Урок

Тханх и Харпер ссорятся за два дня до поездки на свадьбу, которая должна состояться на маленьком частном острове где-то у побережья Южной Каролины. Или Алабамы. Невеста — их старый друг. Причин для ссоры накопилось немало. Тханх уже давно обижался из- за кошмарного рабочего расписания Харпера, а Харпер обнаружил, что когда Тханх, одержимый хозяйственным усердием, мыл холодильник, он заодно выбросил застарелые куски сыра, которые Харпер собирался есть.

Еще они ругаются из-за денег. Харпер слишком много работает. Тханх — заместитель директора в управлении школьного образования Бруклина. Вот уже три года он не получал прибавку к зарплате. Они ругаются из-за отношений Тханха с женщиной на седьмом месяце беременности. Она вынашивает ребенка Тханха и Харпера, ребенка, о котором они давно мечтали. Тханх в который раз пытается все объяснить Харперу. Наоми ему даже не особенно нравится. Хотя, конечно, он ей благодарен. Да за что ее благодарить, возмущается Харпер. Мы платим ей деньги! Она делает это за деньги. А вовсе не потому, что оказывает нам дружескую услугу. Не потому, что хочет с нами дружить. Или с тобой. Тханх молчит о том, что при других обстоятельствах Наоми могла бы ему понравиться. Скажем, если бы они оказались рядом во время очень долгого полета. Если бы им больше никогда не пришлось встречаться. Если бы она не вынашивала ребенка Харпера и Тханха. Если бы она больше заботилась об их будущем ребенке, пол которого они решили не выяснять заранее.

Да какая разница, нравится им Наоми или нет. Главное, чтобы они нравились ей. Чтобы она даже могла полюбить Тханха и, разумеется (разумеется!), Харпера. Чтобы она увидела, что они заслуживают любви. Конечно же, они заслуживают любви. Благосклонность Наоми, ее дружба, ее симпатии — это страховка. И Тханх, и Харпер боятся, что, когда ребенок родится, Наоми передумает и оставит его себе. И тогда у них не будет ни ребенка, ни законных прав на него, ни денег, чтобы предпринять еще одну попытку.

А сыр все равно уже был несъедобный. Харпер растолстел. Борода, которую он отпустил — Тханх терпеть ее не может, — никого не обманет. Харпер злится, что Тханх потратил на свадебный подарок целую кучу денег. Билеты на самолет тоже недешевые.

Наоми, суррогатная мать, соблюдает постельный режим. Две недели назад хирург зашил ей шейку матки. Это называется серкляж — звучит почти красиво. Как могло случиться, что нам досталась суррогатная мать со слабой шейкой матки, говорит Харпер. Ведь ей всего двадцать семь лет!

Большую часть времени Наоми теперь проводит в постели, встает только в туалет, и еще раз в несколько дней ей разрешается принять душ. Ее навещают товарищи по учебе — интересно, о чем они говорят, когда не говорят о лингвистике? О Тханхе и Харпере, наверное, и о том, как сильно Наоми страдает. Она делится с друзьями своими тайнами? Уж не говорит ли им, что подумывает оставить ребенка себе? Все-таки это ее яйцеклетка. Наверное, вся эта затея с суррогатным материнством изначально была глупой.

Тханх держит в квартире Наоми свою зубную щетку. Это проще, чем каждый раз бегать к себе наверх. В доме полно старых русских, которые платят фиксированную арендную плату. Женщины упражняются на беговой дорожке в туфлях на высоком каблуке. Сплетничают по- русски. Никогда не улыбаются Тханху, когда он приходит в спортзал на тренировку. Они видят, как он ходит к Наоми. Наверное, сгорают от любопытства. Иногда Тханх работает за кухонным столом в квартире Наоми. Как-то вечером он засыпает рядом с ней на кровати, пока она рассказывает ему какие-то истории из своего детства. Работает телевизор. Наоми смотрит «CSI», серию за серией. Там столько крови! Вряд ли это полезно для ребенка. Когда Тханх просыпается, она смотрит на него. Ты пукнул во сне, говорит она. И смеется. Сколько времени? Он проверяет телефон и видит, что пропущенных звонков нет. Харпер, наверное, все еще на работе. Я ему не особенно нравлюсь, замечает Наоми. Ну что ты, конечно, нравишься, говорит Тханх. (Он сразу догадывается, о ком она говорит.) То есть… я хочу сказать, ему вообще никто особо не нравится. Он не любит людей. Но ты ему нравишься. Гм, бурчит Наоми. Ему понравится ребенок, говорит Тханх. Ты бы послушала, как он говорит о подготовительной школе, уроках рисования, уже думает, каких мы заведем для него домашних животных. Может, для начала песчанку? Или хамелеона. Он уже начал откладывать деньги на колледж. М-м, снова бормочет Наоми.

Он симпатичный, говорит она. Что верно, то верно. Видела бы ты его, когда ему было двадцать пять, говорит Тханх. С тех пор все пошло под откос. Есть хочешь? Он разогревает фо га, который приготовил у себя наверху. Рецепт его матери. После еды он моет посуду.

Недавно он случайно увидел эсэмэску на телефоне Наоми, отправленную кому-то из ее друзей. Она короткая. Я ВСЕ ВРЕМЯ ХОЧУ СЕКСА. Все-таки надо было воспользоваться донорской яйцеклеткой. Но это обошлось бы дороже… Сколько в мире вообще денег? Но где бы они ни были, все эти деньги, они явно не на банковском счету Харпера и Тханха. В свое время они посмотрели каталоги. IQ, хобби, генетика. Все казалось таким безликим. Как будто заказываешь еду по онлайн-меню. Закажем цыпленка или креветки? У Наоми и Харпера густые курчавые светлые волосы, одинаковые подбородки, рты, атлетическое телосложение. Поэтому они решили использовать сперму Тханха. Как-то поздно ночью Харпер признается: ему кажется, что любить собственного ребенка ему было бы труднее.

