Мы все собрались в кухне, где тепло и сытно. Габриэль снова разговаривает со мной, и Анна-Лиза тоже рядом, хотя друг с другом они еще не говорили. Анна-Лиза впервые повстречала Габриэля в Женеве и еще тогда поняла, что не нравится ему. Я рассказал ей о его чувствах ко мне, и она удивилась, но сказала:

— Я думала, он ненавидит меня потому, что я Белая Ведьма. Но это, по крайней мере, что-то объясняет. — Я не стал говорить о том, что Габриэль ей не доверяет и считает, что она меня предаст.

В кухне есть плита, вроде той, что была у Селии в Шотландии, и я сижу к ней спиной, а мои ботинки стоят рядом, сушатся. От моей влажной одежды идет пар. Кухня нас удивляет. В ней нет ни холодильника, ни морозильной камеры, микроволновки, конечно, тоже нет, зато есть большой запас еды в кладовке. Всякие баночки, горшочки, консервы. Три свиных окорока, связки лука и чеснока, мешок картошки и целые головы сыра. Несбит нашел даже запас вина.

— Меркури и Перс похороним утром. Первым делом, — говорит Ван.

— А потом? Что ты собираешься делать? — спрашивает ее Габриэль.

Ван смотрит на меня и говорит:

— Через четыре дня в Базеле состоится встреча с предводителями Белых повстанцев. Я должна быть там. И хотела бы, чтобы ты сопровождал меня, Натан, если ты с нами.

— Я же сказал, что я с вами, значит, с вами. А ты еще говорила, что вернешь мне Фэйрборн.

— Вот как? Что же, я ждала, что ты захочешь получить его как можно скорее. — Она вынимает из кармана портсигар и говорит: — Несбит, пожалуйста, отдай Фэйрборн Натану.

Несбит наклоняется к кожаному мешку у ног Ван и вынимает из него нож. Держит его в руках, разглядывает. Я знаю, что так просто он его не отдаст; кто-кто, но только не Несбит. Он поднимает голову, смотрит на меня, улыбается, но обращается к Габриэлю.

— Хочешь его, Габби?

Габриэль качает головой.

— Ну же. Возьми. Вытащи нож из его ножен и заколи меня.

Габриэль улыбается.

— Заманчивое предложение. — Он уже готов протянуть руку, но вдруг останавливается и смотрит на меня, почти озабоченно. — Ты уже испытал его?

Я киваю.

— Дважды. — Один раз на Джессике, другой — на себе, и оба раза нож был словно живой. Словно у него была своя душа. И жажда — резать все, что попадется на пути.

Несбит, ухмыляясь, все еще протягивает нож.

Я говорю:

— Пожалуйста, заколи его, Габриэль. Окажешь нам всем большую услугу.

Габриэль тянется к Фэйрборну. Его левая рука уже лежит на ножнах, правая — на рукоятке. Он тянет. Выглядит смешно, даже комично: Габриэль тянет сначала слегка, потом изо всех сил. Нож как будто прирос к ножнам.

— Что, не выходит? — спрашивает Несбит.

Габриэль смотрит на меня.

— Нет.

Тогда Несбит берет нож у него из рук и, кривляясь, тоже тянет его из ножен за рукоятку.

Ван говорит:

— Он сделан для тебя одного, Натан. Для твоей семьи. Он знает своих хозяев и будет резать только в твоих руках, в руках твоего отца, его отца и так далее. Это необычайно мощный предмет. В нем заложена магия распознавания владельца, и она работает уже более сотни лет — исключительный случай.

Несбит кидает нож мне.

— Так что от него никому нет проку, кроме тебя.

Я ловлю Фэйрборн, встаю с места, обхожу кругом стол и с легкостью вынимаю нож из ножен. И кончиком приподнимаю подбородок Несбита.

— А он и вправду хочет зарезать тебя, Несбит, — говорю я. И это не просто слова: нож действительно хочет резать; он, как живой, лежит у меня в руке. В нем есть темное начало, он прирожденный убийца. Ему нужна кровь.

Фэйрборн слишком серьезная вещь, чтобы баловаться им с Несбитом. Я смотрю на нож. У него черная рукоятка, лезвие тоже черное, странное — металл почти шершавый, без блеска, но острый как бритва. Он тяжелый. Я опускаю его в ножны из потертой черной кожи — Фэйрборн скрывается в них с неохотой. Тогда я снова вынимаю его, и он едва не прыгает мне в руку, но прятать его приходится чуть ли не силой, и я это чувствую. В последний раз позволяю ему выйти наружу, а потом с силой заталкиваю назад.