Глава 5

На следующий день я чувствовал себя весьма не в своей тарелке. Бессонная ночь и все такое прочее. В половине одиннадцатого меня разбудил телефонный звонок. Мой друг Барри Толман хотел поговорить с Вульфом. Я объяснил, что основное кредо Вульфа заключается в том, что он сам устанавливает свой распорядок дня, и я не собираюсь в него вмешиваться. После этого я сказал телефонному оператору, чтобы наши комнаты ни с кем не соединяли. Несмотря на это, примерно через час телефон опять зазвонил. Это опять был Толман и все с тем же вопросом. Я терпеливо повторил ему, что ничего не могу сделать, пока Вульф сам не пожелает появиться на публике. К сожалению, мой сон уже был прерван окончательно. Я поднялся, принял душ и оделся. Потом позвонил в комнату обслуживания и заказал завтрак. Я уже приканчивал третью чашку кофе, когда Вульф позвал меня.

Он распорядился насчет завтрака, и я передал его желание по телефону. После этого он передал дополнительные распоряжения, согласно которым он собирался прервать свои контакты с обществом и обрекал меня на безвылазное сидение взаперти. Дверь должна быть заперта, и ни один человек, за исключением Марко Вукчича, не должен переступать его порога. Всем следовало отвечать, что мистер Вульф не в состоянии принимать. Телефон был переведен на меня. Таким образом, если я хотел дышать свежим воздухом, то приходилось довольствоваться той порцией, которая проникала в открытое окно. На дверь была прикреплена карточка «Не беспокоить» и ключ положен в мой карман.

Я позвонил, чтобы нам доставили утренние газеты, и, когда они поступили, отнес половину Вульфу и сам погрузился в чтение. Это были нью-йоркские, питсбургские и вашингтонские выпуски, прибывшие первым утренним поездом. Ни в одной не было никаких упоминаний об убийстве Ланцио.

Однако не успел Вульф полностью погрузиться в запланированный день отдыха, как началось. Первое и важнейшее беспокойство прорезалось около двух часов дня, когда он еще не успел закончить изучение газет. Раздался стук в наружную дверь, и, когда я приоткрыл ее на ширину двух дюймов, я обнаружил за ней двух джентльменов, которых раньше никогда не встречал. Один был ниже меня ростом и, пожалуй, старше, темноволосый, сухощавый и жилистый. Второй – среднего роста и возраста, с аккуратным пробором над виском и маленькими серыми глазами. Его голос звучал мягко и вежливо, когда он осведомился, не апартаменты ли мистера Вульфа находятся здесь. Я ответил, что это именно так. Тогда он объявил, что он мистер Лигетт, а с ним – мистер Малфи, и что он хочет видеть Вульфа. Я сообщил ему, что Вульфа видеть невозможно, но он не смутился и вытащил из кармана конверт, который и вручил мне. Я закрыл дверь и пошел к Вульфу.

– Двое незнакомцев. Один с голосом, подобным карамели. Хотят видеть вас.

Глаза Вульфа не оторвались от газеты.

– Если бы один из них был Вукчичем, я полагаю, ты бы узнал его?

– Это не Вукчич. Но в своих инструкциях вы не предусмотрели возможность получения письма. А один из них вручил мне этот конверт.

– Читай!

Я раскрыл конверт и с выражением прочел:

Вульф усмехнулся.

– Ты сказал, седьмого апреля? Это ведь сегодня.

– Вероятно, они летели по воздуху. Впустить их?

– Проклятье! – Вульф отклонил газету. – Вежливость – наше бремя, но благопристойность – наш долг. Надеюсь, ты помнишь Вильямсона, он здорово помог нам однажды. – Он вздохнул. – Веди их.

Я вышел, проводил гостей до комнаты, представил их Вульфу и принес стулья. Вульф внимательно рассмотрел посетителей.

– Может быть, я не совсем точно расслышал ваше имя, сэр? Малфи? Может быть, Альберт Малфи?

Жилистый уставил на Вульфа свои черные глаза.

– Совершенно правильно. Но я не представляю, откуда вы знаете мое имя.

Вульф кивнул.