Тханху хочется рассказать Харперу про эсэмэску. Может, его это позабавит. Но не рассказывает. Будет не смешно.

Потом они ссорятся и по поводу свадьбы. Может, следовало бы отменить поездку? Тханх думает, что если они сейчас уедут из города, непременно случится что-нибудь ужасное. Родится ребенок. Он не говорит Харперу, как плохо для ребенка появиться на свет раньше положенного срока.

На этой стадии беременности у плода еще недостаточно развиты легкие. Если у Наоми сейчас начнутся роды, ребенок, конечно, может выжить, но может и погибнуть. Пятьдесят на пятьдесят. Если ребенок выживет, то шансы один к пяти, что у него будет тяжелая степень инвалидности. Харпер хочет ехать на свадьбу. Он там никого не знает, кроме Тханха и Флер — невесты, но Харпер любит знакомиться с новыми людьми, особенно когда уверен, что больше никогда с ними не встретится. Харперу нравятся только новые люди. Харпер и Тханх вместе уже шестнадцать лет. Шесть из них — женаты. В любом случае, когда еще им представится возможность отправиться на поиски приключений? Следующий этап жизни уже на горизонте.

Наоми советует ехать. Сдать билеты нельзя. Все будет хорошо. Мать Тханха, Хан, соглашается приехать из Чикаго и присмотреть за Наоми. Хан и Наоми подружились на Facebook. Хан ничего не понимает в жизни Тханха, он давно это понял, но она все равно его любит. Наоми она тоже любит, потому что та вынашивает ее внука. Матери Наоми здесь нет. Родители Харпера — козлы.

Тханх и Харпер все-таки едут на свадьбу Флер.

Флер всегда славилась умением организовывать самые разные приемы и вечеринки. Она устраивала такие вечеринки, о которых люди, давно уже переселившиеся в более богатые пригородные районы — Ньютон, Садбери, Линкольн, — вспоминают до сих пор, вечеринки, после которых надо было несколько дней приходить в себя в темной комнате. В двадцать с небольшим Флер была экономной, безжалостной, предприимчивой. Из любого сборища могла выжать максимум веселья. А теперь в распоряжении Флер не только ее грязная неугомонная хитрость импровизатора, но и деньги. Кто все это оплатит? Семье жениха Флер, Дэвида, принадлежит весь остров. Непонятно, чем он занимается — Флер говорит об этом весьма туманно. Ну… Он путешествует. У семьи есть деньги. Его семья занимается закусками. За Харпером и Тханхом, еще двумя парами и двумя женщинами из Чула-Виста приезжает машина. Это все друзья Флер. Несколько лет назад Флер перебралась в Пойнт-Лома, где встретила Дэвида, который занимался тем, чем он и теперь занимается, что бы это ни было. Женщин зовут Марианна и Лора. Они находят Дэвида приятным. Говорят, что он хорошо работает руками. Правда, немного пугает… В общем-то, они его почти не знают. С Флер познакомились на занятиях бикрам-йогой. В машине не работает кондиционер. Машина забирает гостей, приглашенных на свадьбу, из крошечного регионального аэропорта, куда все они прилетели на маленьких, почти игрушечных самолетиках, и отвозит к такому же крошечному пирсу. Здесь все на один укус. У кораблика, который идет на остров Бэд-Кло, стеклянное дно. Как мило, говорит Марианна. Рулевой, черный парень с самыми зелеными глазами, какие Тханху когда-либо доводилось видеть, гей. Вне всякого сомнения. Атлантический океан здесь мягче. Кажется, даже больше. Но может быть, так кажется лишь потому, что все остальное здесь просто миниатюрное. На корабле есть мини-бар, а в нем — отдельные прозрачные термосы, наполненные каким-то алкогольным напитком с цитрусовым вкусом. В корзинке — заранее упакованные закуски, крекеры и печенье. Флер провела свой третий десяток, работая барменом в различных заведениях Бостона. Они с Тханхом познакомились в «МанРэй». «МанРэй» давно уже закрыт. Тысячу лет.

Хан прислала Тханху СМС-сообщение. Все в порядке? О’кей? Прекрасно! Отлично! Они с Наоми смотрят бол- ливудские мюзиклы. Едят картофель фри. Наоми хочет знать все о Тханхе и Харпере, когда те были молодыми и глупыми. (Хан формулирует это не совсем так. Но тем не менее.) Ничего ей не рассказывай, пишет в ответ Тханх. Я серьезно.

У Харпера прекрасное настроение. В последнее время это большая редкость. Он выглядит на сто лет моложе. Выпытывает информацию у двух парочек. С какой они стороны — жениха или невесты? Откуда они? Чем занимаются? Все здесь друзья Флер, но ни у кого нет на нее столь давних и почетных прав, как у Харпера с Тханхом. Потом Харпер жалуется на боли в спине и ложится на стеклянное дно корабля. Всем приходится сдвинуть ноги. Никто не возражает. Он рассказывает о том, как Флер, выпив и разозлившись непонятно на что, долбанула ногой по музыкальному автомату в одном из баров Олстона. В «Силуэте». Там собирались альт-рокеры начала девяностых, все в грязных черных джинсах. Ноги, как спички, джинсы настолько узкие, что, усаживаясь, рокеры с трудом могли согнуть ноги в коленях. Тханх все разглядывал их задницы, которых, собственно, почти не было. Олстон- ская рок-задница. Музыкальный автомат играл песню U2, когда Флер треснула по нему ногой. Харпер, мастер рассказывать всякие небылицы, тут же сочиняет историю: как-то раз Боно мастурбировал, глядя на младшую сестру Флер, которая заснула за кулисами после концерта. После этого каждый раз, как они приходили в «Силуэт», им предлагали напитки за счет заведения. Сестра Флер даже проработала там несколько месяцев.

