27 апреля 2007 года, в пятницу, спустя два дня после налета на Мунлайт-роуд, 1915, Майкл Вик присутствовал на официальном мероприятии, проводимом перед принятием игроков в НФЛ, которое должно состояться на следующий день. Он впервые появился на публике после того, как стала известна история с собаками, и от него потребовали объяснений.

— Я не бываю в этом доме, — заявил Вик, — в нем живут члены моей семьи и двоюродный брат. Они занимались не тем, чем надо. Почему отвечать за это должен я? Если меня там не было, откуда мне знать, что там происходило? Теперь я понял, что нужно пристальнее присматриваться к тем, о ком я забочусь. Когда заваривается каша, люди норовят сделать тебя крайним. Это послужит мне уроком.

Джим Кнорр не присутствовал на этом приеме. Он расследовал случаи петушиных боев в округе Пейдж, штат Вирджиния. Однако в тот же день он получил сообщение на свой телефон. Билл Бринкман написал: «Позвони мне. Это касается Вика».

В понедельник утром по телефону они договорились встретиться через неделю в доме у Бринкмана. Когда Кнорр приехал в округ Сарри, Бринкман повез его к дому Вика, рассказывая о прошедшем рейде и о том, что они тогда обнаружили. Затем друзья зашли в итальянский ресторанчик «У Анны» в Смитфилде, и Бринкман ввел Кнорра в курс дела.

В ходе обыска они обнаружили массу улик, однако не все было так просто. Во-первых, они нашли собак. Во-вторых, тренажеры, медикаменты и прочее. Были взяты пробы пятен на полу и стенах большого сарая, которые, вероятнее всего, представляли собой следы крови, однако Бринкман не знал, куда их можно отправить на экспертизу. Один из местных жителей, находящихся в тюрьме, сообщил им, что перед тем, как его арестовали, он устраивал и принимал участие в собачьих боях с питомником «Бэд-Ньюз» вместе с Виком. Нужно было обязательно с ним встретиться.

И, наконец, самым важным звеном был Брауни. Бринкман чувствовал, что старик рассказал им далеко не все, что знал, но он был твердым орешком. У Брауни не было постоянного места жительства, он кочевал по ночлежкам, друзьям и родственникам, перебиваясь случайными заработками в городе. То угрюмый и замкнутый, то, наоборот, излишне возбужденный, он цедил информацию по каплям, то утверждая, что ничего больше не знает, то разражаясь потоком слов.

Несмотря на такие перепады настроения, Бринкман не сомневался, что Брауни хочет рассказать правду. Мести он не боялся. Однако он опасался, что старик либо уйдет куда-нибудь бродяжничать, либо кто-нибудь убедит его не раскрывать то, что он видел и слышал на Мунлайт-роуд, 1915. Бринкман считал, что Брауни нужно на некоторое время поместить в безопасное место, предпочтительнее за пределами округа Сарри.

Дело было масштабное и запутанное, и Бринкман боялся, что в Сарри не найдется достаточного количества специалистов, чтобы довести расследование до конца. Сам он частенько работал в одиночку или прибегал к помощи полиции штата, не доверяя тем, кто его окружал. За годы работы у него даже выработалась привычка хранить собранные в ходе расследования доказательства под замком в ящике своего стола или в машине из опасения, что они могут попасть к кому-то в руки.

Он чувствовал, что не все в округе Сарри считают, что Майкла Вика нужно преследовать по закону. Возможность обыскать дом Вика возникла неожиданно, и так же быстро без обычной волокиты согласования между местным полицейским начальством был подписан ордер на обыск. Когда Бринкман в первый раз позвонил по телефону из дома Вика и попросил прислать еще людей для полномасштабного расследования, офицер, принимавший звонок, сказал:

— У вас там и так куча народа слоняется.

Вечером Бринкман, стоя вместе с другими полицейскими и наблюдая, как выводят собак, громко заметил:

— За это расследование я вылечу с работы.

