В отличие от тамплиеров госпитальеры блестяще ответили на вызовы изменившихся условий. Родос превратился в гнездо пиратов, греческих, итальянских и сарацинских, эта левантийская Тортуга подрывала христианскую торговлю во всем Эгейском регионе. Сначала братья захватили остров только по этой причине, но удар по тамплиерам потряс их и заставил сделать остров своей новой штаб-квартирой. В 1306 году, после того как шпионы донесли до госпитальеров ужасные вести, магистр Фульк де Вильяре, бывший первый адмирал ордена, отправился в июне на Родос на двух галерах и нескольких транспортных кораблях всего с 35 рыцарями и 500 пешими солдатами. По дороге к нему присоединился генуэзский искатель приключений Виньоло де Виньоли, который привел еще две галеры. Два крупных порта отбили их первый удар, но в ноябре была взята ключевая крепость Филермо, и госпитальеры всерьез осадили Родос. К изгнанному гарнизону присоединились греческие войска, так как византийский император не желал лишиться своего номинального суверенитета, но маленькая армия упорно держалась, и брат Фульк занимал деньги, чтобы набрать новых солдат. Наконец город взяли штурмом, и его защитники бежали в холмы. Видимо, это произошло в начале 1307 года, и через два года туда перевели обитель.

Этот холмистый остров длиной в 70 километров и шириной в 35, разделенный горами, был знаменит идиллическим климатом и плодородной почвой, хотя там не было городов, кроме Родоса, который братья превратили в самую безопасную торговую базу в Леванте с закрытыми гаванями, которые укрепили цепями, заграждениями и дамбами. Египту и анатолийским эмиратам пришлось терпеть бесконечные рейды; они не без причины назвали логово госпитальеров «оплотом адских псов». Обычно перечисляют шесть государств крестоносцев, но Родос вполне может претендовать на роль седьмого.

Широкие реформы коснулись новых морских обязанностей; с 1299 года ранг адмирала стал равным бейлифу, и такое же повышение получил туркопольер, на которого теперь была возложена береговая охрана. Живучесть ордена была не менее эффектной, чем падение его соперников. Угроза со стороны Филиппа IV сыграла роль катализатора структурной революции; еще в XIII веке в ордене наблюдалось зачаточное деление на ланги – языки, то есть группирование по признаку одного языка. Теперь же орден разделился на семь таких лангов, каждый включал в себя семь приорий под началом великого приора и свой собственный оберж (резиденцию): на Родосе, в Провансе, Оверни, Франции, Италии, Испании, Англии (с Ирландией) и Германии (включая Скандинавию и Богемию-Польшу). Из-за большого числа галлов в ордене Франция получила три ланга, а в XV веке испанский ланг разделился на Арагон (с Каталонией и Наваррой) и Кастилию (с Крату, то есть Португалией). На Родосе брат, командующий лангом, хотя и считался ниже великого приора своей нации, был одним из бейлифов и назывался столпом (pilier): ланг Прованса был под началом великого командора, заместителя магистра, управляющего имуществом ордена; Оверни – под началом маршала, старшего военного офицера; Франции – госпитальера; Италии – адмирала; Испании – интенданта; Англия – туркопольера; Германии – великого бейлифа.

В генеральном капитуле участвовали все братья от мастера до самого скромного служащего, но, поскольку его заседания проходили бурно и часто с неповиновением, он собирался все реже и реже. Повседневным управлением занимался совет – кворум старших офицеров, а самым важным конституционным органом был священный совет бейлифов – бейлифа обители, Сирии (номинально, за исключением Армении) и Европы. У Италии было семь приоров, у Пиренейского полуострова – пять (кастелян Ампосты по рангу был приравнен к приору Арагона). У Англии было четверо членов: туркопольер, приоры Англии и Ирландии и командор Игла, называвшийся бейлифом. Все ланги делили между собой сирийские посты и семь кипрских командорий. Чтобы стать бейлифом, нужно было провести на Родосе пятнадцать лет. Высших офицеров отличал более крупный крест, который называли «большим бейлифским крестом», и они получали особо денежные командории – английский приор, например, занимал четыре, не считая Клеркенвелла.

