Глава 8

Хотя Ной после встречи с Кейт Донован и не думал, что она может стать подозреваемой по этому делу, в пятницу утром он, на всякий случай, тщательно проверил ее с мужем алиби. Сидя за своим столом, Армстронг просматривал множество отчетов и показаний. Их алиби казалось железным – супругов не только не было в городе, они еще и ужинали с начальником федеральной тюрьмы Питерсберга в ночь убийства Мортона.

Данный факт, конечно, вовсе не означал, что Кейт не могла нанять кого-то, чтобы прикончить насильника. Но ничто в финансовой отчетности супружеской пары не указывало на то, что они могли нанять киллера. Ной передал отчеты финансовому аналитику для дальнейшей проверки, однако понимал, что тот вряд ли откопает что-то интересное.

Безусловно, нельзя полностью исключать возможность того, что Кейт знала кого-нибудь, кто согласился бы пришить подонка типа Мортона из добрых побуждений, но вряд ли. Ной хорошо разбирался в людях. Как правило, он считал людей плохими, пока они не доказывали обратное, и все же Кейт не подходила на роль хладнокровного убийцы. Агент считал, что если б она знала, что Мортон в Вашингтоне, и желала его смерти, то сделала бы все сама, а его тело никогда бы не нашли.

В девять в кабинет вошла Эбигейл с двумя стаканами кофе.

– Не знаю, какой кофе ты предпочитаешь, – сказала она, ставя перед ним стакан и вываливая на стол пакетики с сухим молоком и подсластителем.

– Черный, – ответил Ной. – Спасибо.

– А если ты когда-нибудь захочешь принести мне кофе, то знай, что я предпочитаю очень слабый.

– Возьму на заметку.

– Нашел что-нибудь интересное? Дымящийся ствол, к примеру? Может, алиби у кого не подтвердилось?

Он покачал головой:

– Кейт и Диллон Кинкейд чисты. Мортона завалили из девятимиллиметрового, а у Кейт служебный «глок» сорок пятого калибра и личный револьвер тридцать восьмого. На имя мужа огнестрельного оружия не зарегистрировано. Люси Кинкейд имеет лицензию на ношение, владеет двадцать вторым калибром и «хеклером» сорок пятого. Хотя все это, конечно, просто для галочки, с учетом их связей с «РКК» и правоохранительными органами, не говоря уже о том, что купить ствол на улице – проще простого для любого, кто знает хотя бы долю того, что известно Донован о криминальной жизни.

Эбигейл издала сухой смешок:

– У меня такое впечатление, что ты хочешь, чтобы кто-нибудь из них был убийцей.

– Нет, но сбрасывать такой вариант со счетов тоже не годится.

– А как же презумпция невиновности?

Ной молча смотрел на напарницу. За три года работы в ФБР подавляющее число подозреваемых оказывались виновными.

Эбигейл покачала головой:

– Кейт Донован никоим образом не связана с убийством Мортона, и ты знаешь это.

– Пожалуй, ты права.

– Люси Кинкейд еще не приходила?

– Звонила утром, сказала, что будет к десяти.

– Я удивлена тем, что Кейт отпустила ее одну.

– Люси уже взрослая и поступает так, как захочет.

Ной не думал, что бурная реакция мисс Кинкейд на новости об освобождении Мортона из тюрьмы была наигранной. Она, конечно, может оказаться экстраординарной актрисой, но вряд ли. Наоборот, в Люси он видел редкую черту характера: неспособность лгать.

Полночи агент мысленно анализировал ее слова и реакцию. Он продолжал думать о ней, когда проснулся утром, проспав всего четыре часа. Ной пришел на работу пораньше, чтобы закончить чтение документов и финансовых отчетов, которые к восьми утра уже лежали у него на столе. И чтобы побольше узнать о ней.

Если б из всех подозреваемых именно Люси пристрелила этого ублюдка Мортона, то вышла бы сухой из воды, даже если б явилась в полицию с повинной. Ни один суд присяжных не осудил бы ее, узнав, что женщине пришлось пережить в лапах Мортона и его приятеля-извращенца.

