Это исключительность, если кто может стать равнокомпетентным одновременно по нескольким, хотя бы по двум отраслям знаний. Если это не смежные отрасли. Не хватит попросту времени на выучку. Вот и мусора, едва ли им удаётся заделаться истинными профи хотя бы по собственной специальности, специализируясь в юриспруденции. А в прочих направлениях знаний, тем более глубоко научной принадлежности, максимум – добиваются поверхностных усвоений. Но установление некоторых обстоятельств по уголовным делам требует применения опыта и знаний, посторонних от юриспруденции. Поэтому мусора вынуждены привлекать к участию профильных спецов.

Заключения – это результаты исследования по вопросам, где требуются специальные познания в различных областях наук, технологий, искусств. Перечень таких отраслей обширен и не ограничен. Но к ним не относятся собственно юридические дисциплины. Поэтому, если судья или следак при рассмотрении дела столкнётся, например, с вопросами о применении налогового или градостроительного законодательства, по которым дупля не отлавливает, он вправе подтягивать в помощь в качестве спеца таких отраслевиков. Налоговое и градостроительное право – это юридические дисциплины, и мусора сами должны тянуть лямку нормативной базы этих отраслей. А ведь не потянут, и потому втихаря получают консультации от специалистов. На этом их и можно хлопнуть, так же как вполне ожидаемы грубые ошибки в применении и толковании отраслевых норм. Но мы немного отвлеклись.

В Заключениях даются ответы только по тем вопросам, которые поставлены сторонами в процессе или судом. Исключением является порядок по праву эксперта и специалиста указывать на такие аспекты, которые ими расцениваются важными для дела. В ходе исследований могут быть выявлены факты, значимые для установления обстоятельств, но по которым вопросы со стороны мусоров не заданы ввиду непредсказуемости самого наличия таких фактов. И тогда исследователи сами обращают на них внимание мусоров, и такие данные могут быть приняты во внимание. При этом, вновь обнаруженные факты могут быть столь существенны, что в корне меняют позицию сторон и ход разбирательства. С другой стороны, норма фактически смывает ограничения по вопросам экспертных выяснений, которые определяются вопросами следователя. Важными, имеющими значение для дела фактами и обстоятельствами эксперт может посчитать любые по своему усмотрению, как бы предугадывая нить расследования, а фактически замещая в этом самого следователя, впрягаясь с ним в одну узду. Эксперт и специалист в такой раскладке свои м произволам решают об «исключительности» случая. Такие полномочия не оставляют эксперту независимости. А в практическом выражении эксперты оказались поставлены в положение обязанных указывать на всякие «важности».

К экспертам и специалистам обращаются при всякой нужде, когда важные вопросы не могут быть разрешены без их участия из-за отсутствия у других участников должных компетенции и знаний. И даже, если у кого из «рядовых» участников подобные знания и имеются, например, свидетель по роду своей мирской деятельности обладает достаточными познаниями в области медицины, это не избавляет от специальных мед. исследований с дачей Заключения. Так как кроме знаний и пусть даже авторитетности требуется ещё и профессиональный допуск по компетенции, наличие инструментария, контроля, возможностей, ответственного подхода, специального закрепления процедур и следования оговорённым правилам, в конце концов, наличия атрибутов «доверия» к самому исследователю – установленные Законом и отраслевыми нормами гарантийные условия качества работ.

Заключениями экспертов являются сведения, содержащиеся в исследовательской части и в выводах экспертов по поставленным перед ними вопросами, а Заключениями специалистов – суждения, так же по вопросам выяснения. Заключения оформляются только в письменном виде в формате документа, который так и обзывается – «Заключение». Обязательность письменной формы для экспертных Заключений установлена не в УПК, а в специальных законах и производных от них ненормативных актах: в Законе об экспертной деятельности, в положениях, инструкциях, методических указаниях. В отношении Заключения специалистов не издано до сих пор отдельного регулятивного Закона о порядке исследований и постановке выводов. Поэтому такая же, как по экспертизам обязательность письменного изложения суждений не предусмотрена, хотя и подразумевается. А это значит, что Заключения спецов могут быть и изустными.

К услугам специалистов в уголовных процессах стали активно, вернее сказать – приближенно к активности прибегать только в последнее время. До этого привлечение специалистов, получение от них Заключений и использование таких Заключений в процессе доказывания фактически бойкотировалась мусорами в одностороннем порядке, самой возможности участия спецов значения не придавали. Такая политика «не любви» опиралась на три костыля: слабость нормативной базы для такого вида исследований; не подконтрольность или чрезвычайно низкая контролируемость специалистов мусорским влияниям; кадровая малочисленность лицензированных спецов.

Что бы там нам не пели о равносильности видов доказательств, но, как и с показаниями, негласное преимущество экспертных заключений по доказательственной силе – несомненны, когда речь идёт о выяснении вопросов научного порядка. В народе, иногда и небеспочвенно сложилось какое-то трепетное отношение к учёным мужам и их сакральным знаниям. Деятельность экспертов непостижима быдлу и в восприятии граничит со сверх-способностями и таинством. Да, просканировать спектрально материю – это тебе, бля, не куру ощипать.

На разрешение экспертам скидывают вопросы, которые не могут быть решены непосвящёнными и с помощью обычных условий и средств. Ответы на такие вопросы, например, о причинах смерти, не могут быть достоверно получены из других видов доказательств и в ином порядке, чем специальные исследования. Имей мы даже дюжину свидетельств от очевидцев о выстреле в голову человеку, имей мы сам труп с таким ранением, а этого окажется не достаточно, чтобы утверждать о кончине терпилы вследствие огнестрельного поражения мозга, пока в этом не убедиться медик-эксперт. И суждения по тем же вопросам даже из уст судей, прокуроров-криминалистов или следаков не принимаются бесспорными и окончательными.

Штат экспертов по отношению к количеству дел региональной подведомственности крайне ограничен, конкуренции не существует. Мы имеем открытую монополию под эгидой гос. силовиков. Традиционно, проведение экспертизы поручается ближайшему и единственному в регионе экспертному бюро (сокращённо – Бюро СЭ). Такого адресата для исследований выгодно для себя избирает тот, кто ведёт производство по делу. Особенно на ранних стадиях расследования, когда второй стороны (защиты) ещё физически не существует. Но и позднее, при участии обвиняемого, защитника, потерпевшего, им не даётся права выбора эксперта. А даже и владея они такой возможностью гипотетически, на время назначения экспертизы участники от защиты заранее не располагают информацией о предстоящих исследованиях, их целях и задачах, о существовании других, альтернативных экспертов и бюро. Тем более не оказывается поводов и оснований для отводов уже заявленным экспертам, когда персонально эксперты не конкретизируются в постановлениях о назначении экспертиз, а называется только экспертное учреждение. Все отводы и сомнения будут заведомо голословны, а потому попадут под отклонения. Сами же исследования зачастую невосполнимы и не дублируемы, не возобновляемы ввиду их необратимости и расходования образцов и материалов (труп вскрыт и захоронен, патроны отстреляны, вещество обработано реактивами).

