Глава 5
Мы прошли коридор и оказались в другом кабинете, который, впрочем, мало чем отличался от предыдущего. Правда, здесь имелся предбанник с секретаршей, но в остальном все было то же самое. Те же жалюзи на окнах, те же ламинированные панели на стенах, такой же компьютер. За ним и устроилась Зинаида Ивановна, предложив мне сесть.
– Возможно, поиск займет какое-то время, – сказала она. – Может быть, хотите кофе?
– Не откажусь.
Зинаида Ивановна нажала кнопочку на столе и заказала секретарше кофе.
– Мы стараемся сохранять информацию, – говорила она, глядя на монитор. – Тем более когда речь идет об объектах, охрана которых осуществляется в текущее время. Но это действительно очень старые данные, и я даже не знаю… Так, вот оно – Речная, девять. Да, индивидуальный заказ… закупка технологий… так… Интересно, когда же это все происходило… Ну-ка, посмотрим на даты… Ого! Эта система была закуплена семь лет назад. Вам не кажется, что она немного устарела?
– Судя по тому, что я слышала о ее работе, она многим современным сто очков вперед даст. Ведь вы же сами сказали: это был индивидуальный заказ. К тому же, если мы сможем наладить контакты с разработчиками, возможно, они внесут какие-то предложения по модернизации. Главное – выяснить, кто этим занимался, а тогда уж…
– Да, да… – рассеянно произнесла Зинаида Ивановна, все так же не отрываясь от монитора и, по всей видимости, не очень внимательно слушая меня. – Да-а-а… Вот это история! Оказывается, все даже сложнее, чем мы предполагали. Оборудованием коттеджа занимались несколько организаций, в том числе и иногородние фирмы. Вот посмотрите…
Я подошла к ней и взглянула на монитор.
Там под заголовком «поставщики» значилось, как минимум, семь организаций, в том числе и одна московская, рядом с которой стояла пометка, что право на использование технологии приобретено ею у иностранной фирмы. Название фирмы представляло собой очень длинное и совершенно непереводимое слово, написанное латиницей.
Кроме московских поставщиков, я, к своему удивлению, обнаружила в списке несколько компаний, у которых и сама иногда закупала спецаппаратуру. Разумеется, такую, которую можно было приобрести легально. Остальные названия мне ничего не говорили. Правда, все фирмы в списке имели адреса, контактные телефоны и расчетные счета, но поскольку все это была информация семилетней давности, вполне возможно, что не только телефоны эти окажутся устаревшими, но и фирм этих уже не существует в природе. Кроме того, неизвестно, стоит ли мне отрабатывать их все. Не мешало бы это выяснить.
– И что, все вот эти организации разрабатывали одну-единственную охранную систему? – обратилась я к Зинаиде Ивановне.
– Попробуем узнать… – все так же рассеянно сказала она и снова углубилась в изучение сменяющих друг друга изображений на мониторе.
– Так… угу… понятно… – говорила она себе под нос. – Нет, судя по специфике технологий, не все они предназначены для оборудования охранной системы… Но почему же тогда они у нас здесь отмечены?.. Хм… странно…
Она снова понажимала кнопочки на клавиатуре, и на мониторе вместо строчек с непонятными буквами и символами возникло трехмерное изображение одного очень хорошо знакомого мне замысловатого строения.
«До чего же все-таки дошел прогресс, – думала я, следя за манипуляциями Зинаиды Ивановны. – Вот раньше, чтобы описать такую сложную систему сигнализации, понадобились бы кипы чертежей и тома пояснений к ним. А тут, пожалуйста, – никаких чертежей и лишней макулатуры. Вот он дом – весь перед вами. И сам дом, и схема расположения кабелей, по которым идет сигнал, и контрольные точки…»
Разумеется, у меня тут же возникло непреодолимое желание заполучить схему в свои руки. Но я понимала, что это невозможно. Глядя краем глаза на схему, я успела заметить только, что все разноцветные линии, изображающие, по всей видимости, те самые кабели, сходятся в одном месте. Из этого я сделала вывод, что в самом доме имеется какой-то пульт, на котором замыкается вся эта мудреная электроника и с которого можно управлять ею.
– Ах вот оно, в чем дело, – произнесла между тем Зинаида Ивановна. – Теперь понятно… Оказывается, одновременно с установкой сигнализации в этом коттедже ставили еще какие-то модернизирующие системы на кухню. Так, по схеме, сложно сказать, что именно там усовершенствовали, но, видимо, что-то, облегчающее работу по дому. Вот я вижу тут по поставкам… фотоэлементы… датчики давления… звуковоспроизводящие системы… Да, думаю, это что-то вроде телефонного автоответчика – приятный голос, сообщающий вам, что курица в духовке уже испеклась.
«Да нет, Зинаида Ивановна, – думала я про себя. – Боюсь, это будет покруче, чем телефонный автоответчик».
– Думаю, что это сделано из соображений рационализации, – наконец полностью обратила свое внимание на меня собеседница. – Поскольку обе системы ставились одновременно, то они связаны друг с другом и замыкаются в одну цепь. Зачем ставить дополнительно оборудование и перегружать дом проводами, когда всю электронику можно встроить в одну схему…
Она говорила еще что-то, но я уже не слушала, занятая неожиданно возникшей в моей голове мыслью.
«Провода… минуточку. Значит, воздействие на систему возможно только через непосредственный контакт? Выходит, дистанционно она не управляется? Но как же тогда смог отключить ее ночной гость?»
Это необходимо было выяснить немедленно.
