Глава 41
И правда, нервное. Потому на самом деле повода для смеха не было. Из того, что рассказали мне после, я поняла, что Оливеру безумно повезло, что я — это я, ветер в голове и периодически полное отсутствие каких-либо мыслей. Добрый нрав и чистое сердце, как тактично выразился Крейг. Позитивное мышление, легкость восприятия и свойственная молодости беспечность, по словам милорда Райхона. Грин от комментариев воздержался. Пожалел меня, наверное: он-то всегда называет вещи своими именами.
Я могла не только энергией ректора зарядить под завязку, могла вплести в «веночек» обиду, страх или злость, и его накачать этими эмоциями. Возжелать мести и вложить это желание в сильнейшего в академии малефика, не знающего, кому именно нужно мстить. Даже убить его могла. Никто из магов не сказал этого прямо, но догадаться несложно. Как и о том, что случилось бы, мечтай я в момент плетения веночка о неземной любви. Видела я уже, что может сделать с умным интересным мужчиной приворот, упасите боги от такого счастья.
Так что сегодня беда дважды обошла меня стороной. И не только меня.
Хотелось верить, что лимит везения я этим не исчерпала.
Из палаты я ушла с Грином. Оливеру нужно было одеться и получить от лечащего врача официальное разрешение покинуть лечебницу, а инспектор остался с ним за компанию и чтобы, как я предполагала, рассказать о визите к эльфам.
Передо мной же никто отчитываться не собирался.
Доктор, вдоволь насмеявшись, сделался необычно серьезным и молчаливым. Привел меня в свой кабинет, кивнул на стул для посетителей, а сам уселся за стол. Меня не удивило бы, спроси он, на что я жалуюсь. Я даже ответила бы: так, мол, и так, жалуюсь на всеобщее непонимание и сокрытие важной для меня информации. Но целитель хранил сосредоточенное молчание. Возможно, ждал, пока подойдут остальные.
— Угостите кофе или чаем? — заговорила я первой. Еще вчера не решилась бы на такую наглость. Сейчас это наглостью не казалось.
— Чай, — решил Грин, отвлекшись от размышлений. — У меня есть замечательный мятный сбор.
— Хорошо.
— Помните, я рассказывал вам об одном своем знакомом, увлекавшимся созданием плетений на промежуточном уровне? — вдруг спросил он без предисловий, будто продолжая ни на минуту не прерывавшийся разговор. — Он умер, не дожив до тридцати.
— Может быть, он просто заблудился? — рассеянно предположила я, глядя, как доктор наливает воду в большую стеклянную посудину, чтобы вскипятить ее на спиртовке. — Говорят, что с промежуточного уровня можно открыть проход в иные миры и попасть в другую версию себя.
— Говорят, — согласился Грин. Взглянул на меня с новым интересом: видимо, не подозревал за мной любви к мифологии. — Вернее, пишут. Писали когда-то. Но я лично не встречался с подобными путешественниками.
Завозился опять со спиртовкой и не видел моей улыбки.
Встречались, господин доктор. Но я не стану вас разубеждать.
И экспериментировать с травами-потоками больше не буду. По крайней мере, пока не разберусь, как именно это работает.
— Странно, что никто из летевших с нами до сих пор не объявился, — сказала я, пытаясь вывернуть разговор в нужное мне русло. — Никому нет дела до нас с милордом Райхоном? Или они думают, что мы разбились и обшаривают каньон в поисках изувеченных тел?
Грубая уловка. Доктор разгадал ее без труда. Хмыкнул, но до ответа снизошел.
Оказывается, пассажиров «Крылатого» давно известили, что мы с ректором живы и почти здоровы, но до выяснения обстоятельств и во избежание распространения ненужных слухов эльфы задержали всех в посольстве. Ну, как задержали — пригласили на банкет, который и так намечался после полета. Угощают перепуганных магов изысканными деликатесами и дорогим вином, развлекают в меру сил.
Развлечения я представила себе очень живо: достаточно вспомнить каменное лицо лорда Эрентвилля, чтобы догадаться, какое сейчас веселье царит в посольстве. А вот полакомиться эльфийскими деликатесами не отказалась бы. И не эльфийскими тоже. Хоть чем-нибудь полакомиться…
Я громко сглотнула наполнившую рот слюну, и Грин мгновенно среагировал на недвусмысленный звук.
— Я брал из дома сэндвичи. Один еще остался. Даже не надкушенный.
— Злопамятный вы человек, — проворчала я в ответ на его усмешку.
— Так будете?
— Издеваетесь? Конечно, буду!
А потом придет Оливер и я стребую с него шоколадные пирожные. И ответы на все вопросы, от которых уклоняется господин доктор.
Но ректор не торопился.
Я и сэндвич сжевала, и чая Грин мне налил уже вторую чашку, а их с инспектором все не было. Наверное, обсуждали случившееся. Спорили снова, выясняя, что мне нужно знать, а чего не нужно. Заявлять ли о покушении, ставить ли в известность отца или все же остановиться на истории с несовместимым с эльфийской магией артефактом.