XIV век оказался сложным для ордена Святого Иоанна, ведь концепция Крестового похода умирала, а итальянские купцы душили латинский Запад своими капиталистическими щупальцами, не желая отталкивать своих деловых партнеров-мусульман. Несмотря на богатство, полученное от тамплиеров, доходы неуклонно падали, и к тому же орден понес тяжелые потери из-за эпидемии «черной смерти». Он уже сильно пострадал в финансовом отношении, когда рухнули флорентийские банки в 1340-х. Кроме того, сильные внутренние разногласия были даже на Родосе. Брат Фульк, одаренный, но самонадеянный человек, становился все более властным и потом совсем пошел вразнос, стал гулять и пьянствовать. В 1317 году рассерженные братья под предводительством пожилого и ожесточенного командора Мориса де Паньяка попытались его убить, но он бежал в замок в акрополе Линдоса. В 1319 году Иоанн XXII подтвердил низложение брата Фулька, и он удалился в командорию в Лангедоке. Паньяк умер, и братья избрали своим начальником Элиона де Вильнева.

Однако жизнь на Родосе оставалась монашеской. Братья ели и спали в своем ланге, ходили на службу в свою часовню. Все обержи вместе составляли одну обитель, и все братья посещали капитулы в магистерском дворце и на главные праздники собирались в церкви ордена, где новички давали торжественную клятву перед магистром. Несколько сотен рыцарей жили на Родосе – двести в 1330 году, 28 из них англичане, так что селить их всех в одном пункте было непрактично. На родосских монетах изображен магистр на коленях перед распятием, что говорит и о его религиозном статусе, и о роли «заступника бедных». Все братья работали в большой больнице на 1000 коек, где больные спали на льняных простынях, ели с серебряных тарелок и пили вино из серебряных кубков. Среди пациентов были раненные в боях, купцы, паломники и неимущие жители острова. Каждый вечер на закате во «дворце больных» капелланы читали молитву о «наших господах больных». Они также молились за всех христианских королей, паломников, пленных и благодетелей.

Однако главной задачей госпитальеров была морская – защищать христианских купцов и подстерегать мусульманских. Они сами держали флот из судов для перевозки грузов и паломников. Их военный флот редко насчитывал больше дюжины галер, однако это были самые эффективные боевые корабли того времени, небольшие, но очень быстроходные; как правило, на них размещалось 25 тяжеловооруженных воинов и намного большее число арбалетчиков. Они были оснащены железными таранами, пробивающими борта, словно торпеды, и артиллерийскими орудиями – мангонелями: огромный валун мог пробить дно корабля, а зажигательные снаряды, нефть или горящие стрелы его поджигали. Такие способы скорее наносили ущерб кораблям, чем их топили, и флот противника оказывался обездвижен – с пробоинами ниже ватерлинии, с разбитыми веслами, с дырами от металлического носа или притянутый абордажными крюками таким образом, чтобы рыцари могли взойти на вражеский борт с арбалетами и расстрелять команду. На Родос часто обрушивались внезапные шторма, и госпитальеры стали превосходными моряками, лучшими мореходами своего века; как великолепно сказал Эдвард Гиббон: «Под их [рыцарей Святого Иоанна Иерусалимского] управлением этот остров сделался славен и богат; знаменитые и воинственные монахи этого ордена прославились и на суше, и на море; и оплот христианства нередко привлекал к себе и отражал армии турок и арабов».

Сохранялась опасность со стороны сильных египетских мамлюков, а Малая Азия превратилась в массу мелких сельджукских эмиратов, в которых властвовали гази («воины за веру»). Самыми крупными бейликами были Караман, вассал Конийского султаната, и Гермиян, однако благодаря целому ряду сменявших друг друга превосходных вождей мелкий клан Османов приобрел доминирующее положение, и все честолюбивые гази поспешили под его штандарты с конскими хвостами. В 1326 году Орхан I Гази – «Султан, сын Султана Гази, Гази, сын Гази, Защитник Границ, Герой Мира» – захватил Бурсу, а в 1329 году Никею. Это был вопрос времени, когда османские сипахи завоюют Балканы.

Морской бой между родосскими рыцарями и турками, XV в.