Оспорить содержание исследований и выводы по ним может только другой эксперт и только равной или большей квалификации. И это он сможет осуществить не самостоятельным изучением первичного объёма исследований, а по уже выверенным материалам готовой экспертизы. Невозможно полностью воссоздать картину производства в реальном измерении и восприятием бывшего исследователя. В некоторой степени проверена может быть только формальная сторона ранее осуществлённых процедур. Повсему поэтому крайне затруднительно бороться с Заключениями, оспаривать их. Даже заведомая ложность экспертиз зачастую не вскрываема, не преодолима.

Сами следователи и судьи не в состоянии оспаривать проведённые исследования. Они могут только уповать на дружественные отношения с экспертами и их руководством, лояльность промусорённых экспертных контор, и, конечно, широко используют свою преимущественную возможность знать предварительно о ходе и результатах экспертиз. Что, как минимум, позволяет вносить коррективы или даже своевременно отказаться от уже произведённого.

Все эти основания, порядок проведения, постановление выводов и формы фиксации экспертных исследований достаточно жёстко и подробно регламентированы, оговорены совокупностью различных актов. Объём этих правил огромен: тут тебе и нормы УПК, и Закон об экспертной деятельности, положения, инструкции, методики по проведению конкретных исследований – это всё обязательные установления. Не забудем и о таких регуляторах, как решения мусоров, а также руководящие указания ведомственного (локального) характера. Можно бы посочувствовать экспертам – они обременены, кроме собственно исследовательских работ, ещё и удержанием в башке огромнейшего объёма правил, проблемой чёткого следования этим предписаниям. Вне зависимости от собственных разумений и очевидностей.

Вот, для примера общий вид судебно-медицинского исследования трупа. Кратенько проследим процесс. Медицинского эксперта – кто и будет в дальнейшем проводить патологоанатомическое исследование, привлекают к участию уже на время обнаружения трупа для осмотра места происшествия и самого мертвеца. И уже на этом этапе он делает поверхностные фиксации и кумекает первичные выводы о криминальном характере происшествия, состоянии трупа, расположении и всех аспектах видимых телесных повреждений. Именно с подачи этого эксперта, который здесь выступает пока в качестве «специалиста, врача, медика», вносятся сведения о трупе в Протокол осмотра. Кроме этого, устно эксперт высказывает свои соображения органу расследования и даёт рекомендации о необходимости каких-либо исследований, о направлении трупа на исследование. А это уже не фиксируется документально. Здесь же эксперт обращает внимание на значимые по его мнению обстоятельства. Только после окончания осмотра экспертом, труп направляют в морг при Бюро судмедэкспертизы – в то место, где наш милый эксперт и будет проводить само исследование. То есть, уже на этом этапе предрешён вопрос о том, кто и где осуществит экспертизу. Без вариантов. Если только морг не сгорит, эксперт сам коньки не отбросит или тяжко не захворает. Только позднее будет следователем вынесено Постановление о производстве экспертизы. Фактически «задним числом», хотя реальное решение было принято числом «передним», хотя уже и сами исследования уже начаты были при осмотре. В том числе и большинство вопросов по назначающему Постановлению сам же эксперт и сформулирует предварительно, пусть даже общей направленностью исследований. Ну и что, если причины смерти и внешне очевидны (нож торчит из груди у трупа). Экспертиза должна будет проведена по полной программе, следуя всем нормативам (нож мог пронзить и мёртвое тело покойника). В рамках действующих и обязательных положений, методик и решений, эксперт для начала будет ознакомлен с правами и предупреждён об ответственности. Непонятно, правда, кто именно, когда и где делает эксперту такие разъяснения.

Однажды, за пачку «Явы» прополаскивая носки соседу по камере, крепко призадумался я над сутью процесса ознакомления экспертов с правоспособностью. Закралось подозрение, что выставляемые об этом сведения фальшивы. Случай представился и в суде подсыпал эксперту подлых вопросов:

– После вашего участия в осмотре места происшествия, через какое время вы вновь встретились со следователем?

– Точно не скажу, но это произошло при другом осмотре по другому делу.

– А каким образом тогда вами получено было решение о проведении экспертизы?

– Это решение, так у нас заведено, мне передал следователь через моего помощника.

– Вместе с материалами дела?

– С какими материалами?… А, ну да, вместе с ними…

– А составленное Заключение каким образом передали следователю в обратном порядке?

– Так… а его я, насколько помню, сам завёз. Только мы Заключения отдаём не следователям в руки, а сдаём их в приёмную-канцелярию.

– Вместе с материалами дела?

– С какими материалами?… Ах, ну да, вместе с материалами, конечно.

– Значит, всё это время контактов со следователем не состоялось?

– Нет, не встречались, незачем.

– В вводной части вашего Заключения указано, что вы были ознакомлены с правами и обязанностями, и предупреждены об ответственности. Кто, когда в каких условиях проводил с вами указанные ознакомления и предупреждение?

– Ну, так это… пр-р-р…

Черёд самому исследованию. Подробно осматривается одежда на трупе и при снятии, всё содержимое карманов. Осматривается труп снаружи по его физическому состоянию, целостности, повреждениям, следам, морфологии. Эксперт (скоро он будет по локти в трупятине) начинает внутреннее исследование тела со вскрытия мест повреждений, ранений, подозрительных очагов. Определяются все характеристики различимых повреждений (глубина, связь с органами, орудийность, тяжесть, прижизненность и т. д.). Далее патологоанатом перекапывает поочерёдно все органы туловища и головы мертвеца, где могут быть обнаружены любые иные повреждения, следы воздействий, болезненных изменений, телесных изъянов. В этом не только поиск причин смерти, но и выявление тех особенностей, что позволят индивидуализировать, определиться твёрдо в личности упокоенного человека. В процессе этого аудита отдельные органы, фрагменты тела и пробы жидких субстанций (кровь, лимфа, слизи,…) изымаются и передаются на точечное исследование другим экспертам (химикам, биологам, гистологам, трассологам,…). Отдельными образцами изымают фрагменты поверхностных тканей со следами повреждениями, и вместе с одеждой отправляют на самостоятельное изучение. Только после получения результатов всех анализов делается окончательный диагноз причин смерти и составляется собственно Заключение – самостоятельное доказательство.