– А вот, например, если мы уходим из дома… ну, включаем, значит, эту сигнализацию, все как следует… А потом, когда мы вернемся, как нам ее выключить? Если дома, допустим, никого не остается… Нужно будет в вашу фирму звонить?
– Боюсь, что да. Но сейчас, когда существует мобильная связь, с этим обычно не бывает проблем, – поспешила заметить Зинаида Ивановна, уловив выражение недовольства на моем лице. – Мы можем договориться о специальном пароле, который вы сможете присылать в таких случаях с помощью SMS. Но честно говоря, практика подсказывает, что подобные ситуации возникают нечасто. Обычно в доме всегда кто-то есть. Если уезжают хозяева, остается прислуга… Когда вы сами находитесь дома, включать и выключать сигнализацию вы можете по своему усмотрению, когда вам нужно. Например, на ночь. В таких случаях связываться с нами необязательно, информация автоматически передается с вашего домашнего пульта на наш. Ну а уж если вы куда-то уезжаете… тогда конечно…
То есть я угадала: дистанционного управления система не имеет. Интересное кино. А преступник-то, похоже, и впрямь где-то недалеко от охранной фирмы окопался. Если тогда, ночью, сигнализация была отключена не из дома (а этого быть не могло в принципе), значит, она была отключена с пульта фирмы «Железный Феликс». А пульт этот находится…
– А вот этот… как вы сказали… пульт. Он здесь, у вас?
– Нет, пульт на нашей базе, недалеко от вашего поселка. Это удобнее в том плане, что охрана может оперативно выдвинуться на объект в случае тревоги, да и в экономическом смысле… Понимаете, чем ближе расположен объект, тем меньше затраты на коммуникации и системы связи.
То есть к пульту мне не пробраться. Мало того, у меня даже нет шансов определить круг подозреваемых, поскольку этот круг состоит из членов охранной бригады, контакт с которой сейчас для меня невозможен в принципе.
Хотя во время своего общения с представителями «Железного Феликса» я и старалась быть максимально убедительной, но тем не менее очень хорошо понимала, что так подробно интересоваться охранными системами, еще не построив дом, несколько странно. А если я сейчас попрошу еще познакомить меня непосредственно с ребятами из охранной группы, меня однозначно не поймут.
Но просто так оставить этот вопрос, даже не попытавшись ничего выяснить, было бы неправильно, поэтому я зашла с другой стороны.
– А вот… вы извините, конечно… это не из-за недоверия… а просто… хотелось бы выяснить все нюансы… Ведь вы понимаете, охрана дома, такой серьезный вопрос…
– Да, да, конечно, слушаю вас.
– Вот вы сказали, что систему можно отключить с вашего пульта… Вот… тот, кто будет ее отключать… это… человек надежный?
– Ах вот что вас беспокоит, – снисходительно улыбнулась Зинаида Ивановна. – Но об этом можете даже не волноваться, у нас очень жесткий контроль. Во-первых, включениями и отключениями систем занимается не один человек. В каждый конкретный день эта обязанность лежит на руководителе группы, которая в этот день дежурит. Во-вторых, все воздействия на систему извне фиксируются компьютером с указанием времени воздействия и того, откуда оно осуществлялось, – из дома или с нашего пульта. Поэтому, сами понимаете, незаметно осуществить воздействие невозможно, а поскольку все такие факты фиксируются, всегда можно определить, кто именно это сделал.
Да… Просто броня. Но тем не менее я лично могла свидетельствовать, что эту броню кто-то преодолел. Кто-то осуществил воздействие, причем именно незаметно. Оставалось выяснить, как он это сделал. Хотя, если быть честной до конца, рассказ Зинаиды Ивановны произвел на меня неизгладимое впечатление. Фирма действительно не зря брала с клиентов деньги, и если бы я сама, лично, своими глазами не видела, что систему взломали, то не поверила бы, что это возможно.
Впрочем, минуточку… А что, собственно, я видела? Я ведь, строго говоря, только слышала. Шум открываемой двери, шаги… А что, если это были только глюки? Что, если загадочный «умный дом», лишив разума двух человек, не успокоился на этом и нашел во мне свою новую жертву?
У меня даже мурашки побежали по спине.
Нет, так не пойдет, если я сейчас ударюсь в мистику, я вообще не найду никаких концов в этом деле, которое и без того слишком запутано. И щелканье замка, и звуки шагов я слышала совершенно явственно, и никакие глюки здесь ни при чем. А вот что здесь при чем и каким образом удалось какому-то злому гению пробить непробиваемую стену, это мне предстоит выяснить.
– Что ж, спасибо, что уделили мне время, – говорила я, прощаясь с Зинаидой Ивановной. – Благодарю за подробную консультацию, вы мне очень помогли. У меня еще только одна, последняя просьба. Может быть, вы дадите мне адреса тех поставщиков, которые значатся у вас в компьютере. Я понимаю, что времени прошло много, но я скажу мужу, возможно, ему удастся что-то найти. Думаю, когда я объясню ему, как работает эта система, он поймет, что есть смысл прилагать усилия в этом направлении.
– Пожалуйста, я могу сделать вам распечатку. Но предупреждаю, не все эти фирмы занимались именно оборудованием для охранной системы. Впрочем, с другой стороны, все они работали в контакте, поэтому, возможно, найдя одну, вы сможете найти и все остальные.
– Большое вам спасибо, – складывая лист бумаги с адресами, я буквально фонтанировала улыбками. – Прекрасный у вас персонал! Очень приятно, когда люди, к которым обращаешься за помощью, так охотно сотрудничают…
Я добавила еще пару комплиментов в свою льстивую речь и, кажется, сумела достучаться до суховатой и сдержанной Зинаиды Ивановны и уничтожить в зародыше всякую мысль о том, что целью моего посещения могло быть что-то другое, кроме намерения обеспечить надежную охрану своему будущему дому. Заведующая техническим отделом тоже заулыбалась и проводила меня в самом хорошем расположении духа.