Что касается христианских соседей, то Греция – Романия – являла собой мозаику мелких, яростно враждующих государств. Возрождение Палеологов сошло на нет до того, как Византийская империя пришла в окончательный упадок с гражданскими войнами середины XIV века. Каждым холмом, каждым островом управлял независимый сеньор – греческий, французский, испанский или итальянский, а генуэзцы и венецианцы владели множеством торговых поселений. У госпитальеров было несколько командорий, отдельные командории – у тевтонцев. Главным соседом Родоса был Кипр. Гуго IV (1324–1358) и его потомки короновались королями Кипра в Никосии и королями Иерусалима в Фамагусте, ближайшей к материку, а их сыновья назывались князьями Антиохии или Тира. Несмотря на ностальгию по «сладкой Сирии» – франкские дамы всегда носили черное в траур по потерянному королевству, кипрские дворяне с именами, напоминающими об Утремере, – Ибелины, Джибелеты, Скандельоны, – сибаритствовали на роскошных виллах посреди розовых садов и виноградных лоз. Для госпитальеров кипрский монарх был важнейшим сувереном христианского мира, но, как писал Жак де Моле папе Клименту, его армия была слишком мала. Еще надо вспомнить Армению, находившуюся под сильным натиском мамлюков. Когда последний Хетумид умер в 1342 году, киликийцы избрали королем Ги де Лузиньяна, племянника Гуго IV. Но эти свирепые горцы не отличались ненадежностью; они не только враждовали между собой – в 1344 году Ги убили, – но и яростно сопротивлялись бестактным попыткам окатоличить григорианскую церковь с ее католикосами в капюшонах, вардапетами (архимандритами) в венцах и драматичными богослужениями. Даже когда их страна сократилась до размеров одного столичного города Сиса, полосы прибрежных крепостей и еще нескольких горных оплотов вдали от берега, эти гордые и воинственные бароны не отступали со своих зеленых долин и утесов. И все же, несмотря на всю их отвагу, «Эрминия» была обречена.

Морские рыцари одерживали победу за победой. Те из их жертв, которым удалось бежать, возвращались домой покалеченными с ужасными рассказами о злобных псах из самой Геенны. В 1319 году великий командор Альбрехт фон Шварцбург сопровождал генуэзского правителя Хиоса на его остров, когда их атаковал турецкий флот, но был разбит. Лишь шесть вражеских судов спаслись под покровом ночи, а большинство мусульман утонуло. Гази горели жаждой мщения, и в июне 1320 года 80 боевых кораблей блокировали Родос. Однако воинственный Альбрехт выплыл им навстречу с боевой эскадрой из 4 орденских галер и еще 12 судов. Большинство вражеских кораблей рыцари взяли на абордаж или затопили, а весь ударный отряд противника, высадившийся на соседний остров, захватили в плен. В 1334 году флот из госпитальеров и крестоносцев папы, Кипра, Франции и Венеции застал врасплох эмира Марморы Якши рядом с островом Эпископия у побережья Негропонта (Эвбеи) и во время боя, который продолжался 9 дней, обогнал и одолел турок, которые потеряли более 100 судов.

В 1344 году Климент VI, узнав, что Умур-бей, эмир Айды на, строит целую армаду десантных судов, сформировал Латинский союз, который включил в себя Кипр, Венецию и Родос. Их объединенный флот из двадцати четырех галер под командованием приора Ломбардии Джана де Бьяндры, в октябре взял крепость Умура в Смирне и сжег весь его флот в 300 кораблей, стоявший на якоре. Весь христианский мир возликовал, а в 1346 году прибыла армия крестоносцев в 15 тысяч человек, в основном французов. Еще одна победа была одержана у Имвроса в 1347 году под началом приора Каталонии Пере-Арналя де Перес-Тортеса, где турки потеряли 100 галер, а на следующий год сам Умур погиб при смелой попытке вернуть свой любимый Измир, который удерживали рыцари для папы. Однако это возвращение крестоносцев остановила бубонная чума. На Кипре не заразилась только крепость Святого Иллариона, где укрылась королевская семья, а смертность была настолько высока, что многие годы после эпидемии люди боялись приезжать на остров из-за слухов о его болезнетворном, отравленном воздухе.

