1
Я докуривал свою первую сегодня сигарету, когда вошел начальник уголовного розыска Рат Кунгаров и сунул мне под нос подколотые исписанные листы.
— Срочно изучи материал и доложи свои соображения. Кое-что уже сделано. Учти, канителиться с таким делом нам никто не позволит, так что сам понимаешь…
Конечно, понимаю. Материал этот мне знаком: элементарное мошенничество. Вся сложность в срочности. Придется изучить и обзавестись соображениями.
Примерно через полчаса изучил, но не обзавелся, хотя фабула предельно проста. Некий солидный гражданин в течение недели умудрился договориться о продаже приморской дачи с четырьмя покупателями. И даже получить у всех четырех задатки. И даже за чужую дачу. Потому что, как выяснили покупатели позже, принадлежала она совсем другому солидному гражданину, не подозревавшему о существовании первого. Уяснив это обстоятельство, покупатели подали заявление в милицию и стали потерпевшими. А наш горотдел оказался тем самым органом, в обязанности которого входят «восстановление нарушенных прав граждан и привлечение к ответственности нарушителя оных».
Для выполнения этих обязанностей горотдел располагал следующими сведениями. Всем потерпевшим мошенник любезно предоставил возможность предварительного осмотра дачи. Он возил их туда на собственном «Москвиче», демонстрировал участок с фруктовыми деревьями, виноградником и бассейном, дом с застекленной круговой верандой, двумя комнатами и кухней, душевую с большим баком для напора и туалет над выгребной ямой — в пристройке…
Дачей все оставались довольны. И сравнительно невысокая, неспекулятивная цена тоже оказалась приемлемой. При таких условиях каждый покупатель воспринимал прозрачный намек на возможного конкурента почти как угрозу личному благополучию, и задатки вручались без колебаний. Мошенник заставлял себя даже упрашивать. Он долго отказывался, настаивая прежде всего на заявлении в трест дачного хозяйства, обещал за неделю уладить все формальности и лишь под занавес, отнекиваясь и конфузясь, брал деньги. Со всех четырех по пятьсот рублей. Ни один из покупателей не испытывал никаких сомнений: полный мужчина (у нас в Азербайджане — это синоним солидности, и внешней и служебной), собственная автомашина (каждый все-таки записал номер АЗВ 88–14, после чего психологически готов был уплатить вперед остальную сумму).
Мошенник действовал по принципу: я вам — номер автомашины, вы мне — доверие. Номер своего телефона он, естественно, не оставил. Мотивировка: «квартиру в Баку только получил, а служебный… напрасно потратите время, работа у меня не сидячая. Лучше уж я вам звякну».
Он-то, конечно, не звякнул. «Звякнули» денежки покупателей. И спросить не с кого. В данном случае, правда, еще не все потеряно, есть милиция. С нас-то незадачливые граждане и спрашивают.
Что же сделано горотделом до того, как материалы попали ко мне? У всех потерпевших и хозяина дачи были взяты объяснения. Серия АЗВ — бакинская, поэтому в ГАИ города была наведена справка, кому принадлежит «Москвич-407». Выяснилось, что номер числился за автомашиной ГАЗ-24. Сведений, проливающих свет на личность мошенника, не прибавилось. Подтверждено справкой ГАИ только то, что и так было очевидно с самого начала: номер автомашины — липа. Судя по этому, а также по манере держаться, так сказать, торопиться не поспешая, преступник не новичок. Внешние приметы: возраст — за пятьдесят, выше среднего роста, полный, темные волосы с проседью обрамляют лысину, крупные черты лица. Двое из потерпевших обратили внимание на якорек, вытатуированный на тыльной стороне левой (по мнению одного) или правой (по мнению другого) ладони. Называл себя Айриянцем Александром Вагабовичем. Говорил в основном по-русски, но свободно изъяснялся на армянском и азербайджанском языках.