Параллельно «основному» патологоанатомическому Заключению по трупу добываются и другие Заключения. Они могут быть составляющими анатомического, в вышеописанном порядке, или возбуждаться следаком самостоятельно по совершенно другим направлениям исследований. При варианте взаимосвязанности исследований, о необходимости их проведения, месте, времени, эксперте, постановочных вопросах – обо всём этом следаку указывает тот же судмедэксперт, кто изначально привлечён был к осмотру. Фактически этот эксперт должен считаться действительным инициатором и координатором добычи большого массива доказательств, а вынесение следователем решений об экспертах, изъятиях и передачах образцов – всё это производно. Вот именно. Это ж наш эксперт принимает меры по изъятию, сохранению, рассылке всех обнаруженных и добытых будущих вещдоках. Он упаковывает, опечатывает, сверяет реквизиты.

Объёмы работ и формальностей действительно масштабны. И в процессе такой деятельности, то нарочно, а то и случайно допускаются нарушения, которые ты можешь обнаружить. Проработка тобой всей формальной изнанки – «дорожная карта» разоблачений и опровержений результатов экспертиз, так как перепроверить уже случившиеся исследования через новые такие же работы невозможно в большинстве случаев.

А теперь, уподобляясь анатомам, вскрываем Заключение, чтобы вспотрошить его и выяснить нутро. Само Заключение – процесс и результат всей исследовательской деятельности может быть достаточно пухлым документом. Не дрейфь, взламывай. Состоит Заключение из четырёх основных частей: вводная часть; исследовательская часть; выводы (заключение); приложения. Если внутри экспертизы проводились другие, попутные исследования, на которые есть ссылки в данном Заключении, то все материалы по ним должны быть включены в общий состав «нашего» Заключения.

Вводная часть содержит общую информацию о том, кем, когда, где, на каком основании проведена данная экспертиза, её цели, задачи, условия проведения, формальные отметки. В этом разделе обязательно указывается: 1) наименование экспертного учреждения, данные о регистрации и лицензировании; 2) время и место производства исследований, составления и подписания Заключения; 3) основание исследований – решение органа власти о назначении и проведении экспертизы, а иногда – договор (соглашение) с физическим или юр. лицом; 4) данные об экспертах по их личностям и профессиональным качествам, а также по другим непосредственным участникам; 5) факт разъяснения экспертам их прав, обязанностей и ответственности под расписку, скреплённой печатью эксп. учреждения; 6) указание на отраслевую направленность экспертизы (судебно-медицинская, баллистическая, авто-техническая,…); 7) видовой характер исследований, если экспертиза повторная, дополнительная, комиссионная или комплексная; 8) данные об объектах, которые представлены эксперту на исследование (препараты, образцы, фрагменты, документы,…); 9) лабораторные условия (температура, освещение, влажность, или другие влияющие факторы).

И здесь мелочей не бывает. Важность и значение вводной информации выстрадана временем, всем опытом получения и использования экспертных доказательств для задач криминалистики. Содержание вводной части само по себе доказательственного значения по обстоятельствам доказывания не имеет. Но по этой информации возможно проверить законность самого производства экспертизы – соблюдению процессуальных правил. А во взаимосвязи с другими разделами оценить достоверность и относимость Заключения в целом. Перекубаторив эти данные вдруг выяснишь серьёзные упущения, которые могут считаться «существенными нарушениями». В самых, порой неожиданных местах вводных частей Заключений всякий раз сталкивался с такими сюрпризами.

Примеры косяков: экспертиза проводилась в другом учреждении, чем указывалось в постановлении следака; отсутствовали какие-либо из обязательных данных или они не отражали требуемой информации; профессиональные данные об эксперте (стаж, специальность, специализация, квалификация) не соответствовали условиям допуска к конкретному виду исследований (не прошедший аттестацию эксперт-химик провёл биологическое исследование); экспертизы по форме не соответствовали решению об этом (проведена комиссионная, хотя в постановлении о назначении об этом ни слова); эксперты не были ознакомлены с правами, обязанностями, ответственностью, или были ознакомлены, но не по должным нормам, или по «левому» Закону; экспертиза инициирована по фиктивному основанию (указано несуществующее постановление следака или была начата прежде вынесения такого решения). Бывало и так, что какие-то из обязательных разделов вообще отсутствовали. При проверке содержания любой Экспертизы, и это касается всех составных частей, необходимо сверяться со всеми сопутствующими документами и материалами дела, которые связаны с данной Экспертизой, следуют ей или производны от неё. Так, всегда заглавным является Постановление о назначении экспертизы. От установочных условий такого решения эксперт не вправе отступать, кроме специально оговорённых случаев. Или другой пример. Суд в Приговоре ссылается на Заключение эксперта № 508 от 10. 05. 2008 г., которым установлено «ля-ля-ля». Но в материалах дела такого Заключения нет нифига. Значит, приведённый источник доказательств – фуфлыжный, а сами ссылки на сведения по нему безосновательны. И нам в данном случае насрать, что в деле есть Заключение № 805 от 05.10.2008 г. с такими же сведениями.

Исследовательская часть. Первой реакцией возможно будет тебе рвотный рефлекс уже от навороченности текстовой мути, когда столкнёшься с массой специфических терминов и выражений. Эксперты при фиксации своих работ, изысканий и умозаключений предпочитают изъясняться научным сленгом, их узкопрофильные выражения, слова с бранной огласовкой могут быть тебе не понятны. Такие текстуры впечатляют и авторитетно поддавливают, порождают у овцы-читателя комплекс неполноценности, чувства собственной глупости и беспомощности перед мантрическими письменами и сакральностью смысловых посылов. Не надо пукать, курсант. Вспомни, что эти исследования и выводы по ним эксперт должен составлять с расчётом не только на себя и ему подобных умников, но для участников процесса. Ты смеешь думать, что те же следаки или судьи с лёгкостью поймут эту хренатень? Нет. Или частично «нет». Только виду они не подадут. Да и вообще не станут вчитываться в суть процедур, они ограничатся только выводами.

