Старый солдат шел рядом с молодым человеком по освещенной луной дорожке Булонского леса. Вокруг стояла тишина. Говорить им было не о чем. Генерал размышлял и анализировал. Сейчас нельзя возвращаться в дом в подобном состоянии, но, с другой стороны, будучи солдатом, он не любил искать обходные пути. В словах молодого собеседника оказалось достаточно правды, чтобы задуматься. И не только в словах – это было в его глазах, голосе, каждом движении. Человек, не назвавший своего имени, не лгал. Полная измена, вот что таилось теперь в генеральском доме, и это объясняло много вещей, которые ранее он оставлял без вопросов. Старику хотелось заплакать.

Человек, потерявший память, не старался что-то сглаживать в своем повествовании. Он рассказал генералу все о фактах охоты на Карлоса, опустив лишь связанное с собой. Его рассказ был вполне логичным, поскольку основывался только на правде, по крайней мере, его основная жизненная часть. Его задача – найти Карлоса. Другой жизни при проигрыше у него не будет. Кроме этого, он не сообщил ничего. Не было ни Мари Сен-Жак, ни Порт-Нойра, ни сообщения, посланного кем-то, кого он не знал, но собирался найти. Не было даже потерянной памяти. Ничего этого сказано не было.

Вместо этого Борн пересказал все, что знал об убийце по имени Карлос. Познания его в этой области были столь обширны, что в течение беседы Вилье смотрел на него во все глаза, вспоминая и мысленно подтверждая информацию, часть которой он знал сам. Генерал был шокирован объемом и степенью конфиденциальности того, что услышал. Все увиденное им в архивах секретных служб своей страны, когда генерал занимался разгадкой гибели сына, подтверждало, что человек, беседующий с ним при лунном свете, ни разу не солгал.

– Эта женщина, с которой вы разговаривали в «Аржентале», та, которая звонила в мой дом…

– Ее зовут Лавьер, – прервал его Борн.

Генерал чуть помолчал и произнес:

– Благодарю вас… Но она видела вас и получила ваше фото.

– Точно.

– Раньше у них не было ваших фотографий?

– Не было.

– Таким образом, если вы охотитесь за Карлосом, то он, в свою очередь, охотится за вами. Но у вас нет фотографии этого подонка. Вы знаете только двух курьеров, один из которых был в моем доме.

– Да.

– И разговаривал с моей женой…

– Да.

Старик повернул назад, вновь воцарилась тишина. Наконец они добрались до конца аллеи, где располагалось небольшое озеро. Берег был покрыт белым гравием. Когда они подошли к воде, Вилье первым нарушил молчание.

– Моя жена и я часто бываем порознь в поездках, на деловых встречах и в других подобных случаях.

– Признаться, я не очень-то вас понимаю.

– Вы разрешите мне продолжить? Может быть, я сумею объяснить. Когда старый человек встречает молодую и привлекательную женщину, которая может скрасить его жизнь, некоторые вещи бывают абсолютно понятными, а другие не сразу. Есть ли у нее любовник? Не подорвет ли она репутацию, особенно в политике и в государственных делах? Но есть один – и самый важный в данном случае – вопрос. А что, если она часть какого-то плана? Причем это могло быть с самого начала.

– Вы ощутили это тогда, около дома?

– Чувства в данном случае не имеют значения. Должно быть максимально простое объяснение тому, что мы наблюдали час назад. Когда я смотрел на дверь своего дома, неожиданно передо мной всплыл целый ряд ранее необъяснимых вещей и многое встало на свои места. В течение последнего часа я старался сыграть роль адвоката дьявола, но у меня ничего не вышло.

– Но вы утверждали, что цените ее суждения, что она очень много вам помогает.

– Да, это так. Видите ли, я всегда доверял ей.

– А что встало на свои места?

– Это та помощь, которую она мне оказывала, и то доверие, которое ей оказывал я. – Вилье повернулся и посмотрел на Джейсона. – Вы собрали о Карлосе чрезвычайно важные сведения. Я изучал его досье с упорством, на которое способен только человек, собирающийся разбить невидимую стену. Но ваши знания о нем намного шире. Вы не ограничивались убийствами и способами убийств, вы взглянули на него с другой стороны. Он торгует не только смертью, он продает еще и государственные секреты.

– Это я знаю, но в данном…

– Например, – продолжал генерал, как бы не слушая собеседника, – мне приходилось иметь дело с документами, касающимися вопросов военной и ядерной безопасности Франции. Возможно, что к ним имеют доступ еще пять человек. Однако с чертовской регулярностью мы обнаруживали, что Москва, Вашингтон и Пекин уже знакомы с этими вопросами.