Было также выяснено: где и при каких обстоятельствах произошло знакомство потерпевших с Айриянцем. Только один раз оно носило характер случайной встречи: потерпевший Тониян познакомился с ним в ресторане при местной фабрике-кухне. Остальным «покупателям» мошенник звонил сам по служебным телефонам.
Любопытная деталь: все трое работали в одном и том же учреждении и знали друг друга. Казалось бы, преступник в силу этого обстоятельства был заранее обречен на неудачу. Однако никто из них и не подумал поделиться намерением приобрести подвернувшуюся дачу, хотя все они находились в списках очередников на кооперативные дачные участки. Надо сказать, мошенники неплохо разбираются в людской психологии.
Каким образом ему удалось быстро и точно наметить жертвы? Ответ на этот вопрос содержался в объяснениях потерпевших. Список будущих «дачников» по инициативе месткома был вывешен в вестибюле учреждения. Помимо фамилии, имени-отчества и очередности, в списке указывалась должность. Произведя отбор кандидатов в покупатели, преступник легко установил служебный номер телефона. Далее следовало примерно следующее: «Уважаемый Зейнал Мамедович? Здравствуйте. Айриянц Александр Вагабович. Нет, нет, не пытайтесь вспомнить… (добродушный и в то же время солидный смешок). Мы с вами незнакомы. Узнал о вашем желании приобрести дачу. А я как раз ищу надежного покупателя. Не хочется, знаете ли, кому попало: потом хлопот не оберешься. Если не возражаете, могу подвезти показать…».
Объяснение хозяина дачи Матвея Павловича Титаренкова было лаконичным. Никакого Айриянца он в глаза не видел и продавать дачу не собирался. В связи с переводом на работу в Баку на дачу давно не приезжал. Здесь, в Каспийске, остались его сын и невестка, которые в межсезонье дачей также не пользовались. В результате мошенничества ущерб даче не причинен, и потому никаких претензий у него нет.
Отсутствие ущерба, подчеркнутое в объяснении, является доказательством того, что мы имеем дело с «чистым» мошенничеством.
Теперь осталось «немногое»: установить личность мошенника. По таким преступлениям сложных расследований, как правило, не требуется, это типично сыскное дело. Ориентировка с приметами Айриянца разослана и, надо полагать, рано или поздно обязательно сработает. Однако такая неопределенность со сроками Кунгарова не устраивает, поэтому он и потребовал дальнейших соображений.
Первое, что приходит на ум: автомобиль «Москвич-407» и осведомленность мошенника в отношении именно этой конкретной дачи, — едва ли допустим выбор первой попавшейся, не говоря уже о четырехкратном риске случайной встречи с подлинными хозяевами. А ведь, судя по объяснениям потерпевших, мошенник действовал уверенно: заранее назначал день осмотра, орудовал, видимо, подобранными ключами.
Каждое из этих направлений поиска имеет свои плюсы и минусы.
Наличие у преступника автомашины. Казалось бы, тут есть за что зацепиться. Автомобиль — не документ, в карман не спрячешь; числится его хозяин по учетам ГАИ. Однако владение и управление автомашиной — разные понятия. Среди владельцев «Москвичей-407» схожего с Айриянцем лица в картотеке ГАИ не оказалось. В принципе можно проверить все бакинские автомашины этой марки и опросить их владельцев, но даже при такой затрате сил успех сомнителен. Тут уж приходится соразмерять совершенное преступление со средствами его раскрытия, нелепо использовать дальнобойную артиллерию для уничтожения снайпера.
Выбор дачи и уверенное хозяйничанье на ней. Очевидно, мошенник располагал необходимыми сведениями о владельцах. Хотя бы о том, что они на даче не появятся. И сведения эти псевдо-Айриянц считал вполне достоверными. Откуда он мог их получить? Ответ на этот вопрос «выведет» на преступника, но к кому мне обращаться? Во всяком случае, не к Матвею Павловичу Титаренкову — известному всему городу архитектору. Мошенник едва ли из числа его знакомых.