После роспуска тамплиеров госпитальеры были ослаблены, так как многие братья поспешно возвращались в Европу в надежде прибрать к рукам какую-нибудь богатую командорию. Генеральный капитул 1330 года постановил, что, перед тем как получить повышение по службе, каждый брат должен отслужить пять лет в «обители», в том числе сопроводить три каравана. В 1342 году папа пожаловался брату Элиону на вялость ордена, пригрозив создать новое братство на излишки доходов. К концу XIV века мало в каких европейских командориях было больше одного брата – самого командора. В Англии не осталось обителей, за исключением Клеркенвелла, и кандидаты в новобранцы отправлялись на Родос. Ордена Святого Лазаря и Святого Фомы близились к своему концу. После эпидемии «черной смерти» прокаженных стало заметно меньше. Бывшие дома, такие как Бертон-Лазарс, с отдельными кельями на каждого прокаженного и лечебными банями раньше принимали только страдающих кожными болезнями; теперь же стали принимать и обычных больных, хотя «правитель, попечитель и магистр Бертон-Лазарса» приезжал с инспекциями до середины XV века, а иногда выполнял роль заместителя магистра Буаньи в Шотландии. Последний известный рыцарь ордена Святого Фомы – брат Ричард де Тикхилл был посвящен и получил свое облачение от прецептора Кипра Гуго де Курте в 1357 году в церкви Святого Николая Английского в Никосии.

Родос владел двумя портами; внешний, или «гавань галер», был образован длинной, изогнутой косой, а внутренний был закрытой бухтой, узкий вход в которую защищали дамбы с башнями Святого Иоанна и Святого Михаила. Город был выстроен в форме полукруга вокруг этого внутреннего порта, его защищала двойная стена с 13 башнями и 5 выступающими бастионами – один из которых отдали английским братьям, – а также крепостным валом вдоль гавани. Хотя большой собор Святого Иоанна, заложенный в 1310 году, был построен в гибридном каталонско-итальянском стиле, другие церкви, например Святой Екатерины, были украшены пламенеющими портальными арками, а дома богатых купцов рядом с Коллахием были одновременно и внушительными, и роскошными и, как и дома братьев, тонули в море цветов – роз, олеандров, бугенвиллей, турецких тюльпанов, мимоз и жасмина. Во внутренних районах острова, насколько хватало глаз, открывался роскошный вид на зеленые сады, виноградники, фермы с изобилием фиговых деревьев, нектаринов и персиков. Все в городе, даже его крепостные валы, было построено из камня медового цвета. На рынках продавались всевозможные предметы роскоши – шелка, пряности, благовония, сандаловое дерево, дамасская сталь, драгоценные камни, агат, меха, янтарь и рабы, – поскольку этот защищенный порт занимал ключевое место на торговых путях Леванта. По его узким мощеным улочкам за готическими воротами ходили, толпясь, не только греки и европейцы, но и египетские копты, армянские беженцы, сирийцы – пулены или яковиты по происхождению – и даже грузины, не говоря уже о евреях из гетто. Однако Родос был их родным домом, и они сохраняли верность своим господам, сыновьям сельских помещиков из Йоркшира, Лимузена, Вестфалии, Кампаньи, Кастилии или любой другой области Западной Европы.

Коллахий – это участок, где находилась собственно «обитель», включая магистерский дворец, церковь ордена, лазарет и обержи на «улице Рыцарей». К тому времени у каждого ланга был свой оберж, хотя в предыдущем веке приор Каталонии Пере-Арналь де Перес-Тортес писал, что по прибытии «ему пришлось молить о приюте на улицах», после чего он воздвиг прекрасный арагонский оберж. Естественно, некоторые ланги были более многочисленны, чем другие, особенно французские, а вот поляки и скандинавы, пожалуй, чувствовали себя одиноко в немецком доме. Общее количество рыцарей в обители выросло с 300 до 350 в 1466 году, до 400 в 1501-м и, наконец, до 550 в 1514-м, но английских братьев там никогда не было больше дюжины. Несмотря на такие расхождения, система работала достаточно хорошо, не считая редких ссор по поводу старшинства. Многие размещались вне обители. Остров располагал крепостями во внутренних районах, защищавшими небольшие села, кроме того, был замок в заливе Трианда, в нескольких километрах западнее Родоса, а также в линдосском акрополе, на укрепленной горе с плоской вершиной, тамошний гарнизон включал 12 братьев под началом командора. Орден управлял всем архипелагом Додеканес, и самым важным ост ровом был Кос, иначе Ланго, с цветущим городом. Кос часто называли Родосом в миниатюре. Сими и Лерос защищали сильные крепости, а в полутораста километрах на восток, у самого анатолийского побережья, находился Кастелоризон, или Шатору, Красный замок. Все располагали гаванями, где могли укрыться и пополнить запасы галеры ордена. Разумеется, рыцари, назначенные на эти изолированные аванпосты, тосковали по обители, где они ели с серебряной утвари, а их блюда приправлялись мускатным орехом, корицей и перцем в немыслимых для Европы количествах, за исключением величайших приоров, да и сахар был обычным делом. Им подавали хурму, финики и гранаты в тот век, когда даже апельсины и лимоны были экзотической роскошью для Запада, а еще и сладкие вина, столь популярные в Средневековье. Братья, возвращавшиеся после вони трюмной воды и галерных рабов, высоко ценили удовольствие горячей бани. Для развлечения у них была соколиная охота, охота на оленей и, разумеется, морские прогулки и рыбалка. Гостей всегда принимали приветливо, и порой приезжали даже королевские особы из Византии или с Кипра, не считая турецкого и египетского посольств. Однако Коллахий делал Родос настоящей обителью, к исполнению духовных обязанностей братьев принуждали тяжелой рукой; иногда некоторые непокорные души, находившие их слишком суровыми, убегали в бордели на Кипре.