Стоит ли рассказывать такую историю незнакомцам на свадьбе? Тханх полагает, что это, наверное, все же лучше, чем история про альбатроса. Самое интересное в истории Харпера то, что самого его тем вечером вообще не было в «Силуэте». Там были только Тханх и Флер. Байку про Боно выдумал Тханх. Но нет такой истории, которую Харпер не приукрасил бы дополнительно, не перекроил бы на свой лад. Интересно, стала ли эта история всеобщим достоянием? И слышал ли о ней сам Боно? Может, стоит порыться в Интернете? Примерно в полумиле от них вырисовываются бугристые очертания острова Бэд-Кло. Наверное, это тот самый остров. Отлив, говорит рулевой. Отсюда можно и пешком дойти. Глубина, наверное, фута три. Можно добраться вплавь! Если хотите. Харпер вскакивает с места. Спина как новенькая. Непременно, говорит он. Кто со мной? Он снимает ботинки, джинсы, рубашку. На волосатом животе видны складки жира. Остается в одних трусах. Идет к борту и спускается по лесенке в воду. Компанию ему составляют двое мужчин и женщина по имени Наташа. Все в нижнем белье.

Тханх остается сидеть под белым навесом на корабле. Легкие волны нежно ударяют о корпус. Дует ласковый ветерок. Так приятно смотреть на воду сквозь стеклянное дно. В этом есть что-то волшебное. Зачем портить себе удовольствие? К тому же перед отъездом он забыл вытащить белье из сушилки. На нем нет белья. Корабль достигает берега раньше гостей, пустившихся вплавь, но прежде, чем Тханх сходит на пристань, Харпер заплывает под стекло. Прижимается к нему губами. Затем соблазнительно прижимает к нему изгибающиеся бедра. Смотри, Тханх, я занимаюсь любовью с кораблем. Видишь, Тханх? Я же говорил, что нам будет весело!

Флер встречает их на пристани, целует всех своих друзей. Рулевого тоже. Почему бы и нет? Он очень симпатичный. Одета она в белое бикини, на голове — цилиндр. Тханх никогда не видел ее с такими длинными волосами. Она перестала краситься, вернулась к своему натуральному цвету. Свадебная вечеринка — это я, говорит Флер, продолжая раздавать направо и налево полные любви поцелуи. Неудержимые поцелуи! От нее пахнет франжипани и бурбоном. Я представляю невесту, то есть себя, и жениха, Дэвида. Потому что он еще не приехал. Задерживается. Тханх! Дай-ка я на тебя посмотрю! На вас обоих! Неужели прошло уже два года? Боже мой! Идемте в дом. Всем остальным придется спать в палатках на пляже. Ну… то есть всем, кроме пожилых людей, которые остановились на материке. Но для вас с Харпером приготовлена кровать. Кровать в настоящей комнате, где даже есть дверь. Помните квартиру в Сомервиле? Девушку, которая приехала из Ирландии, чтобы навестить подружку, а та решила ее бросить еще до того, как приземлился самолет? Мы положили матрас за диваном, и она провела у нас все лето. Вы давно видели Барб? Она еще в Праге? Вы уже знаете, кто у вас будет, мальчик или девочка? А эта суррогатная мать, что она из себя представляет?

Флер болтает без умолку. Поцелуи, разговоры — ей нравится и то и другое. Остальные гости отправляются в свои похожие на юрты палатки. Их провожает Ленни, сестра Флер. Тханху никогда не нравилась Ленни. Он не видел ее больше десяти лет, но от этого она не стала нравиться ему больше. Харпер надевает брюки, и они идут по пляжу вслед за Флер. Ты когда-нибудь спал с ней? — как-то спросил Харпер Тханха. Нет, конечно, ответил Тханх.

Бэд-Кло Лодж — это уродливая деревянная коробка, украшенная белой отделкой под пряничный домик. Два этажа. Покосившееся крыльцо, стучит разболтанная фанерная дверь. Маленькие чердачные окошки под осыпающимся, словно картонным, скатом крыши. Остров стоит, наверное, миллиона три, говорит Флер. Дом? Когда-нибудь его вынесет в открытое море, и я буду благодарить Бога на коленях. Какого размера остров? — спрашивает Харпер. Две мили. Где-то около того. Его можно обойти за полчаса. После каждого шторма он увеличивается. Зато материк уменьшается.

Разрисованный пол дома уставлен ведрами и кастрюлями. Столы тоже. Диван и камин в пятнах плесени. Всю ночь шел дождь, говорит Флер. И все утро. Я думала, дождь будет продолжаться весь день. Крыша как решето. Флер ведет их наверх и дальше по коридору. Потолок здесь такой низкий, что Харперу приходится нагибаться. Вот, говорит Флер. Ванная за соседней дверью. Вода вся дождевая, поэтому если хотите горячий душ, принимайте его днем. Бак на крыше. В комнате, где им предстоит спать, достаточно места для двойной кровати, приставленной к окну. Есть столик на трех ножках. На кровати стоит таз, на дне которого дюйм дождевой воды. Флер говорит: это я заберу. На столике стоит чучело. Нечто похожее на кошку, но со странным плоским, кожистым хвостом. У него злая морда. Морщинистый нос с усами. Это что? — спрашивает Харпер. Бобер? Флер говорит: эта тварь? Такие тут раньше водились. У них были ядовитые когти, или они откладывали яйца, точно не знаю. Теперь все вымерли. Стоят целое состояние. Они доставляли столько хлопот, что все кому не лень их просто истребляли. Отстреливали, ставили капканы, резали и делали из них приманку. Это было очень давно, тогда никому до таких вещей не было дела. Но неважно! Название этим существам так никто и не придумал, но когда их не стало, в честь них назвали остров. Что-то я такое слышала. Бэд- Кло, Дурной Коготь. Эта штука уж точно стоит дороже, чем весь этот дом. Тханх снова проверяет телефон. Тут не ловит, говорит Флер. Для звонков нужно вернуться на материк. Харпер и Тханх переглядываются. А в доме есть телефон?