Так что же все-таки делать? Следовать своему правилу: когда не знаешь, что предпринять, добери информацию. В данном случае можно уточнить кое-что у потерпевших.
Я придвинул телефон, положил рядом описок покупателей дачи, набрал номер и сказал совсем как Айриянц:
— Уважаемый, Зейнал Мамедович? Здравствуйте… — и после необходимого представления: — Вы не обратили внимания, какими ключами открывал Айриянц калитку и дом, сколько их было?
Оказалось: обратил. Ключи находились в одной связке. Их было несколько, но точное количество не помнит.
— Как выглядели комнаты?
— В очень хорошем состоянии, никакого ремонта не требовалось, — вздохнув, ответил Зейнал Мамедович, и я сформулировал вопрос иначе:
— Они выглядели обжитыми или создалось впечатление, что в них давно никто не бывал?
— Вроде бы постоянно там не жили, но на дачи, которыми совершенно не пользуются в зимнее время, она непохожа. — И после небольшой паузы добавил: — Может быть, перед продажей привели в порядок, знаете, чтобы лучше смотрелась.
— Спасибо, Зейнал Мамедович, — сказал я и подумал, что случаи мошенничества предупредить очень трудно вовсе не из-за высокого интеллектуального уровня преступника.
Я переговорил со всеми потерпевшими. Каждый из них внес свою лепту в мое представление о поведении Айриянца, ключах и внутреннем состоянии дома. Теперь я твердо знал: в связке имелось пять ключей, от калитки в заборе, от веранды, двух комнат и кухни с автономным входом; все четыре визита состоялись на прошлой неделе: со вторника по субботу включительно; мошенник не проявлял никакой торопливости, вел себя уверенно, по-хозяйски; в помещении, как видно, поддерживались порядок и чистота, не ощущалось затхлости и холода, кровати были аккуратно застланы.
Дополнительные подробности своего знакомства с Айриянцем рассказал мне потерпевший, подвернувшийся мошеннику на фабрике-кухне. Вечером в ресторане гражданин Тониян волею случая очутился за одним столиком с Айриянцем. Они разговорились, и постепенно Тониян проникся к своему сотрапезнику уважением. В процессе «откровенной и дружеской» беседы выяснилось, что судьба свела их не случайно: один желал расстаться с тем, что с удовольствием приобрел бы второй.
Не знаю, как насчет колоколов судьбы, а вот песни специально для Тонияна прозвучали. Их щедро заказывал Айриянц певцу Жоре и щедро оплачивал, чем безмерно укрепил доверие будущей жертвы. Все остальное проходило, как и в эпизодах с другим потерпевшими: Назначена встреча, дача понравилась, задаток вручен без колебаний. Детали, отличающая данный эпизод: после осмотра дачи Айриянц извлек бутылку коньяка и распил там же вместе с покупателем, так сказать, в стиле завязавшегося знакомства.
— Эту бутылку коньяка Айриянц принес с собой? — спросил я.
— Нет. Он взял ее с веранды. Там, на полу стояло несколько бутылок водки и вина.
— Как он обращался к певцу?
— По имени. Называл его Жориком.
— У вас не создалось впечатления, что они знакомы?
— По-моему, нет. Певца многие по имени называют. И потом разве знакомым платят так дорого?
Из ресторана вы вышли вместе?
— Нет, Айриянц торопился домой, Ему ведь надо было еще добираться до Баку. Да он и объяснил, что продает дачу из-за переезда в Баку, а взамен купит на Апшероне.
В том, что Айриянц живет не здесь, а в Баку, я не сомневался. Но его гастроли в Каспийске состоялись не случайно. И с каким размахом! Целую неделю возил покупателей на чужую дачу как к себе домой. Теперь он у нас, конечно, не появится, и тем не менее искать его надо именно здесь. Искать в смысле установления личности. И еще одно твердое убеждение я вынес из бесед с потерпевшими: псевдо-Айриянц выступал не в одиночку, у него был партнер, оставшийся за кулисами.
