Глава 49
Выходные я намеревалась провести, не выходя из своей комнаты. Благо имелись в наличии верные подруги, буфет и гора книг. Единственное, ради чего я собиралась покинуть на пару часов общежитие, — очередная тренировка с Саймоном, для профилактики, так сказать, ибо губа после приготовленных Мэг примочек зажила за вечер, и неизвестно, какая еще дурь стукнула бы в голову.
Мне всего лишь нужна была передышка.
О большом медном тазе, которым обычно накрываются все мои планы, я, конечно же, не вспомнила.
— Элси! Элси, просыпайся!
Голос соседки и то, как она трясла меня, словно горничная пыльный коврик, напомнили о первом утре на Трайсе. Подумалось, как чудесно было бы, реши Мэйтин дать мне второй шанс.
— Элси, не притворяйся! Я знаю, что это ты!
— Естественно, я, — пробурчала, не открывая глаз.
— Где ты их взяла столько? — то ли негодовала, то ли восхищалась подруга. — Как мы теперь по комнате ходить будем? Летать я не умею!
— Почему? — спросила я, не до конца еще проснувшись.
— Потому что у меня крыльев нет! — сообщила Мэг. — Давай, вставай и думай, что с этим делать!
Первым, что я увидела, открыв глаза, была ехидная улыбка дракона. «Ничего смешного», — сказала я ему мысленно. Села на постели, огляделась, и решила, что все еще сплю. С силой зажмурилась и снова посмотрела на превратившуюся в цветочную клумбу комнату. Стало понятно, почему наглый ящер так скалится.
— Убей меня, — попросила я подругу, рухнув опять на подушку.
— Только после того, как ты объяснишь, каким образом это все сюда попало. Дюжина корзин, не меньше! Розы, лилии, хризантемы, орхидеи… Вон те, в крапинку, я вообще не знаю, что такое! Откуда оно тут?
— Подозреваю, его сюда телепортировали, — вздохнула я. — Там где-то должна быть записка.
— Сама ее и ищи! Заодно, будь добра, расчисть проход в ванную.
Записка — маленький конвертик, запечатанный сургучом — нашлась в корзине с неопознанными розовыми цветами «в крапинку», привлекшими внимание Мэг. Помня о том, как это было в прошлый раз, ломать печать я не торопилась. Что, как после этого в комнате появится Оливер Райхон собственной персоной, и хорошо, если в записке, как и тогда, будет написано «Через полчаса», а если сразу «Встречайте»? К встрече я готова не была. Поэтому предприняла попытку обойти магические маячки: достала нож для бумаг и осторожно разрезала конверт, не нарушая печати.
«В любое удобное вам время. Пожалуйста. О.Р.»
Короткое послание источало терпкий аромат цветов и раскаяния. Каждая буква виновато сутулилась и кренилась робко к соседке, а стоящие отдельной строкой инициалы, казалось, и вовсе норовили сбежать с листочка.
Что в голове у этого мужчины?
Переживает, что испугал юное невинное создание неуставным проявлением чувств? Опасается, что это создание растрезвонит о случившемся всей академии или сообщит отцу?
Ерунда какая! Он знает меня достаточно, чтобы не тревожиться на этот счет.
Говорил с леди Пенелопой и думает теперь, что довел «бедную девочку» до нервного срыва? Наставница под настроение могла и от себя добавить подробностей, изобразив меня едва ли не на грани суицида.
Саймон вряд ли что-либо ему рассказал бы…
Нет, я никогда его не понимала, и сейчас был только один выход разобраться во всем: выбрать удобное мне время и, видимо, идти в главный корпус, потому что место в послании не оговаривалось.
Может, и хорошо, что я не получила желаемой передышки. Долгие размышления могли дать совсем не тот результат. А так пришлось срочно мобилизовать силы и расставлять приоритеты. Вернее, вспоминать их правильную расстановку
Цветы я кое-как рассовала по углам, записку под укоризненным взглядом дракона положила в книгу-шкатулку. Все, довольно глупостей и бесполезного нытья. Еще будет время, поплачу. Например, в своем мире, в обнимку с котом уминая пиццу. А сейчас пора было вспомнить, зачем я здесь.
С учебой у меня полный порядок, с Оливером почти наладилось. Останется найти библиотекаря, и все…
— Элси, что случилось? — вышедшая из ванной Мэг присела рядом со мной на кровать и обняла за плечи. — Ты расстроилась из-за цветов? Навязчивый поклонник? Так мы его быстро спровадим… А что у тебя там?
