Чем дальше мы шагали от дома, тем плотней становилась темнота и громче трещание ночных насекомых. Я шла за незнакомкой, изучая ее одежду – джинсы и черную кожаную куртку, ее решительную походку и прямую спину. Ее черные, блестящие, как шелк, волосы стекали по ее плечам. Я видела такие восхитительные волосы только однажды: у одной из посетительниц цветочного магазина, в котором я работала прошлым летом. Та остановила свой белый «лексус» у самых дверей, заскочила внутрь и громко спросила: «У вас есть фиалки?!» И пока я отсчитывала ей сдачу с новенькой, свежеотпечатанной купюры в пятьсот гривен – эта девушка стояла у прилавка и наматывала на палец восхитительный локон: блестящий, будто сделанный из тончайших нитей стекла…

– Судя по всему, эта мелодия что-то значит для тебя? – бросила мне через плечо незнакомка.

– Вы от него?

– Смотря кого понимать под ним.

– От Феликса?

Незнакомка остановилась и повернулась ко мне. Высокий лоб, кожа цвета корицы, глаза, щедро подведенные черным: Нефертити, восставшая из мертвых. Только вот это удивительное лицо ничего не выражало.

«Покерфейс» – лицо игрока в покер: не дай бог, кто-нибудь догадается, что за карты ты держишь в своей руке. Я поймала себя на мысли, что Феликс тоже часто смотрел именно так.

– Я зову его по-другому, но сейчас это не важно. Да, меня заставил приехать он.

Я сцепила влажные, заледеневшие пальцы и приготовилась ловить каждое ее слово.

– Меня заставил приехать он, но он об этом приезде ничего не знает.

– Как это?

Нефертити помолчала, глядя на меня с каким-то сомнением. Как на карту, которая не имела никакой ценности, но была последней в колоде.

– Мне нужна твоя помощь, Лика.

Звук моего имени, которое она знала заранее, заставил меня вздрогнуть.

– Да, все что угодно, – охрипла я.

– Ему осталось три года.

Я моргнула, отказываясь верить тому, что услышала.

– Что значит «три года»?

– Три года, а потом тело сложат в ящик. Так понятней?

Я никогда не падала в обмороки. В обычные обмороки, когда сознание никуда не выпрыгивает, а просто темнеет, меркнет. Но на этот раз это был именно он: я осела на землю и хлопнулась затылком об землю. Но темнота рассеялась также внезапно, как сгустилась: незнакомка сидела передо мной на корточках и растирала мои виски теплыми ладонями.

– Уже лучше?

Я медленно поднялась, схватившись за протянутую руку.

– Лучше бы тебе подсобраться, – проворчала Нефертити. – Я же не сказала он мертв. Я сказала, осталось три года. Это хорошая новость вообще-то.

– Я так понимаю, есть и плохая? – сказала я, не в силах скрыть сарказм.

– Он болен. Наследственное заболевание. С этой болезнью вполне можно жить еще три года, может, чуть больше, – бесценное время: тысяча дней рядом с ним! Но есть и плохая новость, как ты уже предположила: он хочет покончить со всем этим, и поскорее.

– О нет, – мои пальцы конвульсивно сжались.

– А у нас чертовски плохо получается переубедить его.

– И вы надеетесь, что у меня получится? – дошло до меня. – Поэтому вы приехали?

– Именно так, – согласилась она, тряхнув своей царской головой.

– Я бы хотела переодеться и захватить дома кое-какие вещи, если, конечно, на это есть время, – без колебаний сказала я. Но она остановила меня жестом, тряхнув золотыми браслетами на тонкой руке:

– Послушай… Есть еще кое-что.

Господи, неужели она думает, что в этом мире может быть что-то, что заставит меня сейчас отступить? Зачем тратить время на пустые разговоры?

– Все не так просто. Он не обрадуется, когда увидит тебя, или хуже того, будет зол как дьявол.