Несложно было понять, откуда исходит неудовольствие. Позднее в интервью «Вирджиния Пайлот» Бринкман утверждал, что через несколько дней после обыска его шеф, шериф Харолд Браун, сказал ему, что прокурор Джералд Пойнтдекстер, представляющий штат Вирджиния в округе Сарри, недоволен им. Вскоре после этого Бринкмана вызвали на встречу с Пойнтдекстером, который когда-то представлял Майкла Бодди в деле о вождении в нетрезвом виде. Бринкман уже сталкивался с Пойнтдекстером.

— Каждый наш с ним разговор был неловким, унизительным, на грани ссоры, — признался Бринкман газете «Вирджиния Пайлот», — все сводилось к вопросу расы.

Затем Бринкман рассказал, что Пойнтдекстер, будучи темнокожим, ясно дал ему понять, что ему не понравится, если молодого афроамериканца, поднявшегося из самых низов и ставшего знаменитостью, низвергнут с высот, и сам он в этом участвовать не намерен. (Впоследствии Браун и Пойнтдекстер отрицали то, что такой разговор имел место.)

Когда затем Пойнтдекстер напомнил репортерам, что все улики в этом деле были косвенными и что, даже если бои собак и имели место, это вовсе не означает вину Вика. Бринкман расценил это заявление как попытку выгородить Вика в глазах общественности.

Попытки развалить дело на уровне штата представляли серьезную проблему.

В Вирджинии собачьи бои и жестокость по отношению к животным уголовно преследуются. Где, как не здесь, рассматривать это дело. Именно это соображение и изложил Бринкман Джиму Кнорру. Он понимал, что если задействовать федеральных чиновников, то Пойнтдекстера можно обойти. (Новый федеральный закон, признающий собачьи бои уголовным преступлением, вот-вот должен был подписать президент Джордж Буш, однако закон опоздает.) Бринкман и Кнорр надеялись на то, что им удастся оперировать другими федеральными законам. Готовых ответов у них не было, но они знали, как их можно найти. Там, в полутемном зале итальянского ресторанчика в сельском торговом центре Вирджинии, двое друзей обсуждали предстоящее расследование.

На следующий день Бринкман и Кнорр стояли перед домом 600-Э по улице Мейн-стрит в Ричмонде, штат Вирджиния. Это был двадцатитрехэтажный офисный центр из желтого бетона, украшенный рядами черных окон и пересекающимися плоскостями фасада. Среди прочих в нем помещался офис Чака Розенберга, прокурора Восточного района Вирджинии. У Бринкмана и Кнорра была назначена встреча с помощниками прокурора, Брайеном Уистлером и Майком Джиллом.

Бринкману приходилось раньше работать с федеральными чиновниками, а Кнорр, хорошо осведомленный об интригах в центральном правительстве, чувствовал себя не в своей тарелке. После последней встречи с Бринкманом Кнорр позаботился о Брауни, поместив его в дешевый отель в Вирджиния-Бич. Кнорр снял ему номер за собственные деньги, а отправившись к своему боссу за компенсацией, услышал, что агентство не хочет тратить деньги на «это пустяковое собачье дело».

Настойчивость Кнорра привела к тому, что немного денег он все же получил, однако не без борьбы. Кнорру нравилось работать на министерство сельского хозяйства, и он считал, что агенты не менее старательные и трудолюбивые сотрудники, чем остальные, однако руководство агентства погрязло в пустяковых делах и бюрократии. В стенах офиса любили повторять, что «когда нет дел, нет и проблем, а серьезные дела порождают серьезные проблемы». Агенты частенько шутили, что вместо орла на гербе министерства должен красоваться страус, спрятавший голову в песок.

А как обстоят дела в прокуратуре Восточного района Вирджинии? Возможно, выслушав доводы Бринкмана и Кнорра, они решат, что в деле мало улик, или сочтут, что есть проблемы посерьезнее, чем какой-то футболист со своими собаками.