Одно я могла сказать уже сейчас: библиотекаря вычислить не удалось. Иначе меня давно уже обрадовали бы этим известием.
— Скажите, доктор…
Говорить я начала, сама еще не решив, о чем спросить. Просто надоела тишина. Наверняка ляпнула бы очередную глупость, если бы не распахнулась без стука дверь, и в кабинет, к моему огромному удивлению, вошли не долгожданные ректор и инспектор, а леди Каролайн и Грайнвилль.
— Добрый вечер, — полуэльфийка улыбнулась Грину и перевела взгляд на меня. — Рада видеть вас, Элизабет. Живой и невредимой. А милорд Райхон разве не с вами?
— Подойдет с минуты на минуту, — заверил гостью целитель. — Располагайтесь, где вам будет удобно.
Похоже, я что-то пропустила.
— Отец крайне взволнован произошедшим, — пояснила леди Каролайн. — Поэтому попросил нас с лордом Грайнвиллем узнать подробности.
— Я думала, эльфы не вмешиваются в дела людей, — проговорила я, глядя на беловолосого «лорда», которого до этого дня звала исключительно по имени.
— Мы не вмешиваемся, — согласился он спокойно. — И не станем навязывать свою помощь.
— Верны себе.
Улыбка коснулась на мгновение красиво очерченных губ нелюдя, отразилась в ледяном взоре, расплавила контур рисунка на щеках.
— Я тоже рад, что с тобой все хорошо, Илси.
— Мы здесь на правах ваших друзей, Элизабет, — проворковала полуэльфийка, присаживаясь рядом со мной на пододвинутый Грайнвиллем стул. — Вы же не откажете нам в дружбе? А отец считает, что моих знаний в области артефакторики достаточно для того, чтобы определить, что стало причиной несчастного случая.
— Полагаю, вы даже принесли это что-то с собой, — не удержалась я от ухмылки.
— Нет, — невинно захлопала ресничками дочь лорда Эрентвилля. — Браслет-артефакт разрушился, и его обломки на дне каньона.
— Чудесное решение. Надеюсь, руку мне при этом не оторвало? А то ведь придется соответствовать.
— Если вам так угодно, — не спорила леди Каролайн. — Но мне кажется, хватит и небольшого ожога. И вылечить его не так сложно, да, доктор?
Она послала целителю кокетливую улыбку, и я, проследив ее взгляд, мысленно выругалась в свой адрес. Услышав про артефакт, нужно было удивиться, а не язвить! Мне ведь никто ничего не говорил на этот счет. И Грин это точно знает, потому что был рядом с того момента, как я проснулась.
— Что-то не так, доктор? — я сделала вид, что не понимаю, отчего он смотрит на меня так пристально и задумчиво.
Мужчина покачал головой и сосредоточился на прекрасной полуэльфийке. Заверил ее, что ожог — приемлемый вариант, ибо он не настолько кровожаден, чтобы отрывать руки девицам, разве что в случае крайней необходимости. В мою сторону он при этом взглянул лишь раз, но так, что я поняла: придется как-то объяснять излишнюю осведомленность, иначе эта самая необходимость возникнет, и что-нибудь мне точно оторвут. Лучше бы, конечно, язык. Чтобы не болтала впредь лишнего.
С другой стороны, именно то, что Грину известно, что я не могла ни от кого узнать о предложенной им «официальной версии», — лучшее алиби для меня. О чем вы, доктор? Кто бы мне сказал и как? Просто я догадливая.
И пусть попробует с этим поспорить!
— Прошу прощения за задержку, — извинился, входя в кабинет Оливер.
Присутствию эльфов он не удивился, раскланялся с поднявшимся навстречу Грайнвиллем, облобызал нежную ручку леди Каролайн: видимо, Крейг, плетущийся следом, успел разъяснить план в деталях.
Интересно, со мной его обсуждать собирались?
— Мисс Аштон, мы не могли бы…
Ага, значит, собирались. Только как теперь?
Грин быстро кивнул на дверь в смежную комнату и тут же с улыбкой хлебосольного хозяина предложил гостям на выбор чай или кофе. Полуэльфийка согласилась на чай, Крейг — на кофе, Грайнвилль вежливо отказался и от того, и от другого. Все дружно сделали вид, что ничего не поняли и даже не заметили, как мы с ректором сбежали из их компании.
— Элизабет, — тихо начал милорд Райхон, когда мы оказались в маленькой лаборатории. — Я…
— Тут хорошая звукоизоляция, — сказала я. — Можно говорить свободно, в кабинете нас не услышат.
Мужчина заинтересованно приподнял бровь.
Я прикусила язык. Что ж за день сегодня такой!