Нет.

Тханх и Харпер спорят о том, стоит ли Тханху вернуться на материк, чтобы проверить, нет ли каких сообщений, позвонить Хан и Наоми. Может, им вообще лучше остановиться на материке. У нас была бы настоящая кровать, говорит Тханх. Флер все поймет. Но я хочу остаться здесь, говорит Харпер. Давай ничего не говорить Флер, ни слова. Это же ее свадьба! Думаешь, ей охота делать вид, что ее волнуют чужие дела, которые наверняка даже не станут серьезной проблемой? Тханх говорит: ну ладно. Тогда я съезжу на материк, когда корабль отправится за очередными гостями. Позвоню, чтобы убедиться, что все в порядке, и сразу же вернусь. Нет, говорит Харпер. Я сам съезжу. А Флер скажем, что мне нужно позвонить на работу.

Выясняется, что Харпер может сам доплыть до материка или даже дойти по воде пешком. Но потом, когда начнется прилив, обратно на остров ему придется добираться на корабле. Он кладет телефон и пару двадцатидолларовых купюр в два целлофановых пакета. Как только Харпер входит в воду, Флер отводит Тханха в сторону. Что-то случилось? — спрашивает она. Все хорошо? Все в порядке, отвечает Тханх. Правда. Все хорошо. О’кей, говорит Флер. Пойдем, поможешь мне смешать напитки и кое-что расскажешь. Мне нужен краткий курс лекций по семейной жизни. Как дела с сексом? Ну для начала, говорит Тханх, нужно много смазки и длительная подготовка. Еще я рекомендую двух-трех акробатов. И уличный оркестр. Уличный оркестр — это обязательно. Они с Флер готовят напитки. На крыльце собирается народ. Кто-то играет на гитаре песни Леонарда Коэна. В качестве закусок — устрицы, хот-доги и охлажденные половинки томатов, фаршированные шпинатом и сыром. Еще напитки. Тханх говорит Флер: расскажи мне о Дэвиде. Он хороший человек? Как я могу ответить на такой вопрос, говорит Флер. Она немного загорела. На ее лице заметны морщинки, которых Тханх не помнит. Она делает то же, что делала раньше, давным-давно. Подбирает недопитые напитки и выпивает их. У Дэвида ужасная работа. Представляешь, когда мы с ним стали жить вместе, они меня проверили! Чтобы убедиться, что я не представляю угрозу его безопасности. Мы на разных концах политического спектра. Но он хороший. И богатый. Это не повредит. И я его люблю. Мда, говорит Тханх и забирает у нее пустой стакан.

Когда Харпер возвращается, на часах уже девять вечера. Гости играют в «Правда или действие». Или, как называет эту игру Флер, «Угроза безопасности, или Сделай что-нибудь глупое, потому что это весело». Вместе с Харпером на корабле приезжают еще какие-то люди. Слава богу, говорит Флер. Он здесь! Но это не Дэвид. На берег сходят трое мужчин и женщина, все в брюках в крупную складку и белых рубашках. Это обслуживающий персонал? — спрашивает кто-то. Флер отвечает: т-с-с! И поясняет: это друзья Дэвида. Она идет на пристань, чтобы их встретить. На этот раз никаких поцелуев. Тханх, говорит Харпер, пойдем поговорим.

Они на верху лестницы, когда Тханх замечает на лестничной клетке пластиковую миску с дождевой водой. Подожди-ка, говорит он Харперу, и его рвет прямо в миску. Он относит миску в ванную, выливает рвоту и дождевую воду в туалет. Спускает. Полощет рот. О’кей. С ним все хорошо. Харпер сидит на маленькой кровати в их комнате. У них все в порядке, говорит он. Они в больнице. У Наоми начались схватки. Ей дали какой- то препарат, чтобы остановить схватки. И что-то еще. Э-э… дексаметазон. Я посмотрел на телефоне, что это такое. Это стероид. Он увеличивает легочный сурфактант. Что бы это ни было. Так что если мальчик родится, у него будет больше шансов выжить. Мальчик, говорит Тханх. А; говорит Харпер. Ну да. Наоми проболталась. Извини. Нам нужно вернуться, говорит Тханх. Не лолу- чится, Тханх, говорит Харпер. Невозможно. Нет рейсов. Нет мест. По крайней мере на завтра. Я звонил. С ней Хан. Схватки прекратились. Завтра утром первым делом ты можешь сплавать на материк и поговорить с ними. Тханх ложится на кровать, не раздеваясь. Между пальцами у него песок. Он замерз. Харпер ложится рядом с ним. Харпер говорит: все будет хорошо. С ними все будет в порядке. Тханх неожиданно говорит сквозь сон: что-то мне не внушает доверия этот Дэвид. Я приехал сюда с его коллегами по работе, говорит Харпер. От таких можно ждать чего угодно. Я спросил, чем именно занимается Дэвид, и они начали говорить об уроках одиннадцатого сентября. Тханх говорит: а кто-то спросил, не обслуга ли они. Да какая обслуга, говорит Харпер. Можно подумать, кто-нибудь захочет есть то, что они подадут.