— Ничего, — я разжала кулак, демонстрируя подруге браслетик из голубых бусин. — Просто безделушка на удачу.
Удача мне определенно пригодится.
Тянуть не стала. Дождалась, когда Мэг и Сибил уйдут на завтрак, оделась и вышла из общежития.
Нервничала?
Немного.
Оттого и торопилась.
Речей не репетировала, просчитать развитие событий не пыталась. Делай, что должно, и будь что будет — мой вариант.
На подходе к учебным корпусам мне повстречалась мисс Милс. К сожалению, я слишком поздно ее заметила, чтобы свернуть и «случайно» разминуться. Пришлось остановиться и поздороваться.
— Вы здоровы? — обеспокоенно поинтересовалась женщина. — Вид у вас болезненный. Да и леди Райс говорила, что вчера вам было нехорошо. Мы встречались вечером у ректора.
Ясно. Наставница все-таки устроила Оливеру разнос. Поняла, что я успела побывать в ректорате, и сделала вывод, что меня снова загрузили работой или перепугали перспективами скорой встречи с библиотекарем. А милорд Райхон пересмотрел ситуацию со своей колокольни.
— Встречались? — переспросила я, опуская вопрос о моем самочувствии. — По нашему делу, или?..
— По поводу Лидии, — вздохнула профессор. — Но безрезультатно. Если бы леди Пенелопа могла хотя бы предположить, о чем та хотела с ней поговорить. И почему именно с ней? У инспектора появилась интересная идея: он считает, что из-за своего нестабильного эмоционального состояния Лидия могла иначе, чем остальные, воспринимать смену реальностей, что-то помнить. Но теперь мы этого не узнаем, увы.
— Очень жаль, — согласилась я немного поспешно.
— Вы торопитесь? — догадалась мисс Милс.
— Да, встречаюсь с друзьями. Не хочется заставлять их ждать.
— Конечно-конечно. А вечером? Мне так неловко за то, как тогда вышло с ужином. Я не рассчитывала, что придет Грин, и…
— Никто не рассчитывал, особенно того, что малыш миссис Ланфорд решит появиться на свет, не дождавшись, пока мы попробуем вашего замечательного гуся.
Я улыбнулась, но моя собеседница, показалось, почувствовала неискренность вымученной шутки, поглядела как-то странно. Но хоть о том ужине забыла и новым приглашением осчастливить не успела: я напомнила, что меня ждут, быстренько попрощалась и сбежала.
Идти до главного корпуса оставалось еще минут десять-пятнадцать, и я надеялась, что этого времени хватит, чтобы выбросить из головы навеянные случайным разговором мысли об убитой секретарше, новорожденных младенцах и непредвиденных во всех смыслах обстоятельствах в виде одного несносного доктора. Но избавиться от них получилось быстрее и эффективнее. Отойдя не дальше чем на десять ярдов от места, где распрощалась с матерью Саймона, я наткнулась на невидимую преграду, словно воздух застыл перекрывшей дорожку стеной, чужая, но смутно знакомая сила подхватила меня, мягко приподняла и так же мягко опустила… на диванчик в ректорском кабинете.
Я тотчас вскочила, но наткнулась на еще одну стену, на этот раз вполне зримую, живую, теплую и немного смущенную.
— Простите… — Оливер обнял меня за плечи, удерживая от падения, но, убедившись, что я твердо стою на ногах, сразу же отпустил и отступил на шаг. — …за такое приглашение. Я…
— Сэкономили мне время, — пробормотала я, потупившись.
— И себе, — добавил он. То ли намекал, что ждал меня тут чуть ли не со вчерашнего вечера, то ли просто к слову пришлось.
— Спасибо за цветы, — поблагодарила я, по-прежнему не глядя на стоящего передо мной мужчину. Опустив глаза в пол, я видела только его ноги в начищенных до блеска туфлях. Носок левой отражал свет бьющего в окно солнца, а правый едва заметно дергался, беззвучно притопывая. Нервы или нетерпение? Или и то, и другое?
— Элизабет, я хотел поговорить с вами и объяснить свое вчерашнее поведение.
А голос спокойный. И это его постановочное спокойствие бесит порою больше чем все поддевки Грина.
— Вы уверены, что это нужно, милорд? — спросила я тихо.