В ходе ознакомления с экспертными заключениями я позволил себе поглумиться над следователем Яковлевым. Обратился к нему с малой просьбочкой: поясни, говорю, что означают эти вот «митохондриальный, абсорбация элюции, аглюцинация, полиморфные локусы, эпиметафизар-р-р, микробиоз, интеральвеолярные, изогемагглютинирующие сыворотки» и прочее такое. Следак всматривался в те текста, глазьями ворочал и что-то мычал пространномысленное, но так ничего вразумительного и не выдавил из себя. Я не удовлетворился его пояснениями, сказал, что вся эта шняга не понятна мне, и подайте сюда тех разэтих экспертов на толковище. Я прав оказался в своих предположениях: мусора не петрют многих научных терминов. И при таком раскладе разве могут они оценивать выводы экспертов? Но это упрёк и экспертам самим. Между собой, в своём котле они могут изъясняться как удобным для себя сочтут. Что ж, существуют специфические языки профессионального общения, и они, естественно, что оказываются не понятны «не резидентам». Когда я указал следаку, что «всё это – шняга», он должен бы был возмутиться и пресечь такие высказывания. Конечно, но если бы знал, что «шняга» по фене означает половой мужской орган в полувозбуждённом состоянии. Следак такого термина не ведал, потому и проглотил сказанное, виду не подав, что безграмотен в этой части. Я к чему? Ты вправе понимать существо доказательства, оно тебе должно быть доступно по содержанию. А потому смело требуй полнейших разъяснений по любым неясностям и непонятностям, а также недопонятностям. Пусть тянут этого клоуна и он разжёвывает тебе свои излажёнки.

Исследовательская часть начинается с перечисления вопросов, которые поставлены перед экспертом и ответы на которые мы бы должны обнаружить в его же выводах. Формулировки вопросов запросто воспроизводятся из постановления о назначении экспертизы. И даже такую, внешне простую процедуру умудряются запороть. Перепечатывая вопросы, эксперты перефразируют их, что-то упускают в смысловой цепочке исканий или подправляют редакцию вопросов своим усмотрением. Соответственно от этого меняется существо вопросов, а следом и выводы, на них опирающиеся. Фактически в таком режиме эксперт уже делает выводы не по вопросам следака, а по другим, своим собственным вопросам. Это можно расценивать как произвол и как отступление от самих оснований экспертизы – экспертиза утрачивает относимость к предмету исследований. Это доказательство выходит за границы постановленных задач исследования. Действительно, наша экспертиза в таком случае не будет соответствовать решению о ней. Этой бумажкой останется только попку подтереть.

Далее. Эксперт даёт общее описание поступившим к нему на исследование объектам, как он их наблюдает по поверхностным их характеристикам, состоянию и упаковке. Объём всего материала должен соответствовать тому перечню, что указан в постановлении об экспертизе и сопроводительному письму (направляйке). Если по этим данным обнаруживаются нестыковки, по правилам, эксперт должен бы вернуть все материалы вместе со своим сообщением о проблемах и возникших препятствиях. Но на практике этот порядок не срабатывает чего-то. Эксперты принуждены к мышинным ходам. В межличностном порядке, например – звоночком (но не в дверь) следака курсуют о противоречиях и выясняют, согласовывают выход их положения. Бывает, что «включают заднюю»: решают вернуть всё барахло следаку на утряску, или вообще обламывают экспертизу, изъяв из дела и постановление и прочий материал, как будто и не планировалась даже сама экспертиза, не проводилась вовсе. Последнее может случиться, когда результаты исследований, так же как и их безрезультатность влекут серьёзный ущерб обвинению. Встречаются случаи, что и сами эксперты не узнают об «утрате» их производства, им попросту не сообщают об этом. Однако все такие манёвры иногда вызнаются по регистрационным журналам входящих / исходящих документов. В любом экспертном Бюро предварительная регистрация проводится и от этих сведений сложно избавиться, скрыть их от дотошных искателей. Твои шпиёны могут пробить поляну…. Но вернёмся к процессу.

Описание вещей и предметов даётся только поверхностным зрительным восприятием без определения их точного наименования, даже когда свойства явные и само наименование дано в сопроводительных бумажках. Тогда, например, о пуле без оболочки укажут – фрагмент металла серого цвета в форме заострённого цилиндра; об образце крови – жидкость бурого цвета. Это не от глупости наблюдателя, но во избежание предрешённости основных свойств материальных объектов, так как именно эксперт должен будет определять, чем является объект по свойствам и назначению. В иных вариантах предсказанности характеристик, выводы могут быть расценены как необъективные. Например. В постановлении указано, что у Васи изъят героин, который направляется на исследование. Эксперт также посмел ссылаться, что ему представлен «героин» и поставлен вопрос: «Чем является образец?», а затем делает выводы, что это героин. Ну, в самом деле, как эксперту отвечать в таком случае: что представленный героин является героином? Эксперт в такой ситуации оказывается в ловушке – он скован предрешённостью вопроса.

Описание упаковки даст представление о сохранности и первозданности материала. Поступившие на изучение объекты должны быть упакованы герметично, опломбированы специальными ярлычками, на котором проставляются подписи следака и понятых (если проводился осмотр) и других лиц, кто имел непосредственный доступ к объекту. Эта пломба располагается на стыке краёв сплошной поверхности в той части, где расположено входное отверстие или по швам. Поверх подписей проставляется оттиск печати того же органа, кто последним манипулировал объектом в открытом виде. Кроме того должна иметься этикетка или бирка с дыркой, кура вносится пояснительная надпись о содержимом данной упаковки. Таких упаковок может быть несколько, как у матрёшки, все они сохраняются последовательным облачением друг на дружке. Эксперт описывает упаковочные характеристики и должен проверить целку по каждой, отмечая любые зримые недостатки. Это позволяет установить неприкосновенности «груза» на время передачи. А мы с тобой, сравнивая такое описание с другими описаниями по всем предшествующим манипуляциям с теми же объектами, в том числи и путём личного обзора в ходе ознакомления с материалами дела, можем проверить сохранность и установить возможные нарушения. Исключением являются только крупногабаритные предметы (труп, автомобиль) и те материалы, что складируются в томах и не обязательны к упаковке и пломбированию.

Отдельной строкой и поэтапно использованию эксперт должен представить сведения о всём инструментарии, которое им применено в ходе исследований. Речь идёт о любых технических приборах, аппаратных средствах, инструментах измерения и физического воздействия на объект, о химических и биологических реагентах, природных или искусственных материалах, – всё, с помощью чего проводят измерения, внедрения, устанавливают величины, составы, состояния и свойства в опытно-экспериментальном порядке в отношении изучаемых объектов. Дело в том, что любой применяемый инструмент должен быть разрешён к эксплуатации в ходе экспертиз, иметь подтверждение от компетентных органов о его допустимости в целях получения достоверных данных. Поэтому в исследовательской части равно приводится техническое описание и электронного микроскопа и обычной линейки (марка, модель, производитель).