Но о себе я ничего подобного сказать не могла. Еще совсем недавно у меня было мало подозреваемых, но они, по крайней мере, были вполне реальными, теперь же, после визита в недра «Железного Феликса», я не могла выдвинуть ни одной версии, которая не имела бы в себе иррациональных элементов.
Действительно, если преступником был Зеленский или нанятый им убийца, как они нейтрализовали систему, которая отключается только с двух точек, одна из которых находится в доме? Если это был кто-то из службы охраны, каким образом этот человек умудрился обмануть компьютер, который автоматически фиксирует каждое включение и выключение системы, и своих коллег, которые сидят тут же, у него под носом? Разве что предположить, что группа замешана в этом целиком, но это уж полный вздор. Ради чего? Зачем марать свою репутацию и подвергать себя такому риску? Чтобы дружною толпою вломиться в дом, задушить девушку и ничего не взять?
Правда, оставался еще разработчик. Он мог знать такие параметры системы, которые другим были неизвестны. Может быть, ее все-таки можно было отключить как-то иначе, а не только с пультов. Но здесь возникает очень большой знак вопроса относительно мотива.
Мысли разбегались как тараканы. Было очевидно, что масса накопленной мною разношерстной и противоречивой информации содержит какой-то нюанс, который я пока не улавливаю. Но чтобы уловить его, необходимо было сесть и спокойно подумать.
Именно это я и собиралась сделать, когда зазвонил мобильный.
– Таня? – услышала я голос Кири.
– Да, привет. Что-то новенькое?
– Договорился, чтобы тебя пустили в архив. Ты ведь, кажется, хотела посмотреть это старое дело об аварии? Правда, мне не очень понятно, зачем, но… раз просишь, значит, надо. Можешь сейчас подъехать.
Занятая целиком и полностью мыслями о надежности непробиваемых охранных систем, я уже и сама не понимала зачем, но не могла же я сказать об этом Кире, который старался для меня.
– Спасибо, Киречка, уже лечу.
Было уже около двух часов дня, а я с утра ничего не ела. Поэтому по дороге заскочила в кафе, чтобы выпить хоть чашечку кофе.
Любимый напиток, как всегда, вселил в меня бодрость, и я уже не так переживала по поводу версий, которые оказывались несостоятельными одна за другой.
«Ничего, – успокаивала я сама себя. – Что мне, в первый раз, что ли. Одни версии исчезают, другие появляются… В этом деле уже было столько неожиданностей… Кто знает, может быть, и это посещение архива, мысль о котором родилась так спонтанно, откроет какую-то новую грань этого дела… И на кой черт меня туда понесло?»
В таком оптимистическом настроении я завела машину и поехала в архив.
Когда я прибыла на место, выяснилось, что Киря не только договорился, чтобы меня пустили, но и позаботился о том, чтобы для меня подготовили нужное дело.
«Да, похоже, товарищ подполковник и впрямь в цейтноте, если проявляет такую беспримерную предупредительность. Думаю, раскрытие нужно ему как воздух. Только вот не знаю, смогу ли я на сей раз оказаться полезной старому другу».
Я села за стол, положила перед собой пухлую папку и углубилась в изучение дела.
Катастрофа произошла на одном из переездов, близких к нашему железнодорожному вокзалу. По этой линии приходили в город поезда с северо-западного направления. Именно этим был обусловлен тот факт, что в поезде, который сбил машину Алтуфьевых, ехали их будущие родственники из Москвы. Вот она – насмешка судьбы!
В то время, семь лет назад, переезд не был оборудован ни специальными подъемными элементами на дороге, которые не позволяют автомобилям, стоящим у переезда, двигаться дальше, ни даже шлагбаумом. Там стоял только специальный мигающий светофор, который включается, когда подъезжает поезд. Разумеется, он мигал вовсю.
Показания очевидцев гласили, что машина Алтуфьевых, серебристый «Опель», как и следует, начал тормозить перед переездом, тем более что поезд уже был виден. В ряду машин «Опель» был первым и находился ближе всех к железнодорожному полотну. Очевидцы утверждали, что водитель «Опеля» продолжал торможение, но машина все еще двигалась, хотя и медленно.
Очевидно, именно эта неторопливость движения ввела в заблуждение водителя, и он недооценил опасность ситуации. Продолжая давить на тормоз, он продвигался все ближе к переезду и, по всей видимости, слишком поздно понял, что машина уже не остановится. Последнее, что видели водители со встречной полосы, стоявшие за переездом, – это выражение ужаса на лицах водителя и пассажиров.
Машинист поезда подавал сигналы и тоже пытался затормозить, но, разумеется, не успел. Головной вагон ударил машину со стороны водителя, она развернулась и еще раз ударилась о летящий поезд боком на уровне задней двери и пассажирских мест. Выживших в аварии не было.
Осмотр остатков автомобиля после аварии не выявил никаких заметных нарушений его технического состояния. Правда, в отчете следователя имелась оговорка, что машина была сильно повреждена, и в связи с этим не все системы можно было проверить. Но те, что проверить удалось, были в исправности. Говорилось также об обилии электроники в зарубежной модели и высказывалось предположение о том, что по каким-то неизвестным причинам она вышла из строя, что и повлекло за собой отсутствие полноценного торможения.
