Глава 40

В понедельник Мэтти пришла на работу пораньше, и они заперлись у нее в кабинете. Саманта доложила, что документы доставлены, все в целом обошлось благополучно, и если так пойдет и дальше, то через день они будут переданы секретарю суда на хранение. Она умолчала о наиболее красочных эпизодах этого приключения — стрельбе, после которой кое-кто стал хромым, убитом медведе, чудесном и неожиданном появлении Вика Канцаро и распитии коктейлей на борту роскошного частного самолета Джаретта Ландона. О некоторых вещах лучше не упоминать. Как бы там ни было, документы теперь в надежных руках, и ими могут заняться другие адвокаты. Уж кто-нибудь додумается, как их лучше использовать. Саманта высказала предположение, что ФБР теперь будет держаться в стороне. Даже намекнула, что их расследование может повернуться на 180 градусов и они начнут изучать действия «Крулл майнинг». Нет, пока что на этот счет нет ничего определенного, просто пара слов на эту тему просочилась из Вашингтона. После смерти Бадди Райзера и драматичной истории с документами жизнь в Центре бесплатной юридической помощи могла вернуться в нормальное русло. Обе они очень на это надеялись. Саманта должна была явиться в суд к десяти утра по делу, никак не связанному с угледобывающей компанией, документами и федеральными властями, и она радовалась тому, что этот день пройдет без особых происшествий. А вот Джефф почему-то болтался возле здания суда, словно знал ее расписание.

— Нам надо поговорить, — заявил он, пока они поднимались по лестнице к главному залу заседаний.

— А я уж надеялась, что хоть какое-то время тебя не увижу, — заметила Саманта.

— Прости, но тут без вариантов. Сколько пробудешь на слушаниях?

— Час.

— Тогда жду тебя в офисе Донована. Это очень важно. Дон, секретарши, сидевшей в приемной, на месте не оказалась, она временно не работала. Фирма Донована простаивала без дела, кабинеты пустовали и накапливали пыль. Джефф отпер входную дверь, пропустил вперед Саманту. Вошел сам, затворил за собой дверь и запер на ключ. Они поднялись по лестнице на второй этаж, в так называемую военную комнату, стены которой до сих пор были увешаны увеличенными снимками и вещественными доказательствами, представленными в суде по делу Тейтов. Кругом беспорядочно разбросаны папки, книги и бумаги — свидетельства вторжения и обыска, проведенного здесь ФБР. Саманте показалось странным, что до сих пор никто не позаботился прибрать здесь, навести порядок в комнате. Половина ламп не горели, длинный стол был покрыт толстым слоем пыли. Донована не было в живых вот уже почти два месяца, и Саманта, оглядывая его рабочее место, все эти свидетельства незаконченных крупных дел, вдруг испытала острый приступ тоски. Она недолго знала Донована, но только сейчас поняла, как ей не хватает его дерзкой самоуверенной улыбки. Они уселись на раскладные стулья и стали пить кофе из бумажных стаканчиков. Джефф взмахом руки указал на помещение и спросил:

— И что теперь прикажешь делать с этим зданием? Брат завещал его мне, и никому оно теперь не нужно. Никак не удается найти адвоката, который бы взял его в аренду под офис, никто не хочет его покупать.

— Ну, беспокоиться рано, — сказала она. — Красивое здание, рано или поздно кто-нибудь его непременно купит.

— Да уж конечно. Половина красивых зданий на Мейн-стрит пустует. Этот город постепенно умирает.

— Так это и есть то важное дело, которое ты хотел со мной обсудить?

— Нет. Я уезжаю на несколько месяцев, Саманта. У меня есть друг в Монтане, у него там охотхозяйство, вот и собираюсь отсидеться на природе какое-то время. Мне нужно уехать отсюда. Устал от всей этой слежки, от постоянного ощущения, что кто-то дышит в затылок и топает по следу, устал от мыслей о брате. Мне нужен перерыв.

— Что ж, отличная мысль. Ну а как насчет твоей снайперской работы? Видела объявление о вознаграждении, сумму повысили до миллиона баксов наличными. Становится горячо, верно? Он отпил большой глоток кофе, проигнорировав ее последние слова.

