаев обстоятельства складываются так, что я абсолютно ничего не могу поделать. Опять же, карма. Но на моего супруга такие слова, как карма, психология, терапия, тренинг или семинар, наводят страшную скуку и зевоту. Для него вообще всё, на чем нет возможности сделать деньги, – пшик, пустой звук. С этим ничего нельзя поделать. Он как считал мою работу развлечением, своего рода хобби – так и останется при своем мнении, даже если я защищу докторскую диссертацию. Впрочем, до диссертации мне очень далеко. Работа без чемодана с сотней тысяч долларов – это клуб по интересам. В какой-то степени это так и есть, особенно у нас в стране. Однако никому не интересно, что я-то своим делом занимаюсь профессионально.

Короче, опаздывать на обед, давая мужу в очередной раз посмеяться над моей безалаберностью и умением отыскивать самые большие пробки в городе, мне совсем не хотелось. Поэтому, стоило мне вырулить на просторную и совершенно пустую улицу, я, конечно же, прибавила газу. Мне бы вовремя вспомнить, что если день не задался с самого начала, то нечего ждать хорошего продолжения. Но я летела навстречу своей судьбе, убаюканная бархатной музыкой радио «Релакс». И вот, за поворотом, прямо посредине встречной полосы, стояла моя судьба. На сей раз она предстала в виде маленькой черной собачки непредсказуемого генетического микста. Эта помесь уже многократно мутировавшей дворняжки и, кажется, кавказца, стояла на дороге, как у себя дома, и растерянно смотрела по сторонам.

– Пошла прочь, дура! – зашипела я на псину, изо всех сил замигав ей дальним светом. И хотя собачка торчала на противоположной стороне, я все равно испугалась. Она явно была дезориентирована и не понимала, какой опасности подвергается, стоя на проезжей части. Еще минута, и ее обязательно сбил бы какой-нибудь любитель быстрой езды.

– Кыш! Кыш! Убегай, кретинка, – закричала я, лихорадочно соображая, что же делать дальше. Я, конечно же, надавила на сигналку, ожидая, что громкий звук спровоцирует тупую зверюгу к действию. И, надо сказать, что не совсем ошиблась, строя это предположение. От резкого громкого сигнала собачка реально дернулась всей тушкой и побежала. Н-да. Только не туда, куда мне бы хотелось, то есть не на тротуар, а, напротив, в сторону моей половины дороги. Иначе говоря, животное задумало броситься прямо мне под колеса.

– Ну уж нет, – я сжала зубы. Не в моих привычках было убивать беззащитных животных, пусть даже и никому особо не нужных. Я вцепилась в руль, чтобы меня не занесло на скользкой дороге, и нажала на тормоза. Я не была уверена, что маневр поможет. Скорость-то у меня была приличная. Но поскольку иностранный автопром первейшей своей задачей почитает безопасность дорожного движения, все у меня получилось. И уж с чем с чем, а с тормозами у моей «Шкоды» все в порядке. Встала, родимая, как влитая. Прямо перед песиком, который, остолбенев, вытаращился на меня, так и не сделав и шагу в сторону тротуара. Я выдохнула и совсем уже собралась вытереть со лба выступивший пот, как вдруг…

– Твою мать! – ахнула я, так и не поняв до конца, что случилось. Буквально на мгновение я услышала резкий визжащий звук, после которого меня безо всякого усилия с моей стороны бросило вперед, прямо на собачку. После этого все затихло. Собачка, встрепенувшись, отскочила наконец в придорожные кусты, а я осталась сидеть на месте, собирая мысли в кучу. И что это было? Полтергейст? Или у меня разом лопнули все четыре колеса? С чего бы? Однако через минуту все прояснилось. Стоило мне робко поднять свои нежные голубые глаза на зеркало заднего вида, как оказалось, что в нем отражается большая черная машина неопределенно-крутой марки, надежно впечатанная в мой собственный бампер.

– Кажется, я все-таки не успею на обед, – тихо прошептала я, глядя, как из внедорожника вылезает разъяренный мужик явно криминального вида.