Теперь можно к Кунгарову.
— Мошенник разъезжал в автомашине, начал я излагать свои соображения, — но «Москвич» или оформлен на чужое имя, или взят у кого-то напрокат. Вряд ли имеет смысл начинать поиск с повальной проверки всех бакинских владельцев «Москвичей-407».
— Отпадает, отрезал Рат.
Я рассказываю о поведении Айриянца на даче, и Рат соглашается:
— Его навели.
— Это еще не все. Ключи, которыми он пользовался, смахивают на настоящие.
— Вот это номер! — Рат тут же морщится. — Не Титаренков же, в конце концов, сговорился с мошенником.
— Разумеется. Но если ключи настоящие, то кто-то все-таки сговорился. Или мошенник получил их обманом. Во всех случаях нужно уточнить ряд обстоятельств, которые могут быть известны только владельцам дачи.
— Титаренков наверняка бы сам сообщил все, что знает.
— У него здесь сын и невестка. Они, видимо, пользуются дачей в гораздо большей степени, чем отец. А значит, и знают больше. Если уж что-то выяснять, так у них.
— В первую очередь в отношении ключей, — предложил Рат. — Ну ладно, действуй! Только учти: срок — пять дней. Чтоб к воскресенью ты мне Айриянца из-под земли достал.
— Будь сделано, — ответил я шутливой скороговоркой и уже вдогонку услышал привычное: «Ну, ну…».
В конце дня я поднимался по лестнице относительно нового дома, в котором жили молодые Титаренковы.
Из-за двери интересующей меня квартиры ясно слышались голоса:
— Он все шляется? — участливо опросил мужской.
— Как мартовский кот, — весело ответил женский.
— Когда увидимся?
— Послезавтра у меня библиотечный день, приходи пораньше…
Я не собирался подслушивать. Но не я виноват, что некоторые дома теперь такие звукопроницаемые.
Когда я позвонил, за дверью притихли, пошептались и наконец открыли.
Очаровательная пара. Оба щедро расцвечены природой. Она — невысокая блондинка с голубыми, я бы даже сказал, хрустально-голубыми глазами, он — рослый шатен.
— Здравствуйте, — сказал я. — Это квартира Титаренковых?
Женщина, кивнув, обратилась к парню:
— Ну, Саша, до скорой…
Парень оценивающе взглянул на меня и исчез, словно провалился сквозь лестничные пролеты.
Я прошел за хозяйкой в комнату. Должен признаться, со спины она выглядела ничуть не хуже. Брюки приспущенного до бедер покроя и небрежно заправленная кофточка мягко очерчивали фигурку, длинные волосы покачивались в такт легким, неслышным шагам, дополняя общее впечатление эдакой очаровательной пушистости.
Она распахнула балконную дверь и помахала рукой, точь-в-точь как очаровательный котенок с поднятой лапкой из «Веселых картинок». С улицы донесся шум отъезжающего автомобиля.
Наконец она повернулась ко мне, спросила:
— Вы случайно не к Матвею Павловичу? Он полгода как переехал в Баку.
— Нет. Я рассчитывал повидаться с его сыном.
— Ах, с Валей… Муж должен скоро подойти… если, конечно, его не занесет куда-нибудь по дороге.
— Понятно, — улыбнулся я, — приятелей много?
— Хватает. Приятельниц еще больше. — Обиженно поджала губки со следами стершейся помады, но тут же опять просветлела: — Впрочем, мне все равно. — И добавила, как нечто очень важное: — Мы с самого начала решили сохранить личную свободу. Каждый должен жить своими интересами, верно?
— Не знаю. Как-то не задумывался.
Черта с два. Я уверен, что семья без общих интересов, как правило, разваливается. Слава богу, навидался.
— Пока послушайте музыку, — она прибавила громкость в магнитофоне. Новый шейк. Умопомрачительный. Вы танцуете?