Внутри все заныло. Настоящую злость я видела на его лице только однажды, когда он разговаривал по телефону с Изабеллой тем утром по дороге из Киева, и увидеть эту ярость снова мне не очень-то хотелось. Да еще и адресованную мне…

– Я не боюсь, что он рассердится. Но с чего вы вдруг решили, что уговорить его смогу именно я?

– Он иногда вспоминает прошлое – прошлое того, кем он когда-то был. И в этих воспоминаниях есть ты – и занимаешь в них очень большую часть.

– Он может прислушаться ко мне, потому что подсознательно чувствует во мне близкого человека?

– Как-то так.

Я горько улыбнулась.

– И неужели я смогу оказать на него большее влияние, чем тот другой «самый близкий», ради которого он смог оставить даже тяжелобольную мать? – с деревянным лицом спросила я.

– Я надеюсь. Потому что, как видишь, у меня это не получилось.

– При чем тут вы? – оторопела я.

– Потому что я есть тот самый человек, к которому он так спешил.

Я нервно сглотнула.

– Так, значит, вы его… его девушка?

– А он сказал, что спешил к своей девушке? – вскинула брови Нефертити.

– Кажется, да, – неуверенно начала я, с каждой секундой все больше сомневаясь, что тогда поняла его правильно. – Он спешил к какой-то Дио, от которой, судя по всему, был без ума.

– Ты точно ошиблась, потому что меня зовут Дио. Диомедея, если тебе интересно мое полное имя. И я – его сестра.

Я так недоверчиво уставилась на нее, как посмотрела бы на того, кто сказал бы мне, что Земля – плоская. Но мой скептицизм стал быстро испаряться, уступая место какой-то истеричной радости. «Бош, у него никого нет, его сердце свободно!» – вдруг осознала я, не чувствуя почвы под ногами.

– Он правда ни с кем не встречается? Вы уверены?

Незнакомка расплылась в умиленной улыбке.

– По крайней мере на момент моего отъезда он был ничей. Идем, нужно поспешить, – вдруг очнулась она и двинулась к воротам. – И давай на «ты».

За оградой Дио направилась к спортивному красному «мерседесу», припаркованному в свете фонаря. Цвет машины заставил меня вздрогнуть.

– Дио? – позвала я, застыв на месте. Она обернулась.

– Не так давно я села в машину к незнакомым людям и чуть не поплатилась за это жизнью. Я верю всему, что ты сказала, и сейчас больше всего на свете хочу, чтобы ты отвезла меня к нему, но…

– Тебе нужны какие-то доказательства, что я та, за кого себя выдаю, – спокойно закончила она.

– Да. Мне важно знать, что мы с тобой заодно. Ты называешь себя его сестрой, но кому, как не мне, знать, что кровное родство между вами невозможно. И потом, как мне убедиться, что ты не его ревнивая подружка, которая приехала разделать меня на порционные куски?

– А что, есть за что разделывать? – прищурилась Дио, лукаво улыбаясь.

– Прости, я что-то не то сморозила, – пробормотала я.

Дио неожиданно рассмеялась.

– Я так и знала, – заявила она.

– Знала что?

Диомедея ласково улыбнулась и сощурила свои египетские глаза.

– Могу сказать только одно: тебе будет куда легче уговорить его, чем кому-либо еще на этой планете.

Дио положила телефон на крышу машины и прижала палец к губам, приказывая мне молчать. А секундой позже я услышала его голос. Разговор по громкой связи, как же я раньше не догадалась. Она хотела поговорить с ним, чтобы я все услышала!

– Привет, Крис, – ответила она ему, довольно поглядывая на мое горящее лицо. – Не занят?

Я бы полжизни отдала, лишь бы прикоснуться к тому, кто был на другом конце провода. И – сердцу стало тесно в груди – я наконец знаю его новое имя. Имя, которым его называют самые близкие люди.

Крис.

– Что бы ты там ни говорил, я не собираюсь сдаваться, – начала Дио.

Он ответил что-то короткое на том самом незнакомом языке, на котором когда-то говорил с Изабеллой.

