Глава 8

В свете кристаллических «свечей», золотые лучи которых наполняли выдержанную в лиловых тонах комнату таинственными бликами, обнаженное тело молодой женщины казалось особенно соблазнительным. Сквозь открытые створки окна долетала игривая мелодия подвыпивших музыкантов и смех гуляющих в баре людей. Но здесь — в этой обители всепоглощающей страсти — господствовали совсем иные эмоции.

Светло — русые волосы Доры нежным плащом покрывали торс лежащего на постели мужчины. Лаская кожу, они скользили дразнящими прикосновениями по его груди и плечам. А ненасытная красавица, словно в замедленном танце, продолжала плавно покачиваться, сидя верхом на мужских бедрах. Вверх — вниз… снова вверх и… чуть левее, по кругу. Ее гладкое тело с пышными формами казалось красновато — фиолетовым от пляшущих на нем теней и отблесков таинственного света. Волосы опять падали на кожу любовника и вновь ускользали, оставляя ему как аванс волну приятной дрожи. Она играла с ним, доводя до исступления, а он не мог отвести взгляд от ее горящих оранжевым огнем глаз.

Дора… О ее чрезмерной и недопустимой при выбранной профессии застенчивости среди горожан слагались анекдоты. Неужели эта страстная длинноволосая нимфа, бедра которой обвивают его напряженную плоть, заставляя наслаждение биться на пике уже пятый раз подряд, неужели эта искусительница Дора? Тихая милая Дора, принятая в дружную компанию женщин легкого поведения каких-то несколько лет назад. О да! Это, бесспорно, она… Бутон чувственности раскрылся, став прекрасным цветком. И стеснительность обратилась ненасытностью, граничащей с похотливым азартом. Обратная сторона медали, ее противоположность… Дора скромная? Нет! Дора — шлюха, и, после этой ночи, за ней наверняка увяжется слава лучшей девочки местного борделя.

Так думал начальник городской стражи Эриен, наслаждаясь близостью с одной из работниц заведения. А она, заставляя умелыми прикосновениями откликаться каждую клеточку его мускулистого тела, каждое нервное окончание, сладко постанывала, нашептывая своему любовнику о том, как он хорош и прекрасен, и как им приятно быть вместе, а еще… как недопустимо то, что все это может кончиться с приходом в город одной маленькой чужеземной Сейлин. И он внимал ее нежным словам, лаская трясущимися от неиссякаемого желания руками интимные места обворожительной и удивительно податливой «нимфы». И чем дольше длился этот необычный сексуальный контакт, тем больше затуманивалось сознание Эриена. Постепенно его голубые глаза затянула странная пелена, а в глубине расширенных зрачков отразился, как в зеркале, оранжевый факел ее гипнотического взора. Он был полностью во власти своей любовницы.

— Сейлин опасна, — тихий голос слетел с ее пухлых губ, как обжигающий летний ветерок.

— Опасна… — эхом повторил любовник.

— Ее следует уничтожить, — покрывая горячими поцелуями его шею, плечи и вздымающуюся от частого дыхания грудную клетку, сказала Дора.

— О… дааа! — сглотнув, простонал Эриен в ответ.

— Убить.

— Да…

— Не допустить в Нижний город! — эти короткие фразы, произносимые прерывистым шепотом женщины, все больше походили на приказы, а ее жертва, плененная сетью замешанной на вожделении магии, продолжала тупо внимать им, горя в пламени доведенной до предела страсти.

Он хотел ее снова и снова, и он был готов на все…

— Не допустить, — дернувшись в судороге подступившей разрядки, выдохнул мужчина. — Убить… — его пересохшие губы шевельнулись, и слово потонуло в хриплом стоне наслаждения.

— Убить, — победная улыбка Доры была ангельски прекрасной и дьявольски порочной одновременно.

Ариландина — хозяйка единственного на сей день, и потому особенно популярного публичного дома в городе Неронге, пребывала на редкость в отличном настроении. И не мудрено. Ведь сегодняшняя ночь наглядно показала правильность ее выбора. Почти полсотни лет она уговаривала жену портного пойти к ней работать. С того самого дня, как ее неудачливый супруг умудрился попасть под горячую руку наместника, вернее под его кнут.

