Глава 4

Парень лет двадцати на вид с искренним восхищением изучал меня, и почему-то я была уверена, что дело вовсе не в моей «ослепительной» внешности. Наверняка, он оказался случайным свидетелем той «мясорубки», из которой мне невообразимым образом удалось выбраться живой. Не сожрали ящеры, не добили белолицые… действительно, есть на что полюбоваться. Н — да, я и сама бы на его месте взирала сейчас на подобное мне существо как на восьмое чудо света. Или на девятое, кому как больше нравится.

Незнакомец был красив. Выше меня головы на полторы, с кудрявыми светло — каштановыми волосами, собранными сзади в короткий хвост. Ото лба к затылку, до самого скрепляющего жгута, вились тонкие косички, делавшие прическу более гладкой, но даже они не могли совладать с непослушными завитками у висков. Рубленные черты загорелого лица, массивный подбородок и большие золотисто — карие глаза, неотрывно следящие за каждым моим движением… Ну, что еще можно желать от внешних данных мужчины? А фигура! Грубая ткань короткого, до колена, плаща не скрывала ширину его плеч и длину ног, облаченных в штаны кирпичного цвета. Слегка потертые сапоги с острыми носами и подозрительно малым количеством швов завершали картину. На руках у этого человека (а мне очень хотелось думать, что он именно человек, а не очередная двуногая особь, типа троицы белокожих наездников) были надеты тонкие коричневые перчатки, без строчек и стежков, будто выплавленные по форме из материала, сильно смахивающего на замшу. Дорожная сумка той же расцветки небрежно висела в районе его бедра. Большая, вместительная и, судя по раздутым бокам, хорошо укомплектованная. Пряжка в виде полумесяца тускло отсвечивала на солнце, вернее на том бело — лиловом диске, который занимал свое законное место среди медленно плывущих облаков. Было немного странно, что светило со столь необычным оттенком практически не искажает цвета окружающих предметов. Или мне это просто казалось?

Пока я блуждала в дебрях собственных мыслей, окончательно оттаявших после недавних потрясений, выражение лица незнакомца изменилось. На гладком некогда лбу пролегла вертикальная морщинка, золотистые глаза сузились, а красивой формы губы сжались в сосредоточенную линию. Его что-то сильно беспокоило, но определить, что именно, у меня не хватило времени.

Откинув в сторону край плаща, парень принялся торопливо копаться в своей увесистой сумке, пока не извлек из ее недр узкий пузырек с круглым металлическим набалдашником. Я заворожено наблюдала за тем, как движутся его пальцы, как колышутся складки плаща, и очнулась лишь тогда, когда мужская ладонь, откупорив миниатюрный сосуд, приложила его край к моим губам.

— Ээээ, нет, — отвернувшись, пробормотала я, и чуть отодвинулась в сторону, придерживаясь руками за край скалы.

— Ашшше — Ар! — слетевшие с его губ слова очень уж походили на ругательства, брови сдвинулись на переносице, а потемневший карий взгляд сверкнул золотыми искрами раздражения.

«Убедительно», — промелькнуло в голове, но желания пить неизвестный напиток не прибавилось.

Парень шагнул ко мне, нисколько не опасаясь упасть с узкого горного уступа, на котором мы оба стояли. Наверняка, он прекрасно знал это место, а вот я… нет. Невзирая на протесты, этот наглый тип грубо взял меня за подбородок и бесцеремонно влил мне в рот часть темно — бордовой жидкости, а потом проследил за тем, чтобы я все это проглотила. Пришлось подчиниться. Во — первых, против силы не попрешь, а во — вторых, вкус у напитка был очень даже ничего: какая-то хмельная помесь мяты и лимона, ну, или чего-то похожего на вышеуказанные ингредиенты.

Нужно было пить сразу, а не выделываться, как муха на стекле! В считанные секунды по телу разлилась приятная волна прохлады, усталость отступила, а вместе с ней притупились боль и жжение. Я как будто стала меньше весить. От необычной легкости захотелось танцевать, и лишь угрожающе узкая каменная площадка остановила меня от этого сумасшедшего порыва. Голова легко кружилась, как после хорошего вина. Хотя в алкогольной составляющей чудодейственного эликсира я и не сомневалась.