– Ты не мог бы говорить по-русски? – попросила его Дио.

– Зачем? – спросил Феликс после долгой паузы. – Ты же терпеть не можешь русский.

– Да просто так. Я в русском ресторане и не очень хочу выделяться.

– Учитывая твою новую внешность, тебе не поможет даже самый безупречный русский, – рассмеялся он.

У меня перехватило дыхание. Как бы я хотела, чтобы он вот так вот, непринужденно и легко, говорил со мной.

– Так вот, я не сдамся, не жди. У этой истории должен быть другой конец.

– Дио, вчера мы достаточно…

– Да знаю, знаю. Просто когда я вижу, как мой любимый брат собирается сделать самую большую глупость в своей жизни, я не могу молча смотреть на это.

– Это не глупость, это взвешенное решение, черт бы его побрал, – послышалось наконец. – И уж точно самое лучшее решение с начала этого прыжка.

Дио странно улыбнулась, словно говоря «ну-ну», и подмигнула мне.

– Я хочу заехать к тебе завтра. Можно?

– С одним условием… – начал Феликс, но осекся и после внезапной паузы вдруг снова заговорил на другом языке.

– Хорошо, – кивнула Дио, видимо, согласившись с предъявленным условием, но в ее глазах прыгали дерзкие огоньки. – До завтра.

Он тоже попрощался с ней – я услышала мягкое бархатное слово, сказанное так, как говорятся только слова прощания, – и отключился. Дио спрятала телефон. Я молча открыла дверцу и села в машину.

Она действительно его сестра, не кровная, но гораздо более настоящая сестра, чем я. Она любит его и в самом деле хочет ему помочь. Я только что слышала все своими ушами. Лучших доказательств их душевного родства и не требовалось. Лучших доказательств и быть не могло.

– Сомнений больше нет? Ты со мной? – спросила она, заводя мотор.

– Хоть на край света.

Дио ждала, пока мимо по узкой улочке проползет машина каких-то запоздавших на вечеринку подростков, и как только та предоставила ей место для маневра, – резко вывернула руль и выжала педаль газа. Она водила машину так же уверенно, как Феликс. «Первое совпадение», – подумала я.

– Что это за язык, на котором вы говорите? – не выдержала я, расправляя пальцами одеревеневшие от лака локоны.

– Э-э… Один из диалектов итальянского, – увильнула она. – Ну как, например… сицилийский.

И первое несоответствие. А Феликс сказал мне, что это латынь.

– И что же за условие он выставил под конец разговора? – спросила я.

– Что мы больше не будем говорить о тебе, – ответила она и с мрачной улыбкой добавила: – и мне будет несложно выполнить его. Потому что ему больше не придется говорить о тебе. Ему придется говорить с тобой.

– И что же я ему скажу? – оторопела я.

– Только то, что почувствуешь нужным сказать в этот момент, – ответила Дио.

Нет, об этом лучше подумать заранее, потому что когда я увижу его, в моей голове не останется никаких других слов, кроме «я люблю тебя и умоляю, не оставляй меня…».

– Как ты нашла меня? – поинтересовалась я.

Диомедея сделала вдох, словно собираясь с силами, и быстро объяснила:

– Система слежения не обладает абсолютной точностью, плюс-минус десяток метров. Так что когда я приехала на эти ваши танцульки и увидела полсотни девочек, стало ясно, что мои дела плохи, – ухмыльнулась она. – Я было начала бродить по толпе и выспрашивать, кто здесь Лика, но потом мне в голову пришла идея получше.

– Песня?

– Она самая. Она для Криса, ну то есть Феликса, кое-что значит.

– Вот как…

– И видимо, что-то значит для тебя, – засмеялась она. – Я дала тому мальцу немножко денег, чтобы он немедленно включил этот трек. И пообещала еще столько же, если он не будет болтать по поводу меня. Мне нужно было знать, что я не ошиблась.

Как ловко меня только что поймали и подняли за жабры. Но что-то в ее словах не давало мне покоя. Что еще за…

– Система слежения?

