ДЕТСКАЯ КРОВАТКА
Барабаны и трубы.
На обширной лужайке, окруженной красными строениями викторианской эпохи, посреди разноцветных знамен проходит парад майореток.
У той, что их ведет, в правой руке шпага. Это яркая блондинка, исполненная сознания собственной значимости, в белых сапожках, белой мини-юбке и кивере с золотыми галунами.
Она по-военному чеканит шаг, делает резкий поворот — так, что в воздух взметается ее роскошная грива, но лицо хранит каменную неподвижность. Она не смотрит ни на свой отряд, ни на собравшихся по краям лужайки зевак.
Она смотрит лишь внутрь себя.
* * *
Это происходит в Вестмаунте, одном из фешенебельных кварталов Монреаля.
* * *
А Тони Кардо в эту минуту находится на другом конце огромного города. Подобравший его водитель, должно быть, высадил его на южном берегу реки Св. Лаврентия, потому что последние мили, оставшиеся до города, Тони приходится преодолевать пешком. Изнуренный, в потемневшей от пота и пыли белой рубашке, со сбившимся набок галстуком, он в одиночестве шагает по исполинскому мосту Жака Картье, переброшенному над рекой.
Далеко впереди сквозь металлический настил моста виднеются высокие здания Монреаля. Внизу, на острове Святой Елены, блистает в лучах солнца огромный стеклянный шар-павильон, построенный Соединенными Штатами для выставки «Земля Людей».
Тони делает вялые попытки остановить автомобилиста в плотном потоке, но уже не верит в удачу.
Внезапно около него затормаживает автомобиль. Это лимузин с маргариткой.
Распахивается задняя дверца, из нее выскакивает мужчина с ножом, уже готовый метнуть свое оружие Тони пригибается и стремглав бросается назад, оставляя за спиной Монреаль и концерт автомобильных гудков.
Чтобы поймать его, цыганам остается одно-единственное: доехать до конца моста и там развернуться — это больше двух миль.
Когда они нагоняют Тони, тому едва хватает сил, чтобы повернуть и устремиться в обратном направлении.
Цыгане рвут машину с местам доезжают до другого конца моста, снова возвращаются.
Силы Тони на исходе. Спиной он чувствует приближение лимузина с маргариткой и леденящий холод лезвия.
Ответвление дороги посреди моста плавной кривой спускается к острову Святой Елены. Тони устремляется туда.
Ноги несут его, выдохшегося, к сверкающему гранями шару.
Автомобиль с цыганами сворачивает на эту же дорогу.
Подтянувшись, Тони перемахивает через металлическое ограждение.
Когда лимузин с маргариткой тормозит у этого ограждения, Тони ныряет в открытую в гигантской сфере дверь.
Внутри тишина, гулкий простор покинутого, мертвого храма будущего.
Тони слышит только чудовищно усиленный звук своих шагов.
Он взбирается по ступенькам одного из эскалаторов, идет вдоль поручней на втором ярусе. Он бежал бы и дальше, но куда?
Тут его и настигает выстрел.
Он ждал этого выстрела в спину и удивился лишь тому, что еще жив. Стреляли не в него.
Повернув голову, он обнаруживает на другом эскалаторе мужчину с револьвером в руке, который пошатывается от пуль, выпускаемых по нему с первого этажа.
Он скатывается по лестнице, как кукла, и приземляется у самых ног Тони.
Снова тишина — тревожная, напряженная тишина.
Незнакомец роняет револьвер. Он стонет и открывает глаза. Преодолев смятение. Тони склоняется к нему.
Незнакомец говорит слабым, бесцветным голосом:
— Вы врач?
— Нет.
— Тогда уходите. Послушайте… Чарли хочет быть хитрее всех! Тобогган уже мертва. (Его пальцы стискивают руку Тони.) Вы слышите? Тобогган покончила с собой!
— Погодите, я вам помогу.
— О Боже! Нет!.. Бумажник… В кармане».
Тони достает из кармана раненого бумажник. Из него высовывается конверт.
— Откройте конверт.
Тони повинуется. Внутри три пачки новеньких банкнот.
— Возьмите их.
Издалека доносится полицейская сирена. Тони сует деньги за пазуху. Куда деть бумажник и конверт, он не знает.
В конце концов запихивает их за пояс.
— Повеселитесь на них… от души.
Голова незнакомца откидывается назад. Совеем рядом раздаются шаги. Тони устремляется к лестнице и слышит позади себя крик:
— Стой!
Тони повинуется, оборачивается. И правильно делает. Их двое, в легких костюмах; один, что помоложе, держит его на мушке люгера, другой, высокий брюнет, достает из кармана наручники. Тони спускается с приподнятыми руками.
— Вы заблуждаетесь.
Это не я его убил.