— Мне доктор говорил, — пояснила, стараясь казаться беспечной. — Когда рассказывал о своих опытах. У него тут… мыши…
— Ясно, — кивнул Оливер. — Значит, можно поговорить. Грин вам все рассказал?
— Ни слова. Наверное, ждал вас.
— Да, наверное, — ректор сконфузился. — Я зашел к Джереми. Раз уж попал сюда…
Подумалось, что будь его воля, он и не заводил бы этого разговора. Но нас ждали представители лорда Эрентвилля, да и взволнованная общественность вот-вот вырвется за ворота посольства и потребует подробностей.
— Доктор ничего мне не говорил, но нетрудно догадаться, что библиотекаря не нашли, — решила я облегчить ректору задачу и заодно прикрыть тылы и сообщить о своей сообразительности. — А леди Каролайн заговорила о каком-то артефакте. Как я поняла, планируется представить дело так, будто некая моя вещь разрушила защиту корабля…
— Элизабет…
— Я считаю, что это разумно, — не позволила я ему впасть в пространные объяснения или, еще хуже, начать извиняться и оправдываться. — Не хочу, чтобы слухи о том, что кто-то намеренно сбросил меня с «Крылатого» дошли до родителей. Не только потому, что в этом случае дело получит огласку, а я вынуждена буду уехать из академии, но и потому, что не желаю, чтобы они тревожились обо мне. Так же, как мои друзья, товарищи по учебе и преподаватели. Давайте успокоим всех и вернемся к расследованию, пока не все потеряно. Вернее, к ловле на живца. Возможно, в следующий раз мы окажемся быстрее и умнее библиотекаря.
Кто бы знал, как сильно мне на самом деле хотелось забиться в какую-нибудь темную дыру и носа не показывать. Но белобрысое божество Трайса не оставило мне этого варианта. Пришлось постараться, чтобы речь прозвучала уверенно и в меру оптимистично.
— Вы действительно согласны на это? — спросил ректор, то ли впечатленный моей отвагой, то ли заподозривший у меня суицидальные наклонности.
— У вас есть другие предложения? Кроме того, чтобы спрятать меня в каком-нибудь монастыре с перспективой скорого переезда в лечебницу для душевнобольных и навсегда отказаться от надежды вернуть пропавших… людей?
Я собиралась сказать «студентов», но вспомнила о Камилле и запнулась, в последний момент подобрав другое слово.
О чем подумал в этот момент Оливер — бог знает.
Знает, но не скажет.
Ректор отвернулся. Заметил лежащий на столе блокнот Грина и механически пролистнул несколько страниц, а когда опять посмотрел на меня, уже принял решение.
— Хорошо, — проговорил будто бы нехотя. — Давайте… успокоим всех.
— Мне нужно будет написать родителям. Или дать телеграмму? Слухи все равно…
— Да, — не дал мне договорить мужчина. — Слухи. Телефонируйте отцу.
— У нас нет телефона, — растерялась я, — даже в столичном доме.
— Свяжитесь с приемной лорда-канцлера. Ваш отец говорил, что в случае необходимости можно передать ему сообщение через секретаря. Но время не позднее, и в столице сейчас на два часа меньше. Возможно, удастся застать лорда Аштона по месту службы. Если только вы хотите.
— Хочу!
Спроси кто-нибудь, не объяснила бы, но, бог мой, смешливый мой вечно юный бог, как мне хотелось хотя бы голос услышать. Может, виной тому лавандовые поля и качели на яблоне — воспоминания последних дней. И другие, горечь которых не смоет годами и не развеет по разным мирам…
— У доктора Грина есть телефон.
Оливер сам связался с телефонной станцией, назвал по памяти номер, затем — добавочные цифры, известные в королевстве не каждому. Представился и спросил у человека на другом конце провода, возможно ли соединить его с лордом Аштоном.
— Лорд Арчибальд? Добрый вечер. Оливер Райхон. Простите, что…
Я бесцеремонно отпихнула ректора от аппарата и вырвала у него трубку.
— Папа! — голос задрожал. Пришлось сделать паузу, вдохнуть глубоко, зажмурить заслезившиеся глаза. — Папа, это я… Элизабет…
Прежде чем звонить, нужно было выпроводить всех из кабинета. И Крейга, усиленно делающего вид, что его ничто не занимает, кроме настенных часов, на которые он глядит одним глазом, второй прикрывая морщинистой ладонью. И Грина, напротив, открыто прислушивающегося к телефонному разговору. И Грайнвилля, непонятно чему улыбающегося. И леди Каролайн, вдруг отчетлив вздрогнувшей при первом моем возгласе «Папа!» и тотчас отведшей взгляд. И даже Оливера…
— Элси? — радость с волнением вперемешку. — Что случилось, малышка?
Голос — сквозь треск коммуникационных устройств, через расстояние и ломаные зеркала раздвоившейся памяти — чужой и одновременно нестерпимо родной.