По правде говоря, Ной не знал, что она за человек, поэтому, с одной стороны, Люси вызывала его любопытство, с другой – подозрения. Ее дело в ФБР оказалось удивительно толстой папкой, к которой он получил доступ только благодаря личному распоряжению Ганса Виго. Лишь немногие знали, что она убила Адама Скотта, спустив курок шесть раз и разрядив весь барабан револьвера калибра.357 ему в грудь. Это беспокоило Ноя, так как означало, что она может убивать – и убьет, если кто-то будет угрожать ее жизни.

И вообще шесть пуль – многовато.

Хотя его там не было. Будучи военным, он понимал, что политиканы и журналисты не способны адекватно оценить трагические события войны. Они сидят на своих кожаных креслах вдали от поля брани и ставят под сомнение действия командования, не изучив все факторы, предопределившие боевые решения.

Мортона прикончили одним выстрелом в затылок. Следовательно, убийца точно знал, что он делает и куда целится.

Как правило, людей убивают из-за денег или предательства, и способы убийств разнятся. Тот факт, что его убили одним выстрелом в голову, указывал на холодный расчет. Ничего личного. Похоже на заказное убийство.

Могли ли насильника прикончить по причине, никоим образом не связанной с его преступным прошлым? Мог ли его застрелить кто-то, недовольный тем, что тот сдал властям своих подельников? Кто мог пострадать от того, что компания «Трэск энтерпрайзес» прекратила свое существование?

– Эбигейл, пробей список всех сотрудников и партнеров «Трэск энтерпрайзес». Мне понадобятся действующие адреса, отчеты, все, что сможешь нарыть.

– Что у тебя на уме?

– Обдумываю метод преступления. Посуди сама: одна пуля в затылок. Это хладнокровное, беспристрастное убийство.

– А еще ему отбили яйца – что же тут беспристрастного? – произнесла напарница.

– Да, но киллеру или киллерам никто не мешал – причал был пуст. Никаких камер видеонаблюдения. Они могли бы забить его до смерти. Пытать. Могли прострелить конечности и заставить мучиться. Если бы у них были к нему личные счеты…

– Надеюсь, мы с тобой никогда не поссоримся.

– Никак не могу понять, – продолжал Ной, – что он делал здесь, в Вашингтоне? Его приезд кажется спонтанным и незапланированным. Информация по мотелям есть?

– Все еще ищем. Если Мортон использовал чужое имя, нам не повезло. Но, может быть, мужчину опознают по фотографии… Пока пробиваем по его имени и по имени его двоюродного брата.

– Может, у кого-нибудь алиби не подтвердилось?

– Скоро узнаем.

Ной чувствовал, что причина, по которой Мортон спешно прилетел в Вашингтон, была напрямую связана с его последующим убийством.

– Наши люди из офиса в Денвере опрашивают всех, кто общался с Мортоном после освобождения. От Гардино новостей нет?

– В Денвере восемь утра. Поинтересуюсь у нее через час.

На телефоне Ноя зажужжал интерком.

– К вам Люси Кинкейд.

– Минута в минуту… Спасибо, сейчас буду. – Он кивнул Эбигейл: – Что ж, приступим.

Люси пришла одна – значит, Кейт Донован не удалось убедить свою золовку пойти с кем-нибудь, кто будет представлять ее интересы.

– Спасибо, что пришли, мисс Кинкейд.

Та кивнула.

Ной проводил ее вниз по коридору в небольшую комнату для переговоров. Люси была очень привлекательной женщиной и выглядела старше своего возраста – двадцать пять ей исполнится лишь в следующем месяце. Она казалась опытным и уверенным человеком, который не позволит другим шутить с собой. В то же время ее скупые жесты, по которым ничего прочитать нельзя, и непроницаемое выражение лица говорили Ною о том, что все личное она держала глубоко внутри. В этом агент убедился вчера. Он заметил, какие усилия женщина прилагала, чтобы сдержать свою ярость, когда узнала, что родственница лгала ей последние шесть лет.

Было в ней что-то загадочное.