Молодой человек с люгером — на вид ему от силы лет двадцать — посылает своему спутнику ироническую улыбку.
— Слышишь, это не он его, убил!
Высокий брюнет склоняется к убитому, подбирает лежащий рядом револьвер И обыскивает его карманы. Ничего не найдя, он выпрямляется.
— Где бумажник?
— Вот. — Тони показывает на свой пояс.
Высокий вытаскивает из-за пояса бумажник с вложенным туда пустым конвертом и, не глядя, сует его себе в карман. Снова раздается полицейская сирена — уже ближе.
— Я не брал его. Он сам мне дал.
Высокий подталкивает Тони к эскалатору.
— Потом объяснишь.
У выхода из стеклянной сферы стоит, большая черная машина.
Открывается задняя дверца, Тони бесцеремонно заталкивают внутрь. Молодой человек с револьвером садится рядом, а высокий брюнет уже за рулем. Автомобиль срывается с места.
У едущего по шоссе черного автомобиля верх сдвигается назад, убираясь в глубь кузова.
Тони стоит на коленях, лицом к заднему сиденью; Молодой человек рядом с ним спрятал свой револьвер и теперь с наслаждением втягивает воздух.
— Так лучше?
Высокий прибавляет газу. Автомобиль катит по пустынному, проложенному сквозь лес шоссе где-то в Квебеке. Стоит бабье лето, погожее предвечернее время.
— Вы не из полиции!
— обращается Тони к молодому.
— Что он говорит?
— Он хочет, чтобы я его придушил.
— Пока нельзя. Его должен увидеть Чарли!
Поток воздуха уносит их слова, и они вынуждены перекрикиваться.
Молодой, взяв сигарету, осторожно поднимается и перегибается вперед, чтобы достать прикуриватель.
Тони поворачивает голову и наблюдает за его действиями.
С проворством зверя, увидевшего перед собой разверзшуюся западню, он подныривает под молодого и резко выпрямляется, отрывая его от пола.
Потеряв равновесие, молодой вываливается из автомобиля с воплем: «Риццио!..»
Тони уже повернулся к переднему сиденью и пытается забросить руки за голову высокого, чтобы задушить его наручниками, но это ему не удается. До упора выжав тормоз, водитель одной рукой стискивает его за запястье.
* * *
Машина идет юзом, виляя от одной обочины до другой, наконец останавливается поперек дороги. Тот, которого зовут Риццио, наставляет на Тони револьвер.
— Выходи!
Чувствуется, что он с большим трудом удерживается, чтобы не нажать на спусковой крючок.
Он выходит, вытаскивает Тони из машины, толкает его впереди себя, и они бегут к тому месту, где выпал его напарник.
Молодой стоит на коленях в кювете. Пиджак на нем порван, руки сжимают окровавленную голову.
— Пол!.. Пол!.. А ну-ка, ты, помоги! — Риццио зло смотрит на Тони, потом наклоняется к Полу.
Поддерживаемый с двух сторон, Пол встает на ноги и тотчас отпихивает помощников.
— Да ладно, все в порядке!..
Тони в наручниках пятится по дороге. Поя смотрит на него с ненавистью, ловит свой люгер, но Риццио удерживает его от выстрела.
— Нет! Решать будет Чарли.
Пол с яростью отворачивается и, хромая, шагает к машине.
Черный автомобиль тормозит, и все трое выходят из него одновременно.
Они неподалеку от шлюза на одном из рукавов реки Св.
Лаврентия.
Тут несколько домиков, понтонный причал, к которому пришвартованы катера, две старенькие бензоколонки, а вокруг река и деревья.
Приехавшие направляются к причалу. Тони и Риццио поддерживают Пола, который успел вытереть лицо, во на ногах уже не держится.
В нескольких шагах от них, сидя на корточках, мужчина в синем рабочем комбинезоне возится с колесом и смотрит, как они приближаются.
— Он болен?
Риццио отрицательно мотает головой.
Они сходят в обшарпанную моторную лодку у причала. В ней два сиденья. Риццио снова садится за руль, двое других сзади.
Мужчина с колесом продолжает наблюдать за ними. Но теперь все его внимание обращено на Тона Кардо. Он провожает взглядом удаляющуюся от причала лодку. В его ухе блестит большое золотое кольцо.
Он поднимается, то и дело оглядываясь в сторону лодки, входит в стеклянное здание заправочной станции и снимает трубку телефона.
Тони косится на сидящего рядом Пола — тому явно нехорошо.
Он осторожно, почти незаметно придвигается к нему вероятно, в надежде вытащить из кармана его пиджака люгер.
Лодка идет быстро, вздымая высокий бурун. Река усеяна зеленеющими островами, где под деревьями ютятся редкие домишки.
Риццио оглядывается.
— Пол!
