Я знала, что отчаявшиеся люди часто совершают еще безумные поступки просто потому, что им кажется, что хуже быть не может. Я знала, что горе способно заглушить голос рассудка и инстинкт самосохранения. Но я не думала, что это может случиться со мной.

– Дима, – представился незнакомец, резво обгоняя по встречной движущиеся впереди машины.

– Лика, – буркнула я.

– Мы уже в курсе, Ликусик! – раздалось с заднего сиденья.

Я обернулась и почувствовала, как зашевелились волоски на руках. Сзади сидел еще один мужик, и выражение на его лице было предельно ясным: отталкивающее плотоядное вожделение.

«Ликусик». Я уже слышала это прозвище и этот голос. Неоднократно! Тот, кто сейчас сидел сзади, – уже добивался встречи со мной и вот наконец добился. Неужели он выслеживал меня, неужели ошивался возле моего дома, иначе как?!.

– Спасибо, остановите здесь, вот мой квартал…

Машина, не сбавляя скорости, миновала поворот к моему дому.

– Уже? Да чего ты, Ликусик, ща прокатимся с ветерком, ты разве спешишь?

– Остановите, умоляю, я не хочу никуда ехать! – закричала я, запуская трясущуюся руку в сумку. Телефон – господи милосердный! – он не провалился на дно сумки, как обычно случалось, а лежал на самом верху, уютно устроившись на корешках книг. Я на ощупь нажала кнопку быстрого вызова. «Только возьми трубку, Алъхен! Возьми и просто слушай!»

– Какая ты шустрая дрянь, – сказал мне задний и ударил меня так, что потемнело в глазах. Я сжалась в комок и обхватила голову руками. Водила отнял мою сумку и вышвырнул в окно.

– Я из тебя дух вышибу, когда приедем, вкурила? – рявкнул мне он. И тут меня прошибла такая отчаянная, дикая и дерзкая мысль, что оборвалось дыхание: «Или я из тебя».

Я как будто впала в транс, в голове лихорадочно вертелось: «Ты должна сделать это. А иначе тебя пустят на котлеты, Вернер!» в мозгу мгновенно созрел и оброс деталями сумасшедший, но единственный из всех возможных план.

Я сунула руки в карманы и, нашептывая благодарности всем святым и богам, нащупала в кармане кнопку. Пластиковая шляпка и острый, как игла, кончик. Сегодня на этом кончике умещается вся моя жизнь.

Потом нашла ремень безопасности и пристегнулась.

– Поздно переживать о своей безопасности, – ухмыльнулся водила.

– Где педаль тормоза? – спросила я дрожащим голосом.

Я не умела водить машину, я вообще практически ничего о них не знала, о чем сейчас невероятно жалела.

– Мне нужно знать, пожалуйста, – попросила я. Со стороны это наверняка смахивало на первые признаки сумасшествия.

– Средняя, Ликусик, – смилостивился тот.

Я вытащила кнопку, стиснула зубы и чиркнула по наружной стороне предплечья, вдавливая острый конец глубоко в кожу. Сердце дернулось от резкой боли, по руке поползла струя крови, стало трудно дышать. Я зажмурилась, мысленно рисуя перед собой загорелое лицо того, кто сидел за рулем, и сконцентрировала на нем утекающие остатки сознания.

Возможно, это было такой же идиотской затеей, как, например, пробовать силой мысли воздействовать на частоту сердцебиения или пытаться смотреть сны по заданному сюжету. Но когда твоя жизнь висит на волоске, ты не думаешь, возможно это или нет, ты просто делаешь это. Я распахнула глаза и задохнулась от восторга и ужаса одновременно: руль машины, несущейся с бешеной скоростью по темной трассе, был в моих руках!

Справа повисло на ремне безопасности мое родное тело.

– Димон, да она в отключке, – хохотнул задний, тряхнув мое тело за плечо и тут же одернув свою лапу. – И гляди, резанула себя! Опять психопатка попалась.

– Психопатка, угадал, ублюдок, – прошипела я чужим хриплым голосом и, вцепившись в руль загорелыми ручищами, вжала педаль тормоза в пол.

Машину на бешеной скорости начало заносить в сторону, руль рванул из рук, и я интуитивно вывернула его в сторону, противоположную завороту. Нас тряхнуло на какой-то яме, и в следующую секунду раздался ужасный звук лопающегося стекла. Машина налетела на небольшое дерево, подмяла его под себя и, сильно сбросив скорость, тут же врезалась в следующее. Только благодаря этому двойному препятствию тело, в котором я сейчас сидела, не размазало по приборной доске. Я отделалась оглушающим ударом головой о лобовое стекло, и глаза тотчас залило красной волной.