– Мы лишь хотим подтвердить ваши вчерашние показания и задать еще пару вопросов, – сказал Ной, жестом пригласив ее сесть на стул напротив него. – Налить вам воды? Или, может быть, хотите кофе?

Она покачала головой:

– Нет, спасибо.

Эбигейл присоединилась к ним за столом и улыбнулась.

– Вчера мы с вами так и не познакомились, – сказала она Люси и протянула ей руку: – Меня зовут Эбигейл Резник. Я работала с доктором Виго над несколькими делами. Он очень высоко отзывался о ваших братьях. О всех четверых.

Люси приветливо ответила:

– Взаимно.

– Вы не против, если мы будем записывать наш разговор? – спросила Эбигейл.

Гостья покачала головой. Улыбка исчезла с ее лица.

Эбигейл нажала красную кнопку миниатюрного цифрового диктофона, откашлялась и начала:

– Это специальный агент Эбигейл Резник и специальный агент Ной Армстронг, опрос по делу 201101120197. Мисс Кинкейд, согласны ли вы на запись данного опроса?

– Да, – ответила Люси.

– Вы добровольно согласились прийти в штаб-квартиру ФБР и ответить на вопросы касательно расследования убийства Роджера Мортона?

– Да, – снова ответила женщина.

Ной приступил к допросу. Сначала агент получил подтверждение всего, что она сказала вчера вечером – то, что ничего не знала о сделке со следствием и не знала, что Мортон вышел из тюрьмы. Люси говорила коротко и по делу. Ему было известно о трагедии, произошедшей с ней, поэтому Армстронг только восхищался ее стойкостью.

Но он не мог позволить жалости затуманить свой разум.

– Когда вы в последний раз видели или разговаривали с мистером Мортоном?

Люси задумалась и ответила:

– Шесть лет назад, в июне.

– Мисс Кинкейд, возвращаясь к тому времени, когда мистер Мортон держал вас в заложницах, не помните ли вы чего-нибудь из того, что видели или слышали, что могло бы помочь нам найти его убийцу?

Она поколебалась и сказала:

– Я хотела бы сказать пару слов без протокола.

Ной чуть не сказал «нет», но все-таки кивнул Эбигейл, и напарница остановила запись.

– Прошу вас, говорите.

Люси несколько секунд собиралась с мыслями и взволнованно произнесла:

– После моего похищения и изнасилования я многие месяцы старалась забыть, оставить все, что видела, слышала и чувствовала, в прошлом. Но у меня не получалось. Только когда я сдалась, когда решила, что должна научиться жить с кошмарами, злостью, страхом и чувством глубокого, нескончаемого унижения, все наконец начало постепенно забываться. Не знаю, сколько времени мне понадобилось, но я справилась. Я заставила все воспоминания испариться. Все, что я помню сейчас, – лишь обрывки того ада, и я отказываюсь возвращаться в него. Ни ради всего этого, ни тем более ради Роджера Мортона. Я не убивала его и не знаю, кто это сделал, но уж поверьте, не оплакиваю жертву. Он был отвратительным, гнусным подонком и насильником, который получал удовольствие, причиняя женщинам боль. Его никогда не должны были выпускать из тюрьмы. Я рада, что он мертв.

Она кивнула Эбигейл; та поколебалась, но нажала кнопку диктофона.

– Отвечая на ваш вопрос, агент Армстронг, – ровным голосом продолжила Люси, словно не она только что говорила минуту назад, – хочу сказать, что не помню ничего о тех днях и ничего из того, что могло бы каким-то образом помочь вам в поисках убийцы этого чудовища.

Шон провел последние пятнадцать минут, убеждая Патрика, брата Люси, не лететь обратно в Вашингтон.

– Я присмотрю за ней. Обещаю. – Для него это было совсем нетрудно. Ему лишь хотелось, чтобы у него появился повод проводить больше времени с Люси. – Ублюдок мертв. Не думаю, что ей угрожает какая-либо опасность.

– Не знаю. – Патрик был в замешательстве, и если б его работа не была столь важной, он бы уже сидел в самолете на пути домой.