В безликом конференц-зале Бринкман и Кнорр рассказали все, что им было известно. Они также сообщили, что на участке Вика зарыты трупы собак и что они ищут возможность произвести вскрытие трупов, если они обнаружатся.

Помощники прокурора выслушали их внимательно. Беседу вел Майк Джилл. На Бринкмана и Кнорра он произвел хорошее впечатление. Обычно прокуроры либо разговаривают с полицейскими свысока, либо стремятся получить совсем прозрачные дела и выдвигают требования в таком количестве, что этим только тормозят расследование. Джилл к таким прокурорам не относился. Несмотря на молодость, он производил впечатление уверенного в себе и опытного человека. Он знал, что нужно и как этого достичь.

Это был славный малый, настоящий техасец с открытым лицом, темными волосами и густыми изогнутыми бровями. Ему бы подошли ковбойские сапоги и наряд и диетическая кока-кола. На стене за его столом висел плакат Техасского христианского университета, а на одной из книжных полок стояли фотографии его собак — немецкой овчарки Тоби и бигля Имбиря. Как Кнорр позднее признался Бринкману:

— Во время авиакатастрофы я бы хотел оказаться рядом с таким парнем.

Джилл считал, что имелись доказательства того, что владельцы питомника «Бэд-Ньюз» ездили за пределы штата для покупки собак и нелегальной организации боев. Все эти обвинения подпадали под действие федерального закона. По его мнению, случай был достаточно серьезным, хотя полной картины еще не сложилось. Однако наибольшую проблему представляло отсутствие у федерального правительства основания для того, чтобы заняться этим делом.

Несмотря на критическое отношение к намерениям и возможностям местных чиновников, которое Бринкман вынес из своего предыдущего опыта работы с ними, Джилл считал, что они могут вести это дело на уровне штата. Наказание в этом случае могло означать заключение в тюрьму на срок до пяти лет и штраф в размере 2500 долларов. Однако это не означало, что Джилл устранялся. Подводя итоги в конце встречи, он произнес:

— Нужно дать им шанс поработать. Если они этого не сделают, это за них сделаем мы.

Округ Сарри — место очень тихое. В центре округа, с одноименным названием, стоит один фонарь, да и тот мигает. Участки земли с домами вытянулись в линии. На извилистых дорогах редко встретишь другую машину, а фермы проплывают мимо, словно острова в иллюминаторе. Население округа составляет семь тысяч человек. Здесь все знают друг друга или делают вид, что знают. В течение сорока лет здесь не случалось ни одного убийства, и прокурор здесь работает по совместительству.

Джералд Пойнтдекстер, один из двух практикующих прокуроров Сарри, занял свой пост в 1972 году, когда его жену, Гаммил, выбрали прокурором штата, то есть человеком, рассматривающим местные судебные дела от имени штата. Однако, когда в 1995 году Гаммил назначили генеральным окружным судьей Шестого округа Хоупуэлла, Пойнтдекстер необдуманно устремился на место, освобожденное его женой, выиграв выборы прокурора штата. Он занимал обе должности в течение нескольких лет, пока не оставил работу в округе.

В 10.00 утра 21 мая, одетый в светлый костюм с галстуком, он вошел в конференц-зал муниципалитета округа Сарри. Жесткие седоватые волосы зачесаны назад, на широком морщинистом лице выделяются густые усы. Позднее Кнорр записал, что Пойнтдекстер начал встречу с вопроса, заданного густым баритоном:

— У кого-нибудь есть доказательства того, что Майкл Вик занимается собачьими боями?

В зале присутствовали окружной управляющий Тайрон Франклин, три представителя полиции штата Вирджиния, шериф Браун, офицер управления по надзору за обращением с животными Джами Смит, Бринкман, Кнорр и помощник Пойнтдекстера Робин Эли.