Тогда-то и стала Дора не вдовой, и не женой, в общепринятом смысле слова. А как жить дальше? Самой-то хозяйство тянуть сложно, бывший благоверный в своей новой шкуре ведет себя как прожорливая шавка с прогрессирующим инстинктом к бесполезному воспроизведению. Детей у нее нет и не будет, до проклятья надо было думать о потомстве, а теперь уже поздно. Никто не стареет, не вырастает и уж тем более не рожает в славном городе N. Как, впрочем, никто и не покидает его стен. Кому ж охота мгновенно состариться и рассыпаться пеплом, не доходя до линии гор? Впрочем, и такие безумцы встречались. Особенно в первые пятьсот лет изоляции, когда затянувшееся бессмертие стало надоедать, а невозможность выхода из «магической тюрьмы» медленно, но верно вгоняла людей в апатию. Невидимый купол заклинания, наложенногоСильнейшими, не в силах был снять даже Повелитель. Что уж говорить о его Правой руке? Кроме скверного характера, проклятого кнута, зелий и хорошего арсенала бытовых заклинаний наместник способен разве что показательные разрушения на площади устраивать. Да еще эти белобрысые со своими воздушными рейдами… Ну что им надо? Сидели бы в засаде за горами, поджидали бедных девочек, вырванных Светлоликим из какого-то далекого мира, и не мешали нормальному существованию и без того обделенных благами цивилизации горожан. Так нет же! Залетают, шпионов засылают, смуту сеют… Зачем? От скуки, наверное. Всем ведь хорошо известно, что они тюремщики, не убийцы. А, значит, цели навредить вынужденным пленникам, то есть горожанам в полном составе, не имеют. Хотя наместник другого мнения. Правда, у него отлично развита способность находить врагов даже там, где их нет. Вот, к примеру, муж Доры. Жил себе спокойно, никого не трогал, да попал-таки в немилость, по пьяне выкройки перепутал и что-то там напортачил в заказанном Господином плаще, а в результате… бедная — бедная Дора. Расхлебывать-то последствия ей пришлось.

Год за годом она боролась с конкуренцией (портных лавок, в отличие от публичных домов, в Неронге и сейчас предостаточно), а заодно и с навязчивыми предложениями Ариландины, которая сулила ей легкую жизнь с максимумом удовольствий и минимумом проблем. Так скромная и порядочная женщина в конечном итоге превратилась в не менее скромную, но уже не совсем порядочную проститутку. А сегодня ночью, к великой радости хозяйки, избавилась и от первой черты тоже, чем, несомненно, увеличила поток клиентов и денежные доходы заведения.

Сидя за столом и с наслаждением перебирая золотистые монеты, Ари мечтательно улыбалась. Новые девочки в ее борделе были большой редкостью, ведь на протяжении многих веков население города не менялось, никто не переступал его границ, просто не доходил по воле белых всадников. На то они и стражи, чтоб им со скуки сдохнуть! Одни и те же лица на улицах, одни и те же шлюхи в комнатах для приема гостей, да и клиенты тоже… одни и те же. А ведь любому мужику новизны охота, вот и приходилось изобретать видимость оной, методично и поступательно уламывая некогда порядочных дам пойти к ней на работу. Жаль, что соглашались далеко не все выбранные кандидатки.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошли. Точнее вкатились, а еще точнее, вкатился один круглый невысокий тип с пышной рыжей бородой, густой шевелюрой того же цвета и с ослиными ушами, торчащими не вверх, как у вышеупомянутого животного, а в стороны, как у человека. Хотя толстый «О» был не совсем человек. Коктейль из рас (по большей части сложно стыкующихся) в его родословной поражал своим разнообразием. Ну, а в результате шального спаривания предков, получилось это шарообразное существо, падкое на деньги и курительные порошки, производство которых оно освоило в совершенстве во времена своей бурной молодости. Хозяйственный, прижимистый, знающий много мелких бытовых заклинаний «О» стал незаменимым помощником Ариландины еще до проклятья. Тогда их публичный дом пользовался большим спросом не только у местных горожан, но и у приезжих, залетных, заплывших и прочих… Семьсот населенных миров, объединенных магическими переходами! Это вам не шутка. Да… хорошие были времена для бизнеса. Жаль, что прошли. Но, кто знает, может идея с Сейлин когда-нибудь да сработает, и после снятия Проклятья горожане снова смогут вернуться на территорию Тайлаари? Вера в пророчество многим помогала жить дальше и находить в бесконечности собственного бытия и выгоду, и удовольствие.

— Вот видишь, толстый, — хозяйка одарила гостя победной усмешкой. — Твои опасения не оправдались, и скромница наша вовсе не распугала клиентов. Наоборот! — ее изящная рука с острыми красными ногтями и целым арсеналом всевозможных перстней потрясла кожаным мешочком, который негромко зазвенел, радуя слух собеседников.

— Ну, — физиономия «О» расплылась в улыбке, став еще круглее, если такое вообще возможно. — Я рад, что девчонка, наконец, образумилась и начала отрабатывать свою еду и жалование. А то мне надоело уже кормить ее и выслушивать нытье, да еще это четвероногое недоразумение на заднем дворе… — его густые брови соединились, образуя единую линию, а большие ослиные уши недовольно задвигались. — И зачем ты только тащишь сюда тех, у кого мужья с кнутом наместника познакомились? Спасу нет от этой вечно голодной, скулящей своры…

— Доходы окупают затраты, — отмахнулась Ари, разглядывая свое отражение в миниатюрном зеркале, стоящем перед ней на столе. — Да и жрут мумы не так уж и много, всего-то объедки из бара, что тоже не плохо — не надо сжигать отходы. К тому же уговорить стать шлюхой чью-либо сестру или дочь… да меня с потрохами съедят их ближайшие родственники! Ты же знаешь: все они стремятся сохранить видимость благочестивых господ, пряча свои пороки за темной завесой тайны. Днем порядочные граждане, ночью… кому что совесть позволяет. Лицемеры! А новые девочки попадают в город не часто, да еще и в непотребном виде. Но даже на такое безобразие я далеко не первая в очереди, — женщина криво усмехнулась, покосившись на собеседника.