– Позвони ей, – предложил Шон. – Я уверен, что она скажет тебе оставаться в Стэнфорде и делать свою работу. Ведь они именно тебя просили прислать.

– А я помню, что они просили отправить им кого угодно, только не тебя.

– Мало людей разбирается в компьютерной безопасности на нашем уровне.

Патрик вздохнул:

– Я закончу работу, только если не понадоблюсь Люси. А Дюку придется выкручиваться самому.

– Договорились.

– Держи меня в курсе, – бросил Патрик напоследок.

– Обещаю, – Шон попрощался, повесил трубку и принялся проверять электронную почту.

Он улыбнулся, увидев письмо от Джейн Морган, гуру исследований в «РКК». Жаль, не удалось убедить своего брата отпустить ее в Вашингтон вместе с Патриком, но Дюк был непреклонен. И Патрик, и Шон были компьютерными экспертами, но навыки Шона в области обхождения закона оставались непревзойденными. Одной из основных сфер деятельности «РКК Ист» была компьютерная безопасность. Мистер Роган мог проникнуть в любую закрытую систему, но не знал, как залатать брешь после себя. Патрик и Дюк мастерски обеспечивали защищенность систем. Когда брат Люси пришел в «РКК» в Сакраменто в прошлом году, они быстро подружились, и, среди прочего, их объединяло стремление к успеху.

Шон прочел документы, что Джейн накопала на Роджера Мортона и Адама Скотта, и все материалы, где содержалась информация, относящаяся к похищению Люси Кинкейд.

После освобождения из тюрьмы Роджер Мортон жил в Денвере, пока по неизвестной причине не приехал в Вашингтон, округ Колумбия, рискуя своим досрочным освобождением. По условиям сделки со следствием, копия которой лежала у Шона на столе, один промах отправил бы Мортона в тюрьму до конца дней. Что же было такого важного, ради чего он был готов рисковать, провести остаток жизни за решеткой? И почему он заслужил расправу – знал что-то или, может быть, совершил?

Тут явно замешаны деньги или месть.

Но если преступление совершено из чувства мести, то наверняка виноваты Кинкейды. Люси стала жертвой, и ее семья имела все основания желать насильнику смерти. Однако пошли бы они на это?

Шон думал, что нет. Допустим, один из Кинкейдов действительно убил Мортона. Тогда зачем было заманивать его в Вашингтон? Если б он приехал туда по своей воле, а Кейт или Патрик увидели ублюдка, они бы просто упекли его обратно за решетку.

Джек Кинкейд, с другой стороны, обладал подготовкой и характером человека, способного с легкостью убивать. Однако проведя более двух десятков лет в армии, а затем перейдя на «вольные хлеба» наемником, он точно знал бы, как заставить Мортона навсегда исчезнуть.

Шон решил попозже изучить другие жертвы насильника. Может быть, одна из них организовала его убийство. Но даже начав свое собственное расследование, он знал, что если и найдет что-нибудь, то никогда не передаст информацию федералам. Он не видел никакого правосудия в том, чтобы наказать жертву преступника, столь несправедливо отпущенного из тюрьмы. От одной такой мысли у самых здравомыслящих людей закипала кровь.

Быть может, парень сам хотел отомстить? Может, он приехал сюда, чтобы причинить боль Кейт или Люси за их роль в его поимке? Но он вышел почти сухим из воды и явно понимал, что вряд ли стоило рисковать свободой ради эфемерной мести. Опять же, Шону было трудно представить, что творится в голове у людей, подобных Мортону, если их вообще можно назвать людьми.

Обычно, если дело не в мести, значит, в деньгах. Хотя Адам Скотт и был мозгом «Трэск энтерпрайзес», именно Мортон осуществлял все его планы. Наверняка он знал все про бизнес на нелегальной порнографии. Как продолжать делать деньги под постоянным присмотром федералов? Только из подполья. Работая на «Трэск», он привык к определенному образу жизни, потом провел шесть лет в тюрьме, и если приехал в Вашингтон по делу, из-за денег, оно должно быть каким-то образом связано с его прошлой жизнью и старыми контактами.

