Глава 40

Нашли нас быстро. Набежали, загалдели, обступили со всех сторон. Спрашивали что-то, то ли у меня, то ли друг у друга. Пытались поднять меня с пола и Оливера тормошили, пока над головами не разнесся отданный негромко и нервно приказ:

— Двух санитаров и щит-носилки сюда, и позовите доктора Розена. Остальные — на свои рабочие места.

Я как раз решила, что уже созрела для полноценной истерики, но при появлении Грина резко передумала. Даже слезы утерла и поднялась кое-как на ноги.

— Ну? — хмуро спросил у меня доктор, подойдя вплотную. — Что на этот раз?

— Я упала, — призналась я, поежившись под его взглядом. — С «Крылатого». А милорд Райхон меня поймал. А потом… вот…

— Ясно, — еще сильнее нахмурился целитель. Ни удивления, ни недоверия мои слова у него не вызвали: подумаешь, свалилась девица с летучего корабля, и не такое случается. — Идемте.

— Но…

Я бросила взгляд на лежащего на полу ректора. Хотела сказать, что никуда не пойду, не оставлю его, но, уже открыв рот, не нашла в себе сил спорить. Позволила Грину взять меня за руку и повести по коридорам, как оказалось, в его кабинет. Послушно села на стул у телефонного столика, сложила руки на коленях. Заметила на платье большое серое пятно, похожее очертаниями на центральный материк Трайса, и попыталась найти на нем Арлонское королевство, а в королевстве — нашу академию…

— Выпейте.

Доктор подал мне стакан с какой-то жидкостью, и я, не задумываясь, выпила все до дна. Вкуса не почувствовала. Какого-либо эффекта — тоже.

— Сможете по порядку рассказать, что произошло?

— Наверное.

— Попробуйте.

Я попробовала. Уже в середине рассказа поняла, что не стоило пересказывать все события, начиная с той минуты, как мы с Сибил поднялись на борт, но Грин слушал, не перебивая, и я продолжила. Выложила все, как он и просил, по порядку. И про поиски персика, и про мисс Милс, и про Саймона. И про Огненный Череп, хоть об этом уж точно следовало умолчать. И про Брока, жаждущего моей крови. И про леди Каролайн, ничуть не расстроенную отсутствием господина доктора. И про Еву Кингслей, не помнившую, где она меня видела раньше.

Наконец дошла до трещащего под моими ладонями дерева, резкого поворота корабля и толкнувшего меня ветра. К этому моменту уже смогла взять себя в руки и во всех тех глупостях, о которых думала, пока падала, доктору не призналась. Только в том, что в первый раз приняла мелькнувшего передо мной милорда Райхона за галлюцинацию.

— Значит, перила проломились? — переспросил целитель рассеянно.

Снял трубку телефонного аппарата, подергал рычаг и попросил кого-то на другом конце провода соединить его с полицией. Затем у абстрактной полиции потребовал конкретного инспектора Крейга.

— Это Грин. У меня тут мисс Аштон и милорд Райхон. Будет неплохо, если и вы присоединитесь.

И положил трубку, ничего больше не объясняя. Не телефонный разговор.

— Почему вы здесь? — спохватилась я. — Почему не с милордом Райхоном? Ему же нужна помощь!

— И ему ее оказывают, — спокойно уверил Грин. — Доктор Розен — хороший специалист, а травма милорда Райхона как раз по его профилю. Но я могу сходить и узнать, как у него дела. Вы же… побудете одна? Или позвать кого-нибудь из сестер?

— Я? Со мной все в порядке. Не я же пострадала!

Кажется, у доктора были какие-то возражения на этот счет, но он их не озвучил. Пообещал, что скоро вернется и вышел из кабинета. А я продолжила изучать пятно-карту.

Отсутствовал Грин недолго. Вернувшись, уселся молча за стол, заглянул в пустую чашку, неизвестно сколько простоявшую рядом с чернильницей, и тяжело вздохнул. Делиться со мной новостями, похоже, не собирался.

— Что с милордом Райхоном? — спросила я.

— Уже в сознании. К вечеру встанет. Я не советовал бы, но слушать меня он не будет.

— Но что с ним?