Встрепенувшись, Пол устремляет взгляд на Тони. Тот не шевелится.
Рукава реки становятся все уже.
— Тут полным-полно уток.. Я бы не отказался как-нибудь поохотиться на уток, — мечтательно произносит Риццио.
Пол все так же пристально, с нескрываемой ненавистью смотрит на Тони.
— Поганый французишка.
— Да, уток здесь видимо-невидимо.
На деревянном причале стоит рослый, мускулистый мужчина с перебитым носом боксера, это Маттоне. Он смотрит на приближающуюся моторку.
Риццио, заглушив мотор, бросает ему швартов. Маттоне принимает его, разглядывая Тони.
— Все, кокнули Реннера, — сообщает Риццио.
— А это кто?
— Свидетель.
Место, куда они приехали, — уединенный островок на реке Св. Лаврентия. Зеленая лужайка поднимается к выкрашенному белой краской деревянному домику с верандой, постройки прошлого века. Невдалеке виднеется неподвижный силуэт часового в шляпе и с винтовкой.
Дом стоит посреди деревьев. Тут же рига и несколько вывесок, указывающих, что это трактир, но поверх них укреплены таблички на двух языках — английском и французском.
CLOSED — ЗАКРЫТО
Все это Тони успевает увидеть, пока выходит из лодки и делает первые шаги по причалу.
Маттоне подталкивает его к веранде.
— Чарли будет недоволен.
У них за спиной Риццио помогает Полу выбраться из моторки и поддерживает его при ходьбе. Полу явно стало хуже.
— Иди-иди, от этого не помрешь.
— Ставлю десять долларов, что помру.
— Заметано.
Из окна кухни на приближающуюся четверку смотрит женщина.
Ей лет тридцать пять, у нее хищная красота и много повидавшие глаза. Поверх юбки полотняный передничек. Ее зовут Шугар.
Отвернувшись от окна, она открывает духовку, достает пирог и ставит его на стол.
Маттоне грубо вталкивает Тони в кухню. Позади них Риццио и Пол ступили на деревянную лестницу, ведущую на второй этаж.
Шугар равнодушно осматривает вошедшего.
— Кто это?
— Так, один тип, который скоро помрет.
Шугар продолжает смотреть на измочаленного Тони.
— Но прежде он выпьет чашку кофе.
Она снимает с одной из плит подогревавшийся кофейник и наполняет чашку. Плит здесь много, ведь это кухня трактира.
— Что приключилось с Полом?
Она ставит чашку с кофе на стол. Молчание.
Тони садится.
— Эй! Тебе говорят! Что приключилось с Полом?
— Сошел на ходу.
С этими словами Тони берет налитую ему чашку. Руки его по-прежнему скованы наручниками. Когда он подносит чашку к губам, сверху в нее падает дымящаяся сигарета.
Он ставит чашку на место. Поднимает глаза.
Над ним стоит высокий мужчина и рассматривает его — внимательно и спокойно, без тени враждебности. Словно козявку.
Это Чарли.
С неожиданной грубостью он отрывает Тони от стула, швыряет его лицом к стене и профессионально, с головы до ног, обыскивает.
Весь его улов — платок и ключ с брелоком в форме сердечка.
Он отходит. На лице никакого разочарования. Вообще ничего. Тони поворачивается и прислоняется к стене спиной.
Чарли показывает на ключ:
— Что он открывает?
— Мою комнату.
— И где она, твоя комната?
— В Париже.
Позади Чарли, на другом конце кухни, стоят Шугар, Маттоне и только что вошедший Риццио.
— Где именно в Париже?
— На улице Нотр-Дам-де-Шан.
Молчание.
Шугар снимает передник и направляется к двери.
— Схожу проведаю Пола.
В кухне остались одни мужчины. Чарли показывает Тони бумажник Реннера с конвертом внутри.
— Где деньги?
— Какие деньги?
— Реннер дал тебе этот бумажник пустым?
— А кто такой Реннер?
Чарли, сдерживаясь, опускает голову. У него за спиной Маттоне щелкает костяшками пальцев.
— Отдай его мне, Чарли.
— Нет. У него наша касса.
— Ну хоть на полчасика.
— Я же сказал: нет. — Чарли обращается к Тони:
— Что ты делал в этом шаре?
— Спал и видел сон, будто меня там нет.
Чарли, по-прежнему сдерживаясь, качает головой.
Возможно, он даже отдает должное отваге Тони.
В этот миг снаружи доносится выстрел. Чарли и его люди оборачиваются и прислушиваются.
— Это Пеппер! — кричит Маттоне.
Все трое, привыкшие жить начеку, действуют стремительно.
Чарли хватает Тони и тащит его за собой из кухни. Двое других уже на пороге.