Король Кипра Гуго IV отрекся в 1358 году, чтобы уступить место своему сыну Петру (Пьеру) I, вдохновенному энтузиасту, который вознамерился отвоевать Иерусалим. Его правление началось с ряда эффектных побед. Поскольку Армения обратилась за помощью к Риму, в 1361 году Петр поставил гарнизон в армянский порт Корикос, находившийся под сильным давлением, после чего при содействии экипажей четырех госпитальерских галер штурмовал пиратский город Адалию. Вскоре турки стали бояться этого свирепого короля, который привязывал захваченных гази к конскому хвосту; но Пьер уехал в Европу просить о Крестовом походе и объездил Венецию, Авиньон, Францию, Англию, Германию, Богемию и Польшу. В 1364 году он вернулся; Кипр опустошили сельджукские набеги, и дружественные до той поры эмиры начали представлять опасность. В июне 1365 года король отплыл со своими крестоносцами из Венеции на Родос, где в августе к нему присоединился кипрский флот.

Вместе с госпитальерской флотилией из 16 галер с сотней братьев и наемниками под командованием адмирала ордена, брата Ферлино д’Айраски, эта армада в 165 судов отправилась в Александрию. Она включала в себя плоскодонные суда, откуда всадники могли выезжать верхом прямо на берег. Пункт назначения держался в тайне, и мамлюков удалось застать врасплох. Папский легат Пьер де Тома выступил с речью перед своей паствой: «Солдаты Христа утешаются Господом и святым его крестом и с доблестью сражаются в священной войне, так не страшитесь врага и молитесь Богу о победе. Врата рая открыты». Египтяне отчаянно защищали стены с помощью пушек, бочек с кипящим маслом и расплавленным свинцом, огнеметов – деревянных трубок, выпускавших струи горящей нефти, и даже газовых бомб – негорючих дисков, которые испускали густой серный и аммиачный дым, вызывая рвоту и удушье у ослепленного противника, и нападающие отшатывались назад. Вначале христиан отбили, их лестницы сбросили, но потом несколько моряков проползли по дренажной канаве и открыли ворота, и осаждающие ворвались в великий город. Многие члены ордена пали во время штурма, и брат Роберт Хейлс, бейлиф Игла, проявил чудеса отваги.

Славная победа была омрачена резней: 20 тысяч мужчин, женщин и детей погибли при разграблении города.

К сожалению, крестоносцы, пресыщенные грабежом, истощенные насилием, отказались идти на Каир, и Петр с разбитым сердцем был вынужден уйти из завоеванной с таким трудом Александрии. Деспотический нрав и богатая событиями личная жизнь нажили королю множество врагов дома, включая и саму королеву (хотя Петр расстилал ее ночную сорочку на своей постели всякий раз, когда проводил ночь без нее!). Однажды вечером 1369 года, когда король спал со своей любимой фавориткой, некий недовольный дворянин ворвался в опочивальню и убил его. После этого туркопольер Кипра оскопил королевский труп; вместе с Петром умерла и жизненная сила Лузиньянов.

Его старого товарища ждала еще худшая участь. Европейские короли начали использовать приоров госпитальеров в качестве министров, и в 1380 году Роберт Хейлс, герой Александрии и приор Англии, стал казначеем Ричарда II. Увы, введенный королем подушный налог спровоцировал крестьянский бунт. Толпа сожгла Клеркенвелл, брата Роберта и архиепископа Кентерберийского выбросили из Тауэра, отрубили им головы и насадили на колья, а митру архиепископа прибили прямо к его черепу гвоздями.