Ночью раздаются какие-то странные звуки. Тханх, говорит Харпер, ты слышишь? Что? — спрашивает Тханх. Но потом он тоже это слышит. Тихий шорох, как будто шуршат сухие листья. Будто кто-то тихонько скребется. Харпер встает с кровати, зажигает свет. Шум тотчас прекращается. Харпер выключает свет. Почти сразу же шум начинается снова. Харпер встает, опять зажигает свет, шум затихает. Когда это происходит в третий раз, Харпер больше не выключает свет. Чучело Дурного Когтя смотрит на них стеклянными глазками. На морде застыла вечная ухмылка. В комнате нет никого и ничего, кроме Харпера с Тханхом и Дурного Когтя, стола, кровати и их чемоданов. Тханх проверяет телефон. Сообщений нет, нет сигнала. Кровать слишком узкая. Харпер начинает храпеть. Раньше он никогда не храпел. Других звуков больше не слышно. Тханх засыпает только на рассвете.

Утром они просыпаются от криков. Флер и куча людей сильно шумят на крыльце. Слышны вопли, восторженные вскрики. Неужели приехал Дэвид? Они спускаются. Давайте же, говорит Флер, примерьте. Каждому по платью. Сегодня каждый из вас — невеста. Она вынимает из огромного чемодана свадебные платья. Помните это? — спрашивает она Тханха и Харпера. Помните, как я выиграла кучу денег в покер в Сомервиле? И поясняет остальным гостям: я не знала, что с ними делать. В «Фай- линс бейсмент» была распродажа свадебных платьев. Это знаменитый салон, говорит она друзьям из Калифорнии. Туда все ходили. Даже если вы никогда не собирались замуж. Туда ходили, чтобы посмотреть, как взрослые женщины дерутся из-за платьев, а потом и сами что-нибудь покупали. Вот и я пошла туда, и меня, как бы это сказать, просто очаровали платья, которые никто не хотел покупать. Все самые уродливые платья. В конце концов, тебе там чуть ли не доплачивают, чтобы ты их только взяла. Я потратила все деньги, которые выиграла в покер, на свадебные платья. И с тех пор они хранились у меня. На случай вечеринки. Или свадьбы. Чего-нибудь. Вот, говорит она Харперу, это тебе пойдет. Я берегла его специально для тебя.

Харпер снимает рубашку. Наступает в платье, подтягивает его к груди. У платья короткие цельнокроеные рукава. Оно расшито фальшивым мелким жемчугом. На спине фальшивые пуговицы. Неужели когда-то было время, когда женщины надевали подобные платья, и это никому не казалось странным, и все делали вид, что невеста очень красива, и плакали от счастья? Сколько Флер за него заплатила? На платье все еще сохранился ценник. $3,000. Эта цена зачеркнута. Далее следуют другие цены, и все они тоже зачеркнуты. Флер видит, что Тханх смотрит на цены. Ты же знаешь, что я заплатила не больше пятидесяти баксов за каждое из них, говорит она. Свадьба Харпера и Тханха прошла в мэрии. Они были одеты в хорошие костюмы. Красные трусы, потому что красный цвет приносит удачу. Удача необходима. Вот совет по поводу замужества, который Тханх мог бы дать Флер. Будь удачлива.

Как там юрты? — спрашивает Тханх женщину, с которой они приехали. Кажется, ее зовут Марианна? Или Лора? Неважно. Юрты? Очень мило, отвечает женщина. Я всегда хотела пожить в юрте. Я тоже, говорит Тханх. За всю жизнь мысль о юртах ни разу не приходила ему в голову. Вы не поможете мне застегнуться? — просит женщина. Он помогает. Оно хорошо на вас смотрится, говорит он. Правда? Да. Оно вам даже идет. Но, кажется, это замечание нравится ей меньше, чем вопрос о юртах.

Может, из-за того, что платье такое ужасное. На крыльце (не)обслуга играет в карты. Харпер говорит Флер: мне опять нужно на материк. Ну, понимаешь, работа. Флер говорит: прилив. Не знаю, когда теперь корабль вернется. Он уже заходил утром, привез продукты. Может, после обеда? Но сначала мы пойдем в поход. Надевай платье. (Это Тханху.) И вы тоже. (Это обслуге.) Думайте об этом походе, как о сборе информации в полевых условиях. Каждому нужен кофе, хватайте кофе.

Все согласны. Гости, приехавшие на свадьбу и облачившиеся в свадебные платья, хватают кофе и фрукты и заранее заготовленные сэндвичи на завтрак. Наносят крем от загара или надевают шляпы и маршируют вслед за Флер. Харпер и Тханх идут с ними. Все идут. Даже обслуга.