— Давайте вы скажете? — предложил доктор, словно речь шла о какой-то игре. — Подумайте, Бет. Считайте это экзаменом на соответствие специальности. Представьте себе ситуацию: летит по небу корабль, и вдруг с этого корабля выпадает по каким-то причинам девушка. Вслед за девушкой вниз прыгает отважный герой. Реакция у героев обычно хорошая, поэтому прыгнул он сразу же, а с планом действий определялся уже в полете. Настроился на девушку и попытался проложить к ней портал. Если верить учебникам по теории пространств, открыть портал из одной непрерывно меняющей координаты точки к другой такой же движущейся точке — дело непростое, но после нескольких попыток герой справился. Поймал девушку и… на этом у него, видимо, мозги отключились. Не выдержали перенапряжения. И герой, вместо того, чтобы настроиться на одну из знакомых ему стационарных точек, прокладывает портал на некую зеленую лужайку, которую успел лишь краем глаза заметить в полете. Воронка выхода получается нестабильной, еще и зависает на некотором расстоянии над землей, в связи с чем герой не выходит, а выпадает из портала со спасенной девушкой на руках. Не спрыгивает вниз, пружиня, а просто падает на прямые ноги. Какую травму он при этом получает? Весьма распространенное повреждение для подобных ситуаций. Думайте, Бет. Могу подсказать, что с ногами у милорда ректора все в порядке.

— Позвоночник? — предположила я. — Компрессионный перелом?

— Ну, вот, — Грин с ухмылкой потер ладони. — А вы боялись, что вам незаслуженно засчитали сдачу экзаменов. Так и есть, компрессионный перелом поясничного отдела позвоночника. Неосложненный. Костных обломков не выявлено, спинной мозг не задет, хирургическое вмешательство не требуется. Доктор Розен действительно отличный специалист, а милорд Райхон в состоянии оплатить скоростное восстановление тканей. Потом с месяц походит в корсете с заряженными артефакторами пластинами… Все могло быть намного хуже, да?

— Откуда вы знаете, как все было?

— От самого героя, конечно же, — усмешка доктора стала откровенно злорадной. — Только сам себя он так не называл. Скромничал.

— В ваших устах это тоже не комплимент, — заметила я, чувствуя, как на смену запоздалому страху и нервной заторможенности приходят раздражение и обида.

— Не комплимент, — легко согласился Грин. — Недолюбливаю я героев. Хлопот от них много. Времени требуют, силы тянут, койки в лечебнице занимают.

— Предпочли бы, чтобы я разбилась? — обида перевешивала. Нет, он, правда, считает, что так было бы лучше? Чтобы меня, если и доставили бы в лечебницу, то сразу в подвал? Сил не отняла бы, койку не заняла. А время? Долго ли свидетельство о смерти составить?

— Я предпочел бы, чтобы Оливер Райхон лучше следил за вами на корабле и не позволил сбросить вас за борт, — жестко отчеканил целитель. — Вы же понимаете, что не случайно выпали? Случайно перила из мореного элсарского дуба не сломаются. И ветра на палубы «Крылатого» не задувают. Совсем не задувают, чтобы вы знали!

— Я знаю! Целую лекцию об этом выслушала! И не орите на меня!

Вообще-то он не орал, лишь немного повысил голос. А вот я орала, да. Имела право. Потому что нервы у меня не железные, а держалась я и так долго. Даже пока падала, не кричала. И потом — только поплакала чуть-чуть, и все. А организм, между прочим, требует! И меня пожалеть нужно, а не экзамены на профпригодность устраивать. И не обзывать спасшего меня ценою собственного здоровья мужчину почем зря героем!

— Это вы от зависти! — выдала я в конце обвинительной речи, которую доктор выслушал, не поморщившись.

— Естественно, от зависти, — согласился он, наверное, решив, что спорить с истеричной девицей себе дороже. Особенно, если у этой девицы хорошо поставленный удар правой. И что там с левой проверять ему не хотелось. — Всю жизнь мечтал спасти прекрасную деву и сам отказался от этого шанса. Не нужно было отдавать пригласительный. Пошел бы с вами…

— И что? Прыгнули бы?

Хирург Грин хороший. И хирург, и травматолог, и акушер, и вообще при необходимости всех специалистов в лечебнице заменит, если верить мнению его коллег и разным непроверенным слухам. А психолог из него никакой. Может потому, что психология на Трайсе еще не развита, как наука, только психиатрия. Вот что ему стоило соврать, что прыгнул бы? Я бы сразу успокоилась. Наверное. Приятно же, когда ради тебя на все, что угодно готовы, хотя бы на словах. Но от Грина приятностей не дождешься.

— Прыгнул? — переспросил удивленно. — Нет, конечно.