— Папочка, ты… не волнуйся только… Ты же знаешь, какая я неуклюжая и невезучая? Я с корабля упала. С воздушного. Меня эльфийский посол пригласил, а я… Но меня милорд ректор поймал прямо в небе, я не ушиблась даже…
А еще я дурочка у тебя, папа. Несу непонятно что. Прости.
— Завтра я могу быть у тебя. Хочешь?
Да.
— Нет, не нужно. У тебя же дела, мама писала. Я только не хотела, чтобы вы волновались, если узнаете. А в апреле уже, как собирались… Да?
— Элси, — мягко, но строго. — Милая, скажи честно, с тобой, правда, все в порядке? Ты была у доктора?
— У доктора? — я невольно взглянула на Грина. — Конечно, была. У самого лучшего. Он меня чаем напоил и велел впредь быть осторожней. Я буду, папочка. Не беспокойся ни о чем. Расскажи лучше, как у вас дела. Как мама? Если бы можно было, я бы каждый день с тобой говорила, но телефона в общежитии нет, а я ведь не могу постоянно попадать в неприятности, чтобы…
— Ты можешь, малышка. Даже не сомневаюсь в твоих способностях, — улыбка. А после серьезно: — Но постарайся все же быть осторожной. Ради нас с мамой, обещаешь?
— Обещаю. Наверное, хочешь поговорить с милордом Райхоном?
— Он скажет что-то, о чем умолчала ты? Нет? Тогда не хочу. Твой ректор — редкостный зануда, если честно. А мне интереснее узнать, чем занимается в академии моя дочь, когда не падает с летучих кораблей.
Если бы в кабинете никого больше не было, разговор затянулся бы надолго. Но никто и не подумал о том, что я нуждаюсь в приватности, чтобы спокойно пообщаться с отцом, которого не видела с осени, поэтому рассказ о студенческих буднях получился коротким и скомканным. Веселым, насколько мне это удалось. Только слезы все равно текли по щекам…
— Папа, я не могу долго говорить, ты же понимаешь.
— Конечно, милая.
— Скажи маме, что я ее очень люблю.
— Обязательно.
— И тебя… очень…
— Я знаю, Элси. И я тебя люблю, малышка. Береги себя.
Я медленно опустила трубку на рычаг, вытерла слезы и решительно развернулась к рассевшимся вокруг стола людям и эльфам.
— Да, у меня есть семья, — объявила с вызовом притихшей компании заговорщиков. — Это кого-то удивляет? Нет? Тогда вернемся к нашим делам.
Пока я не передумала и не позвонила снова отцу, чтобы он забрал меня отсюда.
С дальнейшими действиями определились быстро. Решили немедленно отправляться в посольство, чтобы предъявить народу нас с Оливером, целых и невредимых, и озвучить выводы экспертов относительно происшествия. В роли экспертов выступали ректор академии, инспектор Крейг и лорд Эрентвилль лично. Выводы: нечего покупать несертифицированные амулеты у артефакторов-недоучек. Крейг планировал под шумок организовать проверку нескольких лавочек, по слухам, проторговывающих поделками студентов, еще не имевших лицензий. Вроде бы поступали жалобы на работу таких артефактов, и кто-то даже травмировался. Вероятно, Грин слышал об этом, и идея «официальной версии» пришла ему в голову не на пустом месте… Неважно. Мою голову после разговора с отцом заполнили совсем другие мысли. Потому во время обсуждения я ограничилась тем, что кивала в нужных местах.
В посольстве, куда мы прибыли уже через полчаса, я с душой отыграла роль счастливо спасенной девицы. Смущенно улыбалась, позволяла тискать себя всем желающим, коих оказалось неожиданно много, шептала с придыханием, как сильно я испугалась и какой милорд Райхон герой. Героя тоже тискали — в основном дамы, очевидно, давно искавшие повод прильнуть к широкой ректорской груди и сегодня наконец-то его получившие. Мужчины скромно жали руку или панибратски хлопали по плечам. Громко ругали неразумных амулетчиков и бесчестных торговцев, ради выгоды плюющих на законы и безопасность своих покупателей. Лорд Эрентвилль, сохраняя невозмутимое выражение лица и глядя на потолок, принес извинения кованой люстре за то, что ни он, ни его предшественники, ни владельцы других кораблей, по особым случаям принимающих на борт людей, не предусмотрели возможных последствий столкновения человеческой и эльфийской магии, и объявил, что к следующему полету «Крылатого» будут приняты соответствующие меры. Например, запретят людям проносить магические предметы на эльфийские корабли. При всей видимой отстраненности эльфы своей выгоды не упустили. В том, что подобное решение им выгодно, я не сомневалась.