Я очевидец двум случаям использования в экспертизах «левых» инструментов. Так, по делу о наркообороте экспертиза по установлению наличия наркотического вещества в изъятом порошке была проведена с использованием спектрографа. Но, как выяснилось позднее, такой спектрограф не прошёл в установленном порядке лицензирование, не был зарегистрирован в гос. реестре средств измерения. Поэтому применение такового являлось незаконным, а результаты анализа и выводы эксперта – недопустимыми доказательствами. В том деле к моменту выявления нарушения образец наркоты был полностью израсходован. Оказалось невозможным проведение нового исследования и, соответственно, вновь получить доказательство о наркотическом свойстве изъятого вещества. Этим обвинение было аннулировано по событию преступления, основной признак состава деяния оказался неподтверждённым, что повлекло прекращение производства по уголовному делу. Во втором случае при молекулярно-генетическом исследовании образца крови от трупа использовался аппаратный комплекс, по которому истёк срок очередной поверки по техническому состоянию. Данный факт препятствовал его использованию, повлёк признание недействительными результаты проведённого исследования.

Основной объём Исследовательской части естественно занимает описание самих работ по исследованию объектов. Эксперт должен подробно и последовательно описать свои действия, наблюдения и отобразить выявленные факты и обстоятельства. Их он сопоставляет, даёт им профессиональную оценку. На основании своих наблюдений, изысканий, применяя научный подход и знания о предмете исследований, о процедурах поиска, эксперт выстраивает мысленную логическую цепочку по оценке всех значимых характеристик объектов, их взаимосвязей. Вся направленность поисковых работ определена изначально теми задачами, которые сформулированы в вопросах следака. Всеми своими потугами эксперт ищет ответы на эти вопросы, и уже в разделе Исследований такие ответы можно узреть. Описание всех процедур и умозаключений должны быть понятны, убедительны, а все появляющиеся казусы и противоречия – находить свои объяснения. Такие исследования могут быть объёмны. Всё зависит от сложности вопросов, методов работ и условий исполнения «заказа». Я встречал и 50-ти страничные сочинения, и это не предел. При этом количество текста не отражает трудоёмкости самих работ, не считая работы по самому текстовому их изложению. Одной страницей можно изложить и многочасовые труды. И наоборот. Но самыми насыщенными, кропотливыми, а значит и сложными, считаю судебно-медицинские исследования трупов по вопросам характера телесных повреждений, обстоятельств их причинения, тяжести вреда здоровью и причинам смерти. Вот где поистине титанический труд и просвещённость деятелей. Немногим отстают в объёмах почерковедческие, лингвистические и фоноскопические исследования. Можно бы уважить таких исследователей, если бы…

Но нам важно научится не слепо доверять экспертам, а всякий раз убедиться в их правоте. А больше того – найти изъяны в их работе. Поэтому будем критически всякий раз оценивать все экспертные действия и оценки. Для этого не хреново бы самому стать экспертом. Не возможно? Согласен, тех же квалификаций тебе не заиметь. Но достойная проверка возможна. И не только через привлечение других экспертов. На самом деле достаточны будут твои внимательность, тщательность, последовательность ревизии всей доступной информации, наличие своего мнения и владение документальным материалом «по теме». Например, очень выручит тебя наличие под рукой тех же Положений об экспертизе и Методик, на которые ссылается сам эксперт или которыми должен был руководствоваться. А ещё мы «не сотворим себе кумиров» – то есть, не станем обожествлять экспертов, излишне трепетать перед их ученостью, мудреностью производств, не будем прогибаться под их внешней авторитетностью, но помним, что в некотором роде – тоже люди, а значит, могут ошибаться, поддаваться страстям, заблуждаться, лгать. Да и сами их знания и даже Методики – не бесспорны, пластичны, подвижны, как любые человечьи знания. Спорить с экспертом любым не только возможно, но и нужно. И здесь мне известны случаи, когда дутый авторитет и изыскание экспертов вдребезги разбивались о челюсть лохов. Лохов и дилетантов – таких, как мы с тобой, курсант.

Примерчик. Вот эксперт исследовал колото-резанное ранение на теле трупа. Данное телесное повреждение затронуло жизненно важные органы шеи потерпевшего (венозные артерии, дыхательные пути). Выводами эксперта такое ранение явилось тяжким вредом здоровью и повлекло смерть. То есть причиной смерти было как раз это самое ранение и повреждение указанных органов. Из таких заключений в дальнейшем сформулировано было в дальнейшем обвинение в убийстве. Изучая исследовательскую часть и сопоставляя данные по другим источникам (которые, кстати, имелись и в распоряжении эксперта) я натолкнулся на другие факты. Очевидно, что повреждение венозных артерий на шее живого человека должно вызвать обильное кровотечение. Но на месте ранений шеи у трупа, по краям телесных покровов не было следов кровоизлияний. Не имелось следов крови и на краях порезанной в сопредельном с раной месте одежды на трупе (ворот свитера). Более того, кровяных следов вообще не было обнаружено на всех остальных частях тела и одежды. Что за фигня! Эти обстоятельства могут объясняться только тем, что телесные повреждения причинялись в мёртвое тело, причём изрядно окоченевшее тело, когда система кровообращения не работает и самоизлияние загустевшей жидкости из утробы затруднено. «Но позвольте, скоты! – нечаянно вырвалось у меня при тех раздумьях, – Говорить о тяжести вреда здоровью можно только по отношению к живому человеку, так как мертвецы, как бы, здоровьем не обладают». Внутренний голос продолжил: «Судя по сему, смерть потерпевшего наступила ни от этих повреждений, ни они явились истинной причиной смерти. И заключения эксперта в данной части необоснованны». Одновременно другой частью Заключения эксперт сообщил по трупу о высоком содержании спирта в крови, о пустом его желудке, о наличии на стенках желудка тёмно-бурых пятен, о зимнем времени наступления смерти (труп был обнаружен весной в лесу, про такие говорят – «подснежник»). Эти факты оставлены были экспертом почему-то без внимания. Однако, указанные внутрижелудочные пятна имели все признаки так называемых «пятен Вишневского» и появляются в условиях переохлаждения человека «натощак». А совокупность приведённых данных указывала, что потерпевший погиб от обморожения при сильной алкогольной интоксикации. Проще говоря: бухой мужик замёрз и помер. Телесные же повреждения, обнаруженные на шее, причинены были позднее. Кем, зачем? – не ясно. Здесь важно другое. Эксперт по каким-то причинам (я знаю по каким) уклонился, падла, от однозначного ответа о прижизненном или посмертном характере ран, исследование провёл хотя и всесторонне, но без должной оценки фактов и сделал необоснованные выводы. Но вывод следовал иной: причина смерти не установлена и имеются данные в пользу других причин. Отчего эксперт разродился таким исследованием при заявленной его высокой квалификации – дело его совести. Мышь щель себе найдёт.