К кухне примыкает обеденный зал трактира. Чарли выталкивает Тони на середину и обращается к Риццио:
— Привели на хвосте фараонов?
— Мы фараонов не видели! Только слышали их сирену!
Чарли уже у пирамиды оружия, запертой на висячий замок.
Он отпирает ее, хватает две винтовки, бросает одну из них Риццио, и тот выбегает из дома. Чарли устремляется вслед за Риццио.
В зале воцаряется тишина. Зал велик — больше двух третей всей площади этажа — и обставлен добротной мебелью в стиле эпохи покорения Америки.
В глубине стоят бильярд, игорный стол, игральный автомат.
Центр занят четырьмя диванами, окружающими низенький столик.
Пол устлан индейскими коврами.
Как и в кухне, здесь чувствуется некоторая заброшенность.
Похоже, посетителей не принимали давненько.
Гнусно ухмыляясь, Маттоне приближается к Тони, щелкая суставами огромных пальцев.
— Моральная проблема! Можно ли бить пленного?
Тони пятится, прикрываясь скованными руками.
— Чарли тебе уже сказал.
— Вот именно. — Маттоне ударяет Тони в живот, и тот летит на пол. — Так что там сказал Чарли?
Тони поднимается, опираясь о стену, и снова отступает перед боксером.
— Ты у нас смазливенький. Должно быть, бабам нравишься.
Это несправедливо. — Маттоне наносит еще один удар — на сей раз в лицо, и Тони опять на полу.
Пленник встает, цепляясь за бильярд. Губы у него разбиты в кровь.
Боксер посылает очередной крюк, но Тони парирует его руками и бьет сам
— коленом в низ живота.
Маттоне вопит, но на ногах удерживается, и Тони, зажав его голову, увлекает за собой на пол.
Маттоне хватает запястья Тони и отчаянно пытается их раздвинуть, но Тони, резкими рывками усиливая хватку, помогает себе ногами и не выпускает его.
Но тут в его грудь вдруг упирается ствол винтовки. Это вернулся Чарли: стоя над Тони, он снова смотрит на него как на козявку.
Тони отпускает Маттоне и на четвереньках отползает в сторону. Маттоне продолжает сидеть, постепенно приходя в себя.
Чарли помогает Маттоне подняться.
— Начинаешь перебарщивать, Фрогги.
— Что это означает — Фрогги?
— Frog-cater, лягушатник. Так у нас называют французов.
Маттоне собирается броситься на своего врага, но Чарли винтовкой преграждает ему путь.
— Сказано же тебе оставь его. в покое!
— Это он первый начал.
— Неправда!
Маттоне приводит в порядок одежду и, кипя злостью, выходит. Слышно, как открывается и с грохотом захлопывается за ним входная дверь.
Тони по-прежнему сидит на полу, со скованными руками. Он истратил в схватке все силы и теперь даже не пытается подняться.
Внизу лестницы появляется Шугар и молча смотрит на него:
— Что это было, снаружи?
— Нашему часовому вздумалось поохотиться.
Шугар достает из комода салфетку, склоняется над Тони, утирает ему лицо и помогает встать, широко улыбаясь при этом.
— А мне нравится этот парень!
Они с Чарли переглядываются, потом она ведет Тони на кухню и отрезает ему внушительный кусок пирога, вытащенного из духовки. Присев рядом на корточки, она наблюдает, с каким аппетитом Тони ест.
— Меня зовут Шугар.
Вкусно? (Тони с воодушевлением кивает). У меня было четверо мужей, и все любили хорошо поесть.
— Четвертый еще при вас?
— Не знаю. В последний раз я сломала ему зеркальцем в серебряной оправе левую ключицу. Нет, правую.
Тони смеется.
— Я-то думал, что Шугар — это значит «сахар». Шугар тоже смеется и встает.
— Меня прозвали «Шугар» из-за моих пирогов. Тот здоровый амбал — Маттоне. Привез вас Риццио. А вас как звать?
— Фрогги.
Тони смотрит на стоящую перед ним Шугар — красивые ноги, чувственный рот. Взгляд ее кажется почти дружеским.
— Давно вы приехали в Монреаль? — спрашивает Шугар.
— Сегодня утром.
— Кто вас преследует?
Тони в замешательстве.
— Никто.
Мне сказал об этом Чарли. А Чарли никогда не ошибается.
После длительного колебания Тони предпочитает солгать:
— Полиция.
— За что?
Снова колебание. Они смотрят друг другу в глаза.
— Ограбление.
Шугар пожимает плечами. Это не причина, чтобы проделать такой путь.
— Я убил фараона.
Не сводя с него глаз, Шугар отступает на несколько шагов.
Потом спокойно зовет:
— Чарли!.. Чарли!..
В это время Чарли в большом заде, стоя у оружейной пирамиды, ставит на место винтовки, которые брал для себя и Риццио.