Сибил с момента моего появления в церемониальном зале посольства вертелась рядом, но на шее не висла и от радости не визжала. Заявила, что сразу знала, что ничего страшного со мной не случится, и потому не особо волновалась. Зато в гостях у эльфов побывала, успела обсудить с куратором курсовую и объелась до икоты экзотическими закусками, фруктами и сладостями. Стоило бы обидеться на такое отношение, но подруга не совсем обо мне забыла: набрала в салфетку эльфийских вкусностей, пока их не смели со столов. И не беда, что в нежный паштет из креветок попали шоколадные крошки, а в ореховый крем на миниатюрной корзиночке-пирожном — две лососевые икринки. На мой вкус (учитывая, что за весь день мне перепал лишь тощий сэндвич) это только добавило лакомствам пикантности, а запасливая провидица была тут же прощена и включена в состав армии спасения меня почти что наравне с Оливером.
Саймон, хоть на него я и не думала обижаться, принес яблоко. Смущенно признался, что взял его еще на «Крылатом», но не успел отдать. Сибил сообщила таинственным шепотом, что слышала краем уха, как мисс Милс выговаривала сыну за то, что оставил меня без присмотра. Понятия не имею, блажь это или холодный расчет, но, кажется, родительница Стального Волка всерьез присматривала меня на роль невестки. Конечно, не дело, когда такие перспективные кандидатки падают за борт. По словам подруги, мисс Милс даже поплохело после этого… Хотя не повод для шуток: Саймон ведь говорил, что у матери проблемы со здоровьем и нервишки шалят — волноваться ей в самом деле нельзя.
Ко мне она подходила, как и другие. Не тискала, только по плечу погладила ласково и сказала, что рада, что все обошлось. Но выглядела при этом действительно довольной, словно у нее камень с души упал, когда увидела меня живой. Я даже устыдилась за то, что до недавнего считала ее бесчувственной. Все-таки внешность обманчива, а бездушная драконша не воспитала бы такого чудесного сына.
Но в выражении эмоций ей далеко было до леди Райс. Та обняла от души, еще чуть-чуть душевнее, и мне понадобился бы целитель. Расцеловала в обе щеки. Грозилась оторвать беспечным эльфам уши, а недоделанным, в смысле, недоученным артефакторам — руки. Оливера благодарила так, словно я ей дочь родная. Потом схватила за рукав Грина, алчно примеривавшегося к остаткам яств на столах, оттащила в угол зала и долго его там пытала. Понятия не имею, что она хотела узнать, но доктор, судя по плотно сжатым губам, молчал как партизан на допросе.
Меня это озадачило, ведь леди Пенелопа входила в узкий круг посвященных, и я не помнила, чтобы договаривались скрывать что-либо от членов чрезвычайной комиссии. Или меня забыли об этом предупредить, или разговор наставницы с Грином не имел отношения к сегодняшнему инциденту. Стало любопытно, но пока я искала предлог подобраться к целителям поближе, меня опередили. Леди Каролайн уважительных причин не искала. Подошла, с непринужденной улыбкой взяла доктора под руку и в буквальном смысле увела его у обескураженной таким поворотом леди Райс из-под носа. Уволокла, как трофей, в другой угол, по пути что-то оживленно рассказывая, и при этом, то стряхивала несуществующие пылинки с его сюртука, то галстук мужчине поправляла. Волосы один раз пригладила, хоть они у него и не растрепались ничуть. Это выглядело почти вульгарно, тем более за действиями полуэльфийки наблюдал и ее отец, и Грайнвилль, притворяющийся, будто беседует о чем-то с пышечкой Анет и незнакомым мне пожилым преподавателем. Каролайн до них и дела не было. Грину — тем более. Стоило отказываться от полета, чтобы потом позволять развязной красавице виснуть у себя на руке и нашептывать что-то на ухо? И кто тут говорил, что уже стар для подобных игр? Или дочурка лорда Эрентвилля тоже изготовлением приворотных зелий увлекается и как раз испытывает очередной образец? А что — единорог под боком, недостатка в сырье нет. И вид у доктора — чисто «объект Б»… Снова стукнуть его, что ли?
От благих намерений отвлек очередной желающий поздравить меня со счастливым спасением. К тому моменту, как я от него избавилась, выяснилось, что леди Каролайн уже выпустила из цепких лапок доктора, чтобы уделить внимание пышной даме, которая на «Крылатом» увела у меня персик, а целителем завладела мисс Милс, после недавних потрясений, очевидно, нуждавшаяся в срочной консультации. Однако стоило матери Саймона, благодарно закивать, заканчивая разговор, полуэльфийка бросила свою собеседницу и устремилась к Грину.
И это — на глазах у отца и почти жениха. Никакого представления о приличиях!
Я оставила Сибил в сторонке и быстро пересекла зал.
— Простите, леди Каролайн, вы не проводите меня…
Три чашки чая — чем не повод?
— Конечно, Элизабет, — улыбнулась она мило. — И я уже говорила, можете звать меня Карой.
Небесной, угу.
— Думаю, вам удобнее будет воспользоваться моей ванной комнатой, — проявила любезность хозяйка.