Посреди острова — по крайней мере Тханх полагает, что это самый центр острова, — возвышается холм. Лавр и сосна. Суглинистая почва с примесью песка. По холму тянется некое подобие тропинки, покрытой ямами, из которых торчат корни деревьев. Флер просит не сходить с нее. Сумах ядовитый, объясняет она. Ямы. Сосны все наступают, и участникам процессии приходится идти по одному, друг за другом. Тханх вынужден придерживать шлейф своего ужасного свадебного платья. Тропа, усеянная старыми хвойными иголками, становится скользкой. Бриза нет, в воздухе стоит только лекарственный запах сосны и соли. Все молчат. Обслуга идет перед Тханхом, Харпер позади. Он почему-то уверен, что у обслуги есть работающий телефон. Если корабль не придет в ближайшее время, он придумает, как добраться до телефона. Почему они так поздно встали? Если у Наоми что-то пойдет не так, Хан ей не поможет. И Тханху с Харпером она никак не поможет. Но, с другой стороны, чем смогли бы помочь Тханх и Харпер? Тем не менее сейчас они не должны быть здесь. Здесь никто никому не помогает. Гости выходят на поляну. В центре ее — углубление, полная воды впадина, насколько понимает Тханх. Пруд? Для пруда эта лужа недостаточно велика. Поверхность воды сплошь затянута ряской и яркими кувшинками, словно вымазана яичным желтком. Итак, говорит Флер. Мы пришли! Семья Дэвида приходит сюда ежегодно, чтобы каждый мог загадать желание. Правда же, Шейла, Роберт? Она обращается к пожилой паре. До этой минуты Тханх даже не замечал их присутствия, хотя это единственные из гостей, на ком нет свадебных платьев. Казалось бы, они должны выделяться на общем фоне, думает он. Но это не так. Даже если они себя подожгут, никто, наверное, все равно не обратит на них внимания. Возле пруда — россыпи камушков, ракушек и осколков керамики. Флер берет камушек и говорит: загадываете желание и бросаете что-нибудь в воду. Подходите, каждому по одному желанию. Давайте, давайте! Она кидает свой камень. Гости собираются вокруг грязной дыры. Там очень глубоко? — спрашивает кто-то. Флер пожимает плечами. Может быть. Наверное, нет. Я не знаю. Кто-то берет ракушку и бросает ее в дыру. Люди загадывают желания. Харпер смотрит на Тханха и закатывает глаза. Берет камушек. Все загадывают самые разные желания. Мужчина в муаровом платье с китайским воротником — это, пожалуй, лучшее из ужасных платьев — желает для себя новую работу. Справедливо. Обслуга загадывает желания, тайные желания. Марианна думает: пусть умрет моя мать. Пусть она поскорее умрет. А Флер? Чего она пожелала? Флер от всего сердца желает: пожалуйста, пусть он скоро приедет. Пусть он будет в безопасности.

Пожалуйста, пусть он полюбит меня. Пожалуйста, пусть это сработает. Тханх не хочет загадывать желание. Он не доверяет желаниям. Давай же, говорит Флер. Вкладывает осколок ракушки ему в руку. И ждет. Стоит ли пожелать, чтобы ребенок Наоми остался в ее утробе чуть подольше? Какова будет цена такого желания? Стоит ли пожелать, чтобы ребенок выжил? А если выживет, то пусть будет здоровым, сильным и счастливым? Он мог бы пожелать, чтобы Наоми не пришло в голову оставить ребенка себе. Он мог бы пожелать себе быть хорошим отцом. Чтобы Харпер был хорошим отцом. Это было бы правильное желание? Безопасное? Тханху кажется, что опасно требовать что-либо от Бога, от вселенной, от этой грязной дыры. Разве можно предвидеть, чем обернется исполнившееся желание? Флер ждет. И Тханх бросает ракушку, изо всех сил пытаясь вообще ничего не желать. Но, несмотря на все свои старания, он вдруг чувствует, как что-то — это желание? что это, что это? — поднимается из желудка, из легких, из сердца и выплескивается наружу. Слишком поздно! Осколок ракушки Тханха падает вниз вместе с другими камушками и осколками, вместе с другими желаниями. Харпер смотрит на Тханха. Ему хочется стереть с его лица это выражение. Что можно сделать? Хорошо бы поскорее вернуться на пристань и проверить, не подошел ли корабль. Если, конечно, Тханх ему позволит. Харпер не верит в исполнение желаний, но все равно бросает свой камушек в дыру. Он думает: интересно, что вчера ночью издавало эти странные звуки? На обратном пути он все время держит Тханха за руку. Платья — это так глупо. Развлекаться так, как они делали это раньше, им уже не весело. Теперь это больше напоминает работу. Родители Дэвида идут прямо перед Харпером и Тханхом. Они не загадывали желаний, но, наверное, у них уже есть все, чего они хотят. Тханх думает: что они желали для своего сына? Харпер решает, что если корабль не вернулся, он поплывет на материк в этом дурацком платье. Отличная получится история. Он не думает о Наоми и ребенке. Он прилагает неимоверные усилия, чтобы вообще о них не думать. Если сейчас что-то пойдет не так, это будет настоящая катастрофа. И напрасная трата денег. Захочет ли Тханх предпринять еще одну попытку? Они не смогут себе этого позволить. Каким-то образом во всем, разумеется, окажется виноват Харпер. Не стоило им ехать на свадьбу.