Отвела руку за спину и с силой сжала пальцы так, чтобы ногти до боли впились в ладонь. Снова мысли не пойми о чем, снова испорчу все…
— Нужно что? — растерялся он.
— Объяснять что-либо. Анализировать. Искать причины.
Как там было? Вы привлекательны, я чертовки привлекательна. Не совсем так, но… К чему время терять?
Сделала осторожный шажок навстречу. Подняла глаза и отвела тут же.
— Иногда просто…
И запнулась.
— Просто? — будто не поверил ректор.
Непросто, вздохнула я мысленно. Но все же сделала еще один шаг. Уперлась исцарапанной ладонью в его грудь.
— Да. Просто.
Приподнялась на цыпочки и коснулась губами его приоткрывшихся от удивления губ.
И отпрянула тут же.
Боже, что я творю?
Хотя был бы тут боже, несомненно, одобрил бы.
Но его не было, и я, пользуясь случаем, рванула к двери, не задумываясь о том, что это будет выглядеть почти точным повторением моего вчерашнего позорного бегства.
Однако Оливер действовать по отработанной схеме, то бишь стоять столбом, сегодня не собирался. Телепортировался к двери раньше, чем я дотянулась до ручки. Перехватил мою ладонь.
— Элизабет, не нужно, пожалуйста. В третий раз я вам сбежать не позволю.
— В третий? — я разглядывала опять носки его туфель, соображая, какой еще случай он включил в число моих побегов.
— Осенний бал, — негромко напомнил мужчина и, видимо, чтобы освежить мою память, как в танце за талию притянул меня к себе. — Не только вы владеете заклинанием ночного зрения. И я думаю… думаю, нам все же нужно поговорить…
Поговорить — это я запросто. Но почему-то казалось, что мой «упрощенный» способ выяснения отношений сочли более эффективным, чем разговоры, и сейчас мне продемонстрируют его усовершенствованную версию. Бежать было поздно, кричать «Мама!» — глупо, а «Папа!» — это уже почти запрещенные приемы. Хотя, если понадобится…
Не понадобилось.
На столе ректора зазвонил телефон, и я подпрыгнула скорее от радости, чем от неожиданности. Спасибо тебе, добрый человек, кто бы ты ни был.
— Оливер Райхон, — отрывисто бросил в трубку ректор. — Кто? Соединяйте.
На последнем слове тон его выровнялся, выражение лица странным образом изменилось с сосредоточенного на еще более сосредоточенное, заставив меня отказаться от мыслей о бегстве и прислушаться к разговору.
Правда, слушать было особо нечего.
— Да. Да… Где? Хорошо, сейчас буду.
Я от души понадеялась, что вырвавшийся у меня довольный вздох не достиг ректорских ушей.
— Это инспектор, — милорд Райхон положил трубку и тоже вздохнул, но не так счастливо, как я. — Мне нужно идти.
— Это касается нашего дела? — заинтересовалась я, хватаясь за возможность отвлечься от беспощадной романтики последних минут.
— Да, — он задумался на миг, прежде чем продолжить. — Хотите, пойдем вместе? Вас ведь не пугают кладбища?
— Нет.
В отличие от разговора, от которого теперь все равно не отвертеться.
На кладбище переместились порталом.
Как обычно в таких случаях, Оливер взял меня за руку, и в этом жесте не было уже и намека на интимность. Но все же, как только мы оказались на месте, я отступила от ректора и едва не упала в какую-то яму. Вернее, я в нее уже падала и даже рот открыла, чтобы закричать, но кто-то сцапал меня сзади за шиворот и поставил на дорожку.
— Рысь! — узнала я, обернувшись, своего спасителя.
— Стажер Эррол, — серьезно поправил он. И подмигнул: — Но для тебя — все еще Рысь.
Милорд Райхон, убедившись, что оставил меня в надежных руках, отошел тем временем к инспектору, стоявшему у перекрытого решеткой входа в какой-то склеп в компании двух незнакомых мне мужчин.
— Где бы мы еще встретились? — без улыбки сказала я другу, окинув взглядом кладбищенский пейзаж, унылый, даже невзирая на сегодняшнюю ясную погоду.
С Норвудом мы, и правда, теперь почти не виделись. У меня — учеба, дела в ректорате, тренировки, у него — учеба, стажировка в полиции, Шанна. Пару раз пересекались в столовой, но как раньше общаться уже не получалось.
— Я сюда не собирался, — шепотом сообщил Рысь. — Старик сдернул прямо с завтрака. Сказал, будет интересно.