«Да-а-а, – снова думала я. – Уж эта мне электроника. «Опель»… хм… помнится, рассказывал мне кто-то про «Опель»… Купили нулевую тачку, полгода поездили – стала коробка барахлить. Провели внеплановое техобслуживание, все обсмотрели от и до, а поломка как была, так и осталась. Потом уже выяснилось, что, оказывается, у него поворотник не горел, лампочку надо было заменить. Тот товарищ – на станцию: какого, мол, я такие бабки за техосмотр платил? А там ему: это твоя вина, за машиной следить надо и лампочки менять вовремя. Вот вам и электроника. Современный автомобиль не хуже, чем какой-нибудь «умный дом». Все системы там одна на другую завязаны, приборы чувствительные, так что не знаешь, откуда сюрприза ждать. Может, и тогда, на переезде, так же получилось. Перегорел предохранитель на какой-нибудь зажигалке для сигарет, а на тормозах аукнулось…»
В таких рассуждениях был свой резон, но полной уверенности в том, что в этом деле все чисто, у меня все-таки не было. Ведь, строго говоря, причина отказа тормозов, а следовательно, и аварии установлена не была. Конечно, происшествие случилось на глазах многих очевидцев, среди бела дня, и все они прекрасно видели, что никто специально машину под поезд не толкал, но…
Снова эта электроника. Электроника, электроника и еще раз электроника. Слишком уж часто встречается она в этом деле.
А если предположить, что авария подстроена? Если на первый взгляд безумное предположение о том, что все эти смерти звенья одной цепи, верно? Если за всем этим стоит один человек? Человек, который сумел отключить сложнейшую сигнализацию, даже не прикасаясь к ней, неужели ему трудно немножко «подправить» электронные контакты какого-нибудь «Опеля»? Нет, думаю, совсем нетрудно. Думаю, специалист такого уровня легко может превратить любой самый навороченный автомобиль в радиоуправляемую игрушку. По крайней мере, на время.
Приходилось признать, что изучение дела о давней автокатастрофе сомнений моих не рассеяло. Может, еще со следователем поговорить?
Я посмотрела, кто вел дело. К моему удивлению и удовольствию, фамилия оказалась знакомой. Расследование проводил дотошный и аккуратный Маховиков Степан Николаич, наш дядя Степа, который еще в те времена, когда я сама работала в прокуратуре, уже был древним старичком, а уж теперь… Даже не знаю, смогу ли застать его в добром здравии.
Поскольку прокуратура и архив были тесно связаны между собой, я решила осведомиться о Маховикове, не отходя от кассы. Авось да знают архивные работники об одном из самых заслуженных ветеранов, который и сам мог бы стать достойным экспонатом для архива. И снова мне пришлось приятно удивиться.
– Как же, как же, – улыбнулась мне женщина, которая подготовила для меня папку с делом. – Степан Николаич, как всегда, в трудах. Здесь, с нами работает.
– Как? В архиве?
– Ну да. На следствие ездить ему тяжело уже, сами понимаете, возраст… А совсем без работы он не может. «Протухну», – говорит. Ну и определило его начальство сюда. Былые годы вспоминать да за сохранностью дел следить. Но он куражу не теряет. Если вот, как вы, старые дела приходят смотреть, обязательно подскажет, проконсультирует. Особенно молодых. Они ведь сейчас оглашенные. Все хотят с ходу да нахрапом. Вот он и остепеняет их…
– А сейчас он где? – поспешила я прервать эти излияния, которые грозили перерасти в целый океан.
– Да здесь же, здесь. Степан Николаич! Тут к вам…
Дядя Степа на вид ничуть не изменился с тех пор, когда я последний раз его видела. Тот же желтоватый цвет похожей на пергамент кожи, та же глянцевитая лысина в ореоле реденьких, уже совсем белых волос и то же детское выражение серых глаз, которое вводило в заблуждение очень многих рецидивистов.
Но что самое удивительное, он полностью сохранил память. Я думала, он меня не узнает, но внимательно присмотревшись, дядя Степа, как всегда, ударил не в бровь, а прямо в глаз:
– Татьяна?
– Она самая.
– Хе-хе. – Как всякий охотник, попавший точно в цель, дядя Степа был очень доволен. – Ну, как тебе на вольных хлебах?
– По-разному, Степан Николаич.
– Хе-хе… Вот так вот все вы… мечетесь неизвестно куда, а потом…
– Да я не жалуюсь, Степан Николаич.
– Ну да, ну да. Теперь чего уж… жаловаться. Ну а к нам зачем? Дело, что ли, какое или так, навестить зашла?
– Дело, Степан Николаич, и как раз дело, которое вы вели.
– Правда? Это какое же?
– А вот автокатастрофа у переезда семь лет назад. Помните?
Дядя Степа снова оказался на высоте. Подумав не больше минуты, он ответил:
– Как же, припоминаю. Тогда целая семья погибла. Жалко.
– Да… Так вот я и хотела спросить, не было ли там чего-нибудь подозрительного? Нюансов каких-нибудь, странных мелочей?
– Мелочей, говоришь?
Теперь дядя Степа уже не смотрел отсутствующим взглядом в пространство, как тогда, когда вспоминал, что это за дело, о котором я спрашиваю. Нет, теперь он смотрел прямо мне в лицо, и глаза его напоминали острые буравчики, которые ввинчиваются в вашу душу, чтобы добыть истину со дна ее.
– А что, думаешь, аварию подстроили? – все так же проницательно глядя на меня, спросил он.
– Ну… не знаю. Хотела у вас спросить… А могли подстроить?
Прежде чем ответить, дядя Степа снова немного помолчал, раздумывая.
