Популярность Адама Уорнера в Вашингтоне росла. Он появлялся в газетах и журналах с возрастающей частотой.

Адам начал расследование положения дел в школах, расположенных в гетто, и возглавил комиссию штата, направлявшуюся в Москву для встречи с диссидентами. В газетах была помещена его фотография в момент прибытия в аэропорт «Шереметьево», где его встречали русские официальные лица. Когда он вернулся через десять дней, газеты дали теплую оценку результатам его поездки.

Интерес продолжал расти. Публика хотела читать об Адаме Уорнере, и пресса удовлетворяла ее аппетиты. Адам был предводителем реформы в Сенате. Он возглавил комиссию по расследованию условий в федеральных тюрьмах и посетил несколько тюрем в разных концах страны, он беседовал с заключенными и охранниками, и когда был опубликован отчет комиссии, начались обширные реформы.

О нем писали и женские журналы. В «Космополите» Дженифер увидела фотографию Адама, Мэри и их маленькой дочери Саманты. Она сидела в своей спальне возле камина и очень долго рассматривала это фото. Мэри улыбалась в камеру, излучая сладкий, теплый, южный шарм. Дочь была миниатюрной копией своей матери. Адам выглядел уставшим. Под глазами у него появились круги, которых раньше не было, на висках появилась седина.

На мгновение у нее возникло ощущение, что перед ней выросший Джошуа… Сходство было поразительным! Оператор сфотографировал Адама, смотрящим прямо в камеру, и ей казалось, что он смотрит на нее. Она попыталась прочесть выражение глаз, определить, думает ли он еще о ней или нет.

Она снова перевела взгляд на лица Мэри и ее дочери. А потом она швырнула журнал в огонь и наблюдала, как он горит…

Адам Уорнер сидел во главе обеденного стола, принимая Стюарта Нидхэма и полдюжины других гостей. Мэри находилась на другом конце стола, беседуя с сенатором из Оклахомы и его увешанной драгоценностями женой. Вашингтон был хорошим стимулятором для Мэри. Она была здесь своя. Благодаря растущей репутации Адама, она стала одной из ведущих хозяек в Вашингтоне. И упивалась своим положением. Эта сторона вашингтонской жизни утомляла Адама и он оставил ее для жены. Она справлялась с этим великолепно, и он был благодарен ей за это.

– В Вашингтоне, – говорил Стюарт Нидхэм, – больше дел совершается за обеденным столом, чем в пустых залах конгресса.

Адаму хотелось, чтобы вечер поскорей закончился. На поверхности все было замечательно. Внутри все было плохо… Он был женат на одной женщине, а любил другую… И был скован браком, из которого не было выхода. Он знал, что если бы Мэри Бич не оказалась в положении, он бы подал на развод. Но сейчас было слишком поздно. Мэри подарила ему красивую маленькую дочь, и он любил ее, но выбросить из головы Дженифер было невозможно…

Жена губернатора что-то говорила ему.

– Вам так везет, Адам! У вас есть все, чего может желать человек, не так ли?

Адам не мог заставить себя ответить ей.