– Вы обсуждали эти вопросы с женой? – удивился Борн.

– О, конечно, нет. Наоборот, когда я приносил такие бумаги домой, то запирал их в кабинете в сейфе. Никто не мог входить в эту комнату без меня. Есть только один человек, который знает о сигнализации и у кого имеется ключ. Это моя жена.

– Вы угодили в сложную ситуацию.

– Для этого была причина. Я же нахожусь в таком возрасте, когда со мной может что-нибудь случиться. На этот счет жена имела определенные инструкции. Она должна спуститься в кабинет, позвонить в Службу Безопасности и находиться возле сейфа, пока они не приедут.

– А она не могла бы просто стоять возле дверей?

– Известно, что мужчины моего возраста часто не доходят до своего стола. – Вилье прикрыл глаза. – Все время это была она. Один дом, одно место. Никто не поверит, что это возможно.

– Вы твердо в этом уверены?

– Более чем могу признаться сам себе. Именно она настаивала на браке. Я же противился этому, выдвигая в качестве причины разницу в годах, но она и слушать об этом не желала. Она говорила, что теперь мы должны быть вместе. Она даже подписала соглашение, что не претендует на наследство, и это, конечно, было одной из причин моего уважения к ней. Совершенно справедливо утверждают, что старый ленивый дурак – это законченный дурак… Однако сомнения оставались всегда. Они пришли ко мне с путешествиями и с другими неожиданными отъездами.

– Неожиданными?

– У нее весьма широкий круг интересов. Музеи в Гренобле, галерея в Амстердаме, монумент в честь борцов Сопротивления в Булонь-Сюр-Мер, идиотская океанографическая конференция в Марселе. Она была нужна мне в Париже на дипломатических приемах, но она не оставалась. Создавалось впечатление, что она точно подчинялась приказу быть здесь или там, или где-то еще в каждый данный момент времени.

«Гренобль… час езды от Цюриха… Амстердам… Булонь-Сюр-Мер… час до Лондона… Марсель… Карлос».

– Когда происходила конференция в Марселе? – поинтересовался Борн.

– В последнем августе, как мне кажется. Да, что-то ближе к концу месяца.

– Посол Говард Леланд был убит 26 августа в пять часов вечера. Это произошло на берегу марсельского залива.

– Да, я знаю об этом. Вы уже говорили об этом раньше. Мне жаль его как человека, но не идеи, которые он отстаивал. – Старик остановился и посмотрел на Борна. – О, мой бог, – прошептал он. – Она наверняка была с ним. Карлос приказал ей, и она отправилась к нему. Она повиновалась.

– Я бы не заходил так далеко в предположениях, – заметил Джейсон. – Мне кажется, что ее использовали вслепую.

Старик неожиданно вскрикнул, приложил руки к лицу и горько зарыдал.

Борн даже не шевельнулся: сейчас он ничем не мог ему помочь.

– Мне очень жаль, – все же пробормотал он.

Наконец генерал пришел в себя.

– Она соучастница убийства моего сына! И коль скоро она совершила еще одно преступление, теперь уже против государства, я обязан принять меры.

– Вы собираетесь ее убить?

– Да, я собираюсь это сделать. Она должна выложить мне правду и умереть.

– Она будет отрицать все, что бы вы ей ни сказали.

– В этом я сомневаюсь.

– Вы попали в ужасное положение!

– Молодой человек, я потратил более пятидесяти лет на борьбу с врагами Франции, даже когда они были французами. Правда должна быть сказана.

– Вы полагаете, что она будет спокойно сидеть и слушать, как вы будете говорить о ее вине?

– Она не будет сидеть тихо, а попытается меня убить. Это будет самым лучшим доказательством, и я предоставлю ей подобную возможность.

– Не слишком ли большой риск?

– Я должен поступить именно так.

– Предположим, что она не сделает такой попытки?

– Тогда я добуду иное доказательство, но этого не случится. Мы оба это знаем, и я даже более, чем вы.

– Послушайте меня. Вы сказали, что первым во всех ваших делах всегда был сын. Так подумайте о нем! Подумайте о его убийце, а не о соучастнике. Попытайтесь добраться до того, кто это сделал. В конце расследования вы получите обоих. Пока нет необходимости преследовать ее. Используйте то, что вы знаете, против Карлоса! Попытайтесь вместе со мной поймать его. Еще никто в мире не был к нему так близок!