– Я тебе так скажу, – наконец решился он. – Если кто очень хотел, смог бы. Я и сам в молодости в кружке «Юный техник» занимался, что такое радиоуправляемая модель, знаю. Но скажу тебе сразу – недоказуемо. И машина сильно повреждена была, да даже если бы и цела осталась, все равно. Недоказуемо.
– Поэтому вы и в отчете написали, что полностью проверить исправность машины перед выездом не имеется возможности?
– Я в отчете написал все, как было. На машине были серьезные повреждения – я так и написал. Узлы, которые не были повреждены и поддавались проверке, соответствовали параметрам. А почему вышли из строя тормоза, определить было невозможно, я и об этом написал. Если сломались, значит, были причины, но какие – ни тогда, после аварии, ни тем более сейчас определить невозможно. Может, сами по себе вышли из строя, а может, и с чьей-то помощью. Не-до-ка-зу-е-мо. Так что ты лучше выбрось это из головы и понапрасну не мучайся. Все равно толку не будет.
– Но все-таки вы ведь не отрицаете, что теоретически возможен тот факт, что авария была подстроена?
– Теоретически возможен, но практически…
– Недоказуемо?
– Да.
Выходя из архива, я понимала, что вместо того, чтобы внести в мои мысли хоть какую-то стройность, новая информация еще больше все усложняет и запутывает.
«Все, хватит накапливать данные. Пора уже заняться их детальным анализом, – думала я по дороге домой. – У меня уже и так осталась всего одна версия, да и то призрачная. Еще пара-тройка новостей – и мне придется все расследование начинать сначала».
Подъехав к дому и оставив машину у подъезда, я поднялась к себе в квартиру. Первое и самое необходимое – приготовить кофе.
Прошло еще несколько минут, и я уже готова была «думать мысли».
Свой анализ я начала с последней полученной информации, то есть с архива.
Несколько ироническое замечание дяди Степы о «Юном технике» и радиоуправляемых моделях, по сути, было очень недалеко от истины. Действительно, современные электронные системы весьма чувствительны и в общем-то для специалиста осуществить контакт с ними извне, наверное, не так уж сложно. Особенно если он уже сталкивался с подобными моделями и знает, как там все работает. И особенно если он сталкивался именно с этой моделью. Тогда все вообще сводится к нескольким элементарным операциям, осуществить которые смогла бы даже я.
Что ж, предположим, что эта авария семилетней давности – не случайность. Тогда…
Тут, как гром среди ясного неба, меня поразил простой и очевидный факт, который в свете выдвинутых мною теорий мог, пожалуй, явиться уже доказательством, а не предположением. Доказательством того, что эта авария – не случайность.
Семь лет! Семь лет назад проводились работы по внедрению в коттедж на Речной всяких чудес электронной техники, и семь же лет назад произошла эта катастрофа. То есть это что же получается… подрядчики начинили дом электроникой, да и прихлопнули после этого хозяев? Зачем?!
Но совпадение было слишком очевидным. Вообще, временной период в семь лет, кажется, является ключевым для этого дела. Где-то он еще мне попадался… Впрочем, сейчас это неважно. Попробуем продолжить эту мысль и посмотрим, куда приведет ниточка.
Если не случайной была авария, то приходится признать, что и все остальные смерти так или иначе были подстроены. Если с двумя сумасшедшими это не так очевидно и, скорее всего, как выражается дядя Степа, не-до-ка-з-у-е-мо, то в отношении Натальи Скобелевой преднамеренность является совершенно неприкрытой.
И тут у меня возникло еще одно соображение, которое до этого не приходило в голову. Чтобы спланировать автокатастрофу и уж тем более умудриться свести человека с ума, необходимы более или менее тщательные предварительные приготовления. То есть можно сказать, что в этих случаях преступник рассчитывал свои действия, вел себя очень осторожно и в результате ему удалось совершить почти идеальные преступления, где злой умысел невозможно доказать.
Что же касается последнего убийства, а именно удушения во сне Натальи Скобелевой, то здесь явно прослеживается спонтанность действий. Действительно, зачем человеку, имеющему свободный доступ в дом в любое время суток, так подставлять себя? Сумев так виртуозно замаскировать три предыдущих случая под случаи несчастные, преступник вдруг ни с того ни с сего решается на очень банальное и даже туповатое по способу осуществления убийство. Хотя у него была масса способов снова остаться незамеченным, причем даже способов не очень сложных.
Отравление, например. А что? И дешево и сердито. Купила девочка консервов рыбных, да и… того-с. Но нет. Человек идет на непосредственный контакт с жертвой, рискуя наткнуться на сопротивление, берет с собой орудие убийства, рискуя оставить где-нибудь улики… И возможно, он все-таки оставил их. Ведь за чем-то приходил же он ночью.
О чем это может говорить? В начале преступник действовал спокойно, не торопился и очень тщательно продумывал все ходы. А на последнем убийстве он сорвался, стал действовать эмоционально, сглупил и почти выдал себя. По крайней мере, теперь известно, что члены рода Алтуфьевых уничтожаются намеренно. В чем причина того, что преступник так неосторожно выдал свои намерения? Может быть, дело в эмоциях? Или он устал ждать? А может, просто это были два разных человека? Автокатастрофу подстроил один, Скобелеву задушил другой, а Георгий и Нина Алтуфьевы сошли с ума сами, без посторонней помощи?
Версия снова не складывалась. Если допустить, что члены семьи намеренно и последовательно уничтожаются, то выгодно это только одному человеку – последнему наследнику дома, а таким наследником был Зеленский, который от всякой электроники был очень далек и не смог бы отключить сигнализацию и незаметно проникнуть в дом.