Ребенок, родившийся на двадцать пятой неделе, может весить чуть больше фунта. Корабль стоит у пристани. Дэвид на нем не приехал. Тханх говорит: на этот раз должен ехать я. Нет, говорит Харпер. Оставайся. Я поеду. Тебе лучше остаться. Пообедай. Поспи. На самом деле должен ехать Тханх, но вместо него едет Харпер. Платье он снял. Прежде чем тебя допустят в неонатальное отделение интенсивной терапии, нужно вымыть руки до локтей. Каждый раз мыть их нужно не менее двух минут. Там стоят часы, и ты следишь за минутной стрелкой. Это делается для того, чтобы не передать ребенку инфекцию. Флер предлагает различные игры. Фрисби, «Захватить флаг», «Марко Поло» в воде. Обслуга играет в каждую игру так, словно вообще никогда не играла в игры. Твое обручальное кольцо можно надеть на запястье младенца, родившегося на двадцать пятой неделе. Все свадебные платья свалены в кучу на пляже возле плавниковых бревен. Сегодня будет костер. Корабль доставил обед. Тханх не хочет есть. У младенца мужского пола, родившегося на двадцать пятой неделе, мошонка и головка пениса еще не сформировались. Кожа не может удерживать тепло и влагу. У таких младенцев нет жира. В них тыкают иголками, трубками, проводами, подключают к монитору. Они, как маленькие астронавты — в самых маленьких подгузниках, которые вы когда-либо видели. Их уши еще даже не похожи на человеческие уши. Их помещают в гнезда из искусственной овечьей шерсти. Розовой, как сахарная вата. Тханх не хочет играть в «Захватить флаг». Флер приготовила огромное количество кувшинов ледяного чая с алкоголем Бэд-Кло-Айленд, и Тханх пьет стакан за стаканом, стакан за стаканом. Сидит на песке и пьет. Какое-то время Флер сидит рядом с ним, и они говорят о вещах, которые ни для кого из них не имеют значения. Флер пьет, хотя не так много, как Тханх. Наверное, ей интересно. Интересно ли ей, почему он столько пьет? Она не спрашивает. Рядом с ними присаживается мать Дэвида. Она говорит: я всегда хотела написать книгу об этом месте. Детскую книжку. Это должна была быть история о Дурных Когтях, которая случилась задолго до того, как здесь поселились люди. Но я не смогла придумать конец. Ведь в детских книжках всегда должна быть мораль, вы так не думаете? Когда читаешь сказку, всегда нужно чему-нибудь научиться, извлечь из нее какой-нибудь урок. Это очень важно. У недоношенных девочек шансы лучше, чем у недоношенных мальчиков. Хуже всего приходится европеоидным мальчикам. Медсестры называют их «слабенькими белыми мальчиками». Флер говорит: завтра я выхожу замуж. Если Дэвид не объявится, выйду замуж за Дурного Когтя. Того, который стоит у вас в комнате. Надену кольцо на его маленький ядовитый палец. Будет смешно, не правда ли? Вот увидишь. Так я и сделаю. Потом Тханх остается один, а чуть позже понимает, что кто- то стоит рядом с ним. Харпер. Привет, говорит Харпер. Привет, дружище. Тханх! Что? — спрашивает Тханх. Ему кажется, он сказал именно это. Он о чем-то спрашивает, но плохо соображает, о чем именно. Харпер рассказывает ему о ком-то по имени Уильям. Глаза ребенка, родившегося на двадцать пятой неделе, все еще будут закрыты. Ему можно давать около пяти граммов грудного молока в день через гастроназальный зонд. Каждый подгузник необходимо взвешивать. Следить за выделением мочи. За частотой сердечного ритма. Набором веса. Ростом кровяных сосудов в сетчатке глаза. Легкие полностью формируются только на тридцать седьмой неделе. Нужно отслеживать насыщение крови кислородом. Все это записывается в тетрадку. Родители могут ее посмотреть. Могут задать вопросы. Иногда требуется высокочастотная вентиляция легких. Иногда требуется трахеотомия. Дополнительный кислород. Переливания крови. Все эти вмешательства в организм имеют свою цену. И свои последствия. Может возникнуть риск церебрального паралича. Мозговое кровотечение. Рубцы в легких. Потеря зрения. Некротический энтероколит. Остаться в живых — тяжелый труд. Медсестры говорят: он такой упорный. Настоящий боец. Это хорошо. Харпер уходит. Через некоторое время он возвращается вместе с Флер. Разожгли костер. Темно. Тебе нужно что-нибудь съесть, говорит Флер. Тханх? Держи. Она открывает пачку крекеров. Тханх покорно ест крекер за крекером. Пьет воду. Крекеры чуть сладковатые на вкус. Сухие. Медсестрам не обязательно называть недоношенных младенцев по именам. Почему нет? Может, так проще. Они называют младенцев заиньками, котиками. Какой очаровательный котик! Какой маленький зайка! Родители в любой момент могут прийти в неонатальное отделение интенсивной терапии, будь то днем или ночью. Некоторым тяжело приходить. Их присутствие не обязательно. Это нежизненно важная обязанность. Их ребенок может умереть. Здесь нет никакой уединенности. Каждое утро и каждый вечер врачи совершают обход. Родители могут задать вопросы. Но они не всегда получают ответы. Повсюду мотивационные плакаты. Социальные работники. Финансовые консультанты. Ребенок, родившийся на двадцать пятой неделе, дорого обходится! Кто знал, что ребенок может так дорого стоить? Флер и Харпер помогают Тханху подняться по лестнице и лечь в кровать. Харпер говорит: Утром купим билет на ближайший рейс. Переверни его на бок. На случай, если стошнит. Вот так. Первые двадцать четыре часа — самые критические.

Харпер храпит Тханху прямо в ухо. От этого он проснулся? В комнате слышен еще какой-то звук. Опять этот шорох. Будто кто-то шуршит целлофановым пакетом. Слышишь? — спрашивает Тханх. Язык у него распух и еле ворочается во рту. Харпер! Харпер произносит: х-р-р. Звук между тем усиливается. Харпер говорит: что за черт, Тханх? Тханх сидит на кровати. Он все еще пьян, но ему кое-как удается осмыслить то, о чем несколько часов назад ему пытался рассказать Харпер. Наоми родила. Харпер, говорит он. Харпер встает и включает свет. В комнате заметно какое-то движение, будто течет какая-то черная жидкость. Из чучела Дурного Когтя густым потоком выползают жуки — на стол и вниз по стене, по полу и в сторону кровати и окна. В их движении наблюдается некая поспешность, будто они торопятся совершить какое-то важное, ограниченное по времени дело. Их подвижная, объемная масса — это всего лишь тень чего-то незримого, передвигающегося по комнате. Бегущая ночь. Будет еще ночь в неонатальном отделении интенсивной терапии, гораздо позднее, когда Тханх посмотрит на другую ячейку инкубатора и увидит, как внутри, по стенке, в фиолетовом свете ползет паук. Да такое случается каждый год, говорит медсестра, когда он ее подзывает. Они тут каждую весну мигрируют… или как это называется… Повсюду пауки. Она подбирает паука в чашку. «Господи боже! — восклицает Харпер, увидев наконец чудовищную вереницу, ползущую из Дурного Когтя. — Какого хрена?» Они с Тханхом выбегают из комнаты так быстро, как только могут. Вниз по лестнице, прочь из этого дома. Спотыкаясь, бегут по жесткому песку пляжа к пристани. На пляже стоят бугристые юрты, черные, тихие. В небе — целая россыпь звезд. Бог испытывает необузданную нежность к звездам, а также к жукам. Ко всему, что маленькое и находится очень далеко. Харпер взял чемодан. Тханх вынес обувь. Они уверены, что непременно что-нибудь забыли.