О боже, как больно…

С заднего сиденья доносились хриплые вопли и дичайшие ругательства. Я оглянулась на свое тело, засыпанное стеклом. Оно выглядело совершенно неповрежденным…

– Димон! Ты опух?! Да какого х…

Я толкнула дверь, к счастью, ее не заклинило, выскочила из машины, выволокла наружу свое тело, стараясь не сильно поранить его о куски стекла, которые засыпали все вокруг. После неистовой борьбы с рулем тело показалось пушинкой. Я взвалила его на плечо и рванула к трассе на плохо гнущихся ногах.

Сколько у меня в запасе? Пять минут? Десять? Прежде чем я снова стану хилой школьницей, а владелец этих загорелых ручищ просто раздавит меня, как цыпленка! Голова раскалывалась от боли, лицо превратилось в одну большую пульсирующую рану. Я выбежала на трассу и понеслась в ту сторону, где вдалеке сияли две точки приближающихся фар. Я остановилась посреди дороги, переваливая свое тело с плеча на изгибы локтей, кровь капала с лица на мою куртку и майку. «Они подумают, что мы – жертвы аварии, и остановятся! Нужно просто передать им мое тем и бежать! И тогда я спасена!» я смотрела на приближающиеся огни и чувствовала, как из глаз льет, смешиваясь с кровью, соленая-соленая вода.

Машина остановилась прямо передо мной, и я заморгала, ослепленная кровавой пеленой и светом фар. Из машины вышел человек и шагнул в полосу света. Я покачнулась на ногах: снова это зубодробительное чувство ирреальности происходящего. Наверное, девятка разбилась вдребезги и мне снится мой последний, невыносимо сладкий сон: ко мне идет Феликс, я узнаю его походку, его одежду, его волосы, его изумленное лицо… Пусть эта агония длится вечно.

Я протянула ему свое тело на вытянутых руках и, как только он взял его – так легко, как будто оно ничего не весило, – я отступила назад в темноту и приготовилась к побегу. Увезти это тело отсюда как можно дальше, чтобы его владелец не смог потом преследовать меня…

– Уезжай, – прохрипела я. – Бери ее и уезжай отсюда.

Феликс заколебался, изучая мою окровавленную физиономию.

– Тебе тоже нужна помощь.

– Ты что, не понял?! – взревела я, приходя в ужас от собственного голоса. – Увози ее отсюда, бога ради! Проваливай!

В третий раз повторять не пришлось, Феликс повернулся к машине, переложил в салон мое тело и сел за руль. Он медлил.

– Езжай! – закричала я, ударяя ладонями по стеклу машины. «Ауди» дала задний ход, круто разворачиваясь на месте, а потом рванула по трассе в обратную сторону.

И тут позади меня раздался голос второго похитителя – голос, который я надеялась больше никогда не услышать:

– Димон, че ты задумал?! Ты упоролся в кашу или че ты творишь?!

Не успела я обернуться, как он сшиб меня с ног и придавил к земле. Я повернула голову, встретилась с нападавшим взглядом и – узнала его! Этот тип был у нас дома тем вечером, когда Феликс притащил в дом своих приятелей! Это его я просила потушить сигарету, стоя посреди гостиной и кутаясь в плед!

– Ты совсем двинулся, да?! Решил нас всех в дерьмо зарыть?! – заорал он. – Где девка?!

– Там, где о ней позаботятся, – прохрипела я. – А уж она позаботится о тебе, она не успокоится, пока не спустит на тебя всех ментов в городе!

А дальше все было как в кошмарном сне: белобрысый вскочил на ноги и зарядил мне ботинком в грудь – моя ключица хрустнула от удара, как вафельный батончик. Я свернулась в клубок, прикрывая голову руками. Я не собиралась защищать это тело, но руки действовали на автомате.

– Получай, крысеныш, – прошипел тот, и тут же раздался громкий хлопок. То, что это выстрел, я осознала только тогда, когда грудную клетку вспорола резкая боль, а сознание начало гаснуть.