Или смог бы?..
Мне вдруг пришло в голову, что я почти ничего не знаю о своем клиенте, кроме того, что он является последним законным претендентом на наследство и иногда ездит на медицинское обследование в Москву. А чем он занимался до этого? Где работал? И когда он вышел на пенсию? Случайно, не семь лет назад?
В очередной раз у меня возникали такие вопросы к своему клиенту, которые я не могла задать ему самому. И в очередной раз пришлось прибегнуть к своей неизменной палочке-выручалочке – подполковнику Кирьянову. Но был уже седьмой час вечера, и я сомневалась, что Киря до сих пор на работе. А между тем, чтобы сообщить мне нужные сведения, ему, скорее всего, придется обратиться к материалам дела, следовательно, в тот момент он должен находиться на работе.
Учитывая загруженность, на которую не уставал жаловаться Киря при каждом нашем разговоре, мне как-то плохо верилось, что он по памяти сможет воспроизвести биографию фигурантов третьестепенного дела о никому не интересной школьной учительнице.
Что же мне делать? Отложить все на завтра? Но ведь я ночь спать не буду от этой неопределенности. И так в этом деле ничего не ясно, так вот еще теперь жди неизвестно чего… Нет, рискну. Киря и без того частенько задерживается на работе, а уж во время цейтнота… Попробую позвоню, может, и повезет.
Я набрала рабочий номер Кири и, к огромной своей радости, вскоре услышала в трубке знакомый голос:
– Алло?
– Киря!! Какое счастье, что ты еще на работе!
– Правда? А мне так не кажется.
– Ладно, не переживай. Будет и на твоей улице праздник. А сейчас дай-ка ты мне, пожалуйста, небольшую наводочку. Помнишь вот этого самого Зеленского? Ну, про которого ты еще говорил, что не подходит его кандидатура в качестве убийцы. Так вот, будь добренький, посмотри, пожалуйста, где он раньше работал и когда вышел на пенсию. В протоколах допроса это наверняка есть.
На какое-то время в трубке повисло молчание. Потом послышался вздох, после чего Киря сказал:
– Ну, Татьян, ты прямо… уж удивишь так удивишь. Сроду ты… как рояль в кустах. Я тут сижу, совсем о другом думаю, изучаю дело. А она – на тебе! Вынь да положь. Я вот сейчас только понял, про какого это ты Зеленского там толкуешь.
– Ну, Кирь, ну не вредничай. Я же не только для себя старюсь. Посмотри протоколы, а?
– Нет, как вам это нравится? Она еще и шантажировать пытается меня… Не для себя… полюбуйтесь на нее…
Но ворчание в трубке уже перемежалось шорохом перебираемых бумаг.
По прошествии времени, в продолжение которого до моего слуха доносился только шелест бумажных листов и какие-то непонятные звуки, типа «бу-бу…» и «гу-гу…», я наконец услышала человеческую речь.
– Ага, вот он, твой Зеленский. Значит, говоришь, где работал?
– Да, Киречка, где?
– Та-ак… значит… Угу… Ага! Работал он, значит, бухгалтером в фармацевтической фирме, причем в Москве. То есть это он так сказал: «фармацевтическая». Тут дальше я смотрю… ага! Ну, в общем, эта фирма изготовлением лекарств не занималась, а занималась только поставками. Перепродажей, проще говоря. Вот так. Что там еще тебя интересовало? Про пенсию?
– Да, Киречка. На пенсию когда вышел?
– Та-ак… сейчас посмотрим… угу… А, вот оно! На пенсию вышел десять лет назад и сразу из столицы уехал. Объясняет тем, что у нас, в Тарасове, были у него родственники, хоть и дальние, а в Москве не было никого.
– Тогда почему сразу сюда не приехал? Он ведь эмигрант, как я понимаю?
– Похоже на то. Почему не приехал, объясняет тем, что в Москве легче было работу найти и больше платили. Он за то время, что там жил, успел скопить неплохой капиталец. Ну, это уже мои догадки, потому что я вот тут смотрю, он говорит, что, приехав в Тарасов, сразу купил себе квартиру. Ну и так, я понимаю… не бедствовал.
Да уж, наверное, не бедствовал, если у него хватило средств нанять такого высокопрофессионального частного детектива, как я. Зато теперь я знаю, почему он такой жадный. Судя по всему, это профессиональное. Бухгалтер, что с него взять.
Но узнав профессию Зеленского, я, к сожалению, не узнала ничего ценного непосредственно по делу. Бухгалтер фармацевтической фирмы, которая к тому же и не совсем фармацевтическая, – это совсем не тот человек, который мог бы соединять в себе логичность программиста, гениальность хакера и наглость домушника.
Зеленский отпадал.
Я попрощалась с Кирей, не забыв поблагодарить его, и снова углубилась в раздумья.
Приходилось признать, что версия, основанная на мотиве (а наиболее очевидным и значимым мотивом в этом деле могло быть только наследство), никуда не вела. Ну не мог Зеленский вскрыть эту сигнализацию! А кроме него наследников не было.
Что ж попробуем другой путь. Будем исходить из того, кем мог быть человек, который играючи обращался со сложными электронными системами, с помощью чего получал возможность проникновения в разные богато убранные и хорошо защищенные помещения.
Начнем с того, как проникли туда охранники. Ведь это происходило у меня на глазах, и, кроме того, после посещения «Железного Феликса» мне стали известны некоторые нюансы, которые, надеюсь, помогут полностью восстановить всю картину.
Итак, подъехав к дому той ночью, они не стали ничего трогать, а рассредоточились по периметру забора. Для чего они это сделали, было совершенно ясно, – хотели проверить, нет ли кого из посторонних за оградой, не остался ли кто на стреме.