Хуан Фернандес де Эредия стал магистром в 1374 году. Этот безденежный отпрыск великого арагонского рода, появившийся на свет в 1310 году, вступил в орден уже после того, как дважды овдовел. До тех пор его карьера была борьбой за власть – и деньги, чтобы оставить их детям, которых взял на воспитание его брат. Снискав расположение нескольких пап подряд, он стал капитаном папской гвардии. Он бился при Креси в 1346 году – сомнительный поступок для посланца понтифика, даже если он спас жизнь королю Франции, и многие братья смотрели на него с большим неодобрением. Однако друзья при папском дворе в Авиньоне купили ему повышение и в конце концов место магистра. Заняв это место, он взял Ахею в аренду на пять лет за 4 тысячи дукатов в год. Он покинул Рим в 1377 году, помог венецианцам штурмовать Патры, где первым перелез через стену и лично обезглавил эмира в единственной стычке – невиданное свершение для 67-летнего человека. Потом он отвоевал Лепанто по ту сторону Коринфского залива, недавно захваченный албанскими племенами, но попал в засаду, был продан туркам и год провел в плену. Когда вскоре после этого наваррские наемники вторглись в Ахейское княжество, он решил вывести войска ордена.

Последние годы Хуана были омрачены папским расколом, когда Урбан VI правил в Авиньоне, а «Климент VII», антипапа, в Риме. Магистр вместе с королями Франции и Испании поддерживал второго, и потому Урбан назначил «антимагистра» – брата Рикардо Карраччоло, приора Капуи. Некоторые братья стали пиратами, как Гийом де Тальбар, который в 1391 году у побережья Сардинии взял на абордаж два купеческих арагонских корабля и захватил ценный груз кораллов. Однако обитель хранила верность Эредии, который пользовался любовью подчиненных до самой своей смерти в Авиньоне в 1396 году.

Будучи любителем гуманитарных наук, Эредия заказал первый перевод Плутарха на простонародный язык – арагонский, – а также части «Пелопоннесской войны» Фукидида, истории путешествий Марко Поло и нескольких восточных трудов. Да, среди госпитальеров встречались интеллектуалы, такие как Жан Эден, декан богословского факультета Парижа, любитель классики и представитель французской партии в спорах о возвращении папы в Рим, на которого нападал Петрарка. Несколько братьев были магистрами канонического права – это была необходимая квалификация для того, чтобы иметь дело с римской бюрократией.

Конечно, членов орденов призывали быть божьими людьми, «чтобы таковой жизнью быть удостоенными награды вечной жизни». Каждый день эти просоленные моряки читали малый оффиций, заупокойные молитвы или «Отче наш» сто пятьдесят раз. Они по-прежнему носили черную тунику и плащ, и, хотя едва ли родосские рыцари хором пели гимны на мессе, как испанские кабальеро, по большим праздникам они посещали литургии часов в орденской церкви, где священнические обязанности исполняли братья-капелланы, а магистр восседал в кресле настоятеля. Даже в караванах морские рыцари читали положенное число «Отче наш» во главе с капелланом корабля, и галеры останавливались во время чтения «Ангела Господня», и рабы на веслах были благодарны за эту передышку. Госпитальерам было недостаточно заменить слова «защита Святой земли» словами «защита святой католической веры от неверных и врагов христианской религии»; они приносили двойную присягу. Церковь благословляла рыцарей-мирян, и во время этого ритуала меч, пояс и шпоры приобретали почти сакраментальное качество. Эта церемония стала у госпитальеров прелюдией к прежнему, невоенному ритуалу посвящения, на котором кандидату вручали облачение. Таким образом они подчеркивали свое двойное призвание. Против тех, кому монашеская жизнь казалась слишком трудной, применяли драконовские наказания. Члена ордена, виновного в небрежении или клевете, могли подвергнуть «септану»: недельному заключению в оберже, где ему приходилось сидеть на хлебе и воде, причем хлеб есть с пола, отгоняя собак, а каждые 24 часа его бичевали «ремнями» перед высоким алтарем орденской церкви. Более тяжкие нарушения дисциплины, как азартные игры и посещение таверн, наказывались «карантином» – 40 днями подобного обращения. «Преступления блуда», содержание любовницы, дуэль или симония карались заключением в орденскую тюрьму и поркой. Все братья были обязаны исповедоваться перед священниками ордена, которые делились на два разряда: капелланы на Родосе, подчинявшиеся своему приору, и священники в Европе – низший разряд, они не должны были предоставлять доказательства благородного происхождения и нечасто получали командории. Настоящим духовным главою братства был преподобный Великий магистр, слуга нищих и попечитель Иерусалимского госпиталя.