— Буду заскакивать время от времени, приглядывать за имуществом Донована, ну или если вдруг Мэтти что понадобится. Но со временем думаю перебраться отсюда куда-нибудь на Запад. Слишком уж много связано с этим местом разных историй, слишком много плохих воспоминаний. Она кивнула в знак того, что понимает его, но промолчала. Может, он разыгрывает эту маленькую драму лишь для того, чтоб найти благовидный предлог порвать с ней? Если так, то ей нечего ему сказать. Да, ей нравился этот парень, но в данный момент она испытала чувство облегчения, услышав, что он уезжает в Монтану. Они молчали, никто не произнес ни слова на протяжении минуты или двух. И вот наконец он сказал:

— Думаю, я знаю, кто убил Донована. Последовала пауза, очевидно, он ожидал, что Саманта спросит: «Кто?» Но она прикусила язык, решила пропустить эту фразу мимо ушей. Джефф продолжил:

— Сбор доказательств займет какое-то время. Лет пять, а то и все десять, но я спрячусь в буше и, фигурально выражаясь, буду расставлять ловушки. Им нравятся авиакатастрофы, вот и устрою им еще одну.

— Не желаю этого слышать, Джефф! Неужели тебе так хочется провести остаток жизни в тюрьме?

— Даже не собираюсь.

— Ну да. И потом громкое последнее слово на суде. Послушай, мне пора обратно в контору.

— Понимаю. Прости. В центре никаких особенных дел у нее не было, разве что ждал обычный для понедельника ленч с сандвичами и смачными сплетнями, но ей страшно не хотелось его пропускать. Похоже, что у пяти женщин, участвующих в трапезе, установилось неписаное правило: стоит только пропустить ее, и станешь объектом долгого и пристрастного обсуждения.

— Ладно, — сказал Джефф, — понимаю, ты занята. Вернусь через пару месяцев. Ты еще будешь здесь?

— Не знаю, Джефф. Но советую выбросить меня из головы.

— Но я все равно буду думать о тебе. Не смогу удержаться.

— Давай договоримся так, Джефф. Я не стану волноваться о том, вернешься ты сюда или нет. Аты не будешь беспокоиться, здесь я или в Нью-Йорке. Согласен?

— Ладно, ладно. Можно хотя бы поцеловать тебя на прощание?

— Да, только руки не распускай. Саманта вернулась к себе в кабинет, там ее ждали последние новости из Нью-Йорка — электронное письмо от Энди. Дорогая Саманта! Старая добрая фирма «Спейн энд Грабмен» развивается невиданными темпами. На данный момент мы приняли на работу уже 17 самых лучших и умных сотрудников, которые сочли мою затею весьма многообещающей и занимательной. Нужны еще два-три человека. Ты нужна нам! Я уже поработал с группой этих блестящих умов, Ник Спейн поработал с другой группой и, честно признаться, еще не успел до конца во всех разобраться. Но тебя я знаю, знаю, что тебе можно доверять. И ты очень нужна в моей команде, будешь прикрывать мне спину. Потому что кругом, сама понимаешь, полно акул. Вот тебе полный пакет условий: 1) начальная зарплата 160 ООО долларов (немного выше, чему всех остальных, так что желательно не распространяться на эту тему, нам ни к чему неприятности и недоразумения с самого начала); 2)ежегодный бонус определяется вкладом каждого сотрудника и общей результативностью фирмы (двое партнеров вовсе не собираются делить все доходы только между собой); 3) полностью оплаченная страховка — врачи общего профиля, дантист, офтальмолог (словом, все, кроме ботокса и удаления жира в определенных местах); 4) разработана система накопительной пенсии, включающая, помимо стандартных отчислений, весьма щедрые взносы компании на счета сотрудников; 5) предусмотрена выплата сверхурочных, если сотрудник проработал больше 50 часов в неделю (да, дорогая, это не опечатка: «Спейн энд Грабмен», наверное, первая юридическая фирма в истории, предлагающая оплату сверхурочных, и мы по-прежнему гарантируем 50-часовую рабочую неделю); 6) три недели оплачиваемого отпуска; 7) тебе будет предоставлен личный кабинет с секретарем, которого выберешь по своему усмотрению (плюс к тому, возможно, еще и помощник, но пока что твердо обещать этого не можем); 8) продвижение по службе — нам ни к чему, чтобы сотрудники рвали друг другу глотки в стремлении стать партнерами, поэтому в настоящее время разрабатывается план, одним из пунктов которого станут равные условия для всех, кто проработал в фирме от семи до десяти лет. Ну как, оценила? И еще: можешь приступить к работе не 1 мая, а 1 июля. Я жду, дорогая. Мне нужен ответ в течение недели. Пожалуйста! Энди. Саманта дважды перечитала послание, затем распечатала его. А потом вдруг поняла, что устала от Энди и всех этих его сообщений по электронной почте. Нашла свой коричневый пакет с едой и пошла на ленч. Было уже шесть вечера, когда от Мэтги ушел последний клиент. Саманта топталась у своего рабочего стола, томилась, медлила, выжидала подходящий момент. Потом заглянула к Мэтги и спросила:

— Ты не занята? Может, выпьем чего-нибудь? Мэтти улыбнулась и сказала:

— Конечно. Набор напитков в понедельник сводился к диетическим газировкам. Женщины налили себе по бокалу и встретились в конференц-зале. Саманта протянула через стол последнее послание Энди. Мэтти не спеша прочла его, улыбнулась, отложила в сторону и сказала:

— Вау! Вот это, я понимаю, предложение! Просто мечта. Так что, думаю, ты уедешь от нас раньше, чем собиралась. — Улыбка исчезла с ее лица.

— Я не собираюсь возвращаться в Нью-Йорк, Мэтти. Предложение, конечно, выгодное, но сама работа нудная — часами читать, сортировать, анализировать и готовить документы. И сколько бы они ни пытались разнообразить ее и сделать более интересной, им это вряд ли удастся. Я к такому не готова и не думаю, что когда-нибудь буду готова. Я бы хотела остаться еще на какое-то время. Тут на лице Мэтги вновь появилась улыбка, вернее, намек на нее, и он отражал чувство глубокого удовлетворения.

— А ну, выкладывай, что у тебя на уме.

— Ну, не так давно я была неоплачиваемым интерном. Теперь меня просто засыпают разного рода выгодными предложениями, но ни одно из них не кажется мне привлекательным. Я не собираюсь возвращаться в Нью-Йорк, по крайней мере, в ближайшее время. Не хочу работать на Джаретта Ландона. Очень уж он похож на моего отца. И вообще мне не слишком нравятся адвокаты, которые носятся по стране на шикарных частных самолетах. И работать в конторе Донована тоже не хочу, слишком много с ней связано грустных воспоминаний. Пусть этим зданием владеет Джефф, пусть он числится в платежной ведомости. Но я достаточно хорошо его знаю, а потому предвижу море неприятностей. Стоит ему примерить на себя роль босса, и напряжение будет нарастать с первого же дня. Он опасен, безрассуден, и мне не хочется подпускать его к себе близко, это я ему уже сказала. Да, время от времени мы с ним встречались, но так, валяли дурака, поверь, ничего серьезного. Да и потом, он сказал, что надолго уезжает из города.

— Так ты хочешь остаться здесь, у нас?

— Ну, если возможно.

— И надолго?

— Должна закончить три дела. Самые главные мои клиенты — это семья Райзер. Я чувствую, что нужна здесь, и не могу вот так просто сорваться с места и уехать. Эти бедные люди слишком уязвимы, и у меня есть основания полагать, что я смогу им помочь. Во всяком случае, буду стараться изо всех сил. Я с радостью занялась бы апелляцией по делу Тейтов, прошла бы весь этот путь от начала до конца. Лайзе Тейт нужна наша помощь. Бедная женщина живет на продуктовые талоны, скорбит о погибших детях. Я хочу выиграть эту апелляцию и отдать ей деньги, она их заслужила. И, кстати, думаю, что отчисления в сорок процентов — многовато даже для Донована. Может, он и заработал эти деньги, но ведь теперь его нет. Ведь это Лайза потеряла своих мальчиков, а не он. Имея такую подборку фактов и вещественных доказательств, почти любой адвокат выиграл бы дело. Думаю, можно будет обсудить это позже.