Если экспертиза комплексная или комиссионная и участвуют в ней несколько экспертов разных специальностей, каждый из которых роет собственную канаву, в исследовательской части отдельно излагаются их труды. Эксперты подписываются под своей частью работы и за неё отвечают персонально. Объединяет их исследования в совокупный акт руководитель комиссии или комплексного исследования. Им же, с общего согласия, формулируются связующие раскладки данных и последовательные оценки. В целом, конечным массивом экспертиза подтверждается в её правильности подписями всех экспертов в конце документа.

По ходу исследований возникает необходимость изъятия каких-либо образцов и для сторонних исследований, и для их обособления вещдоками, а то и в целях расходования по самой экспертизе. Все такие изъятия должны быть оговорены текстом экспертизы с указанием причин и процедуры отторжения. Эти действия не могут выходить за рамки предписаний и поручений следователя по его Постановлению о назначении экспертизы. Эксперт не имеет самостоятельных правомочий на подобного рода изымания, такие его действия без специальных письменных дозволений от органа расследования или суда являются незаконными. В случае действительной необходимости изъятий и перенаправления материалов в другие инстанции при отсутствии решения об этом, эксперт может осуществить отторжение, но с обязательным уведомлением мусоров, с получением официального предписания от них в ответ. Всё изымаемое и передаваемое «на сторону» равно подлежит упаковке и опломбированию. Аналогично и возвращаемый материал должен экспертом паковаться с сохранением всех прежних контрольных оболочек. Материалы возвращаются мусорам все, ну, за исключением разве что отдельных образцов архивного характера, например, образцов крови для возможных в будущем генетических исследований.

В связи с этим «ахтунг-ахтунг»! На практике эксперты прибегают к уловкам подмены видов экспертиз, выходят за пределы своих полномочий, иными словами – произвольничают. Вот одно из таких ухищрений: Следак назначил суд. – мед. экспертизу трупа конкретному эксперту Бюро СМЭ и направил ему сам трупешник. Что делает эксперт? Он в рамках своей компетенции провёл вскрытие и некоторые исследования. А кроме того эксперт изъял от мертвяка образцы крови и органов, и направил эти препараты другим экспертам других специализаций. Те «другие» параллельно провели свои исследования: химическое, биологическое, гистологическое и др. По каждому такому исследованию были составлены отдельные Заключения и Акты, которые передали первому эксперту. Он эти результаты включил в свою исследовательскую часть, совокупно проанализировал, перенял выводы тех экспертов, представив их своим Заключением, которое и всучил следаку. Букет нарушений взамен погребального венка. Привлекая экспертов других специальность, пусть даже они и под одним Бюро крышуются, перво-эксперт фактически организовал и провёл комплексную экспертизу в отсутствие решения следователя об этом. Эксперт самостоятельно изъял и распорядился материалом, без мусорского решения фактически инициировал другие экспертизы. Выводы других экспертов были включены в канву основной работы. Кроме того, что они самостоятельно были заявлены в выводах, на них опиралась направленностью своей и часть основной работы. Эти выводы не могут тогда считаться выводами данного (основного) исследования и данного эксперта, и он за их достоверность не может отвечать, как и перепроверить такие данные не может.

Заключительная часть называется «Выводы эксперта» – это итоговый раздел. В своих выводах эксперт даёт ответы на поставленные перед ним вопросы по всем исследованиям, научным и практическим поискам. Выводы должны содержать ответы на все вопросы. В случае невозможности ответа, эксперт указывает на это с приведением причин. Существует общее правило: если обнаруживается невозможность дать ответ по какому-либо вопросу, то есть, если обнаружились причины и условия неспособности эксперта к эффективному исследованию, то эксперт возвращает постановление без исполнения. Но если такой неразрешимый (или вообще не относимый к компетенции эксперта) вопрос является единственным из множества других, но решаемых вполне результативно вопросов, то позволено исключение из правила – эксперту дозволяется провести частичную экспертизу. Хотя такой приём я считаю сомнительным в свете законности, не вижу в законе позволений на подобное и не нахожу прописных исключений.

Заметим, что если эксперт не ответил на какой-либо вопрос, то экспертиза должна считаться проведённой не в полном объёме. Так? Как отсутствие ответа должны расцениваться случаи, если ответ формально существует, но по смыслу он не согласуется с вопросом.

Как-то уже помянули по Презумпции невиновности общий запрет на использование предположений в обвинительных целях. Помянем вновь, сорок дней минуло. Как и любое иное доказательство сведения по выводам эксперта могут излагаться в предположительной форме. Научные предположения именуются гипотезой. Так вот, эксперт вправе высказываться гипотетически, но такого свойства высказывания не могут в дальнейшем применяться доказательствами против обвиняемого. А в целях защиты – вполне. Гипотезы сами по себе имеют защитное свойство уже тем, что плодят сомнения в обвинительных гнёздах. Выводы, как и исследовательскую часть, тебе необходимо тщательно сканировать на предмет наличия в них гипотез и версионных указок.

Эксперты – рыси хитрые, многожильные проводочки. Уберегаясь от прямых ответов на вопросы, они склонны использовать многоликие, неоднозначные формулировки, неустойчивую фразеологию и условные (обусловленные) мысли. Таким путём эксперты как бы оставляют пути для отступлений, в стиле: вы меня не так поняли; этим я хотел сказать иное. Дело в том, что экспертизы проводятся в основной своей массе на ранних стадиях расследования, а в последствии могут появиться опровержения выводам экспертизы. Что задевает самолюбие, пошатнёт профессионализм и квалифицированность, упрёки повлечёт в адрес исследователя. И эксперт знает, сучий потрох, что для уточнений и выяснений его вызовут «на ковёр» и допросят: чё за херню он наплёл. И тогда у него появится возможность уточнить свои прежние выводы, избрать более точную формулировочку, которая косвенно уже имеется в первоначальном заключении в затуманенном виде. Это, конечно, позволит ему остаться сухоньким в воде, безошибочным при любом раскладе, не закозлиться жертвенно.

Когда от эксперта ждут определённых ответов, как гречи небесной, а у него ответа такого нету, когда эксперт не в силах надежд оправдать мусорских, а авансы отрабатывать пристало, и нужно бы не рюхнуться мордой в грязь, пусть и рыльце давно в пуху, эксперт прибегнет к излюбленному и проверенному приёму – он пустит пыль в глаза. В качестве такой пылевой завесы как раз и используется предположительно – гипотетический формат изъяснений. Зачастую такого рода высказываниями выводы пронизаны обильно, бывают единичные случаи их использования, и вообще не бывает, чтобы предположений не имелось.