— Нет?! — взвилась я. Подлетела к столу, схватила пустую чашку, размахнулась, но в последний момент передумала… В смысле, что чашку-то я разбила — тут как в шахматах: взял фигуру, ходи, — только не об голову доктора, а об стену за его спиной. — Нет, значит? И что бы вы делали? Смотрели бы, как я красиво в пропасть лечу? Ручкой бы мне вслед махали? Да вы…

У меня и раньше слов не хватала, чтобы высказать этому человеку все, что я о нем думаю, а сейчас еще и дыхание перехватило от злости. Или не от злости, а само по себе перехватило. И получалось только делать короткие судорожные глотки, размачивая слезами сухой и колючий воздух, но его все равно не хватало, и от недостатка кислорода у меня зашумело в ушах, и по телу разлилась слабость… Или это от той штуки, которой меня напоил доктор? Я решила, что, скорее всего, от «штуки», потому что кричать и плакать почти расхотелось, и продолжала я, скорее, из принципа. А может, просто сама себя утомила этой истерикой, я их не так часто устраиваю, вот и выдохлась с непривычки.

Нужно было передохнуть и я села. Неудачно так села, мимо стула. Шлепнулась как дура на пол, а о злополучный стул стукнулась локтем, и расплакалась с новой силой, получив очередной повод.

Зато теперь меня пожалели. С пола подняли, слезы вытерли. Даже по головке погладили. Сказали, что все правильно, так и надо, и теперь что-то там позади. Я хотела спросить, что тогда впереди, но мне ткнули пальцем в лоб и пообещали, что больно не будет, потому что это всего лишь второй. Разве что неприятно немного, но так надо и мне потом сразу станет лучше, и можно будет навестить своего героя, и он меня даже не испугается при этом, потому что если сейчас пойду, с красными глазами, опухшим носом, злобной рожицей и растрепанными волосами, — испугается точно и сбежит, не долечившись, а некоторым заведующим совсем не надо, чтобы из их лечебницы пациенты сбегали… Вот…

Луг я узнала. Он даже пах по-особенному, не только теплой землей, травами и цветами, а еще чем-то давно знакомым, но теперь забытым… Магией, быть может? Об этом определенно нужно было подумать. Но не сейчас.

Сейчас у меня другие дела. Только проверю, там ли я, где надо.

Луг есть, должен быть и единорог.

За спиной насмешливо фыркнули: угадала, тут я.

Тут! Я радостно кинулась на шею белогривому чуду.

Вот, теперь совсем хорошо. И никаких больше серых песков, приказала себе строго. Хватит.

А где наш бог?

Бога не было.

Я даже подумала, что никакое это не подпространство, а обычный сон, но сразу же отогнала эту мысль. Сны не пахнут. А если и пахнут, то не так. И уж точно сны не подлизываются, тычась шершавыми губами в висок.

Но бога тут нет.

И как же я попаду в терминал без божественной помощи? Или то, что меня вынесло на промежуточный уровень, — уже помощь, а дальше сама вертись как хочешь?

Я повертелась. Ничего похожего на вход и выход не увидела.

Ладно, пойдем другим путем.

Нужна темнота — сделаем.

Не мудрствуя лукаво, я зажмурилась.

Похоже на терминал? Очень даже.

Теперь вспоминаем, где у нас тут двери. А двери у нас тут везде. Надо только подумать сначала, куда я хочу попасть.

Итак, я сейчас в лечебнице, сплю под воздействием какого-то целительского заклинания второго уровня, предположительно в одной из пустых палат. Оливер в другой палате, но в какой, я не знаю. Когда явится инспектор, пойдет сразу к нему. Они обсудят случившееся и дальнейший план действий… без меня, естественно, обсудят, я же сплю. Наверное, поэтому Мэйтин и организовал мне внеплановый провал в подпространство, чтобы я воспользовалась талантом открывать двери, и подслушала, что они там задумают… Или это случайность?

Тогда это удачная случайность. И я намеревалась ею воспользоваться.

А дверь можно открыть в кабинет Грина. Наверняка Крейг зайдет к нему после разговора с Оливером. Или до. Или и до, и после. Но обязательно зайдет.

Не до конца уверенная, что у меня получится, я вытянула вперед руки, наткнулась на что-то и толкнула. Затем осторожно открыла глаза.

Дверь была. И открылась она прямо посреди луга.

Занятно. Получается, терминал и промежуточный уровень — это одно и то же?

Нет, не получается.

Многие маги выходят на промежуточный уровень, где магия становится видимой и осязаемой, плетут там свои заклинания, а вот в терминал между мирами попадает далеко не каждый, иначе это было бы во всех учебниках, а не только в сборниках мифов.

Рассуждать об этом я могла долго: все равно кабинет Грина был пуст. Или доктора тоже пригласили на внеурочное совещание с инспектором и ректором, или он по другим делам отлучился. Может, одну нервную девицу в тихом крыле устраивает. За ней там, наверное, уже палату закрепили.