— Нет. — И чтобы как-то сгладить резкость, пошутил: — У меня воспаление коленной чашечки.
Хрустальная голубизна ее глаз осталась незамутненной. Она кивнула, как бы принимая к сведению оправдание, и с ногами забралась на широченный угловой диван-кровать.
— Это единственное заболевание, которое отсутствовало у героя Джером Джерома, — по инерции продолжал я. — Помните «Трое в лодке, не считая собаки»?
— Нет, этого я не видела.
Туг я черт знает из какого озорства, видимо, оно проявляется и у инспекторов уголовного розыска, серьезно сказал:
— Ничего, следите за программой, ведь «Четырех танкистов и собаку» повторяли раз пять.
— Что это вы стоите? — опомнилась хозяйка. — Располагайтесь где удобнее. У меня такое предчувствие, что Валентин явится сегодня вовремя.
— Может быть, и вы, простите, не знаю, как вас…
— Жанна.
— Может быть, вы, Жанна, тоже мне сумеете помочь? Дело в том, что на вашей даче целую неделю орудовал преступник…
— А вы откуда знаете? — с интересом спросила она.
— По долгу службы. Я, собственно, из уголовного розыска.
— А я думала, вы из новых Валиных приятелей, — в ее голосе прозвучало разочарование, — Так вы точно из милиции?
— Абсолютно.
Я протянул удостоверение, она мельком глянула в него:
— В натуре вы гораздо лучше.
Меня уже порядком раздражал и нескончаемый шейк, и легкомысленная манера этой девочки-женщины вести беседу, и сигарета, неуклюже торчащая из пухлых губ. Однако меня сюда не звали, и в чужом монастыре своих порядков не устанавливают.
— Вы часто бываете на даче?
— А что мне там делать зимой? Вот Валентин туда таскается. Не знаю зачем, могу только догадываться… — с неожиданной злостью сказала она и тут же осеклась, видимо, вспомнила, откуда я появился. — Во всяком случае, меня это совершенно не интересует. Я же сказала: у нас каждый живет как хочет. Полная свобода.
— Прекрасная штука свобода. За нее борются, а у вас все так мирно уладилось, не удержался я.
— Да, — без тени юмора согласилась Жанна, — у нас получилось. Знаете, по-моему, в наше время ревнуют только дураки, верно? У Тамарки, моей подруги по техникуму, муж настоящий тиран, шагу не дает ступить. Мне ее, бывает, ну просто до слез жалко. А она ничего, терпит. Я бы на ее месте…
— Значит, говорите, Валентин на дачу ездит? — перебил я. — И часто?
— Когда как, по настроению.
— С друзьями, наверное?
— Друзей у него нет, убежденно сказала Жанна. — Я вам говорила о приятелях, с ними и ездит.
— Кстати, этот молодой человек, Саша, тоже из Валиных знакомых?
— Это мой друг. Со своими приятелями Валентин меня не знакомит. Гордиться нечем.
— Муж ваш, кажется, в НИИ работает; ребята там отличные, возразил я.
— Вот именно, — согласилась Жанна. — Только мой их терпеть не может. Они для него маменькины сынки. А по-моему, он им просто завидует.
— Чему же?
Валя без матери вырос, — впервые за время нашего разговора при упоминании мужа в голосе Жанны прозвучала теплая нотка, но тут же исчезла. — Отец его за двоих избаловал, а ему все равно мало. Все считает себя обделенным. Да, — вдруг вспомнила Жанна, — а этот мошенник на нашей даче много заработал? Вы его еще не поймали? Между прочим, Валентин сам хотел узнать подробности в милиции. Он не звонил вам?
— Не звонил. А со своими друзьями вы на даче не бываете?
— Валентин мне ключей не дает.
Она надула губки, как закапризничавший ребенок.
Я собирался выяснить у нее, кто же составляет круг Валиных знакомых, которыми нельзя «гордиться», но не успел.