– Значит, вы и есть Альберте. Я встретил мистера Берина в поезде, когда ехал сюда. Он рассказал мне о вас.

В разговор вмешался Лигетт:

– О, значит, вы ехали в одном поезде с Берином?

– Вот именно. Мы вместе прошли через это испытание. Мистер Вильямсон пишет, что вы хотите о чем-то спросить меня?

– Да, вы, конечно, уже догадываетесь, почему мы приехали. Это ужасно, то, что случилось с Ланцио! Ведь это вы нашли его тело?

– Да. Но давайте не терять времени, мистер Лигетт.

– Прошу прощения. Я ведь сам, как правило, не встаю так рано, но этим утром еще не было восьми, как Малфи позвонил мне по телефону. Репортеры, конечно, пытались прорваться еще раньше, но им это не удалось. Я знал, что Вильямсон ваш друг, и попросил его написать эту записку. После этого я сразу же вылетел самолетом. Малфи настоял, чтобы лететь со мной, и я боюсь, что одной из ваших забот будет следить за ним, когда обнаружится убийца. – Лигетт пытался изобразить улыбку. – Он ведь корсиканец и, хотя Ланцио не был его родственником, он был очень ему предан. Не так ли, Малфи?

Тот покачал головой:

– Совершенно справедливо. Филипп Ланцио был большой человек и много сделал для меня, – при этом он протянул руку в сторону Вульфа. – Однако мистер Лигетт, конечно, шутит. Весь мир думает, что корсиканцы то и дело закалывают людей кинжалами. Совершенно неправильное представление.

– Но ведь вы хотели о чем-то спросить меня, мистер Лигетт? – голос Вульфа звучал нетерпеливо. – Вы упомянули об одной из моих обязанностей. В данный момент у меня нет никакой работы.

– Но я надеюсь, что она у вас будет. Судя по газетам, это дело не по зубам местному шерифу. Пожалуй, он здесь добьется такого же успеха, как если бы взялся дегустировать соусы, приготовленные Ланцио. Я очень ценил Ланцио, не меньше, чем Малфи. Ко всему прочему, он ведь был шеф-поваром моего отеля. У него нет родственников, кроме меня, и это мой долг – позаботиться о возмездии. Тем более при таком коварном убийстве – ножом в спину! Убийца должен быть схвачен и, мне кажется, вы один можете это сделать. Для этого я брал рекомендацию у Вильямсона.

– Плохо, – покачал головой Вульф. – Я имею в виду, плохо, что вы беспокоились и даже летели самолетом. Вы просто могли позвонить мне по телефону из Нью-Йорка.

– Я спросил Вильямсона, что он думает о телефонном звонке. Он сказал, что, если я действительно думаю уговорить вас взяться за это дело, то мне нужно будет ехать самому.

– Все правильно. Однако, я все же не вижу, зачем Вильямсону нужно было доставлять вам так много беспокойства. Мое занятие известно, однако в данном случае это предложение невыполнимо. Поэтому-то я и говорил, что вы напрасно приехали.

– Но почему невыполнимо?

– Не те условия.

– Условия? – глаза мистера Лигетта расширились. – Но я ведь пока и не предлагал никаких условий!

– Я не то имею в виду. Географию. Я отлично отдаю себе отчет о последствиях, которые возникнут, если я возьму на себя это дело. Для раскрытия может понадобиться день, неделя, а может быть, при неблагоприятных обстоятельствах, и все две недели. Я же собираюсь завтра вечером уехать в Нью-Йорк.

– Вильямсон предупредил меня. – Лигетт поджал губы. – Но ведь помилуйте, сэр! Это же ваша профессия!

– Прошу прощения, но, к сожалению, я не могу взять на себя никаких обязательств, которые не могут быть выполнены до завтрашнего вечера. У вас есть еще что-нибудь ко мне?

– Да, – ответил Лигетт, и вид у него был настолько решительный, как будто вместо глаз у него были автоматические пистолеты. – Это дело немного другого рода. Ланцио мертв, и умер он ужасно. Как человек я глубоко скорблю об этом, однако помимо этого я еще и бизнесмен. А дело в том, что отель остался без шефа. Я хотел бы пригласить на это место Джерома Берина.