После этого я увидела, что калитка открылась, и руководитель группы, который оставался возле машин и все время находился в поле моего зрения, вошел во двор. Что же произошло за это время? Думаю, дело было так.
Проверив периметр и не обнаружив ничего подозрительного, группа связалась с базой и дала команду отключить сигнализацию, сообщив, что собирается проникнуть за ограду. Тренированным бойцам не нужно было для этого возвращаться к калитке, – забор не представлял для них непреодолимого препятствия. А с отключенными датчиками – тем более.
Оказавшись во дворе, ребята проверили и его, и дом, благо им было известно, что сигнализация не работает. После этого, убедившись, что все чисто, доложили старшему, караулившему их у калитки и из дома, с пульта, с которого отключалась сигнализация (и наверняка открывалась калитка), обеспечили ему свободное проникновение внутрь.
Удостоверившись, что все в порядке, старший доложил на базу, что они возвращаются (думаю, именно этот разговор я слышала), и, когда группа покинула дом и вышла за ворота, датчики снова были активированы уже с пульта, который находился на базе.
Да, думаю, все было именно так. Но это – путь легальный. Что же нужно было сделать человеку постороннему, чтобы нейтрализовать сигнализацию, не вызвав ни у кого подозрений и, главное, не спровоцировав сигнал на пульт, находящийся на базе охранной фирмы, где, как мне было теперь известно, всякое воздействие на систему фиксировалось?
Совершенно очевидно, что для начала ему необходимо было блокировать цепочки, по которым информация о включении и выключении датчиков передавалась на базу и на пульт в доме. Иначе, даже если бы ему удалось проникнуть внутрь, отключив систему, это все равно было бы замечено. Преступнику необходимо было блокировать сигнал, потом отключить саму сигнализацию и сделать все это извне, даже не прикасаясь к кнопкам ни на одном из пультов.
Учитывая информацию, которой я располагала, осуществить первые два из перечисленных мною действий было очень трудно, третье же – невозможно в принципе. И все-таки это произошло – произошло в реальности.
Прилагая все силы, чтобы снова не удариться в мистику и не утратить доверия к своим органам чувств, я попыталась предположить, при каких обстоятельствах могло стать возможным то, что сейчас возможным не представлялось.
Ответ напрашивался сам собой. Чтобы проникнуть в дом так, как проник в него недавний ночной гость, нужно иметь возможность управлять системой на расстоянии. То есть дистанционно. Тогда как, по уверениям солидной Зинаиды Ивановны, дистанционно системой управлять нельзя.
Здесь могло быть только два варианта: либо великолепная Зинаида Ивановна не обладает всей полнотой информации, либо у меня действительно глюки.
Стараясь не зацикливаться на втором варианте, я обратилась к первому.
Как могло получиться так, что какой-то никому не известный человек обращался с навороченной, суперсовременной, трижды защищенной от взлома системой как с детской игрушкой и об этом даже не догадывались люди, которые работали с этой системой и имели контакты с теми, кто поставлял для нее оборудование? Кем мог быть этот человек?
Ответ напрашивался только один: так свободно обращаться со своим творением мог только создатель. Только человек, который придумал всю эту схему, мог утаить от других какие-то ее элементы.
Но ведь данные, которые у меня имелись, свидетельствовали о том, что в разработке всей этой сложной системы принимало участие несколько организаций. Впрочем…
Я еще раз просмотрела распечатку, которую мне удалось унести в своем клювике из «Железного Феликса». На ней значились названия и координаты фирм, а также указывалось, какое каждая из них поставляла оборудование. Слова были все мудреные, но некоторые технические термины все же были мне знакомы. Призвав на помощь свою эрудицию, я сумела-таки получить хоть и очень призрачное, но все-таки представление о том, кто, куда и что внедрял.
Но среди этих фирм, каждая из которых занималась своим специальным вопросом, не было такой, которая служила бы, так сказать, соединяющим звеном. Каждый поставщик поделился своим оборудованием или технологией, но ведь система работала как единое целое. «Из соображений рационализации», как выразилась глубокомысленная Зинаида Ивановна. А чтобы осуществить эту рационализацию на деле, соподчинить все звенья этой сложной цепи, собрать ниточки, ведущие от каждого фрагмента, в единую картину, которая в итоге материализовалась в виде небольшого пульта управления, – для всего этого нужен один человек. Кто-то главный, кто держал бы в голове сразу все элементы системы и знал бы оптимальный способ, как свести их воедино.
Я снова сопоставила в уме все данные. Наиболее вероятное объяснение, на мой взгляд, выглядело следующим образом. Новейшие по тем временам технологии и оборудование закупались отчасти за рубежом, отчасти в Москве. Оттуда же были командированы специалисты, в обязанности которых входило объяснить, как эти технологии работают, и которые, сделав это, скорее всего, поспешили убраться восвояси. Но заказчика очень мало интересовали принципы работы технологий. Таисия Сергеевна Алтуфьева желала, чтобы холодильник у нее в кухне говорил приятным женским голосом, а плита готовила сама.
Поэтому, чтобы создать с помощью технологий продукт, который можно было продать, а именно – сигнализацию и «умную кухню», пришлось потрудиться уже нашим, местным умельцам. Думаю, они нашлись в одной из фирм-поставщиков с тарасовскими адресами, которые тоже значились в списке, хотя на их долю пришлась, видимо, самая примитивная часть оборудования, судя по тому, что даже для меня не было ни одного непонятного названия среди их ассортимента.
