Вазопись

Во времена архаики (7 в. до н. э.) в греческой вазописи в целом господствовал так называемый «ориентализирующий» (то есть подражающий) стиль. Восточные мотивы появились в украшающих керамику рисунках, прежде всего, в торговых центрах – в малоазийских греческих городах, на островах и в Коринфе. На восточное влияние указывают сходные мотивы и принципы росписи. Изображения людей и животных в равной мере служили в качестве элементов орнамента или схематизировались под орнамент. Композиция избегала пустот. Вся промежутки между крупными элементами заполнялись более мелкими. Этот стиль искусствоведы называют «ковровым». Вазы с островов Мелоса, Родоса и из Коринфа отличались нарядностью росписи, носившей в основном декоративный характер. Росписи эти выполнялись коричневой краской нескольких тонов, от почти красного до буровато-коричневого.

В 6 в. до н. э. ориентализирующий стиль был вытеснен чернофигурной вазописью на светлом фоне. Спарта в этом процессе никак не отставала от остальной Греции, доминируя, например, в росписи мелкой керамики. Вместе с тем, для внутренних нужд применялся упрощенный метод: силуэтный рисунок черной краской с последующей прорисовкой деталей резцом. Более совершенные композиции предполагали предварительное нанесение рисунка резцом, а потом заливку черной краской, что давало более четкие силуэты и более точные пропорции фигур человека и животных. Наибольший расцвет чернофигурной живописи наблюдался в Аттике, откуда и происходит название «керамика» – по имени города мастеров гончарного дела.

Представление об упадке лаконской вазописи происходит от недоразумения – сопоставления образцов разного качества. Те образцы, которым приписывают более позднее происхождение, кажутся менее совершенными. В действительности, если считать, что датировки не могут быть точными, мы видим просто одновременное присутствие разных по уровню мастеров. Конечно, при общем сокращении производства расписной керамики в конце 6 в. должны были исчезнуть, прежде всего, образцы более высокого качества. Таким образом, речь можно вести не о кризисе, а о прекращении производства. Может быть, даже о распродаже иностранным скупщикам наиболее достойных произведений. Последнее и обусловило известное археологам распространение качественной лаконской вазописи преимущественно за пределами Спарты.

Стоит ли предполагать запрет роскоши, которую приписывают законам Ликурга, и обуславливать им «культурный кризис» Спарты? Такой запрет вполне мог иметь место как разовое решение или как последовательность нескольких решений, постепенно ужесточавших контроль за производством в условиях постоянных войн. Но о таких запретах письменные источники не сообщают. Что позволяет предположить: прекращение производства было связано не с запретом, а с упадком спроса. Спарта как военный лагерь удовлетворялась простыми и надежными вещами. Использовать предметы роскоши было, по меньшей мере, неприлично. Да и частная жизнь в период войн прерывалась: воин всегда на виду и подчиняется неписаным законам воинского братства.

Форма лаконских чернофигурных ваз отличается от коринфских и аттических, напоминая технику мастеров из малоазийских греческих городов, находящихся под влиянием Востока. Размещение основной росписи на внутренней поверхности сосуда говорит как о восточном влиянии, так и о небытовом предназначении. Такая продукция может служить либо для ритуала, либо для товарного обмена.

Для лаконских вазописцев характерна архаичная форма передачи анатомических пропорций человека. Отсутствие прогресса в изображении человека говорит о том, что изготавливался не предмет искусства. Действительно, большинство сюжетов лаконских ваз является уникально архаичным. В них практически отсутствуют война и атлетика. Напротив, подобные сюжеты обычны для бронзового и свинцового литья и рельефной керамики. Тем самым подтверждается предположение, что вазопись не относилась к предметам искусства. Мастерство состояло не в приближении к реальности, а в точном воспроизводстве архаичных образцов.

Раскопки в святилище Артемиды Орфии показали, что приношения керамики ограничивалось по набору сюжетов. Здесь наличествует только керамика с изображением животных, птиц, мифических существ и растительного орнамента. Мифологические сюжеты отсутствуют. Что свидетельствует о том, что аттическая мифология (можно назвать ее афинским синкретическим мифом) для посетителей храма Орфии не была священной. Она не совмещалась с культом Орфии. Значит, приходится отбросить ритуальный характер лучших лаконских росписей, в которых мифологические сюжеты присутствуют.