Он на миг поворачивает голову, но продолжает заниматься своими делами. Подходит Риццио и протягивает ему еще два пистолета.
— Это Пола и Реннера.
Вошедший со двора Маттоне хмуро наблюдает за ними.
— Оружие надо бы иметь каждому.
— Ты получишь его, только когда вздумаешь застрелиться.
Не раньше. — Чарли запирает пирамиду на замок, прячет ключ в карман, направляется в кухню и останавливается на пороге Риццио и Маттоне выглядывают у него из-за плеч.
Шугар дружески беседует с Тони.
— Расскажи, Фрогги.
— Я сказал ей, что убил полицейского… Во Франции, во время налета.
На сей раз он блефует совершенно уверенно. Маттоне взрывается.
— Да врет он!.. Чарли, от него надо избавиться немедля!
Чарли!
Он умолкает, а Чарли холодно рассматривает Тони.
— Тебя слушают.
— Я сел на грузовое судно. Вчера я был в Нью-Йорке..
Полицейские меня засекли и даже стреляли в меня.
— Он врет! — кричит Маттоне.
Стесненный в движениях наручниками. Тони расстегивает на груди рубашку, демонстрируя окровавленную повязку.
Это производит впечатление Даже Маттоне прикусывает язык.
Наступает гулкая тишина.
Чарли неспешным шагом возвращается в зал, ни на кого не глядя. Подходит к лестнице и усаживается на нижних ступеньках. Размышляет. Остальные замирают в ожидании.
— Риццио, дай-ка мне сигарету.
Риццио берет из пачки сигарету и подает ему.
— Освободи ему руки. — Чарли достает из кармана ножичек с красной ручкой и бросает его Риццио. Тот подходит к Тони и отточенным кончиком лезвия отпирает замок наручников.
Тони потирает запястья. Чарли, повернувшись к нему, сквозь стойки перил протягивает десятидолларовый билет.
— Это все, что я могу для тебя сделать, Фрогги. На другом конце острова — мост. В двух милях за мостом автострада. Желаю удачи.
Тони с недоверием берет деньги и, не сводя с Чарли глаз, пытается пенять, что за ловушка приготовлена ему на этот раз.
— Я могу уходить? Прямо так?
— Ну, раз ты из наших…
Тони медленно пятится к выходу. Потом быстро поворачивается и уходит, не дожидаясь продолжения. Все молча смотрят ему вслед.
Под ногой у Тони хрустит сучок.
Он находится в лесу, окружающем дом и играющем всеми красками. Скоро наступят сумерки, сквозь ветви деревьев проглядывает багровый диск солнца.
Тони осторожно подходит к опушке леса — и вдруг застывает.
С этой стороны остров соединяет с берегом старый деревянный мост метров пятидесяти в длину и достаточно широкий для проезда транспорта. У противоположного конца моста стоит автомобиль. Это лимузин тридцатых годов со стилизованной маргариткой на дверцах.
Вокруг машины трое цыган: мужчина с ножом, игрок на свирели и тот, на голове у которого черная шляпа с круглой тульей.
Игрок на свирели, привалившись к дереву, наигрывает какую-то печальную мелодию. Остальные двое стоят в нескольких метрах от него. Они не двигаются. Курят — и ждут.
Тони поворачивает назад и поспешно возвращается к дому.
Красное солнце за рекой воспламенило лес.
Когда Тони открывает дверь, он обнаруживает всех, кроме Риццио, на прежних местах.
Чарли сидит на нижних ступеньках лестницы, Шугар и Маттоне стоят по другую сторону перил.
— Ты хитер, Фрогги.
— Чарли кивает в сторону Маттоне. А вот он — нет. Он поспорил со мной на пятьдесят долларов, что ты не вернешься.
— Если кто-нибудь сумеет объяснить мне, почему он вернулся, то денежки будут потрачены не зря! — бормочет с досадой Маттоне.
— Он вернулся, потому что ему понравились мои пироги, кокетливо произносит Шугар.
В этот миг позади Тони в дверном проеме вырастает Риццио.
— В руке он подбрасывает бильярдный шар.
— Может, он заметил, что я слежу за ним.
Тони никак не выказывает своего отношения к тому, что здесь говорится.
— Я ему верю. Ему просто нужно спрятаться.
— Чарли протягивает Тони руку, ладонью вверх. — Мои деньги, Тони.
Тони достает из-за пазухи десятидолларовый билет и кладет его на ладонь Чарли, он какое-то время остается недвижим, потом вздыхает.
— Мои пятнадцать тысяч долларов.
Тони по-прежнему молчит, глядя ему прямо в глаза.
Внезапно Чарли сжимает билет в кулаке.
— Если ты не знаешь, гае они, то зря Вернулся, Фрогги.