Именно в одной из таких фирм и следует мне искать своего «главного». Этот человек жил в Тарасове, он знал, как обращаться с системой, и знал, для кого эта система предназначена. Другими словами, он имел все возможности проникнуть в дом Алтуфьевых и, кстати, по своим способностям вполне мог сбить с толку электронику «Опеля» тогда, семь лет назад.
Но зачем?!!
Зачем какому-то совершенно постороннему человеку, который двадцать раз мог побывать в доме и узнать, что там, собственно, кроме самой системы и воровать-то нечего, подстраивать катастрофу, сводить с ума двух беспомощных стариков и убивать ни в чем не повинную девушку? Зачем?!
Версия снова привела в тупик.
«Да что же это за напасть такая?! – возмущенно и растерянно думала я. – Заколдованное оно, что ли, это дело?»
Но заколдованное или нет, а факты были налицо: Зеленский, у которого имелись мотивы, не смог бы вскрыть сигнализацию, а таинственный электронный гений, для которого сигнализация не представляла проблем, не имел мотива.
Неужели обе мои версии неверны, и человек, задушивший Наталью Скобелеву, – это кто-то третий? Случайный прохожий, который так же случайно проник в дом и случайно же совершил убийство, наткнувшись на хозяйку? «Рядовое ограбление…» – всплыли в памяти слова Кири.
Нет! Как хотите, а не могло быть это проникновение рядовым. Сигнализация была включена, и отключить ее мог только гений. Или сам разработчик.
Но при всей уверенности, что дело это отнюдь не такое простое, как могло показаться на первый взгляд, я чувствовала себя в тупике. Две наиболее вероятные, с моей точки зрения, версии дошли до определенной черты и упорно не желали двигаться дальше. В обоих случаях на сцену выступали обстоятельства, которые делали сам факт осуществления преступления либо бессмысленным, либо невозможным для преступника.
И тут я вдруг вспомнила об одном средстве, к которому частенько прибегала в подобных затруднительных случаях. Мои кости! Что, если мне довериться судьбе? На какую версию кости укажут мне, той и буду заниматься. А если они покажут, что существует какой-то третий вариант, что ж, забуду эти дни как страшный сон и начну свое расследование сначала.
Но кости показали нечто совсем неожиданное.
Я достала мешочек, сосредоточившись на вопросе: «Какая из версий?» и, даже закрыв для верности глаза, метнула кости на ковер. Выпало: 5; 16; 27.
Это сочетание означало следующее: «Вам следует быть внимательнее. Вы можете совершить ошибку, принимая части целого за целое. Вспомните притчу о слоне и трех слепых».
Из всего толкования мне была понятна только первая фраза. Мне следует быть внимательнее? Ясно. Значит, в информации, которой я располагаю, есть некие нюансы, которых я пока не улавливаю. Дальше, по всей видимости, толкование указывало, какие именно нюансы я не улавливаю, и тут начиналась полная неразбериха. «Целое…», «части…». Что за вздор? Но что правда, то правда, – сейчас мне не хватает только притчи о слоне.
Однако, несмотря на иронический настрой, я все-таки помнила, что кости в своих прогнозах не ошибаются. Ну что ж, деваться некуда, придется вспоминать притчу о слоне. Это было несложно, потому что и сама притча была короткой, и знала я ее еще со школы.
Если мне не изменяет память, в этой притче трое слепых были подведены к слону. Один из них взялся за ногу слона, другой за хвост, а третий за хобот. И после этого их попросили сказать, на что похож слон. Соответственно, первый сказал, что слон похож на колонну, второй – что он похож на веревку, а третий – что слон похож на змею. Вот и вся притча.
Насколько я могу судить, она не относилась к пункту о невнимательности, а должна была иллюстрировать, как человек может впасть в ошибку, принимая части целого за целое. Если продолжать аналогию, следует, по-видимому, сделать вывод, что то, что я сейчас имею в своем активе, – это части одного целого. То есть убийца – это человек, соединяющий в себе и способности электронщика и… и претензии на наследство?
Быть этого не может!
Я ринулась к столу, на котором стоял компьютер и лежали недавние распечатки фотографий, сделанных мною в библиотеке «умного дома». Отыскав среди них снимок генеалогического древа, я еще раз со всей внимательностью просмотрела даты рождений и смертей всех мужей и жен, всех детей, из которых складывались новые поколения рода, и их жен и мужей. Но снова и снова я убеждалась, что кроме Зеленского наследовать дом некому.
Если бы у жены Максима Алтуфьева Таисии были родственники, которые могли бы претендовать на наследство, они наверняка уже давно заявили бы о себе. Но после Максима дом унаследовал его младший брат, человек, если верить Валентине Степановне Усковой, очень щепетильный, который не оставил бы без внимания родственников жены своего брата, если бы таковые имелись. Но о таких родственниках ни словом не было упомянуто, иначе это, несомненно, прозвучало бы в нашей беседе с прислугой. Значит, таких родственников и не было.
Предыдущее поколение, то есть родственники Савелия, отца Максима, не могли бы ни на что претендовать по той простой причине, что давно пребывали в лучшем мире, где материальные блага уже не имеют значения. А из тех, кто подходил по годам, оставались только родственники Марии, опальной сестры Савелия, точнее, родственники ее мужа, поляка Зеленского. Всех остальных просто физически уже не существовало.
Снова тупик.
Или опять я что-то не улавливаю?
Но метаться между этими Сциллой и Харибдой у меня уже не было сил. Утомленный мозг просил покоя.
Черт с ним со всем! Утро вечера мудренее, поэтому пойду-ка я спать. Завтра на свежую голову что-нибудь придумаю.