Мой целитель, убирая пузырек обратно в сумку, улыбнулся, видя отразившиеся на лице пациентки перемены, потом крепко взял меня за руку и повел за собой. Я даже и не думала сопротивляться. Кем бы ни был этот парень, я чувствовала себя с ним в гораздо большей безопасности, чем одна или в обществе зубастых рептилий, не говоря уже о компании белых всадников.

Мы шли по неровной тропе, вдоль негостеприимно — холодной скалы. Туфли, вернее их остатки, теснили ноги: колодки, рассчитанные на высокий каблук, давили ступни, но снять этот кошмар я не решалась, прекрасно понимая, что изрежу не привычную к таким передрягам кожу. Камни сыпались вниз, издавая глухой грохот, когда я умудрялась наступать не туда, куда следовало бы. Мой спутник, в отличие от меня, двигался с кошачьей мягкостью и необычной для его комплекции бесшумностью. Иногда он останавливался, давая мне передохнуть. Это было очень благородно с его стороны, а, главное, предусмотрительно, ибо мои легкие не привыкли к таким нагрузкам, и я искренне побаивалась, что, если не погибла от зубов монстров и алых «снарядов» белолицей всадницы, то непременно умру от отдышки.

А потом мы снова петляли между острых выступов скал, пробираясь наверх. Каменистая равнина даже с небольшой высоты уже выглядела иначе. Изломанные кости мертвецов среди серо — коричневых камней и одиноких побегов пробившейся сквозь твердый грунт растительности больше походили на бутафорию: некий извращенный замысел полоумного дизайнера. Ну, просто стиль Эмо в пределах одного ландшафта. Все дело портил долетающий снизу неприятный запах, который за последние минуты, а может, уже и часы стал для меня чем-то вполне привычным. Я искренне удивлялась стойкости собственного организма. В обычной обстановке меня могло стошнить даже от вида заплесневелой еды, а сейчас я вдыхаю кладбищенские благовония, не говоря уже о той пахучей дряни, разводы которой по — прежнему покрывают мое тело, и мне, честно говоря, совершенно на это плевать. Шок все-таки полезная штука… иногда.

Парень настойчивей потянул меня за руку, когда я зазевалась, как ворона, изучая окрестности. Кое — где бродили живые ящеры, и мне с безопасного расстояния было жутко интересно их разглядывать. Подробностей, конечно, не видать без линз (их я потеряла в процессе катания волоком), но даже по силуэту можно многое определить. А то, что нельзя, фантазия дорисует. Человек же, идущий рядом, постоянно всматривался в небо, бросая задумчивые взгляды на черный массив леса. Напряжение в его пальцах не спадало ни на минуту, а по лицу то и дело скользили тени сосредоточенности. Пару раз я пыталась завязать разговор, чтобы на языке жестов выведать хотя бы имя спутника. Но он делал знак замолчать, и я подчинялась, уловив в его движениях ожидание опасности. А мне так хотелось спокойствия. Поэтому, стараясь производить как можно меньше шума, что с моими неуклюжими шагами давалось крайне сложно, я, приструнив любопытство, покорно топала за ним, не произнося больше ни слова. Ну, не считая коротких вскрикиваний, когда нога в изуродованной туфле соскальзывала с тропы или обо что-нибудь спотыкалась.

Наконец мы добрались до узкого прохода в пещеру, за которым зияло, как бездна, черное нутро скалы. Мой спутник решительно потащил меня туда, проигнорировав выразительную жестикуляцию свободной руки и отчаянное мотание головы. В кромешной темноте он чувствовал себя спокойно и уверенно. Ну а я, подавляя дрожь в коленях, вцепилась трясущимися пальцами в его плащ и засеменила как утка следом, практически касаясь кончиком носа мужской спины. Может мне и не пять лет, но темнота, да еще и в незнакомом мире, доказавшем свою враждебность, вызывала в моей душе совершенно обоснованный дискомфорт. А парень шел себе вперед, будто знал наизусть каждый участок горного тоннеля. Или просто обладал способностью хорошо видеть в темноте? Спрашивать не имело смысла, ведь мы, как это ни печально, говорили на разных языках.