Путь до означенной ванной я преодолела в молчании, но, уже воспользовавшись благами цивилизации, решилась высказаться. Не собиралась, но комната леди Каролайн оказалась вполне обычной девичьей спаленкой, с ковриками, салфеточками, милыми статуэтками и альбомами на полках, с дамским романом, небрежно брошенным на подушку, и мне при взгляде на все это подумалось, что и полуэльфийка не так уж сильно отличается от моих знакомых девушек.
— Леди Каролайн, вы предложили мне дружбу, и я надеюсь, как другу мне позволено будет заметить… В общем, мне кажется, что оказываемые вами доктору Грину знаки внимания несколько выходят за рамки приличий.
Фух. Выговорила.
— Мы ведь с вами уже обсуждали это, Элизабет, — недоуменно приподняла брови полуэльфийка. — И, как я помню, сошлись на том, что я своими действиями не задеваю ваших интересов. Или с тех пор что-то изменилось?
— Нет, конечно! — отмахнулась я от нелепого предположения. — Но…
— Приличия? — отстраненно уточнила Каролайн. — Тогда не беспокойтесь. Позвольте мне самой определять допустимые границы.
— Не только приличия. Грайнвилль — мой друг, и… вы ему нравитесь…
— Он хочет на мне жениться, — уточнила она. — И занять место моего отца.
М-да… Звучит не очень романтично. И Грайнвилль именно так и говорил — даже не поспоришь.
Но я попыталась:
— Одно не исключает другого. Мне кажется, вы ему действительно нравитесь.
— А мне кажется, вы ничего не понимаете, Элизабет, — вздохнула полуэльфийка. — Лорд Грайнвилль — потомок древнейшего рода, по знатности, богатству и силе родовой магии сравнимого только с родами Владык. К тому же лорд Грайнвилль обладает редкими и высоко ценимыми среди эльфов талантами. И столь же редкими душевными качествами. Он молод и отмечен божественной удачей, и его ждут высоты, о которых другие не смеют и мечтать. А пост представителя Владыки эльфов в человеческой академии магии — это… ссылка. Добровольная ссылка, на которую обрек себя мой отец, чтобы не оставлять меня одну среди людей. Бремя, которое он хочет навязать моему будущему мужу, чтобы быть уверенным, что тот не бросит меня и не увезет к эльфам, где я до конца дней буду считаться ущербным уродом и позором дома. Это не награда. Это — жертва, которую придется принести мужчине, решившему взять меня в жены. А я не хочу таких жертв.
А вот теперь — романтично. Но как-то грустно.
— Думаете, лучше вам выйти замуж за человека? Даже за нелюбимого?
— Не лучше. Признаться, люди, за редким исключением, мне не интересны. И отец не позволит мне связать судьбу с человеком. Он ведь заботится обо мне, и не желает мужа, которого я переживу в силу эльфийской крови. Детей, в которых эта кровь разбавится людской еще сильнее. Разве вы хотели бы хоронить собственных детей?
Я замотала головой. Прикусила губу… Каролайн примет на свой счет…
— Моему отцу это предстоит, — сказала она. — Но он сильный. А я — нет. Если я выйду замуж, то только за эльфа. Но за другого. Я пыталась объяснить отцу, но он не понимает. А после того, как… Я решила не обсуждать с ним это больше. А доктор Грин — хороший человек, один из немногих…
Кажется, я окончательно запуталась.
— Вы же не хотите замуж за человека.
— Не хочу, — кивнула Каролайн. — Но если я себя скомпрометирую, лорд Грайнвилль, возможно, передумает на мне жениться. Или отец откажет ему: нельзя предлагать недостойную в жены тому, кого уважаешь и ценишь. Найдется другой эльф, кто-то из младших родов и не такой… не такой…
— А Грин?
— Ему ничто не угрожает. Жениться на мне, как вы поняли, ему не позволят, даже если он сам этого захочет. А отец обязан ему жизнью, он не переступит через этот долг. К тому же я не планировала ничего такого, за что обычно принято мстить… Может, немного нарушить приличия, как вы заметили. Какие-то слухи пустить… — Она опустила глаза и, кажется, даже порозовела слегка. — Я не слишком опытна в таких вещах…
— Но зачем вам для «таких вещей» именно доктор?
— Я же объяснила, — удивилась вопросу леди Каролайн. — Он — достойный человек.
— Достойный чего?
— Достойный меня скомпрометировать, — как скудоумной разъяснила мне полуэльфийка, судя по взгляду, недоумевая, как можно не понимать настолько простых вещей.
Действительно, что тут сложного? Она же — эльфийская леди, ей с кем попало компрометироваться нельзя. Только с самыми достойными!
Хоть плачь, хоть смейся.
— Послушайте… Кара. Почему бы вам не сказать Гранвиллю прямо, что не хотите быть его женой? Возможно, я недостаточно хорошо его знаю, но мне кажется он не из тех, кто…
— Не из тех, — согласилась она, не дослушав. — Но это не то решение.