Нередко команда египетской каракки, застрявшая в штиль у какого-нибудь прелестного эгейского островка, проснувшись на рассвете, видела, как из тихой бухты под сиреневым небом внезапно выплывает галера. Шум она производила ужасный: огромные весла ритмично бьют по воде под громкие свистки или удары гонга. Когда железный нос корабля вонзался в бревна, раздавался оглушительный грохот, и потом сквозь дым по тарану или абордажным мосткам на каракку лился поток одетых в сталь рыцарей.

Все рыцари стремились отслужить в необходимых для продвижения караванах. Путешествие длилось по нескольку месяцев, и братья жили в страшных неудобствах, встраиваясь в механизм, созданный для скорости и войны. Братья и их начальники спали вповалку под пологом на жестком полу, их рацион ограничивался вымоченным в масле печеньем и разбавленным вином. Настоящей пыткой была вонь от гребцов, и порой братья затыкали носы. Недоедающих гребцов, преступников или сарацинских пленников, приковывали к лавкам, где их били надсмотрщики, и только по прибытии в порт их укрывали навесом из парусины. Однако шкиперы заботились о том, чтобы сохранить им хотя бы минимальное здоровье, ведь оголодавшие или чесоточные гребцы не могли обеспечивать кораблю достаточно высокую скорость. К тому времени на кораблях появились пушки – заряжающиеся с казенной части ломбарды, ненадежные и опасные, но достаточно эффективные на короткой дистанции. Мореходная иерархия ордена состояла из «генерала галер» на постоянном месте службы в боевой эскадре и «патронов», капитанов кораблей, которые часто были бейлифами. Корабль, патрулировавший Родос днем и ночью, был укомплектован фиксированным экипажем из братьев.

Весь латинский Восток находился в упадке, даже Кипр. В 1372 году после пира по случаю коронации несколько генуэзцев были убиты в пьяной потасовке, после чего республика вторглась на остров. В конце концов был заключен недобрый мир, Генуя сохранила Фамагусту. Яков (Жак) I, освобожденный из железной клетки, изолировал порт кольцом укреплений, но монархия была чрезвычайно ослаблена, хотя он и стал королем Армении в 1393 году, так как мамлюки завоевали последние армянские крепости. Турки постепенно поглощали Грецию; Адрианополь стал их столицей в 1366 году. Королевство Босния, империя сербов и царства болгар тоже вскоре были завоеваны. В 1394 году Баязид провозгласил себя султаном Рума (Рима). Его армия была непобедима, его главными войсками были сипахи (лучники в стальных шлемах, кольчужных рубахах, со щитами, копьями и ятаганами), которых поддерживали подобным же образом вооруженные феодальные войска под командованием беев. Тактикой по-прежнему оставался массированный обстрел из луков и молниеносные броски.

Папе все же удалось положить начало величайшему Крестовому походу после дней Людовика Святого. Филипп де Мезьер, когда-то канцлер Петра I, странствовал по всей Европе почти полвека, проповедуя священную войну. До Балкан можно было добраться без опасного путешествия по морю, к тому же под рукой были могущественные союзники: Венгрия-Хорватия и Валахия. Жан де Невер привел 10 тысяч бургундцев и французов, граф Хантингдон – 1000 англичан. Из Германии прибыли 6 тысяч воинов, также явились чехи, поляки, испанцы и итальянцы. Все встретились в Буде в июле 1396 года, где король Венгрии Сигизмунд собрал 60 тысяч венгров и трансильванцев с 10 тысячами валахов под началом их князя Мирчи Старого. Большинство западных контингентов составляла жандармерия в гротескных бацинетах типа хундсгугел с забралом «свиное рыло» и жупонах (коротких стеганых туниках поверх кольчуги). Большинство восточноевропейских войск представляло собой легкую кавалерию или копейщиков. К сентябрю, помимо разгула и распития плохого вина, они обложили болгарский город Никополь и две недели пытались вынудить его османский гарнизон сдаться из-за голода. К ним присоединились венецианцы, генуэзцы и госпитальеры, последними руководил магистр Филибер де Нейяк, чьи галеры прибыли по Дунаю с Черного моря.