— Эх, — «О», похрюкивая от усердия, забрался на соседнее кресло, с усилием втащив на него толстые ноги, обутые в ярко — красные сапоги с загнутыми носами. — И когда только осуществится пророчество! И девок, и клиентов снова будет завались… Вот заживем!

— И не говори, — кивнула хозяйка, бросив полный обожания взгляд на монеты, часть которых была рассыпана по столешнице рядом с кошельком. — Всего-то одна не бракованная Сейлин нам для счастья и нужна.

Проводив Эриена, который, чуть покачиваясь, вышел из ее комнаты, новоиспеченная звезда борделя, принялась прихорашиваться. Ночь в самом разгаре, она еще успеет обслужить многих мужчин, а заодно и как следует поразвлечься. Расчесав спутанные после любовных игр волосы, обитательница лиловой комнаты внимательно осмотрела свое потное тело, и, поведя носом, нахмурилась. Подобные ароматы не придают очарования «жрице любви», так можно распугать всех клиентов, а это в ее планы не входит.

Открыв дверь смежного помещения, Дора скептически оглядела большое корыто с давно остывшей мутной водой. Четвертый любовник ласкал ее прелести несколько минут назад, и перед каждым из них она принимала ванную. Мягко переступая босыми ногами, женщина подошла к купальне и, усмехнувшись, провела ладонью над водной поверхностью, которая по мере движения ее руки становилась прозрачной, как горный ручей и теплой, как парное молоко.

Завязав в узел волосы, Дора быстро вымыла разгоряченное тело, тщательно вытерла его, а затем добавила коже немного цветочного аромата, капнув на запястья, шею, ложбинку между грудей и внутреннюю сторону бедер немного духов.

Довольная, бодрая и полная сил женщина вернулась в лиловую комнату, открыла шкаф и, задумчиво перебрав несколько платьев, вытащила то, которое на данный момент приглянулось ей больше.

Потревоженные наряды привели в движение неопрятную кучу тряпья, лежащую внизу, среди туфель и сапог. Белая женская рука с синеватым отливом выпала из-под вороха одежды, стукнувшись костяшками пальцев о плиты холодного пола. Дора возвела глаза к потолку, тихо ругнувшись, после чего одним движением носка закинула чужую конечность обратно, хорошенько придавив пяткой к остальным частям тела, спрятанным за стеной разноцветных подолов.

Как ни в чем не бывало, коварная соблазнительница и безжалостная убийца принялась одеваться, не забывая при этом о лице и волосах. Не прошло и пятнадцати минут прежде, чем из обители порочной страсти, закованной в лиловые тона, выплыла пышногрудая красавица с оранжевым огоньком предвкушения в карих глазах. Она не замечала завистливых взглядов женщин, улов которых этой ночью значительно поубавился из-за ее поведения, ей было плевать на этих мелких шлюх, на их хозяев, жадно считавших принесенные ее работой деньги, на всех… кроме выбранных для обольщения мужчин.

Спускаясь по лестнице с витыми перилами, Дора хищным взором окинула расположенный внизу бар, где за столиками распивали вино и распевали песни полуночные посетители. Выбрав троицу плечистых и в некотором роде симпатичных особей мужского пола, готовая к очередному сексуальному приключению женщина направилась к ним. Ее крутые бедра красиво покачивались в такт шагам, открытая грудь в глубоком декольте призывно вздымалась, а подведенные яркой помадой губы улыбались так многообещающе, что потенциальные жертвы, а заодно и половина зала, невольно затаили дыхание, следя за ее приближением.

— Не желаете развлечься? — промурлыкала искусительница, присев на край стола.

— Почему бы и нет? — один из парней продемонстрировал ей добродушный оскал крупных желтых зубов, от созерцания которого порочная красотка чуть сморщила носик, стараясь не выдать отвращения: с закрытой пастью он ей нравился больше.

— Так идем наверх, — кокетливо подмигнула она ему, затем, немного подумав, добавила, — вчетвером.

— Уверена? — общее удивление озвучил другой приглашенный.

— Это будет… — Дора, не спрашивая разрешения, плеснула вина в пустую чарку самого молчаливого из троицы и залпом осушила ее, после чего демонстративно облизала свои полные губы, вызвав похотливые искорки в глазах собеседников, и с чувством закончила, — будет незабываемо!

Никого уговаривать, естественно, не пришлось.