— Да, я тоже так думаю.

— На втором курсе юридического колледжа нас учили вести дела по апелляциям. Мы излагали свои претензии письменно, а потом выступали и спорили перед тремя судьями — их роль обычно играли преподаватели. Из тех, кто славился своим умением помучить студентов. Вести устную полемику — дело непростое. Тут все имеет значение — пиджаки и галстуки, платья и туфли, понимаешь? Мэтти улыбнулась и закивала:

— Как же, знаю. Мы тоже так учились.

— Думаю, все студенты, будущие юристы, прошли через это. Я так волновалась, что уснуть не могла накануне. А за два часа до начала заседания мой преподаватель давал мне ксанакс, но и это не помогло. Я была настолько напряжена, что с трудом могла вымолвить первое слово, а затем вдруг случилось нечто необъяснимое. Один из судей ударил по больному месту, сделал язвительное замечание в мой адрес, и я словно взбесилась. И начала яростно с ним спорить. Переходила от одного дела к другому, щелкала их как орешки — все в поддержку нашей позиции — и просто уничтожила этого парня. Я забыла о страхе, была целиком сосредоточена на том, чтобы доказать свою правоту. Ну и мои десять минут пролетели как один миг, и когда я села, то увидела: все на меня смотрят. А мой преподаватель наклонился и прошептал мне на ухо всего одно слово — «блестяще». Словом, это был один из лучших моментов в моей студенческой жизни, никогда его не забуду. Впрочем, речь теперь не об этом. Я очень хотела бы заняться делом Тейтов, от начала и до конца, довести его до Верховного суда штата Виргиния, представить все устные аргументы, выставить полными дураками и подлецами юристов из «Стрейхорн коул». И выиграть это дело ради Лайзы Тейт.

— Тогда вперед, девочка. Оно твое.

— И все это займет полтора года?

— Ну, примерно так. Но ты вроде бы говорила еще о чем-то?

— А еще я просто хочу закончить дела, которые сейчас у меня на руках. Ну и взять несколько новых, по мере их поступления, и постараться помочь нашим клиентам. Ну и еще очень хотелось бы при этом проводить больше времени в зале суда.

— У тебя хорошая интуиция, Саманта. И талант. Это очевидно.

— Спасибо, Мэтги. Ты очень добра. Ни за что больше не позволю типам, подобным Тренту Фуллеру, унижать и оскорблять меня. Я требую уважения, а его можно добиться только одним способом — заработать. И еще хотелось бы, чтобы, когда я входила в зал заседаний, все парни замирали бы, напрягались и обращали внимание не на мою задницу, а на то, что я говорю.

— Боже мой! Да мы, я вижу, прошли долгий путь.

— Да, прошли. Теперь что касается интернатуры. Если я пробуду здесь еще года два, мне нужна хоть какая-то зарплата. Пусть небольшая, но чтобы было на что жить.

— Я уже думала об этом. Нет, конечно, с тем парнем из Нью-Йорка нам не тягаться, но думаю, что сможем назначить вполне приличную для провинциальной Виргинии зарплату. Мы с Аннет получаем по сорок тысяч в год, и это потолок. Центр может платить тебе двадцать. Поскольку ты берешься за апелляцию по делу Тейтов, могу ходатайствовать перед судом о выделении тебе еще двадцати тысяч из средств Донована. Ну, что скажешь?

— Получается сорок, и это может вызвать кое у кого недовольство.

— У Аннет?

— Да. Пусть будет тридцать девять.

— Что ж, тридцать девять мы можем себе позволить. Договорились. Мэтти протянула руку через стол, Саманта пожала ее. Потом взяла сообщение от Энди и бросила:

— А теперь пора избавиться от этого назойливого придурка.