Вульф поднял брови.

– Я не собираюсь порицать вас за столь деловой подход.

– Причем тут порицание. Здесь, конечно, есть немало других поваров не хуже Берина, но, пожалуй, он является единственным, кого бы я хотел видеть на этом месте. Если я не смогу его заполучить, Малфи может одеть голубую ленточку на свою шляпу. – Вы ведь помните наше соглашение, Альберт? Когда вы прибыли из Чикаго год назад, я сказал вам, что, если по воле случая освободится должность шефа, я попытаюсь заполучить Берина, а если это сорвется, то предложу это место вам. Правильно?

Малфи вздохнул.

Вульф проворчал:

– Все это, конечно, очень интересно, но причем тут я?

– Я хотел попросить вас помочь мне уговорить Берина. Я знаю, что он трудный человек. В прошлую субботу он вывалил две порции колбасок на ковер в моем ресторане. Вильямсон говорил, что вы необыкновенный мастер вести переговоры и, кроме того, поскольку вы тут почетный гость, мне кажется, что вы бы могли достичь успеха. Я собираюсь предложить ему сорок тысяч, но, говоря откровенно, готов увеличить эту сумму до пятидесяти. Что касается комиссионных…

Вульф протестующе поднял руку.

– Пожалуйста, не продолжайте, мистер Лигетт. Это совершенно бесполезный разговор.

– Вы полагаете, что вам не удастся уговорить его?

– Я даже не буду пытаться уговорить его на что-либо, касающееся этого предложения. Я с таким же успехом мог бы пытаться уговаривать жирафа.

– Но вы даже не хотите попытаться.

– Нет. По правде говоря, если бы вы пришли ко мне в один из трудных моментов моей жизни, лет двадцать тому назад, возможно, я бы ухватился за любое предложение, даже если бы оно и доставило мне одни неприятности. Однако теперь, когда у меня достаточно денег, я могу отложить все попечения о заработке до того момента, когда вернусь в Нью-Йорк, в свою квартиру. Кстати, здесь есть много других людей, которые с успехом могли бы попытаться склонить Берина на ваше предложение – мистер Серван или мистер Кейн, например. Это ведь ваш старый друг.

– Они все сами шефы. Мне не хотелось бы прибегать к их помощи. Единственный человек, который мог бы это сделать – это вы.

Он был достаточно упорен, но это ни к чему не приводило. Когда он начинал настаивать, Вульф целиком уходил в себя и издавал лишь бессвязные звуки. В конце концов мистер Лигетт понял, что затеял бесполезное дело. Он резко поднялся со стула, поманил рукой Малфи и без ложных церемоний показал Вульфу свою спину. Малфи двинулся за ним. Я проводил их в холл и тщательно запер двери.

Когда я вернулся в комнату, Вульф уже успел уткнуться в газету. Я почувствовал, что не могу больше вынести этого сидения и сказал ему:

– Вы знаете, вобенака, это совсем неплохая идея…

Слово, которое он не знал, вывело Вульфа из состояния прострации.

– Какого дьявола означает это слово? Что ты хочешь сказать?

– О, я просто вычитал его в журнале Чарльстона. Этот термин употребляется индейцами Западной Вирджинии и означает он нечто вроде «босса». Я, пожалуй, тоже буду употреблять это слово, пока мы находимся в этой стране. Как я уже сказал вам, вобенака, может быть, это и неплохая идея – основать контору по найму поваров и официантов, может быть, впоследствии и пригодится, кто его знает?

Газета опять закрыла его лицо. Я сказал:

– Я, пожалуй, выберусь наружу, перейду вброд ручей, подкрадусь к отелю и попытаюсь похитить для вас несколько девушек. Увидимся позже.

Я взял шляпу, поправил карточку с надписью «Прошу не беспокоить» и удалился. Сначала я собирался направиться к главному зданию отеля, но суета у входа в вестибюль, вероятно, означала, что мой друг Толман продолжает развивать свою бурную деятельность уже здесь. Я решил зайти в «Парадиз» и поблагодарить моего здешнего хозяина – мистера Вукчича за приятно проведенное время. Была половина четвертого.