— Ясно. Хотите, чтобы он разочаровался в вас и сам отказался от своих намерений?
— Так будет лучше.
— Ему? Разве кто-то кроме него может судить, что для него лучшее?
— Нам пора возвращаться к гостям, Элизабет.
Разговор окончен.
Ну и ладно. Можно подумать, мне своих проблем мало.
— Но прежде чем мы выйдем из комнаты, — леди Каролайн остановилась в дверях, перегородив проход, — пообещайте, что никому не расскажете об этом разговоре.
— А если я не могу этого обещать?
— Тогда мы не выйдем.
Мило.
Интересно, какое наказание предусмотрено за нанесение легких телесных повреждений эльфийским леди? А то ведь я могу. И средней тяжести — при желании…
— Обещаю, — проговорила я со вздохом. — Никому и никогда.
В конце концов, это действительно не мои проблемы, Грин далеко не дурак, чтобы позволить использовать себя вслепую, а Грайнвилль пусть сам разбирается со своей избранницей.
— Спасибо, — улыбнулась Каролайн. — Я не сомневалась, что мы подружимся, Элизабет.
Не стоило спорить с этим утверждением. При таком отношении к тем, кого дочь лорда Эрентвилля считала возлюбленными, друзьями и всячески достойными людьми, и думать не хотелось, как она поступает с теми, кого полагает врагами.
В зале она безуспешно вертела головой и обшаривала взглядом углы и полутемные ниши, Грина не было среди гостей. Наверное, мне нужно было намекнуть новой подруге, что достойные мужчины по умолчанию не способны скомпрометировать девушку. Некоторые и под действием приворота пытаются соблюсти формальности и скручивают в кольцо канцелярские скрепки…
— Чему вы улыбаетесь? — тихо спросил Оливер.
Я не заметила, когда он подошел, но, услыхав его голос, не вздрогнула от неожиданности. Пожала плечами в ответ на его вопрос.
— Жизни. Забавная штука. Временами.
— Приятно видеть, что вы не унываете.
— Стараюсь. Тут ведь как на ринге: опустишь руки — пропустишь удар.
— Подумываете о возвращении в клуб Огненного Черепа? — ректор то ли не понял иронии, то ли решил сменить тему.
— Пока только о том, как бы поставить свое имя под воззванием Стального Волка, чтобы никто не заметил. Впереди выходные, студентов в учебных корпусах будет немного. Попробую. А с понедельника хочу попросить леди Райс пристроить меня в одну из групп. Не дело, что я уже второй месяц пользуюсь ее добротой и надоедаю в лечебнице. Похожу на лекции, вспомню, каково быть обычной студенткой…
— Подразните библиотекаря, — в тон мне закончил мужчина.
— Подразню, — согласилась я. — Мы ведь уже определились, что другого способа его найти нет. Будем надеяться, что он не откажется от своих планов.
Б-р-р-р. Жутковато звучит. Но мне удалось произнести это с практически эльфийской отрешенностью.
— Вы же понимаете, что он где-то здесь? — продолжила, взглядом скользя по собравшимся в зале людям. — Один из них. Запустить бы сюда единорога…
Ректор покачал головой:
— Я уже объяснял вам, что это не поможет.
— Помню. Просто мечтаю.
— О единороге? — улыбнулся Оливер, вновь уводя разговор в сторону. — Думаю, лорд Эрентвилль не будет возражать, если мы навестим, пользуясь случаем, вашего любимца.
Лорд Эрентвилль не возражал. Но сначала я нашла леди Пенелопу, поделилась с ней своим желанием позаниматься в группе и сообщила между делом, что у меня как раз имеется подруга-целительница. Вопрос решился тут же: наставница отыскала среди гостей куратора группы Мэг, представила меня ей и вежливо попросила, а по сути — поставила перед фактом, что с понедельника я буду ходить на занятия с ее студентками. Кто бы отказал героине дня?
Хотя правильнее было бы назвать меня жертвой дня. Герой в это время ждал в сторонке, чтобы проводить меня к моему белогривому чуду.
— Я так и не поблагодарила вас, милорд.
— Разве? А веночек?
Прислушивавшийся к разговору единорог весело порскнул. Помнил веночек. Только обсуждать нашу встречу на лугу в подпространстве не желал, притворяясь, что не слышит задаваемых мысленно вопросов. Но хоть на Оливера не фыркал сегодня, то ли в благодарность за мое спасение, то ли задобренный новой песенкой, виртуозно исполненной ректором все на тех же ключах.
— Где вы этому научились? — не сдержала я любопытства.
— Тут, в академии. Если говорить о ключах.
— А если не о ключах? — заинтересовалась я еще больше.
— Вы никогда не учились музыке? — вопросом на вопрос ответил мужчина.
— Училась… Вернее, меня пытались учить, в детстве. Но мне всегда не хватало терпения и усидчивости.