Я разомкнула глаза и заплакала от радости: я в машине Феликса, я в безопасности, я жива! В ту же секунду меня скрутило от ужасной рези в груди, зубы и кулаки непроизвольно сжались, дышать стало трудно, как будто на шею накинули петлю. Кажется, я все-таки что-то повредила, когда машина врезалась в дерево. Майка на груди была черной от засыхающей крови. Я повернула голову: Феликса в машине не было. О нет, нет, нет! Я распахнула дверь и хотела бежать за ним, но боль в груди усилилась, ноги подкосились, и я рухнула на землю.

– Феликс! Вернись! – заорала я ему вслед. – Не вздумай подбирать его!

А в ответ – пустынная, пронзительная тишина. Меня ломали пополам два желания: ползти за Феликсом или спрятаться в машине, заблокировав двери. Еще никогда мне не было так страшно за себя, еще никогда мне не был так страшно за другого человека. Я зажмурилась, уткнувшись лбом в колесо, молясь о том, чтобы не услышать новый выстрел. Колыхался влажный ночной воздух, левое легкое полыхало огнем на каждом вдохе. Я боялась заглянуть под одежду и обнаружить там торчащий обломок ребра или осколок стекла. Кажется, я ненадолго отключилась, потому что потом не могла вспомнить тот момент, когда Феликс вернулся и переложил меня в машину.

Меня привело в чувство ворчание просыпающегося мотора и звук закрывшейся двери. Я потянулась к Феликсу, прикасаясь лбом к его плечу. Он прижал меня к себе. О, после всего, что я пережила, это было слишком восхитительно, чтобы быть правдой.

– Феликс, ты в самом деле живой, или я при смерти и у меня галлюцинации? – пробормотала я, обнимая его так, словно он мог вот-вот растаять, как дым.

Что-то в моем голосе заставило его отстраниться и заглянуть мне в лицо.

– Тебе больно? – спросил он.

– Оч-чень… – я едва могла дышать.

– Где и как болит?

– Здесь, – я вжала кулак в солнечное сплетение. – Резкая, пронзительная. Трудно дышать…

Его руки сняли с раны мою трясущуюся ладонь и подняли майку, исследуя кожу и ребра.

– Ты не ранена, это его кровь, – наконец сказал он, пристально глядя.

– Но почему же тогда так… – меня снова согнуло пополам.

– Я отвезу тебя в больницу.

«Ауди» двинулась с места, за окном потекла густая, как смола, беспросветная ночь.

– Ты живой, – повторяла я, – я так испугалась, когда ты ушел.

– Лика… А тот, кто спас тебя и передал мне, – уже нет. Он мертв.

Из моего горла вырвался нервный смешок:

– Лучшая новость за сегодня!

Феликс был потрясен, он повернулся ко мне и смотрел так долго, что я запереживала, как бы мы во что-нибудь не врезались.

– Лика, – наконец заговорил он, – я не знаю, что тебе угрожало, но пока ты была без сознания, он вынес тебя на руках и отдал мне! Он был ранен и напуган. Я должен был забрать и его тоже…

– Замолчи, – я сжалась в комок, не в состоянии слушать все это. – Пожалуйста, замолчи!

– Что там произошло?

Я покачала головой. Это был слишком сложный вопрос для короткого ответа, а на длинный и обстоятельный ответ мне не хватило бы никаких нервов.

– Лучше расскажи, как ты здесь оказался.

– Повесил на тебя маячок.

– Что?! – изумилась я. – Когда?

– Заранее, – уклончиво ответил он.

Теперь ясно, как он нашел мою школу и как не разминулся со мной.

– Ты бы не уехал, пока не убедился, что со мной все в порядке? – выдохнула я.

Феликс улыбнулся мне своей призрачной улыбкой, которая исчезала слишком быстро, чтобы я успела увериться в том, что она действительно была.

– Но теперь ты отвезешь меня домой и все равно уедешь?

– Я должен.

Все это время я прикармливала с руки птицу надежды, но сейчас она просто взмахнула крыльями и растворилась в воздухе…

– Но сначала в больницу.

– Феликс, это невероятно, но боли уже нет! Я думала, что я ранена, но… боль вдруг исчезла! – я потрогала то место, в котором каких-то пять минут назад меня словно на шампур навинчивали. – Не могу поверить, что так бывает!

– Я тоже, – сказал Феликс, и его голос звучал так, словно он только что увидел привидение.

Почему-то я ожидала, что он начнет переубеждать меня и все равно отвезет больницу, но этого не случилось. Он повернул к дому, остановил машину у ворот, но… выйти из нее не позволил:

– Ты ждешь гостей?

Я помотала головой. Феликс указал на дом: окно на первом этаже светилось.