Единорог за моим плечом фыркнул. Что-то вроде того, что еще не закрепили, но все к этому идет.

Ну и пусть себе идет, подумала я. Собственная палата — не место на кладбище. Жить можно. Главное, чтобы к палате не прилагалась рубашка с длинными рукавами. Вряд ли мне такой фасон пойдет.

Единорог тихонько проржал. То ли соглашался с тем, что не пойдет, то ли предлагал не судить без примерки.

Я заподозрила, что все-таки второе, и в отместку дернула язвительное чудо за гриву. Чудо в ответ шутливо погрозило мне рогом.

Поразмышлять о том, насколько единорог реален или какая часть его сущности сейчас находится здесь, я не успела. Открылась дверь, не та, рядом с которой я стояла, а та, что вела из коридора в кабинет заведующего, и вошел Грин с веником в одной руке и совком на длинной ручке в другой. Обошел стол, усмехнулся чему-то и принялся сметать осколки разбитой мною чашки.

За этим занятием его и застал инспектор Крейг.

— Снова посуду бьешь?

— Не поверите, случайно уронил, — лучезарно улыбнулся Грин.

Так нашкодившие мальчишки лыбятся, отчего-то полагая, что чем шире улыбка, тем невиннее у них вид, тогда как срабатывает это с точностью до наоборот. Неудивительно, что инспектор укоризненно покачал головой.

— Не поверю, — проворчал, устраиваясь на стуле.

— Вы долго, — сменил тему целитель. — Или успели побывать у Райхона?

— Успел, ясно дело. Тут медлить нельзя, «Крылатый» вернется вот-вот, сам понимаешь. Девицу куда дел?

— Она спит.

— Где спит? — требовательно уточнил инспектор, будто подозревал, что Грин мог где-нибудь прикопать меня втихаря.

— Там, — доктор кивнул на дверь своей мини-лаборатории.

И как это понимать? Почему это я сплю там? Мыши к мышам, что ли?

Инспектора тоже интересовал этот вопрос.

— Там, значит? — переспросил он задумчиво. — А чего не в палате какой, или свободной не нашлось?

— В палату далеко тащить было, — с усмешкой объяснил Грин.

— Ясно, — кивнул Крейг. — А я уж подумал, лично ее стеречь решил.

— С чего бы? Охранников у мисс Аштон и без меня хватает. По пятам за ней ходят, даже полетать бедной девушке спокойно не дадут.

Единорог над ухом тихо заржал, а мне вот смешно не было. К демонам такие полеты!

— Завязывай с дурацкими шуточками, — велел Крейг недовольно. — Скажи лучше, как она вообще?

— Для человека, который едва не погиб, отлично.

— Поговорить с ней можно?

— Через три часа. Стандартное время восстанавливающего сна.

— Но ты же можешь разбудить?

— Через три часа, — невозмутимо повторил Грин.

— Эд…

— Я не говорю вам, как вести расследование, вы не учите меня, как лечить моих пациентов.

— Не говоришь, значит, как расследовать? — вздохнул Крейг. — А я к тебе как раз за этим. Думал, подскажешь что.

— Что?

— Что на ум придет. И помощь твоя нужна. «Крылатый» скоро причалит, хотел просить, чтобы ты со мной пошел. Посмотрим, что там.

— Видящему нужна помощь, чтобы что-то рассмотреть? — не поверил Грин.

И я бы не поверила.

А инспектор, выходит, видящий. Редкая способность, но для полицейского лучшей, наверное, и не найти. Я могла бы и раньше догадаться: Оливер говорил, что если кто-то и может разглядеть остаточный след заклинаний, то это Крейг. Но, кажется, когда он это говорил, я еще не думала… не помнила…

— Помощь мне не рассмотреть нужна, — сказал инспектор, — а с эльфами контакт наладить. Кораблик их, всякого не пустят. Юрисдикция, сам понимаешь, не наша. А у тебя с послом другие счеты, вот и…

— Хорошо, — не дослушав, согласился целитель.

— Хорошо, — повторил за ним полицейский. — Если бы. Судя по тому, что Оливер рассказал, хорошего мало. Нам-то понятно, кого убрать хотели, а вот что эльфы увидели… Если увидели, конечно. Тогда да, хорошо было бы. И библиотекаря они нам уже скрученного выдали бы. Только нет у меня на это надежды. Библиотекарь — мастак следы путать. А на «Крылатом» такой фон от артефактов, что даже сильное эхо враз забьет. Да и если бы эльфы кого поймали, уже б нашли способ связаться. А они корабль разворачивают, к причалу заходят. Время тянут. Или панику не хотят поднимать, или… Если не поняли, кто и что там плел, могут ведь и в покушении на посла обвинить, да?