— Я знаю, где они. Только пытаюсь поставить себя на твое место.
— Вывод?
— Пока я молчу, ты со мной ничего не сделаешь. Я ценный кадр, — улыбается Тони.
Некоторое время Чарли молча разглядывает его. Потом, в свою очередь, улыбается, качая толовой.
— Ты блефуешь. Ничего ты не знаешь.
— Это новенькие стодолларовые банкноты. Их там три пачки еще в банковской упаковке. Улыбка сходит с лица Чарли, а Маттони взрывается.
— У нас есть способы заставить тебя заговорить!..
Все оборачиваются к Чарли.
— Точно.
— Попробуй.
Тони говорит негромко, слегка прерывающимся голосом, но по-прежнему смотрит Чарли прямо в глаза.
Чарли поднимает наручники, оставшиеся на ступеньке, и бросает их Риццио.
— Надень-ка их на него снова…
Потом он встает, словно потеряв к окружающему всякий интерес, берет из большой коробки сигару и тщательно ее раскуривает. Плюхается на диван и принимается разглаживать ладонью на бедре десятидолларовый билет, который вернул ему Тони.
— Мой дед в Мичигане — тот каждую неделю разглаживал заработанные деньги утюгом… Старым таким утюгом С угольями внутри… Уголья накладывал я.
Все замерли и слушают.
Чарли поднимает глаза и, видя, что все ему внемлют, складывает билет пополам и прячет его в карман.
— В твоем рассуждении, Фрогги, есть один изъян… Деньги не нужны мне прямо сейчас.
Он встает и включает на столе лампу. Только тут Тони обнаруживает, что уже наступил вечер.
— Ночь покажется тебе более длинной, чем мне.
— Где он ляжет? У меня нет больше ни одной кровати, недовольно спрашивает Шугар.
— Риццио принесет железную, из сарая.
— Но это же детская кроватка!
— За десять долларов сойдет и она.
— В Париже Чарли ночевал в «Ритце», не платя ни гроша! гордо заявляет Риццио.
Под взглядами остальных он умолкает. Но Тони благодарен ему за то, что он попытался разрядить атмосферу.
— Если кормить тут будут так, как я ожидаю, мне это подходит.
Видно, что Шугар польщена.
— Знаешь, а мне он нравится все больше и больше, обращается она к Чарли.
Чарли в ответ лишь качает головой. С одного из кресел он берет клетчатую красную курточку и направляется к Маттоне.
Остальные следят за каждым его движением.
Чарли понуждает бывшего боксера повернуться и надевает на него клетчатую курточку — спокойно, уверенно, как одевал бы сына отец. Маттоне словно не замечает процедуры и не сводит враждебного взгляда с Тони.
— Обыщешь лодку. Если не найдешь там денег, обыщешь машину у шлюза, — говорит Чарли.
Маттоне кивает и направляется к двери, все так же косясь на Тони. На пороге он оборачивается и гневно наставляет на него палец.
— Если все это напрасно — он-то знает! Ох, и потешается же, наверное, про себя!
Лицо Тонн все так же бесстрастно. Он молча опускает голову. Боксер хлопает дверью.
Комната на втором этаже.
На спинке стула — куртка Пола. Раненый лежит на кровати.
Его освещает ночник у изголовья. На голове у Пола повязка.
Глаза закрыты. Ему очень плохо.
Склонившись к нему, Чарли тихонько окликает его.
— Напрягись, малыш…
— Чарли?
— Да… Послушай… Мне нужно отыскать деньги… Чтобы оплатить расходы на операцию, понимаешь?
— Я сделал Реннера, Чарли… И вовсе не было страшно.
Чарли приподнимает его за плечи, хотя уже и чувствует, что ничего не добьется.
~ Пол!.. Пол!..
Голова больного сваливается набок.
Чарли опускает его в кровать и выпрямляется. Смотрит на него какое-то время, слышит, как он стонет в забытьи. Потом гасит ночник у изголовья и открывает дверь.
На пороге он спохватывается и вновь зажигает ночник рядом с юношей. Чтобы не оставлять его в темноте.
Другая комната — в конце коридора, который делит второй этаж надвое. Риццио и Тони втаскивают в нее металлическую детскую кроватку. Одна кровать, большая, там уже стоит. С сигарой в зубах заходит Чарли.
Риццио окидывает критическим взором сначала кроватку, потом Тони.
— Шугар права. Ему сюда не влезть.
Чарли вместо ответа просто-напросто отсоединяет боковину от кроватки.
Пока Риццио стелит простыни и кладет подушку. Тони разглядывает шахматы на столе. Вырезанные из дерева фигурки расставлены в положении уже начавшейся партии.
— Это я их вырезал!
— гордо произносит Риццио.