– Ты ничего не знаешь, так? – повернулась ко мне Дио.

– Тот самый маячок. Он все еще на мне, да? – наконец проговорила я.

– Не знаю, что ты подразумеваешь под «тем самым», но в остальном права: где-то на тебе есть передающее устройство. Иначе бы я тебя просто не нашла, – она постучала пальцем по дисплею телефона.

– Он что-то вшил мне в руку? – в шутку спросила я, надавливая пальцем на то место на руке, где когда-то была ужасная рана, а сейчас осталась только едва заметная светлая полоска.

Дио взяла меня за руку, быстро разглядывая ее со всех сторон.

– Нет, не поместился бы, – ответила она так спокойно, как будто, о боги, всерьез рассматривала такую возможность! – Скорей всего, где-то на одежде.

– Все, что на мне сейчас, было куплено гораздо позже – уже после того, как он уехал.

– Давай дома я проверю твою руку. А ты что, не следила за ним, пока он зашивал рану? – спросила она. – Не выносишь вида крови?

– Вообще-то я была в отключке, – призналась я.

– Ты не похожа на человека, который боится такой ерунды. Ты производишь впечатление очень… сильной.

– Значит, оно обманчивое, – сказала я.

– И смелой, – продолжила она, игнорируя мою реплику.

Я растерянно замолчала.

– Фантастика какая-то, – вслух подумала я.

– Да… Но у моего трекера свое мнение на этот счет, – и Диомедея показала мне дисплей телефона, на котором белая пульсирующая точка повторяла маршрут движения нашей машины.

Я открыла рывком дверь, спотыкаясь о порог, нашарила на стене выключатель, бросила сумку на пол, подпрыгивая на одной ноге и стягивая одну за другой туфли. Я знала, что в спешке выгляжу комично, и если бы не причина этой спешки, то наверняка мы бы обе посмеялись. Минуту назад Дио сказала мне, что нам нужно позарез успеть на самолет, который вылетает из Киева в семь утра.

– Вылетает куда?

– В Швейцарию, – ответила она, разглядывая дом.

Я тут же вспомнила красный ромбик с белым крестиком на его номерном знаке! Да это же герб Швейцарии!

– Там на кухне есть кофе, если хочешь, – предложила я, бегая по комнате и бросая в сумку вещи. – Кстати, на сколько дней, сколько вещей и денег…

– Возьми самое необходимое. Если что, пройдемся по магазинам, не проблема. О деньгах не думай, – сказала она и направилась на кухню.

Я рывком стянула колготки. О, теперь ясно, какое облегчение испытывает змея, сбрасывая старую кожу. Когда с сумкой было покончено, я побежала в душ смыть лак с волос. Если бы мне кто-то когда-то сказал, что однажды я отправлюсь за границу с человеком, которого знаю от силы двадцать минут, я бы просто отмахнулась от этого слабоумного болтуна.

Душ взорвался снопом горячих струй. Я стерла с лица подтеки туши и, дав себе ровно пять минут, села, поджав ноги и уронив в ладони голову. Только сейчас, очнувшись от первого потрясения, я начала понимать истинный смысл всех сказанных слов: он умирает. Тот, которого я люблю, – умирает…

Я сделала напор сильнее, чтоб за стеной, на кухне, ничего не было слышно, и дала волю слезам.

Дио вручила мне чашку с кофе, как только я вошла на кухню, – точно так же, как это когда-то сделал Феликс, – и села рядом со мной.

– Ты в порядке? – спросила она, заглядывая мне в лицо. – Не знаю, как ты, а я до сих пор не могу поверить, что нашла тебя, и девяносто процентов, что мой брат расхочет прыгать с моста.

– Дио, я даже не знаю, что сказать ему, а ты уже даешь девяносто процентов, – пробормотала я. – Что если у меня не получится?

– А что если получится? – решительно возразила она. – Думай о том, что будет, если получится, Лика! Думай только об этом!