— Жаль, — по-доброму усмехнулся Оливер. — Нелишние качества для мага. Как и навыки игры на музыкальных инструментах. Тренируют память и внимательность, развивают эмоциональное восприятие. Клавиши и струны — отличная гимнастика для пальцев, духовые учат контролировать дыхание.
— Что выбрали вы?
— Я не выбирал, — улыбка не исчезла с его лица, но стала задумчивой и немного печальной, как случается, когда вспоминается что-то хорошее, но безвозвратно ушедшее. — Сестра играла на фортепиано и на флейте. Когда бывали гости — только на фортепиано. Говорила, что с флейтой у нее глупый вид, занималась ею только потому, что целители рекомендовали: слабые легкие… Фортепиано и флейта, да. — Он встряхнулся, улыбка пропала. — Это действительно помогает в работе с потоками и плетениями, когда требуется совершать сложные пассы. Многие стараются так или иначе развивать моторику пальцев. Нет способностей к музыке — находят другие занятия. Лепка, рисование, вышивание…
Словно устыдился невольной сентиментальности и поспешил превратить душевный разговор в поучительную лекцию. Но лекции — это не то, что мне сейчас было нужно, и поддерживать тему я не стала. Дослушала молча, попрощалась с единорогом и вернулась с Оливером в банкетный зал посольства, чтобы найти Сибил и пойти с ней в общежитие. Ректор должен был задержаться до официального окончания вечера, но недостатка в провожающих у нас с подругой не было: сначала Саймон, получив от матери локтем в бок, изъявил желание пройтись, потом с той же инициативой выступили наши эльфийские друзья. Грайнвилль и Каролайн все равно планировали провожать Анет, и у Стального Волка появился повод избежать почетной миссии. Но до ворот он с нами дошел, и Сибил многозначительно улыбалась, поглядывая то на него, то на меня. А уж после того, как я обещала боевику увидеться завтра…
— Мы говорили о тренировке, — шепотом разъяснила я подруге.
— Конечно, — кивнула она, но улыбаться при этом не перестала.
У калитки шла какая-то возня. Щупленькая дамочка прыгала на эльфийского привратника и требовала пропустить ее. Тот спокойно, вежливо и, видимо, уже раз в сотый объяснял ей, что вход только для приглашенных, но если она хочет встретиться с кем-то из посольства или гостей, пусть скажет с кем именно и назовется, и о ее приходе сообщат кому следует. Дама называться отказывалась, да и вообще речь ее была маловразумительна.
— Это же Лидия, — с удивлением узнала я женщину, присмотревшись к ней в неярком свете горевших по обе стороны от калитки фонарей.
— Кто? — не поняла Сибил.
— Временная секретарша ректора.
Вряд ли у кого-нибудь еще в академии такое же болезненное пристрастие к пудре и рюшам, нашитым даже на пальто. Розовое.
Что она здесь делает?
— Добрый вечер, мисс, — поздоровалась я приветливо, сама дивясь тому, что не прошла мимо. Предыдущий опыт общения с этой особой нельзя было назвать приятным. — Помните меня? Элизабет Аштон, мы встречались у милорда ректора. Вы, наверное, хотите его увидеть?
— Кого? — удивленно захлопала она глазами.
— Ректора.
— Зачем? Думаете, он знает?
— Что знает?
— Хоть что-то!
Да уж… Алиса и Безумый Шляпник. Или Алиса и Гусеница. Но скорее, Алиса и гриб. Причем грибом я чувствовала себя.
— А вы знаете? — прищурилась Лидия подозрительно.
— Нет, — ответила я искренне. Сибил, Каролайн, Анет и Грайнвилль в этот странный разговор благоразумно не вмешивались. Саймон остановился, отойдя всего на несколько шагов, прислушивался, но, видимо, тоже ничего не знал.
— А она? — не сдавалась секретарша.
— Кто? — вздохнула я, понимая, что ответа не получу.
Но Лидия вдруг изменила себе.
— Леди Райс, — сказала она неожиданно внятно. — Она должна знать.
И она целительница, что в данном случае лишним не будет. Хотя наставница, как говорит другой мой знакомый целитель, не по этой части доктор.
Возвращаться не хотелось, а Саймон, не дождавшись развязки, уже шагал к зданию посольства, я не стала его окликать. Попросила эльфа передать леди Пенелопе, что ее жаждут лицезреть, и с чистой совестью покинула территорию дружественной державы. Привратник, к моему удивлению, оставил секретаршу у распахнутой калитки и неторопливо побрел в сторону особняка.
— Вход только для приглашенных, — напомнила леди Каролайн. — Другие просто не пройдут.
— Интересный человек, — проговорил Грайнвилль, бросив на Лидию взгляд, но чем она так интересна, не объяснил, а я не любопытствовала, только сейчас осознав, каким длинным и трудным выдался этот день.
Общежитие, ванна, постель — вот все желания, что у меня остались.
И волшебных капель себе накапать, пусть еще что-нибудь веселенькое приснится.