Для таких людей, как Мортон, деньги – это самое важное. Месть требует слишком много планирования и ненависти. Он нарушил бы условия своего досрочного освобождения ради денег, но не ради мести. Список его «подвигов» весьма недвусмысленно давал понять, что у парня было лишь три желания в жизни – грести деньги, трахаться и унижать женщин.

Шон подозревал, что ввязывается в нечто опасное. Ему нравилась Люси, и он боялся, что его чувства не позволят ему объективно оценить улики, лежащие перед ним на столе. Сможет ли мистер Роган распознать действительно важные вещи? Он не полицейский. Ему не хочется решать, что правильно, а что нет, не хочется давать преступникам больше прав, чем было у их жертв. Для него люди, подобные Роджеру Мортону, были грязью, не заслуживавшей прав, которые они принимали как нечто само собой разумеющееся. Почему преступники имеют все права нормального человека? Это называется правосудием?

Он не понимал, что Люси находит в ФБР, почему она хочет служить в правоохранительных органах, системе, защищающей негодяев лучше, чем невинных людей. Но мисс Кинкейд хотела этого, и он восхищался той страстью, с какой она шла к своей цели.

Шон думал о Люси с того вечера, когда Патрик впервые представил их друг другу месяц назад, прилетев для подписания документов на новый офис «РКК Ист» и для закрытия трастового счета. Они втроем поужинали пиццей на полу пустой кухни… Хотя нет, Шон слишком хорошо помнил тот день, когда впервые увидел Люси во время ее визита к Патрику и Джеку в Сакраменто более года назад. Он наблюдал за ней через окно, за тем, как она двигается, как держится, и невольно загляделся на ее длинные, стройные ноги в обтягивающих джинсах.

Конечно, прежде всего его привлекла ее внешность. Ростом около метра семидесяти, благодаря длинным ногам она казалась выше и была полностью в его вкусе. Люси обладала подтянутой женственной фигурой с волнующими изгибами как раз там, где надо. Ее ослепительная улыбка озаряла все вокруг, когда она не была чем-то озабочена. Но Шона влекло не только ее идеальное тело – его скорее притягивала вся Люси, с ее длинными черными волосами, большими карими глазами и незаурядным интеллектом. Своим умом и страстным стремлением к правосудию она не походила ни на кого из его знакомых.

Конечно, он знал о ее прошлом. Через собственные каналы Роган вышел на информацию, скрываемую от него Патриком. Он не стремился узнать то, чего не имелось в публичном доступе, – это было бы слишком подло по отношению к Люси. А то, с каким упорством мисс Кинкейд пыталась вернуться к нормальной жизни, пройдя через все круги ада, доказывало всему миру, что она никогда не будет ни жертвой, ни мученицей.

У нее были красота, незаурядный ум и целеустремленность. Люси хотела в будущем помогать слабым. Шон восхищался ею.

Чего ему обычно не хватало, так это сосредоточенности на каком-либо одном деле. По крайней мере, так всегда говорил Дюк. Он считал, что Роган перепробовал в колледже все лишь потому, что сам не знал, чем хочет заниматься. Отчасти это была правда, и Шон отлично понимал потребность Люси в изучении новых, непохожих материй, понимал ее переход из департамента шерифа в Конгресс, а затем – на работу в морг.

Он задумывался, не надоест ли ей ФБР с его жуткой волокитой и множеством правил. Шон в таких условиях точно долго не протянул бы. Люси – может быть. И хотя он понимал мотивацию мисс Кинкейд и восхищался ее упорством, он с радостью предложил бы приятельнице работу в «РКК». Она стала бы настоящим кладом для компании.

Но больше всего Шон хотел заставить ее улыбнуться. Он хотел показать, что жизнь – нечто большее, чем работа двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Хотел дать понять, что усердно работающие люди должны не менее усердно отдыхать, что она заслуживает получать удовольствие от жизни.

Но она не сможет получать удовольствие от жизни, пока не будет разрешена ситуация с Мортоном.

Шон продолжил чтение документов, полученных от Джейн, и параллельно начал разрабатывать план действий.