— Только тебя и сдернул? — я отметила, что других полицейских поблизости не наблюдается. — В ученики присмотрел, что ли?
— Почему бы и нет? — обиделся на промелькнувшее в моем вопросе недоверие оборотень. — Да хоть бы и в преемники.
В стажерах без году неделя, а уже на место Крейга метит. Хорош! Впрочем, о том, что Норвуд Эррол однажды умрет от скромности, я никогда не беспокоилась. А сейчас куда больше меня волновало, зачем мы здесь.
— В этом склепе убили ту секретаршу, — разъяснил друг. — А вон те угрюмые господа — некроманты из управления. Внутри еще один, заканчивает с зеркалами. Обещают вытянуть проекцию.
— Проекцию? — в некромантии я была не сильна и понятия не имела, о чем говорит приятель.
— Да. Преступник зачистил место, но небрежно, поэтому можно попробовать высветить несколько минут до смерти и после. Или несколько секунд — как получится. Работа тонкая и во второй раз вывести изображение уже не получится, потому и позвали сразу всех заинтересованных.
— Значит, мы увидим, как убили Лидию? — ладони стали влажными от волнения, и я вытерла их о пальто, сделав вид, что поправляю наряд.
— Увидим, кто ее убил, — уточнил Рысь. — Если повезет.
Повезет? Почему бы и нет?
Должно же когда-нибудь?
Я запустила пальцы под рукав и нащупала «счастливый» браслетик. Странное чувство, словно управляющие моей судьбой светила вдруг сошлись в нужной точке, или заседающие в конференц-зале боги наконец-то договорились о чем-то. Милорд ректор проявляет недвусмысленный интерес к студентке, когда-то не вызывавшей у него ничего, кроме недовольства и раздражения. Загадочное преступление вот-вот раскроется с помощью десятка зеркал и троих некромантов, прежде не фигурировавших в истории даже в эпизодах. Так не бывает в правильных книжках. Но это ведь не книжка, и уж точно не правильная. И нахлынувшее вдруг ощущение близкого финала такое же неправильное, как бывает, когда видишь, что до конца романа осталось всего с десяток страниц, и не можешь понять, каким образом автор собирается распутать так быстро все интриги. Либо сольет концовку, скомкает, оборвет, оставив недомолвки, либо будет вторая часть, на которую читатель, жаждущий развязки, никак не рассчитывал. И не знаешь, что лучше…
Если речь о книге, не знаешь, конечно. В жизни все не так.
В моей жизни…
Я встряхнулась, отвела взгляд от видневшегося за кладбищенской оградой здания лечебницы и по-детски скрестила пальцы. Пусть все получится. Пусть все закончится. Чем скорее, тем лучше.
— Все готово, — послышалось гулко из склепа. — К сожалению, удастся визуализировать только то, что происходило внутри, снаружи слишком много свободных потоков…
— Элизабет, — позвал меня Оливер. — Я не уверен, что вам нужно это видеть, — сказал, когда я подошла и поздоровалась с Крейгом и некромантами. — Зрелище, полагаю, будет неприятное.
Инспектор согласно закивал, некроманты флегматично пожали плечами.
— Я справлюсь, милорд, — обещала я, воодушевившись примером мастеров смерти. Отнесусь к этому, как к просмотру ужастика. В крайнем случае закрою глаза.
Спорить ректор не стал. Просто взял за руку.
В небольшом ветхом склепе, каменной коробке без каких-либо украшений, если не считать таковыми выщербленные временем прямые пилястры и искривленные ромбы решетки на окнах и двери, вопреки ожиданиям, было довольно светло и не обнаружилось ни гроба, ни саркофага. Сначала я подумала, что обитателя усыпальницы непочтительно выдворили за стены последнего приюта, а потом, увидев перильца уходящей вниз лестницы, поняла, что в склепе есть еще и подземная честь. Но нам туда было не нужно.
Зеркала, о которых говорил Рысь, тоже не соответствовали тому, что я успела себе представить. Маленькие, ненамного больше того, что я носила в кармане, квадратные или прямоугольные. Они были расставлены на металлических штативах или прикреплены к стенам чем-то, очевидно, липким, похожим на комки оранжевого пластилина. Общая обстановка наводила скорее на мысль о площадке для фотосъемки, а не о месте проведения некромантического ритуала. Но тем спокойнее будет… наверное… Напряжение наряду с едва уловимым запахом гнили все-таки витало в воздухе.