Они сидят на пристани. Ты помнишь, что я тебе говорил вчера вечером? — спрашивает Харпер. Тханх говорит: скажи еще раз. У нас есть сын, говорит Харпер. Его зовут Уильям. Имя выбрала твоя мать. Уильям. Она хотела, чтобы у него было имя. На всякий случай. Позвоним им, когда доберемся до материка. Вылетим первым же рейсом. Если рейсов не будет, возьмем машину напрокат. До материка можно вплавь, говорит Тханх. «Это ужасная идея», — говорит Харпер. Он обнимает Тханха. Вдыхает запах его волос. Все будет хорошо, успокаивает его Харпер. Может, и не будет, говорит Тханх. Не знаю, смогу ли я это выдержать. Почему мы этого хотели? Харпер говорит: смотри. Указывает вдаль. Там, вдалеке, горят огни материка. Ближе: по воде движется свет. Он приобретает очертания корабля, и корабль подходит так близко, что рулевой может бросить Харперу трос. Он подтягивает лодку. Из лодки на берег выбирается какой-то человек. Переводит несколько озадаченный взгляд с Харпера на

Тханха. Это жених. Он говорит: «Вы меня ждете?» Тханх хохочет, но Харпер широко раскрывает руки и обнимает Дэвида. Поздравляет его. Затем Дэвид идет по пляжу к дому. За ним тащится его тень, цепляясь за траву в песке и мелкие камушки. Что он за человек? Не очень хороший, но Флер его любит, да и какая Тханху и Харперу вообще разница? Даже обслуга женится. Законом это не запрещается. Они садятся на корабль и возвращаются на материк. Под стеклянное дно, привлеченная светом, подплывает рыба. Харпер платит рулевому, которого зовут Ричард, сто баксов, чтобы тот доставил их в аэропорт. К тому времени, как они садятся в игрушечный самолетик, который доставит их в Шарлотт, откуда она смогут вылететь в Бостон, у Тханха начинается чудовищное похмелье. Из-за похмелья он не в состоянии думать. Может, это и хорошо. Милосердно. Пока они ждут рейса, Харпер разговаривает с Хан и еще раз с Наоми. В такси, которое везет их в детскую больницу, Тханх и Харпер держатся за руки. Хан встречает их в главном вестибюле. «Идемте, — говорит она. — Идемте, познакомитесь со своим сыном».

На острове Флер и Дэвид женятся. Разрезают торт. Открывают свадебный подарок, который стоил слишком дорого. Проходят дни. Проходят месяцы. Годы. Иногда Тханх вспоминает Бэд-Кло, процессию свадебных платьев, обслугу, приближающийся к острову кораблик. Место, где он подобрал камушек. Иногда Тханх гадает: этого ли он пожелал в тот момент, когда пытался не загадывать вообще никаких желаний? Попросил ли он именно об этом моменте? Или о чем-то другом? Быстротечные радости. Тень долины теней. Даже здесь, даже здесь он гадал: может, это оно?

Наступает день, когда они могут забрать мальчика, своего сына, из неонатального отделения интенсивной терапии и привезти его домой. Они подготовили ему комнату. В конце концов, у них было время, даже слишком много времени, чтобы обставить комнату обычными вещами. Колыбелькой. Плюшевыми животными. Ковриком. Стулом. Лампой.

Однажды в колыбельке ребенку становится слишком тесно. Мальчик учится ходить. Наоми заканчивает колледж. Иногда она водит мальчика в зоопарк или по музеям. Как-то раз она говорит Тханху: иногда я забываю, что он не умер. Так долго длился весь этот ужас. Временами я думаю, что на самом деле он умер, а это совсем другой мальчик. Я люблю его всем сердцем, но иногда не могу перестать плакать о другом ребенке. У тебя когда- нибудь так бывает? Харпер по-прежнему слишком много работает. Иногда он рассказывает мальчику историю о том, как тот родился, об острове и о свадьбе. О том, как Харпер в свадебном платье приехал на кораблике со стеклянным дном, и ему сообщили, что у него родился сын. Хан стареет. Она говорит: иногда я думаю, что когда умру и стану призраком, я вернусь в эту больницу. Я провела там так много времени. Я буду призраком, который постоянно моет руки и ждет. Я не знаю, кому еще являться. Мальчик растет. Это тот же ребенок, хоть иногда и трудно поверить, что это правда. Тханх и Харпер по-прежнему женаты. Мальчика любят. Тот, кого любят, страдает. Все любимые страдают. И чтобы избавить их от этих страданий, одной любви недостаточно. Любовь, и только любовь. Вот чего ты желал. Но разве этого ты хотел?

На сем кончается урок.