— Вряд ли, — пожал плечами Грин. — Но академия может поспешить и предъявить претензии лорду Эрентвиллю, не обеспечившему должную безопасность гостей. Лучшая защита — нападение.

— Международный скандал хочешь? Защитничек! Нам это дело по-тихому решить надо, между собой. Да и вообще, лишнее оно, панику сеять. Если сразу не выйдет понять, кто и как мисс нашу за борт столкнул, то и не надо всем знать, как оно на самом деле было. Что упала, видели, а почему упала… Может, заклинание какое сплела, не подумавши, и корабельную защитку ненароком пробила…

Что?! Меня чуть было не убили, а скажут, что сама дура виновата? Может, еще и счет выпишут за нанесенный эльфийскому имуществу ущерб?

— Что? — не меньше моего возмутился Грин.

— То! — рявкнул на него инспектор. — И глазищами на меня тут не сверкай. Только что сверкал уже один. Высший малефик, между прочим. И ничего, не берет меня такое. А вы бы думали вперед, а после уже искрили гневом праведным. Вот растрезвонят сейчас, что мисс нашу Аштон пытались раньше срока к праотцам спровадить. А вечерком, самое позднее — завтра с утра, прибудет по портальной ветке ее батюшка. Шум, представляешь, какой поднимется? И преступление такого масштаба скрыли, и единственную дочь первого помощника лорда-канцлера опасности подвергли… Тебя-то не коснется, нам с Оливером отдуваться придется. Но дочурку свою лорд Аштон, как пить дать, после такого увезет. А без нее об этом деле сразу можно забывать, не дожидаясь даже, пока оно само забудется. Понимаешь?

— Понимаю, — скривился Грин. — Сначала сделали из Элизабет приманку для убийцы, дважды позволили ему подобраться к ней вплотную, чудом в последний момент спасли, практически довели девушку до нервного срыва, а теперь, для полного счастья, выставим ее идиоткой перед всей академией, да?

М-да… Какая-то совсем нерадостная картина вырисовывается.

— Эд, ты меня знаешь, — проговорил Крейг устало. — Знаешь, что я сам такие игры не люблю. Но тут других вариантов не вижу. Да и это так пока, предложение. Мое. Еще неизвестно, примут его эльфы, или на принцип пойдут. И что наша мисс Аштон скажет… Захочет домой, к батюшке, силком никто удерживать не станет. Но если согласится остаться, то лучше сделать, как я говорю. Родителей, опять же, не волновать. В ее возрасте не грех и с заклинаниями разок напутать, все не так страшно, как убийца за спиной.

Грин молчал. Долго молчал. Тянул с ответом, будто от его слов в самом деле что-то зависело.

Чушь.

Тут и от меня ничего не зависит, а доктору оно вообще постольку-поскольку интересно. Любопытный он и сложности любит, как, например, в древних законах лазейку найти и раненного эльфа прооперировать. Другой вопрос: волновала ли его жизнь того эльфа хоть немного, или главная цель была, во что бы то ни стало, поступить по-своему?

— Артефакт, — глядя не на Крейга, а в сторону, сказал целитель. — Если Элизабет согласится, не ошибка в заклинании, а артефакт со скрытыми свойствами. Купила или кто-то подарил безобидный индикатор настроения или пульсометр, а вещь оказалась несовместима с магией эльфов. Браслет или кольцо — что-то, чем она могла коснуться перил, чтобы эльфийская защита разрушилась вместе с деревом.

Мы с единорогом переглянулись и единогласно решили, что вещь со скрытыми свойствами, сработавшая самопроизвольно, это лучше чем предложенный Крейгом вариант «Элси-дура».

Инспектору было все равно.

Эльфам?

Им, скорее всего, — тоже. В дела людей они не вмешиваются, и то, что некие представители человечества затеяли разборки на эльфийском корабле, вряд ли повлияет на ситуацию. Если не заподозрят, что покушались на посла, предпочтут сделать вид, что ничего из ряда вон выходящего не случилось, и объяснение с артефактом поддержат. Мне почему-то казалось, что так и будет. Может, единорог, отошедший полакомиться сочной травой, нашептал?

Инспектор побурчал еще, что лучше бы совсем дел с эльфами не иметь, но раз уж так сложилось, лучше по-хорошему уладить, в частном порядке, а не «юристов хитросделанных» подключать. Потом опять подбивал Грина меня разбудить, но доктор оставался непреклонен и нарушать режим не позволил, тем более, до визита на «Крылатый» и разговора с эльфами обсуждать со мной нечего. А полицейский, видимо, слишком хорошо его знал, чтобы затевать спор. Велел Грину собираться и вышел в коридор, а целитель, словно спешить ему некуда, вернулся к сбору осколков. Смел все, выбросил в корзину для мусора, поправил зачем-то стопки бумаг на столе и пошел в смежную комнату, в ту самую, где, как он сказал Крейгу, спала я.