— Коллекционер отвалил бы за них целое состояние.
— Ты слышишь, Чарли?
Чарли смотрит на шахматы. Он впервые удостаивает их вниманием.
— Риццио у нас артист. Он еще и рисует.
Улыбка сползает с лица Риццио. Потом он, словно покоряясь, качает головой.
— Хорошо. Я иду.
Направляется к двери, напоследок бросив на Тони полный сожаления взгляд. Слышно, как он спускается по лестнице.
— А ты ловок, Фрогги. Сначала Шугар. Потом Риццио.
Шустряк. — Чарли направляется к окну и смотрит на последние блики заката на реке. — Отсюда замечательный вид. А тебе какой здесь уголок больше нравится?
— Там, у воды, — удивленно отвечает Тони.
— Годится. Если завтра утром ты не вернешь мне мои бабки, там тебе и выроют могилку.
Труп Реннера в выставочном павильоне Соединенных Штатов.
Вокруг тела стоят полицейские, суетится фотограф, поминутно щелкая вспышкой.
Голос комментирует.
— Джулиус Реннер, сорок восемь лет, был смотрителем Театра на площади Искусств. Убит, конечно, грабителем.
Остается лишь в очередной раз с прискорбием констатировать рост преступности в нашем городе…
Это вечерние новости по цветному каналу канадского телевидения.
Шугар выключает телевизор и возвращается к остальным, которые, ужинают в большом зале.
— Отбой тревоги!
За овальным столом, где пустует всего одно место, только Тони смотрит передачу.
У Риццио и у Маттоне перед глазами по иллюстрированному журналу: у Риццио — комиксы, у Маттоне — раздетые красотки Чарли погружен в бюллетень скачек и, не переставая зевать, подчеркивает карандашом клички лошадей.
Тони по-прежнему в наручниках Перед ним — ни тарелки, ни прибора. Есть ему не дают. Он вынужден довольствоваться зрелищем того, как едят другие.
— Реннер получил по заслугам. Никогда нельзя доверять фараону, — говорит, не поднимая глаз, Маттоне.
— Вместо того чтобы провернуть с нами дельце, вздумал смыться с денежками.
— Какое дельце? — спрашивает Тони.
Наступает молчание Шугар сидит на противоположном конце стола, и перед ней тоже журнал — кинематографический.
Все смотрят на Тони, потом Чарли переводит взгляд на Маттоне.
— Он задал тебе вопрос.
— Ему это знать не полагается.
— Тогда зачем говоришь?
Насупившись, как уличенный в недобросовестности ученик, Маттоне утыкается в журнал. Остальные тоже. Но спустя миг он не выдерживает, это сильнее его.
— Послушай, Чарли, я не виноват, что не нашел деньги! Я все перерыл!
Чарли холодно пододвигает к нему тарелку, как бы говоря:
«Ешь и молчи» Маттоне повинуется. Они едят тушеное мясо с фасолью.
— Ну как, вкусно? По-моему, вкусно. — Шугар поворачивается к Тони.
Тот зверски голоден, но улыбается ей, и она улыбается ему в ответ.
Совершенно неожиданно — до сих пор не было слышно ни звука — кто-то, вновь пришедший, швыряет на стол между Тони и Шугар фазана, Великолепного красно-золотого фазана.
Незнакомец направляется к пустующему месту и кладет свой винчестер на стол. Оказывается, это не мужчина, а девушка совсем юная, но с непроницаемым лицом и ледяным взглядом.
Когда она снимает шляпу, по плечам ее рассыпаются длинные черные волосы.
— Это сестра Пола Пеппер, а это Фрогги, — объясняет Чарли.
Девушка удостаивает Тони лишь беглым взглядом. Не садясь, она рукой накладывает в пустую тарелку куски мяса, отправляя некоторые из них в рот.
Наполнив тарелку, она забирает ее и винчестер и поднимается по лестнице на второй этаж. За все — это время она не проронила ни слова.
— Пеппер — это значит «перец». Не обращай внимания, Фрогги.
— Ему как раз не помешало бы обратить внимание. У нее-то ружье, — с завистью говорит Маттоне.
— У нее ружье, чтобы охотиться.
— Когда она узнает, кто приложил ее брата, тогда поглядим, на кого она будет охотиться. — Чарли продолжает есть, не поднимая глаз.
Маттоне хохочет. Риццио на мгновение отрывается от журнала и бросает взгляд на Тони. Шугар, чтобы разрядить атмосферу, встает, берет фазана за лапы и взвешивает в руке.
— Я приготовлю его завтра вечером. С грибами. И уходит на кухню.
Шугар толкает дверь в комнату Пола и входит с чашкой настоя.
Пол лежит в кровати с открытыми глазами, тяжело дыша.
Пеппер сидит подле него на стуле, с винчестером на коленях.