– Вы просите больше, чем я могу сделать, – проворчал старик.

– Не так уж и много, если вы подумаете о сыне. Но если вы будете думать только о себе, тогда да! А если вы будете думать об улице дю Бак, то нет!

– Вы чрезвычайно жестоки, месье.

– Я прав, и вы это знаете.

Ночное облако прикрыло луну. Темнота была сплошной и непроницаемой. Джейсон невольно содрогнулся. И вновь тишину прервал старый солдат:

– Да, вы правы. Чрезмерно жестоки и чрезмерно правы. Но как же мы будем вместе охотиться?

Борн с облегчением закрыл глаза.

– Не пытайтесь что-либо делать, это прежде всего. Если мы оба не ошибаемся по поводу вашего телефона, то вскоре он станет еще более оживленным. И я могу в этом помочь.

– Каким образом?

– Я постараюсь перехватить нескольких человек из «Ле Классик». Нескольких клерков, мадам Лавьер, возможно, Рене Бержерона и, конечно, седовласого оператора. Они заговорят, я тоже не буду молчать. Да, ваш телефон будет чертовски занят.

– А что же буду делать я?

– Оставайтесь дома. Скажите, что плохо себя чувствуете. И старайтесь быть поближе к телефону, кто бы по нему ни отвечал. Прислушивайтесь к разговорам, попытайтесь определить кодовые слова, поинтересуйтесь у прислуги, кто звонил и что спрашивали. Если вы что-то услышите, очень хорошо, но, скорее всего, вряд ли. И в зависимости от того, кем является ваша жена в этой цепи, мы можем попытаться заставить Карлоса высунуться наружу.

– Как?

– Его связь немного усложнится. Возможно, ему понадобится личная встреча с вашей женой. Во всяком случае, должен быть хотя бы один звонок или чье-то посещение, вынуждающее ее уйти. Когда это случится, постарайтесь использовать все возможности, чтобы узнать, где она будет. Скажите ей, что она может вам понадобиться, чтобы срочно обсудить какой-либо важный вопрос, в котором у вас нет полной ясности. Она должна откликнуться.

– И как это сработает?

– Она сообщит вам, где будет находиться. Возможно, что там же будет и Карлос. Если не он, то кто-то из его подручных… Затем позвоните мне в отель. Я назову вам отель и номер комнаты. Имя, под которым я зарегистрирован, вымышленное. Не задумывайтесь о нем.

– Почему вы не хотите сообщить мне ваше настоящее имя?

– Потому что если вы неосторожно оброните его, то вы конченый человек. Вы можете рисковать своей жизнью, но я вас не могу подставлять.

– Вы странный человек, месье.

– Да… Если меня не будет, когда вы позвоните, то вам ответит женщина. Она передаст ваше сообщение мне. И мы установим время для связи.

– Женщина? – генерал откинулся назад. – Вы ничего не говорили о женщине или о ком-то еще.

– Потому что больше никого нет. А без нее меня уже не было бы в живых. Карлос охотится за нами обоими.

– А она знает обо мне?

– Да. Именно она сказала, что вы не можете быть связаны с Карлосом, а я думал наоборот.

– Я увижу ее?

– Вряд ли. Пока Карлос действует, мы не сможем увидеться с вами. В дальнейшем, если это дальнейшее у нас будет, вы не захотите с нами встречаться… Со мной – это точно. Как видите, я совершенно откровенен с вами.

– Я понимаю это и ценю. В любом случае, поблагодарите эту женщину от меня за то, что она так обо мне думала.

Борн кивнул.

– Вы можете быть уверены, что ваша личная линия не прослушивается?

– Абсолютно! Она выполнена по системе, разработанной Службой Безопасности.

– В том случае, когда вы услышите меня, ответьте и два раза прокашляйтесь, прочищая горло. Я буду знать, что это вы. Если по некоторым причинам вы не можете со мной говорить, скажите, чтобы я утром позвонил вашему помощнику. Я позвоню вам тогда через десять минут. Какой ваш номер?

Вилье дал ему номер своего телефона.

– А ваш отель? – осведомился он в свою очередь.

– «Терраса», район Монмартра. Комната 4-20.

– Когда вы начинаете?

– Прямо с сегодняшнего утра.

– Будьте как волк посреди стада, – сказал старый солдат, наклоняясь вперед, словно командир, инструктирующий свой офицерский корпус. – Нападайте внезапно!