Впрочем, пробыл он там не дольше минуты. Может, пульс пощупал. Может, вообще мимо прошел, чтобы взять что-нибудь в шкафу.

Вернувшись в кабинет, остановился перед столом. Замер. Глаза прикрыл. Задумался о чем-то? Или… Я моргнула. Показалось, сверкнули в воздухе тоненькие ниточки во все стороны растянувшейся от мужчины паутинки. На охранное плетение из учебника похоже, но оно или нет, я рассмотреть не успела. Да и не была уверена, что вообще что-то видела. Не исключено, что и разговор Грина с инспектором мне всего лишь приснился, и не открывала я никакой двери…

Однако, сон это, или я действительно провалилась на промежуточный уровень, уйти с зеленого луга, последи которого, как на какой-нибудь сюрреалистичной картине, стояла приоткрытая дверь, не получалось. Дверь не пропускала, а по казавшемуся бескрайним лугу можно было долго ходить кругами, снова и снова возвращаясь к началу пути. Видимо, магия, даже второго уровня, действовала на меня все же странно, и оставалось только дождаться окончания наведенного заклинанием сна.

Ждать было скучно. Единорог разрешал себя тискать, но общаться не желал. За дверью был пустой кабинет, а открыть ее в другое место, пусть даже в соседнюю комнату, чтобы со стороны посмотреть на себя спящую, мне не удалось. Погуляв еще немного, я отметила отсутствие в синем небе солнца, а в зеленой траве — каких-либо насекомых, но на этом исследовательский запал иссяк, и я уселась у двери прямо на землю и от нечего делать взялась плести венок. Цветов вокруг росло немного и все какие-то мелкие и невзрачные, но и травы для моего занятия вполне подходили. Особенно хорошо смотрелись пушистые чуть желтоватые метелочки. Они задорно торчали из веночка во все стороны, и не так бросались в глаза огрехи плетения.

Закончив, я надела венок на голову и растянулась на траве с мыслью, что надо поспать, если уж проснуться не получается.

И тут же проснулась.

Инспектора Грин не обманывал: я лежала на кушетке в комнатке-лаборатории. Кто-то был так заботлив, что снял с меня жакет и ботинки и укрыл шерстяным пледом. Если бы еще под голову что-нибудь подложил, цены бы ему не было. А так шея затекла. Поднявшись, я растерла ее, охая по-старушечьи, покрутила головой и удивленно уставилась на свесившуюся к моему носу метелочку.

— С пробуждением, — показался в дверях доктор. — Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — я быстро стащила с головы непонятно как попавший сюда из подпространства венок. — А… вы уже вернулись?

— Откуда? — удивился и насторожился Грин.

«От эльфов, конечно», — захотелось ответить мне и посмотреть на его выражение лица.

— Ну… вы же ходили к милорду Райхону, узнать, как он… да?

— Он стремительно идет на поправку, — усмехнулся целитель, но без ехидства, почти по-доброму. — Слишком стремительно, на мой взгляд, но герои редко прислушиваются к рекомендациям простых лекарей.

— Вы так скромны… Давно ли?

— Недавно. Решил воспитывать в себе эту добродетель. Поговаривают, что скромность украшает.

— Не всех. Некоторым она просто не к лицу.

— Намекаете, что это качество не идет к моему выразительному клюву? — ухмыльнулся Грин.

Судя по его настроению, переговоры с эльфами прошли неплохо. Может, они даже библиотекаря изловили. Однако радовать меня хорошими новостями доктор не торопился. Не дождавшись моего комментария относительно сочетаемости его клюва с таким украшением как скромность, он вышел и прикрыл за собой дверь, давая мне возможность обуться и, насколько получится, привести себя в порядок. Жакет я оставила висеть на спинке стула — не собираюсь же я сейчас уходить? Примявшийся травяной веночек взяла с собой. Не первостепенный вопрос, но все же нужно поинтересоваться у кого-нибудь, насколько нормально приносить что-то из подпространства.

Грин веночком не заинтересовался. Рассеянно мазнул по нему взглядом, когда я вышла в кабинет, поморщился, но даже не полюбопытствовал, где я раздобыла плетенку из летних трав ранней весной, да еще и никуда не выходя из комнаты.

— Наверное, хотите увидеть милорда Райхона? — спросил он.