Хлопнула входная дверь, и в комнате появился Саша.
Так я подумал в первое мгновенье, уж очень вошедший парень напоминал Сашу и ростом и одеждой. Особенно одеждой: та же коричневая замшевая куртка и полосатая сорочка с широким ярким галстуком.
— Прорезался… — безразлично констатировала Жанна.
Так говорят, глядя в окошко, например: «дождь идёт». Я догадался, что это и есть Валентин.
И на него природа не поскупилась: рослый, широкоплечий, с нежным по-девичьи цветом лица, высоким лбом и пунцовыми губами. Правда, губы бантиком в сочетании с аккуратной ямкой на круглом подбородке придавали лицу выражение заносчивое и нерешительное.
Не обращая на меня внимания, как будто кресло, в котором я сидел, пустовало, он подошел вплотную к дивану, резким щелчком выключил магнитофон.
— Сколько раз говорил, что не желаю терпеть твоих друзей в своем доме!
Ого, Валя совсем не так миролюбив, как его супруга. Мне показалось, что он начнет сейчас бодаться, и, судя по всему, было чем.
— Это твой гость, — усмехнулась Жанна, не изменяя полулежачей позы. — Между прочим, из милиции.
Он повернулся ко мне и тоном ниже, но с прежними агрессивными нотками в голосе спросил:
— Чем обязан?
Быстро она его укротила, а мне это удовольствие еще предстоит.
— Не хотел вас беспокоить, Валентин Матвеевич, вызовом. Думал: время позднее, застану дома, выясню кое-какие подробности в отношении дачи. Если помешал, прошу прощения, — я поднялся. — Завтра с утра жду вас в горотделе.
— Для чего я вам понадобился? Таскать себя по милициям из-за какого-то мошенника я не позволю. Хозяин дачи — отец, вот и обращайтесь к нему.
Последняя фраза содержала явный подтекст: «К нему-то вы больше не сунетесь…».
А мне, действительно, незачем беседовать с Титаренковым-старшим, раз он давным-давно на даче не появлялся да и вообще интересующей меня информацией не располагает. Зато Валентин, судя по всему, может оказать существенную помощь в установлении Айриянца. Нужно только преодолеть недружелюбие хозяина, которое могло объясняться не желанием что-то скрыть от уголовного розыска, а нездоровой атмосферой в семье. Поэтому реплику об отце я оставил без внимания и добродушно сказал:
— Зачем же вам таскаться, Валентин Матвеевич? Это же мне надо найти преступника. Я и притащился, жаль, что некстати. Если не возражаете, могу зайти завтра. Сюда или на работу, где вам будет удобнее.
— Чего уж там, раз пришли. — Он снисходительно улыбнулся. — Опрашивайте — отвечаем.
Мы уселись рядышком, и я не заставил себя ждать.
— У кого находились ключи от дачи?
— Никому я их не давал, — немедленно ответил он.
С первого же ответа я почувствовал напряженность собеседника, знакомую по многочисленным допросам. Она возникает чаще всего по двум причинам: боязни проговориться или официальной обстановки. О последней не могло быть и речи. Что же Валентин хочет утаить? Уж не передачу ли кому-то ключей, ведь мой вопрос можно было понять и так.
— Я имею в виду вашу семью. Значит, у вас?.. — уточнил я.
— Ах, в этом смысле… У меня и у отца. У каждого по связке. Они одинаковые.
— Можно взглянуть на вашу?
— Да, конечно, но ключи у меня на работе, в сейфе. Чтобы каждый раз не таскать с собой.
— Куда? — невинно спросил я, а Жанна прыснула смехом.
Он недовольно покосился в ее сторону:
— Ну… изредка приходится бывать на даче. Какой-то присмотр все-таки нужен круглый год, а у отца нет времени. Обычно я езжу прямо с работы. Оттуда гораздо ближе, чем из дома. Поэтому держу ключи там. А какое все это имеет значение? — опять начиная раздражаться, опросил он.