Высокий бородатый мужчина, похожий чем-то на Антона Павловича с портрета в школьной хрестоматии и бывший у некромантов, судя по всему, главным, указал каждому, где ему встать, чтобы не мешать зеркалам-проекторам, и приложил палец к губам, призывая соблюдать тишину. Минуту-две он настраивался. Ловил направление энергетических потоков, и бледно-зеленое свечение, окутывавшее его руки, медленно наливалось силой. Затем гнутые лучики-щупальца осторожно поползли от кистей мага в разные стороны. Я старалась не смотреть слишком пристально: и Крейг, и Оливер, все так же удерживающий мою руку, до сих пор считали, что я отрезана от магии, и пока мне не хотелось открывать им обратное. Но побороть любопытство было нелегко, и я вглядывалась тайком в сплетаемый некромантом рисунок неизвестного и непонятного мне заклинания, и сжимала невольно теплые пальцы ректора, чтобы не потянуться к тонкому кружеву чужих чар…
— Не волнуйтесь, — шепнул мне мужчина.
Воспользовался ситуацией и обнял за плечи. Избавил от волнений, называется.
А в следующий миг я была уже рада тому, что он рядом. Растянувшаяся между зеркалами туманная паутина дрогнула, и в просвете дверного проема проявилась узнаваемая фигурка Лидии. Пока — ничего пугающего, но сердце забилось быстрее. Женщина, точнее — ее тень, шагнула вперед, взмахнула рукой, сотканное из сиреневой дымки лицо стало четче. Я подумала, что ей бы понравился цвет.
— Она что-то говорит? — едва слышно пробормотал Оливер, разглядевший, как и я, движение губ призрака. — Кому?
Ответом на его вопрос за спиной у сиреневой Лидии расплылось темное пятно. Выпустило толстые длинные отростки и вцепилось в шею женщины. Быстро, резко. Сдавило, приподняло над каменным полом гробницы…
И всё.
— Дольше готовились, — разочарованно выговорил Крейг, поняв, что продолжения не будет.
— Сделали, что смогли, — развел руками «Антон Павлович».
— Толку с вас, — махнул на него старик. — Ну, кто что видел? Рассказывайте.
— Мужчина, — произнес уверенно ректор, сняв ладони с моих плеч, но не отходя далеко. — Приблизительно моего роста. Скорее всего, маг.
— Да известно, что маг, — поморщился на это замечание инспектор. Обернулся к убирающим зеркала некромантам. — Чары на нем искажающие или картинка не успела стабилизироваться?
— Думаю, и то, и другое, — отозвался бородатый. — Времени не хватило, конечно, но и работающее заклинание на нем было.
— Как знал, гад, — выплюнул Крейг со злостью. — А ты чего молчишь, стажер? Я тебя как самого глазастого звал.
— Я плохо рассмотрел, — виновато признался Рысь. — Тут, прямо передо мной, пятно какое-то на паутине было…
— У-у, пятно, — укоризненно покачал головой полицейский.
— Было пятно, — вступился за оборотня один из некромантов. — Наверное, сеть расплелась. — Поглядел на старшего, на недовольном лице которого крупными буквами было написано, что его сети не расплетаются никогда, и выдвинул новую версию: — Или фонило что-то в этом углу. Артефакт на ком-то из присутствующих, или сам склеп — место-то старое и аж трое магов похоронено.
— Ясно, что опять ничего не ясно, — вздохнул Крейг. — Расходимся, что ли?
— Почему она пришла именно сюда? — спросила я ректора, разглядывая склеп уже снаружи. — Кто тут похоронен? Может быть, есть связь?
— Если и есть, мы ее не нашли, — ответил он. — В гробнице покоятся одни из первых преподавателей нашей академии: отец и двое сыновей. Сыновья погибли во время попытки прорыва демонов, раньше демонологи часто допускали фатальные ошибки. Отец умер через семь лет после этого и был погребен тут же. Лидия никакого отношения к этой семье не имеет. Как и никто другой в академии, насколько нам известно. Вероятно, библиотекарь просто выбрал место подальше от ворот и сторожки.
— Сторож тоже ничего и никого не видел, — поняла я.
— Он тут не ночует. Кладбище охраняется заклинаниями.
— Плохо охраняется.
— Не от того, — поправил меня ректор и тут же сменил тему: — Вы же не откажетесь от чашечки кофе?