— Конечно.

Почувствовала, что краснею, и отвернулась. Поздно — доктор наверняка заметил. Только глупо было бы объяснять, что смутилась я не от того, что подумала об Оливере, а оттого, что спросонья отодвинула встречу с ним на второй план, а первым делом рассчитывала на чашечку кофе. Отчего-то была уверена, что Грин предложит, но то ли я переоценила его гостеприимство, то ли он счел, что кофеин мне сейчас вреден.

А еще я думала, доктор хоть словом обмолвится об их с Крейгом визите к эльфам, а вместо этого по пути в травматологический блок на втором этаже, где устроили ректора, он рассказывал мне о специальных плетениях, ускоряющих регенерацию поврежденных тканей, и об артефактах-стабилизаторах и накопителях, на протяжении определенного времени напитывающих работающие заклинания энергией. Лекция закончилась в аккурат у двери в палату Оливера.

— Вот, ваш герой, — громко отчитался Грин, пропуская меня вперед. — Можете бросаться на грудь и орошать слезами благодарности.

Вот же… язва! Если бы я не подозревала, что это доставит ему удовольствие, развернулась бы и сбежала, сгорая от стыда, после такого представления.

Не дождется!

Переборов неловкость я вошла в палату. Остановилась рядом с высокой кроватью, на которой неподвижно лежал ректор, и мысленно щелкнула себя по лбу: щелбан за испуг, как говорили мальчишки в нашем дворе. Оливер спал. Так же крепко, как я недавно, наверняка тоже усыпленный магией, и шуточки доктора адресовались исключительно мне.

— Я же сказал «увидеть», а не «поговорить», — разъяснил он невозмутимо. — Но если доктор Розен позволит… Подождите минуту, найду его и спрошу.

Идите-идите, а я тем временем к геройской груди припаду. А что? Случай подходящий, герой не сбежит и сопротивляться не будет. Жаль только, я — девушка порядочная. В чем-то даже скромная. А герой мой лежит, недвижимый и прекрасный, накрытый тоненькой простынкой, и не факт, что на нем под этой простынкой что-то еще есть. С ним и стоять рядом неприлично.

Но я все-таки не удержалась. Коснулась кончиками пальцев щеки, прочертила извилистую дорожку по виску и ко лбу, погладила по волосам… А затем — сама не знаю, почему подумала об этом, а подумав, не отогнала глупую мысль — расправила веночек, который мяла все это время в руке и надела ректору на голову.

Собранная на промежуточном уровне трава вдруг заискрила, и веночек превратился в переплетение блекло светящихся нитей. Оливера буквально подбросило на кровати. Он вскрикнул, выгнулся дугой, словно тело прошил электрический разряд, а лицо, которым я любовалась мгновенье назад, исказила гримаса боли…

О, боже! Что я наделала?!

Но бог давно уже не отвечал на мои вопросы.

Вместо помянутого всуе белобрысого мальчишки в палату влетел Грин. Подскочил к ректору, окунул пальцы в окружившее того неяркое сияние, охнул сдавлено, но рук не отдернул — с силой придавил Оливера за плечи к кровати. Следом за заведующим примчался доктор Розен, пухленький лысый коротышка в слишком длинном для него халате, и тоже запрыгал вокруг пациента.

— Это от ваших камней? — заорал на него Грин. Оливер уже не бился в судорогах, только дышал тяжело и громко, но целитель продолжал его удерживать, словно боялся рецидива.

— От камней? — Розен растерянно перебирал расставленные на столике рядом с кроватью стекляшки. — Нет, в них столько не было. Это… это… — он огляделся, заметил меня, безуспешно пытающуюся слиться со стеной, и обвинительно ткнул пальцем. — Это она! Точно она! Сплела что-то… непонятное… Что вы тут делали?!

Грин посмотрел на меня, укоризненно покачал головой и неожиданно улыбнулся.

— Мисс Аштон со мной, — сказал он нервно подпрыгивающему толстячку. — И ничего страшного не произошло. Идите доктор, мы сами тут разберемся.

— Но…

— Идите, — повторил Грин. — Позже осмотрите своего пациента и убедитесь, что он не нуждается в помощи.

— Да уж я думаю, — проворчал травматолог. — После такого…

Видимо, единственный человек, который не понимал, что тут произошло, это я.

— Так что вы все-таки сплели, Бет? — ласково поинтересовался Грин, когда Розен, недовольно бурча, вышел за дверь.

— Мне это тоже… интересно… — сдавленно проговорил Оливер, и от звука его голоса, такого слабого и болезненного, захотелось разрыдаться. Я же не хотела, не думала… Я никогда не думаю. Идиотка!