— Мне нужно найти преступника. Без вашей помощи это сделать нелегко.
— Я-то тут при чем?
— Вы же говорите, что присматривали за дачей. Кто же, кроме вас, подскажет мне, почему преступник выбрал именно вашу, каким образом туда проник и избежал встречи с вами?
— Какая же связь между мной и преступником? Вы позволяете себе намекать…
— Отнюдь, — перебил я. — Даже мысли такой не допускаю. И все-таки какая-то связь существует. Подумайте сами, целую неделю посторонний человек распоряжался на даче, как на своей собственной. Ежедневно привозил покупателей, а с одним из них даже «обмыл» сделку, там же, на свежем воздухе. Кстати, вы не заметили пропажи бутылки коньяка?
— Коньяков я там не держу.
— Был там коньяк. Значит, не ваш.
— Он, наверное, с собой привез.
— Нет. Взял с веранды, где стояло еще несколько бутылок, — объяснил я.
Вмешалась Жанна:
— Ох, Валька, влетит же тебе, если отец узнает, во что ты дачу превратил.
— Не мели чушь! Ты-то ведь знаешь, что я всю неделю был в командировке… — огрызнулся он и тут же умолк.
Проговорился. О командировке я действительно не знал. Но зачем ему понадобилось скрывать от меня свое отсутствие? Наоборот, логично было бы сразу заявить мне: «Когда Айриянц торговал нашей дачей, меня в Каспийске не было, поэтому он и чувствовал себя вольготно, поэтому и хозяйничал безнаказанно». Теперь и гадать нечего. Оставил он ключи кому-то, уж не самому ли Айриянцу? Нет, мысли о сговоре Валентина с мошенником я по-прежнему не допускал. Скорее всего покрывает своего приятеля или приятельницу, а вот те-то могли и с Айриянцем договориться.
— Вот видите, — сказал я Жанне, — все эти чудеса с бутылками, гостями и торговлей творились на даче в отсутствии Валентина Матвеевича. — И снова обратился к нему: — А после возвращения из командировки вы там побывали?
Он поерзал в кресле, ответил:
— Я заезжал туда на днях.
— Вспомните, пожалуйста, поточнее…
— Если вам это важно… Что у нас сегодня?..
— Среда, — подсказал я.
Он начал что-то бормотать, смешно прикидывая на пальцах.
Я решил избавить его от мучительных раздумий: врать или не врать?
— Айриянц закончил торговлю в субботу, а с понедельника дачу осаждали обманутые граждане. Они надеялись без нашей помощи поймать мошенника.
— Да, да, — упавшим голосом сказал он, — значит, в минувшее воскресенье.
Тут опять вмешалась Жанна:
— Хорош, нечего сказать. Мог бы домой сначала заехать.
На этот раз он не огрызался. Сделал вид, что реплики не слышал. Надо полагать, он сейчас жалеет, что не воспользовался моим предложением перенести нашу милую беседу на завтра, без такого опасного комментатора. Однако меня не интересовала степень привязанности Валентина Матвеевича к семейному очагу. Настораживало, как он умудрился, едва вернувшись в выходной день из командировки, попасть на дачу. Ведь ключи-то якобы находились в рабочем сейфе.
К моему удивлению, именно на этот, казавшийся таким щекотливым, вопрос он ответил без запинки:
— Прямо с поезда я заехал в такси на работу, вы же знаете, от вокзала до института рукой подать. Положил в сейф служебные бумаги, которые брал в командировку. Я всегда так поступаю, чтобы ни одного дня не держать их дома. Если сомневаетесь, вахтер и дежурный сотрудник могут подтвердить.
Я не сомневался. Если парень, еще не научившийся лгать, говорит правду, это сразу видно. Не стал задавать и бестактный вопрос: «Что за срочность была в поездке на дачу?» Он мог назвать тысячу и один повод. К тому же здесь присутствовала его жена, и не мне усугублять их отношения, и так достаточно сложные.