Тарелка, которую она наполняла внизу, так и стоит нетронутой на столике у изголовья.
— Скажи, он не умрет, а?
— Да нет же. — Шугар садится на край кровати и заставляет больного выпить. Тот неосознанно повинуется.
— Ему бы доктора, — говорит Пеппер.
— Ты же знаешь, что нам нельзя.
— Когда-то у нас был свой доктор!
— Те времена прошли, Пеппер.
Подоткнув Полу одеяло, Шугар собирается уходить. Но Пеппер выпрямляется и задерживает ее.
— Кто это с ним сделал?
Перед Шугар хищный зверек, раненый, опасный.
— Реннер. Он мертв.
Шугар выходит. На лестничной площадке она смотрит на чашку — в ней осталось немного настоя. Чтобы не пропадать добру, она допивает его сама.
Ручища Маттоне выдирает из горшка цветок вместе с землей и корнями.
Бывший боксер ставит цветок на голову статуэтке, а пустой горшок — на бильярдный стол. Потом он садится возле Риццио, который вырывает из журнала страницы и комкает их в шар.
На овальном столе, с которого еще не все убрано, Чарли раскладывает пасьянс. Тони со скованными руками сидит поодаль.
В зал входит Шугар и собирает со стола оставшуюся посуду.
Она смотрит на Чарли.
— Партию в gin-rummy?
Чарли берет колоду.
— Десять центов очко.
Шугар усаживается напротив него. Тем временем Тони наблюдает за тем, как забавляются Маттоне и Риццио: они бросают скомканные журнальные страницы в пустой цветочный горшок.
— С кем сыграешь. Тони, с ними или с нами? — спрашивает Шугар.
Чарли, начавший сдавать карты, поворачивается к Тони, но ничего не говорит.
Тони нерешительно встает, подходит к Риццио и сует ему под нос свои наручные часы на запястье. Довольно симпатичные золотые часы — все, что у него осталось.
— Двадцать пять долларов — и часы твои, Риццио.
Риццио снимает часы с его руки, подносит к уху, слушает и достает деньги.
— Ведь у тебя уже есть часы! — возмущенно кричит Маттоне.
Действительно, у Риццио есть часы — на левой руке.
Купленные у Тони он надевает на правую.
— Двадцать долларов и три сигареты. Просто чтобы поторговаться, — говорит Тони.
Поначалу удивившись, Риццио достает пачку сигарет. Тони вытаскивает из нее три штуки и садится за овальный стол.
Кладет перед собой купюры и прихлопывает их сверху ладонью.
— Чарли, хочешь пари на двадцать долларов?
Уверенно, несмотря на наручники, Тони ставит одну из сигарет стоймя на стол. Потом — медленней, аккуратней ставит на нее другую, и они не падают.
Риццио и Маттоне, заинтересовавшись, подходят и смотрят из-за плеча Шугар.
Без колебаний, но с величайшими предосторожностями Тони ставит на две сигареты третью; И она стоит.
— Если сделаешь так, заберешь все, — обращается Тони к Чарли.
Все завороженно смотрят на хрупкую башенку.
Тони щелчком сбивает ее.
Чарли достает купюры, кладет их поверх денег Тони и берет со стола три сигареты.
Ему удается поставить первую, потом вторую сверху.
Третья падает, едва он отнимает пальцы:
Вздох. Какое-то время Чарли остается неподвижным, потом подбирает сигарету, подносит ее ко рту и закуривает.
Риццио и Маттоне, разочарованные, возвращаются к прерванной игре.
— А у Фрогги ловкие пальцы, раз ему удалось такое. Он мог бы нам пригодиться.
Шугар явно ждет ответа. Но Чарли ограничивается тем, что сгребает со стола сорок долларов. Тони делает движение, чтобы их удержать, но опаздывает.
— В погашение того, что ты мне должен, Фрогги.
Чарли возвращается к прерванной партии.
А за мостом, привалившись к дереву, цыган с кожаной полоской на лбу, усеянной золотыми кнопками, играет на свирели.
Остальные двое сидят на земле, подле угасающего костра Они находятся более чем в километре от дома. Тишину здесь нарушает только песнь свирели. Цыгане не собираются убивать Тони у посторонних людей. Они ждут, вот и все. Они будут ждать столько, сколько понадобится.
Стоит очень светлая ночь, ночь полнолуния, и мелодия, та же, что была утром, теперь звучит угрожающе.
В комнате Риццио, у окна. Тони свернулся в детской кроватке. В большой кровати крепко спит Риццио.
А Тони не спится.
В доме нельзя услышать свирель цыгана, караулящего там, за мостом. Но он, Тони, слышит Она звучит у него в голове.
Надрывная и неотвязная, как воспоминания, которые мешают ему уснуть.