— Что вы сплели? — повторил вопрос доктор.

— Веночек, — пискнула я.

Ректор тяжело поднялся. Сел на кровати, свесив босые ноги. Простынка соскользнула с груди, и я убедилась, что была права: не знаю, что там ниже, но рубашки на милорде Райхоне не было. Только вот ситуация не располагала любоваться обнаженным мускулистым торсом.

— Веночек? — переспросил глава академии.

— Меня доктор усыпил, — затараторила я, оправдываясь. — Какой-то целительской магией. А я на нее неадекватно реагирую. Меня опять… в подпространство. Но там не песок был, а трава. Я сидела, сидела… и веночек сплела… с метелочками. И как-то его вынесла оттуда. Сама не знаю как, честно! А потом… я его на вас… случайно почти…

Оливер и Грин переглянулись, будто спрашивая друг у друга, все ли у этой девицы в порядке с головой и не врет ли она. Затем одновременно посмотрели на меня и, судя по их взглядам, пришли к выводу, что не врет.

— Элизабет… — ректор откашлялся. — Дело в том, что… на промежуточном уровне нет травы. Там вообще нет ничего, кроме магии. Чистая концентрированная энергия. Попадая в подпространство, маг придает ей форму. Обычно это нити, удобные для создания плетения. В вашем случае сначала был песок — не приспособленная для трансформации и преобразований субстанция. Теперь трава… Немного странно, но с травой уже можно работать. Понимаете?

Я кивнула. Потом подумала, что обманывать нехорошо, и замотала головой.

— Я вас… вам как-то навредила?

— Не навредили, — улыбнулся Оливер, вновь обменявшись взглядами с Грином. — Вы ведь не думали о чем-то конкретном, когда сплетали травы? Просто собрали их… собрали энергию и, так сказать, зарядили меня.

— Но вы так…

— Подобные процедуры требуют соответствующей подготовки, — разъяснил ректор. — Если без предупреждения влить в человека большой объем чистой энергии, это… не очень приятно.

— Как ведро ледяной воды на голову, — подсказал Грин.

— Вроде того, — согласился Оливер.

Я вспомнила, как его крутило и ломало, и поняла, что сравнение подобрано слишком мягкое.

— Вам от этого не плохо теперь? — поинтересовалась робко.

— Нет, — ответил вместо ректора доктор. — Милорду Райхону теперь очень хорошо. Во всяком случае, целительские заклинания сработали все, как одно. Но думаю, даже если бы их не было, такого количества энергии хватило бы на самопроизвольное обновление организма.

— Да? — спросила я у Оливера. Мало ли, что Грин говорит, это ведь не его чистой силой шандарахнуло. — С вами точно все хорошо?

— Все прекрасно, Элизабет. Чувствую себя немного странно, но это пройдет. Нужно время, чтобы энергия усвоилась, или сброшу излишки…

Он улыбался, и я улыбалась в ответ. О том, какой идиотский у меня при том вид, старалась не думать. Главное, что все хорошо. Даже замечательно. Оливер спас меня. Я вылечила его. Случайно, но вылечила же. И день, который мог стать последним в моей жизни, стал одним из лучших. Потому что Оливер смотрел на меня так… и я на него…

А на Грина мы оба не смотрели. Просто забыли о нем, и вспомнили только тогда, когда доктор, издав какой-то невнятный звук, начал медленно сползать по стене.

— Веночек, — провыл он, закрыв лицо руками. Уселся прямо на пол и уронил голову на согнутые колени. — Веночек она сплела…

— Нервное, наверное, — шепотом пояснила я Оливеру, чувствуя, как саму начинает трясти в преддверии истеричного смеха.

Милорд Райхон хрюкнул в кулак и отвернулся.

— Вено-очек! — протянул издевательски доктор, взглянул на меня на миг и снова спрятал лицо в ладонях, зайдясь беззвучным хохотом.

— И ничего смешного! — заявила я и тотчас зажала себе рот. Лучше давиться тихими всхлипами, чем ржать как лошадь.

Или как ректор.

— Правда, ничего, — сквозь смех поддержал он меня, уголком простынки смахнув с ресниц слезы. — Ну, сплела… веночек…

— У-у, из травки, — согласился с пола Грин. — Веночек…

— Веночек! — подтвердила я и опять зажала рот, хоть это уже почти не помогало.

На месте инспектора Крейга, появившегося в палате спустя пару минут, увидев трех хохочущих придурков, я позвала бы на помощь медиков. Но инспектор этого не сделал. Может быть, потому, что в компании веселящихся идиотов уже был свой доктор.