— На даче вы не обнаружили ничего подозрительного, что могло навести на мысль о появлении посторонних за время вашего отсутствия?
— Нет. Все было, как обычно. Может быть, я не обратил внимания.
— Возможно. Особенно если пробыли там недолго.
— До часа ночи, — бесстрастно сообщила Жанна, но в хрустале ее глаз вспыхнули искры. — С лягушками в прятки играл?
— Когда и зачем я бываю на даче, никого не касается! — выкрикнул Валентин.
— И Матвея Павловича? — ехидно уточнила Жанна.
У меня тоже язык чесался. Я бы с удовольствием выложил Валентину, что думаю о нем и о его отце. «Матвея Павловича Титаренкова знают все здешние жители. Он своим трудом и фантазией создавал Каспийск— юный наш комсомольский город. А ты непохож на созидателя. Ты и семьи-то собственной толком создать не сумел. Твоих фантазий пока хватает только на укрывательство преступника. Брось ломать дурочку, мальчик, и выкладывай, кто из твоих знакомых Айриянца на дачу навел!»
Ничего подобного я, естественно, не сказал и «ломал дурочку» сам.
— Теперь ясно, выбор Айриянцем дачи объясняется вашим отъездом в командировку. Ключи же лежали в сейфе…
— Да, — без энтузиазма подтвердил он.
— Ведь никто не мог их оттуда взять? — продолжал я в полувопросительном тоне.
Он посмотрел на меня как на идиота:
— Конечно.
— Значит, мошенник использовал отмычки.
Увы, я уже научился лгать правдоподобно. Для тех, кто захочет бросить в меня камень, я припас оправдание: ведь лгут же артисты, называя себя королями или разбойниками, объясняясь в любви или ненависти… Я тоже веду свою роль — сыщика.
Валентин Матвеевич обрадованно закивал и даже поинтересовался:
— Как вы думаете, откуда он мог знать о моей командировке?
Это мне уже не нравится. «Ломать дурочку» я могу и без посторонней помощи.
— Все мошенники — телепаты. Они мигом отличают дурака от умного, образованного от невежды, серьезного от легкомысленного. А ведь это гораздо сложнее, чем узнать об отъезде в командировку Валентина Матвеевича Титаренкова. Помните, Гамлет объяснял придворным, что познать человеческую душу ничуть не легче, чем выучиться играть на флейте?
— Говорят, труднее всего научиться на скрипке, поправила Шекспира Жанна.
Я встал.
— Извините за беспокойство и спасибо за помощь.
Едва мы вышли в прихожую, Валентин Матвеевич конфиденциально сообщил мне:
— Непроходимая дура.
«Скорее невежда, но никак не глупая», — подумал я и еще подумал, что «полная свобода» супругов, видимо, допускает такого рода откровения с посторонним человеком.
— О сложности отмычек можно судить, взглянув на ключи, — сказал я. — Подъеду к вам завтра в институт, покажете мне вашу связку. Не возражаете?
Он впервые посмотрел мне прямо в глаза. Видимо, хотел убедиться в моей искренности. И убедился. Да и как не убедиться парню с его-то жизненным опытом, когда я и сам в это мгновенье ощущал себя добросовестным, но недалеким служакой. У артистов это называется «войти в роль», а как у сыщиков — не знаю.
— Я могу привезти их вам в отдел, — с готовностью предложил он.
Так бы с самого начала… Но сейчас такой вариант меня не устраивает.
— Я не знаю заранее, как сложится завтрашний день. Есть другие дела, есть начальство. Давайте-ка лучше предварительно созвонимся. Вы до какого часа на работе?
— До пяти.
— Я вам обязательно позвоню, договорились?
Я записал номер служебного телефона Валентина Матвеевича и распрощался.
Назад: ОТ ДВУХ БОРТОВ — В СЕРЕДИНУ (Повесть)
Дальше: 2