Постепенность деградации изобразительного искусства в Спарте объясняют неповсеместностью и неодновременностью введения запрета на роскошь. Он не сразу был реализован в периекских городах, где трудилось большинство мастеров. Их продукция, лишившись внутреннего рынка, продолжала поступать на внешние рынки. Пока спартанцы не закрыли свои порты для захода в них иностранных судов. Именно этим объясняют обнаружение лучших образцов лаконской вазописи вне переделов Лаконии. Но если бы все дело было в изоляционистской политике Спарты, то работа мастерских не могла сразу же закончиться, и они накопили бы значительные запасы, которые не возможно реализовать ни иностранным купцам, ни на внутреннем рынке. Подтверждения этому отсутствует, что делает изоляционистскую гипотезу сомнительной, а с ней – и гипотезу о запрете роскоши.

Другая причина, которой объясняют упадок лаконской вазописи, – конкуренция с более массовой и более качественной аттической продукцией. Тогда следовало бы ожидать массового завоза аттической продукции, подобно тому, как это произошло в Коринфе. Там местные мастера все же занимали какую-то нишу на рынке расписной керамики, который был наполнен более совершенной продукцией Аттики. В Спарте практически не обнаруживается иностранной керамики, что вновь требует предположить какую-то форму изоляционизма. Ритуальный запрет не позволял нести в святилище керамику с чужеродными мифологическими сюжетами. Культурный запрет – использовать расписную посуду в повседневной жизни. При этом в 7 в. иноземное стекло, янтарь, слоновая кость импортировались и жертвовались в святилища. Относительное спокойствие жизни не создавало культурного запрета. Священные мотивы еще не затрагивались афинскими вазописцами, но у местных жителей хватало своей продукции не худшего качества.

Запреты, существование которых предполагается исследователями Спарты, могли играть свою роль. Тем не менее, мы видим, что все они не отражают какого-то системного решения. Ритуальный и культурный запреты вводились обычаем, а не административным решением. Важно, что вазопись для спартанцев не была предметом искусства (не отображала важных текущих событий), но не была и предметом ритуала (в святилищах нет сюжетной вазописи). Для повседневного пользования она также не могла иметь широкого распространения. Какую же функцию исполняла лаконская расписная керамика в 7–6 вв.?

Можно предположить, что главная причина прекращения производства вазописи связана с исполнением мелкой расписной керамикой функции денег. Морская монополия Афин, массовое производство аттической керамики резко снизили необходимость в местном производстве керамической «валюты». Для внутренних нужд Спарта тут же ввела железные деньги. Другие греческие города начали систематично чеканить свою монету заметно позднее – в 4–3 вв. до н. э. Хотя первые чеканы (эгинский, коринфский и афинский) относятся к 6 в., но они были скорее произведениями искусства и не могли использоваться в повседневных сделках.

Спартанская вазопись наследовала и сохраняла архаический стиль 7 в.: элементы орнаментальности, требовавшие заполнения всего доступного пространства «ковровой» живописью; статичность фигур в «канонических» позах, пришедших из других видов искусства. В этом состояла привлекательность спартанского стиля: он был более знаком потребителям греческих городов, а его строгость принималась во всем греческом мире как всеобщий стандарт.

В конце 6 в. аттические мастера стали переходить к краснофигурной росписи: светлым фигурам на черном фоне. Этот новый стиль отмежевал новый стандарт от архаичного. Фактически была введена новая «валюта», обесценившая прежнюю, производимую во многих греческих городах – чернофигурные килики. Повсюду произошел упадок производства и завоз аттической керамики. Лишь Спарта не допустила на свою территорию иностранную керамическую «валюту», предпочитая оградить внутренний рынок применением своей железной валюты. Поэтому упадок вазописи здесь связан с сохранением суверенитета, а в других государствах, где наблюдался такой же процесс деградации вазописи (Коринф, Родос и Самос, Хиос, Этрурия, Южная Италия, а еще ранее – Аргос и Крит), он был обусловлен прямо противоположной причиной – подрывом суверенитета, присутствием аттической керамической «валюты».

Одновременно с доминированием аттических технологий изготовления керамики в вазописи реализм прорвал плотину прежних запретов. Вместе с традиционными сюжетами как общепринятый мотив появился откровенный эротизм. Вместо своеобразных памятников божествам и героям мифов пришло «очеловечивание» мифологических сюжетов и срисовывание их с натуры. Этот взлет изобразительного мастерства, очевидно, был связан с глубоким общественным кризисом, который, в конце концов, уничтожил Древнюю Грецию. Наиболее стойкими в этом кризисе оказались спартанцы.