Сами предположения определяются наличием в предложениях мыльных словосочетаний, как то: может быть, скорее всего, можно считать, вероятно, возможно, не исключается и подобная этому словесная дрисня. Однако подобные ответы не всегда являются плодом собственных ухищрений экспертов. Сами постановочные вопросы от органов расследования и судов формулируются таким образом, что провоцируют неопределённые, двусмысленные ответы на них. Иногда, как мы знаем, и с предварительной подачи самих экспертов.

Обратимся к примерам:

1. Вопрос следака: Могли ли повреждения в области груди потерпевшего быть причинены представленным ножом?

Вывод эксперта: Перечисленные в пункте 2 ранения на теле потерпевшего могли быть причинены представленным ножом. (Вывод об орудии причинения не имеет категоричной формы. Из него не следует, сто именно представленным ножом причинены телесные повреждения. Они могли быть причинены этим ножом, а могли – не этим, и могли быть – любым другим, и не только ножом. «Могли» – это всего лишь возможности);

2. Вопрос следака: Мог ли В. на момент убийства осознавать фактический характер своих действий?

Вывод эксперта: Характер и последовательность действий В. на момент убийства дают возможность полагать, что он мог осознавать фактический характер своих действий. Поэтому В. следует считать вменяемым. (Этот В. мог осознавать, а мог и не осознавать. Эксперт здесь не указывает категорично, что В. осознавал, а такими «могунчиками» не выясняется однозначно вменяемость. Опят же, выводы ограничены обсуждением способностей, возможностей, но не устанавливают твёрдый факт и обстоятельства. Эксперт всего лишь полагает и считает, имея к тому свои возможности);

3. Вопрос следака: Каким орудием могло быть причинено повреждение в области головы?

Вывод эксперта: Ранение в затылочной области головы могло быть причинено вероятнее всего безоболочной пулей калибра 6 мм. (Месиво гипотез. Могло быть причинено, а могло быть не причинено или ранение могло не быть причинено. Допущение эксперта равно относится ко всем словам, стоящим после «вероятнее всего», как отдельно, так и в их сочетаниях. Вероятнее всего безоболочной, вероятнее всего… пулей, вероятнее всего… калибра, вероятнее всего… 6, и вероятнее всего миллиметров. Из множества всяких вероятий эксперт избирает более предпочтительные вероятности, которые не перестают быть вероятностями. Наш милый эксперт играет предпочтениями в пользу одних условий, не отрицая других возможностей).

Подобные выводы, из-за отсутствия в них категоричности, не относятся к утверждениям, на их основе возможно лишь построение каких-либо версий. В качестве обвинительных доказательств такие выводы не гожи, сомнительны по существу, предопределяют перспективу их опровержения, являются недопустимыми и подлежат исключению, в случае если сторона обвинения или суд пытаются обосновать ими обвинительные выводы или опровергать такими доводы защиты.

Кроме того, эксперты не вправе давать юридическую оценку каким-либо фактам и обстоятельствам ввиду их некомпетентности в правовых вопросах и отсутствия полномочий в таких установлениях. Но это происходит повсеместно. В приведённом выше примерах № 1, 2 мы видим случаи использования экспертом (с подачи мусоров) формулировок «потерпевший», «убийство». Такие и подобные им формулировки определяют правовой статус участников и юридическую квалификацию действий, что формально относится к правовой оценке и явно выходит за пределы полномочий эксперта.

Выводами завершается как само исследование, так и документальное его отображение – Заключение. Поэтому выводы, резолютивно всему исследованию закрепляются подписями всех экспертов и других участников этого действа. А всё вместе цементируется печатью экспертного учреждения. Полагаю, что и каждый лист Заключения должен бы подкрепляться такими же подписями и оттисками печати, а ещё бы и прошиваться для исключения подменок отдельных листов документа.

Приложился Глеб к бутылке, не отнять с губы бухло. Приложения являются составной, неотъемлемой частью Заключения. Тематически содержание Приложений должно быть неразрывно связано с проведённым исследованием. В таком качестве прилагаются различные материалы, которые изготовлены и образовались в ходе исследований в результате самостоятельных, отдельных действий эксперта, и этими сведениями расширенно, более углублённо отражают, объясняют какие-либо данные по экспертизе. Такими материалами обычно выступают фототаблицы, аудио– видеоотображения, рисунки, распечатки, графики, иные таблицы, расчёты больших объёмов, документы, образцы и фрагменты предметов, любые другие объекты, которые эксперт считает необходимым представить в подтверждение своих выводов и исследований.

Непременным условием для приложений является наличие ссылок на них в самом Заключении. Ссылки делаются в исследовательской части или в концовке документа до подписей экспертов. Указывается наименование прилагаемых объектов и их объём, например, количество листов, вес. По аналогии с Приложениями к протоколу осмотра, если при создании и изготовлении Приложений использовались тех. средства, то и о них должно сообщаться отдельной строкой. В случае производности материала прилагаются ещё и первичные источники (фиксаторы) или указывается о месте их нахождения (негативы фотоплёнки, информационные базы данных).

Приложения должны соответствовать форме документа для бумажных носителей, когда изобразительно-письменный материал содержит его наименование, время, место и условия изготовления (составления), наименование Заключения, к которому приобщается материал, подписи и печати изготовителей. Если прилагаются не документальные материальцы, например, отрез ткани или образец крови, то такие герметично упаковываются и опечатываются.

Прилагаемые к Заключениям материалы используют в качестве доказательств. На сведения по ним ссылаются, их исследуют а процессе доказывания наравне с иными сведениями по Заключениям, приводя их в качестве фактических оснований при обвинении или защите.

Однако, следуя букве УПК с тезисом, что доказательственным значением по Заключениям обладают только сведения, излагаемые в исследовательской части и выводах (статьи 74, 80), а Приложения не относятся ни к тому, ни к другому разряду сведений, то есть доказательственной силой сведения Приложений не обладают в рамках Заключения, и значит не являются допустимым доказательством. Таким изъяном можно воспользоваться, если считаешь нужным такие сведения отшить из доказательственной базы мусоров. Особенно, если внутри Заключений отсутствуют ссылки на Приложения. Допустим, перед нами прилагаемые к Заключению вещи или предметы. Если таковые не признаны отдельно вещдоками и не приобщены в таком качестве к материалам дела, то такие «приложения» ещё и не соответствуют критерию «письменное содержание». А этот признак – дополнительная причина недопустимости.