От ответа я ушла весьма оригинальным образом — в яму, в которую не упала сразу после прибытия. Норвуда в этот раз поблизости не было, а у милорда Райхона реакция оказалась похуже, чем у оборотня. Я увидела, как он выбросил вперед руку, как блеснула на одном из длинных пальцев золотая печатка, небо стало выше и дальше, и разверзшаяся земля приняла меня в неласковые объятия… При том, что сегодня я не мечтала никуда проваливаться, это было особенно обидно. И очень больно.
А провалиться мне захотелось, когда я оказалась в приемном покое лечебнице, и человек, с которым я надеялась не встречаться в ближайшие дни, спросил с привычной насмешкой:
— Признайтесь, Бет, вы ведь специально это сделали?
Я лежала на смотровом столе, как меня сюда доставили, в обуви и в пальто, только без шляпки, оставшейся, видимо, на дне ямы, а Грин прохаживался вокруг, рассматривая меня во всех ракурсах. И никого больше в помещении. Врачебная тайна же.
— Если соскучились, могли сами прийти. Или вам нравится, когда вас носят на руках?
— Мне нужен другой доктор, — выговорила я тихо. — Который будет меня лечить, а не упражняться в острословии. Можете его позвать?
— У вас вывих голеностопного сустава, гематома на затылке, ушиб правого локтя, правого бедра и левого плеча, — проигнорировал мою просьбу Грин. — И это я еще не все перечислил. Сколько раз вы упали?
— Плечо — вчера, на тренировке, — я закрыла глаза. — Уже не беспокоит, только синяк остался. Часть ушибов наверняка тоже с тех пор. Ерунда.
— Все равно нужно смотреть.
— Не нужно, — запротестовала я. — Мне почти не больно, я…
— Что? — перебил он угрюмо. — Встанете и уйдете? С вывихнутой ногой? Вы ничего не чувствуете, потому что я наложил обезболивающее заклятье. Но оно вас не исцелит. И сустав не вправит.
— Мне нужен другой доктор, — прошептала я снова. — Тут же есть другие? Почему вы? Почему вы не дома? Сегодня выходной — вы вообще знаете, что это такое?
— Не поверите, знаю, — усмехнулся Грин. — И я был дома. Читал интереснейшую книгу, наслаждался бездельем. Пока мне не сообщили, что вы пытались убиться, на этот раз даже без посторонней помощи. Другой доктор, которого вы требуете, Бет, не знает о ваших проблемах с магией. А милорд Райхон, как я понимаю, не знает о том, что эти проблему уже в прошлом, и опасается, что другой целитель навредит вам еще больше, используя заклинания высших уровней. Будем сообщать ему, что опасения напрасны? Или позволите мне по-быстрому вас вылечить и вернуться к книге, а сами сможете… чем вы собирались заниматься до того, как преждевременно и неудачно сошли в могилу?
— Это была могила? — переспросила я рассеянно, вспомнив, от чего меня отвлекло падение. Не такое уж оно и неудачное, если подумать.
— Яма, — изрек доктор задумчиво. — На кладбище. Да, думаю, это была могила. В той части недавно разбирали безымянные захоронения и, видимо, не успели привести в порядок участок. Так что сегодня ваш герой в прямом смысле вытащил вас из могилы. Звучит, да? Мне же остались сущие мелочи… Если позволите, конечно.
— Мы были в склепе, где убили Лидию, — сказала я, глядя в потолок. — Некроманты вывели проекцию, чтобы увидеть, как это произошло. У них получилось. Потом я упала. Случайно.
Голос дрогнул, и я умолкла, не успев сказать ему, чтобы продолжал язвить, если считает, что мне еще недостаточно перепало сегодня.
Но Грин и сам это понял.
— Простите, — произнес уже другим тоном. — Я не нарочно… Это как защита, активируется самопроизвольно.
— Защита от чего?
— Сейчас я аккуратно сниму с вас ботинок и вправлю сустав, — продолжил он, сделав вид, что не услышал моего вопроса. — Потом скажу, чтобы вам подготовили палату. Ненадолго, всего на несколько часов, но не здесь же вам лежать? Думаю, ничего серьезнее вывиха у вас нет, и если задействовать вспомогательные артефакты для восстановления, через два-три дня можете идти на тренировку за новыми синяками.
— Оставьте меня в лечебнице, — попросила я, не глядя на доктора. — Хотя бы до завтра.
Расспросов не последовало. Короткая пауза, и:
— Хорошо. Сейчас будет немного больно.