Слово взял Бринкман. Он изложил то, что имелось в их распоряжении на данный момент. В дополнение к полученным доказательствам, Брауни и по крайней мере два свидетеля, находящиеся в тюрьме, могли подтвердить то, что Вик на своем участке организовывал собачьи бои. Пойнтдекстер слушал, однако отвечал невпопад. Он был не в настроении потому, что накануне какой-то иногородний офицер управления по надзору за обращением с животными написал в газете, что он до сих пор не предъявил Вику обвинение. Он дал понять, что недоволен тем, что напечатано в газете, и возмущен предположениями некоторых людей о том, что он никогда не предъявит обвинения Вику.

Тем не менее, выслушав их, Пойнтдекстер заявил, что все доказательства были получены ими противозаконно. Он считал незаконным то, что собаки обнюхивают машины в публичном месте, и таким образом дезавуировал арест Бодди, благодаря которому и был произведен обыск дома по Мунлайт-роуд, 1915. Он также считал незаконным то, что во время обыска по делу о наркотиках там присутствовал офицер управления по надзору за обращением с животными, и таким образом признал незаконным свидетельство полицейского Смита, на основании которого они получили ордер на обыск для получения доказательств проведения собачьих боев.

Присутствовавшие в зале офицеры полиции штата Вирджиния заявили, что обследование публичных мест с помощью собаки обосновано и легально, а другие участники собрания высказали мнение, что присутствие офицера из управления по надзору за обращением с животными при обысках, связанных с наркотиками, является обычным делом. Однако Пойнтдекстер сказал, что представит оба ордера в офис генерального прокурора Вирджинии для рассмотрения.

Получив, наконец, слово, Кнорр представился и объяснил, что сможет помочь Бринкману допросить свидетелей и получить анализы следов крови, хотя ему и говорили, что лучше представить в лабораторию сами деревяшки со следами крови, чем соскобы.

Далее он рассказал, что, согласно показаниям Брауни, за два дня до обыска Вик, Пис, Филлипс и Оскар Ален, еще один член этой компании, проверяли собак в большом сарае. После этого они отобрали восемь-девять собак, не прошедших испытания. Этих собак убили. Затем Вик заплатил Брауни 100 долларов за то, что тот сделает две ямы и закопает в них собак. Брауни ямы вырыл, а собак закапывать отказался. Это сделали Филлипс и Пис.

Им точно известно, где закопаны собаки. Брауни рассказал, как именно убивали собак. Если у них будет ордер на обыск, то они смогут найти тела собак, получить еще одно свидетельство того, чем занимался Вик, а также считать Брауни надежным свидетелем, особенно если на телах собак обнаружатся следы истязаний, что вполне вероятно, принимая во внимание способ, которым их убивали.

В свете всего сказанного Кнорр предложил провести еще один обыск на участке Вика. Вместе с уже добытыми вещественными доказательствами — документами, тренажерами, едой, ковром с пятнами крови и собственно собаками — этого будет достаточно, чтобы передать дело в суд. Обвинения в организации собачьих боев в последнее время были доказаны в штате Вирджиния и с куда менее многочисленными уликами. Но только не в округе Сарри, где самое крупное в истории дело Бенни Батса было развалено по причине незаконного обыска.

Пойнтдекстер принял эту информацию во внимание, и все присутствующие пришли к единодушному мнению о необходимости вторичного обыска, однако четкого решения не было принято. Пойнтдекстера интересовало, следует ли выпускать пресс-релиз по итогам встречи, и такой документ был составлен в проекте, чтобы все могли с ним ознакомиться. Заседание длилось уже два часа, и все засобирались уходить. Кнорр был недоволен.

— Одну минуту, — начал он, — все ли согласны с тем, что нужно провести повторный обыск?

Бринкман произнес «да», полицейские сказали «да». Все повернулись к Пойнтдекстеру.

— А вы что думаете, шериф? — спросил Пойнтдекстер.

— Я согласен с присутствующими, — ответил Браун.

— О'кей, — подытожил Пойнтдекстер, — вы и расследуйте.