Весь, предоставленный эксперту на исследование материал, кроме израсходованного, должен быть по окончанию экспертизы вместе с Заключением возвращён мусорам, кто ведёт производство по делу или передан в другие спец. инстанции для обеспечения сохранности. В том числе законным владельцам материала. Но все сторонние передачи могут быть осуществлены лишь по письменному предписанию того же следака. На крайняк, до отдельных указаний запоздалых, материал может быть оставлен в экспертной конторе на ответственное хранение. Но и эти все действия-решения должны найти свою оговорку в Заключениях и сопроводиловках по ним.

Заключение специалиста, как уже указано – письменные суждения по поставленным вопросам. Перед спецом ставят вопросы, а он судачит. Я, блин, никогда не сталкивался с такими Заключениями, мне неизвестна практика их составления, условия дачи таких Заключений, процедуры рассмотрения и оценочные позиции судов по такому виду доказательств, а на мнение всякого рода теоретиков этого вопроса полагаться не желаю.

До сих пор на правовых просторах России нет законодательной и методологической базы для нормального, однозначного порядка получения и использования в судоскотстве Заключений специалистов. Принимая во внимание настороженность мусоров к специалистам «свободного парения» – напрямую неподвластным для них участникам, а из этих условий – возможность получения «независимых» доказательств, видится приятная перспектива в привлечении специалистов. Именно для пользы стороны защиты и при исключении участия специалистов – представителей силовых структур.

Специалисты-менты привлекались и ранее к участию в различных криминалистических целях при производстве следственных действий. Мы найдём ссылки на их соучастие и можем наблюдать их деятельность, например, при производстве осмотров, когда они содействуют в обнаружении, изъятии и фиксации предметов и документов (фотографирование, снятие слепков, оттисков, извлечения объектов из различных сред, специальные обработки и прочая возня).

Но нас с тобой интересуют несколько иная аппликация – деятельность специалистов при даче Заключений и существо таких Заключений. А здесь туман. Из содержания нормы о статусе специалиста (ст. 58 УПК) мы не находим в перечне его полномочий такой функции, как дача Заключений. При том, что приведённые «разъяснения» не имеют отношения к даче Заключений. И это странно, так как возможность осуществлять любое процессуальное действие заведомо недействительно без закрепления в Законе комплекса прав и обязанностей по такой функциональности.

Другой открытый вопрос – квалифицированность специалистов, мерила этого. В отличии от фигурации экспертов Законами не установлены критерии оценки, правила допуска к исследованиям в отношении специалистов, так же как отсутствуют и нормы о порядке производства ими специальных исследований, не существует профильных методик для проведения конкретных видов работ, не имеется правил составления Заключений. Процессуальный закон указывает, что Заключение специалиста – это его суждение, но само использованное понятие «суждение» не расшифровывается. Отсюда непонятно, в каком виде специалист должен бы излагать своё Заключение, когда и термин «суждение» по значению шибко тесно к понятию «суд», а-а-а а вправе ли какой участник впору Суду суждениями-осуждениями заниматься по любым вопросам процессуального характера. Так, и суждения могут быть предположениями, когда последние вообще не приемлемы в доказывании. Бурелом дремучий. Но с другой-то сторонки все эти неопределённости возможно толковать от вольного, а значит удачно применять и в целях защиты. Так ведь? В одних случаях, когда специалист от обвинения и он вреден тебе, ты, опираясь на перечисленные непонятки, можешь ставить под сомнение полномочия такого специалиста, его компетентность, правильность его работ и этих чёртовых суждений. В других – если выгодного тебе и привлечённого по Закону специалиста или его труды пытаются опорочить мусора, смело указываешь на необоснованность всех претензий, на отсутствие в Законе каких-либо ограничений. Хотя и Закона такого нет, а то – не наша проблема.

В отсутствие других специальных предписаний, думаю, правильным будет мнение (это – моё мнение, а оно всегда верно), что Заключение специалиста допустимо составлять по образу и подобию Заключения эксперта. А о нем мы тёрли пунктом выше. Оговорка лишь в том, чтобы последний раздел в Заключении вместо «Выводы» именовался бы «Суждения», как это предлагает и Закон. И всё тогда будет чики-пуки.

Ну чё, курсант ты мой, припотел от чтений. Терпи, осталось каких-то тыща страниц.

Татарин Наиль семейство своё перевёз в Россию из Узбекистании, а сам утряс бумажно-имущественные дела и последним эшелоном добирался вослед. Его приятель всучил для передачи гостинцы своим в Москве «попуткой». На «трёх вокзалах» менты вывернули багаж и в тех «гостинцах» надыбали герыча по-крупняку. И сколько татарин не отгораживался от груза – всё беспонту, а за упрямство впаяли «червонец», считай по «потолку». Ныне Наиль шестой годок зоной разменял, сам влачит и семья его бедствует, детишки тихонечко подрастают молитвами его.

– А чё дальше, Наиль? – спрашиваем его, перетаптывая снег на вечерней проверке.

– А ни чё – так он нам отвечает, – Жизнь, считай, просрана. Безысходка в пилотке. Выйду, своим горбом не наверстать. Правды нету, годы мусора сграбили. Мне на себя уже наплевать. Как выйду, так сделаю то, за что закрыли, раз уж отсидел заочно. Пойду в наём, за раз пару кило запрета перевезу, чтобы за своих долги отдать. А потом пусть делаю со мной, чё хотят… Хотя нет… – Пока говорит, глаза у Наиля стекленеют, морща на лбу глубенеет. – Хотя нет… Возьму ствол, вломлюсь в дом к какому-нибудь прокурору или судье, положу их там всех нахрен, а всё ценное, что нажили своим беспределом заберу. А что не унесу – спалю к херам. Во. Своих на года обеспечу, а заодно возмещу себе. А дальше пусть делают со мной что хотят, твари.

– Погодь, Наиль, что значит «всех положу»? А если дети в доме?

– Чё дети? Их тоже на моих слезах растили и жировали… Ну так-то да, дети…, а потом, живьём их оставь – всё свидетели и тоже мстить начнут, щенята… Короче, тогда детей оставлю. Только глаза повыковыриваю, чтоб не опознали, пальцы поотрубаю, чтоб не писали, языки срежу им, чтоб не трепались. Пусть живут. Что я – изверг какой? Дети всё-таки…

Вот смеху-то было. А я скажу: ни хрена не смешно. Был Наиль человеком, а ныне мусора до озверения его довели отчаянного. И ты такой же животиной станешь. Если не будешь бодаться за себя.