Из-за анестезирующего заклинания я почти не чувствовала, как он разувал меня, как ощупывал ногу, но когда сустав с хрустом встал на место, боль, и правда, прорезалась. Без магии она была бы намного сильнее, но и в том случае я вряд ли придала бы ей значение…
— Спасибо.
— Пока не за что. Я распоряжусь насчет палаты и попрошу, чтобы кто-то из сестер помог вам раздеться.
— А потом?
— Потом я вернусь к своей книге.
Но прежде нужно было закончить с лечением.
— Точно, как ребенок, — усмехнулся Грин, увидев меня уже в палате, в кровати, до кончика носа укрытую одеялом.
Усмешка на этот раз вышла у него незлая и легкомысленная, но от этого захотелось вообще с головой спрятаться, и еще от мысли, что сейчас он потребует на обозрение мои синяки и ушибы, а тонкая короткая сорочка с низким вырезом, такая удобная, когда надеваешь ее под корсет, для подобных осмотров совсем не приспособлена. И панталоны чуть ниже колена, с кружевами и забавными бантиками…
— Сделайте мне одолжение, Бет, — мужчина пододвинул к кровати стул и сел. — Выучитесь на полного целителя. Не становитесь сестрой или лаборанткой. И в акушерство не идите. Станьте хирургом.
— Зачем? — удивилась я такому воззванию.
— Будете работать в лечебнице и принимать застенчивых дев. Избавите какого-нибудь доброго, но нервного доктора от дополнительного источника стрессов.
Я пристыженно засопела, но избавлять доктора от стрессов прямо сейчас не торопилась.
— Ногу хоть покажите, — вздохнул Грин.
Ногу я показала. Медленно отвела в сторону, попутно подтягивая вверх одеяло, чтобы открыть припухшую лодыжку, но не продемонстрировать ненароком кружева и бантики.
Доктор хмыкнул и откашлялся в кулак, наградив меня странным взглядом, и я с опозданием поняла, что со стороны эти маневры смотрятся увертками кокетки, в напускной скромности приподнимающей подол платья, чтобы выставить напоказ ножку. Покраснела, но целитель этого не заметил, сосредоточившись на отеке.
— Я сниму обезболивающее заклинание, — предупредил он. — Иначе не поймем степень повреждений. Сейчас… чувствуете?
— У-у!
Почувствовала я все и сразу, от кончиков пальцев на ногах, которые отчего-то тоже болели, до шишки на затылке.
Все-таки замечательная штука — целительская магия.
— Потерпите, — от ощупывавших мою голень пальцев мужчины пошел успокоительный холодок. — Уберу отек и, возможно, даже фиксировать не понадобится. Не шевелитесь пока.
Уложив мою ногу на кровать, он встал, и я вжалась в подушку, увидев протянувшиеся ко мне руки.
— Вы ударились головой, — спокойно напомнил Грин. — Нужно исключить вероятность сотрясения.
Было бы чему там сотрясаться, — подумала я с тоской. Закрыла глаза и позволила ему запустить пальцы мне в волосы. Неспешные мягкие движения были бы даже приятны, получись у меня расслабиться.
— Главная проблема целителей в том, что для наших плетений не годится чистая энергия потоков, — размеренно, как на лекции, проговорил доктор, продолжая массировать мне голову. — Ею можно усилить действие уже наложенных заклинаний и вспомогательных артефактов, как это получилось у вас с тем веночком, но непосредственно для врачевания нужно использовать только силу жизни — то, что маг пропускает сквозь себя. И отдает зачастую вместе с частицей собственного здоровья, что приводит к плачевным последствиям. Статистику вы, думаю, знаете. Леди Пенелопа пугает ею студентов уже на первом занятии. Но если вы сумеете расширить свой внутренний резерв или научитесь мгновенно трансформировать энергию потоков, проводя через себя, будете жить долго и, при удачном стечении обстоятельств, счастливо. И успеете вылечить еще многих и многих.
— Вы научились? — спросила я, не открывая глаз и чувствуя его прикосновения уже на шее.
— Учусь. Что-то получается, что-то нет, но скоро получится. Во всяком случае, ваш вывих ничего мне не стоил. А вы, с вашей способностью черпать энергию в подпространстве, при соблюдении разумной предосторожности, конечно, можете добиться огромных результатов. Но если получится только артефакты заряжать, тоже будет очень и очень неплохо.
— Зачем вы мне это говорите?
— Зачем-зачем… Отвлекающий маневр.
При этих словах он даже не сдернул — спокойно откинул с меня одеяло, которое я, расслабившись, перестала придерживать, и так же спокойно скомандовал:
— Не дергайтесь. И запомните еще одно: когда беретесь кого-то лечить, доводите дело до конца. Поверхностная диагностика и частичное исцеление — признак некомпетентности или подлости. Либо целитель слаб и плохо обучен, либо жаден и берется лечить только то, за что ему заплатили, либо намеренно игнорирует замеченные заболевания, в надежде, что к нему обратятся через время и он сможет заработать на умножившемся недуге.
— Я не собираюсь никого лечить, — сообщила я, мужественно снося ощупывание живота и ребер, хотя, если честно, было щекотно. — Хочу заняться патологической анатомией.
— Патологоанатомы работают не только с трупами.
— Но они не занимаются непосредственно исцелением, только исследуют поврежденные органы и дают рекомендации.
— А вы будете уникумом: будете выявлять патологии и тут же их исправлять, — под нос себе пробубнил Грин. Ему что-то явно не нравилось в большом кровоподтеке, который я не видела, а лишь ощущала расползавшимся по внешней стороне бедра пятном. А мне не нравилось, что доктор слишком долго держит на месте ушиба ладонь.
— Что тогда будет делать хирург? — спросила, чтобы отвлечь его.
— Любоваться вами… Вашей работой, я имел в виду.
— Угу, — сказала я, всем видом давая понять, как верю в то, что именно это он и имел в виду.
— Угу, — задумчиво согласился непонятно с чем целитель. Укрыл меня одеялом и уселся на стул, забросив ногу на ногу. — Не буду я вас лечить.
— Как? — опешила я от такого заявления.
— Никак не буду. У меня выходной, помните? А вы и сами справитесь. Самоисцеление дается обычно труднее, даже опытным целителям, но вы не так сильно пострадали: достаточно сплести восстанавливающее заклинание и замкнуть на себя. Хотите, покажу, как это делается?
— А если скажу, что не хочу, оставите меня страдать?
— А вы так скажете?
…Дверь в палате не запиралась, и он подпер ее стулом. Ни к чему случайные свидетели. Незачем кому-либо видеть, что я снова владею магией.
Хотя такой магией я и не владела. Даже не знала ее до того, как почувствовала внутри себя разбуженное бережным прикосновением чужого дара живительное тепло. До этого момента я не задумывалась, действительно ли у меня есть целительский талант, а если бы и задумалась, то не поняла бы этого.
Нужно было только так — через собственную боль, отстранившись от иных ощущений. Пережить, осознать, поверить. Понять, чем отличается энергия внешних потоков от той, что течет внутри тебя, со скоростью твоей крови, подгоняемая ударами твоего сердца. Увидеть, на миг прикрыв глаза, как эта энергия наполняет тебя, питая каждую клеточку тела и одновременно питаясь от них, вбирает твою жизнь, отдает тебе же, преумножая, и просится наружу, готовая заполнить собой весь мир. Не удержишь — вырвется непокорная, растратишь все до капли, ничего не оставив себе. Научишься управлять ею, отдавать постепенно, и она будет лишь множиться так, что хватит и тебе и другим. Главное, не терять контроля, иначе однажды все-таки не удержишь и отдашь слишком много. Риск остается всегда.
А когда поймешь все это, можно идти дальше: срисовывать старательно узор незнакомого плетения, ловить ускользающие ниточки энергии, протягивать сквозь себя, как через канву, связывать с теми, что пробегают внутри, и фиксировать расплывающийся рисунок. Кутаться в получившуюся паутину, чувствуя, как растворяется в ней боль, и твоя жизнь, слившись на мгновение с силой мира, возвращается к тебе…
Когда я пришла в себя, вырвавшись из омута новых затягивающих ощущений, Грин стоял уже в дверях. Мне нужно было сказать ему что-то. Поблагодарить? Поделиться тем, что сейчас казалось мне божественным откровением? Попросить не уходить? Я даже рот открыла… и выдохнула обреченно…
А слова, которые с трудом, но нашлись, не понадобились.
— Отдыхайте, мисс Аштон.
— Вы…
— У меня выходной. И книга, я же говорил, — улыбнулся он, будто бы успокаивающе. — Очень интересная. Когда дочитаю, могу одолжить, если хотите.