25 сентября 1396 года появился Баязид Йылдырым (Молниеносный) с такой же огромной армией – 100 тысяч человек, включая контингент сербов-христиан под началом их деспота Стефана Лазаревича. В первой линии султанского войска стояли легкие вспомогательные войска – акинджи (конники) и азебы (пешие), за ними ряды заостренных кольев. Они укрывали его настоящую пехоту, вооруженную луками и топорами. За ними, совершенно скрытые грядой низких холмов, стояли сипахи и феодальная конница. Французская кавалерия атаковала легкие войска турок. Убив не менее 10 тысяч, всадники спешились, чтобы вытащить колья и добраться до лучников, которые побежали вверх по холму. Рыцари гнались за ними пешими по крутым склонам в своем тяжелом вооружении. Внезапно «сорок тысяч» сипахов галопом примчались через гребень холма и напали на вспотевших рыцарей, которые с трудом тащились навстречу им. Последовала резня, и даже не получившие ранений покатились с холма и распростерлись у подножия. Сигизмунд со своими венграми, немцы и рыцари орденов поехали навстречу туркам, но их румынские союзники бежали. Христиане перебили 15 тысяч неверных, и на миг показалось, что Баязида еще удастся разгромить, но ему на помощь пришли сербы и бешено атаковали врага. Сигизмунд и Филибер бежали на кораблях по Дунаю, а лучники галопом скакали по берегу и обстреливали их, пока беглецов не подобрала венецианская галера. Однако большинство венгров полегли бок о бок со своими немецкими товарищами, и многие братья пали рядом с ними. На следующий день, не считая 300 крупных дворян, у которых хватало богатства на выплату непомерного выкупа, турки перерезали всех пленных рыцарей «с утра до вечерни». Никополь стал смертным приговором Латинскому Востоку.

Затем Баязид семь лет осаждал Константинополь, но госпитальеры были нужны в других местах. В 1400 году они купили Мистру и Акрокоринф у деспота Мореи, который бежал на Родос. Мистра отказалась впустить братьев, поскольку турки ушли с Пелопоннеса, но Акрокоринф, более открытый, приветствовал их с радостью. Однако через четыре года магистр продал эти греческие владения империи. Баязид же усилил осаду Константинополя в 1402 году, грозя резней и полным уничтожением, но в том же году сам потерпел поражение от Тамерлана на равнине Чибукабад.

2 декабря 1402 года Тамерлан осадил Смирну. В первый день белый флаг взлетел над шатром хана: знак, что, если город сдастся, все жители останутся живы; на второй день взвился красный флаг, обещая милость простолюдинам, но не их правителям; на третий же день флаг стал черным – значит, пощады не будет ни мужчинам, ни женщинам, ни детям. Осаждающих были десятки тысяч, и они привезли с собой все мыслимые осадные орудия. Военачальнику Смирны брату Иньиго д’Альфаре с его 200 братьями и некоторым количеством наемников пришлось обороняться под черным от стрел и ядер небом, в то время как минеры непрерывно рыли подкопы прямо под их ногами. Однако современный им персидский историк написал, что татары, побеждавшие повсюду от Дели до Дона, говорили о защитниках, что те дерутся, «как банда разъяренных чертей». Через две недели показался флот госпитальеров, но осаждающие удвоили свои усилия и разрушили городские стены. Остатки гарнизона пробились к пристаням и вплавь бросились на галеры. Последовала оргия разгрома, в которой ликующая орда стреляла головами павших братьев по кораблям христиан.

Смирна защищала морские пути на Черном море, и поэтому через несколько лет брат Филибер взял турецкий замок Бодрум на полуострове напротив Родоса и построил великую крепость Святого Петра с семью линиями фортификаций и надежно укрепленной гаванью. Это был необычайно одаренный магистр, который объединил брать ев, несмотря на продолжающийся папский раскол. Пожалуй, самые большие затруднения для него представляли финансы, поскольку доходы от европейских командорий тревожно сократились. Он объездил многие столицы Запада в поисках средств и в 1410 году приехал в Лондон. Братья активизировали коммерческую деятельность, вкладывались в итальянские предприятия или торговали напрямую с Александрией и Дамьеттой. Но даже если они заключали договоры с Египтом, их караваны продолжали рассекать левантийские воды.

К счастью для Родоса, своим главным врагом Каир считал Кипр. Остров ослабили повторяющиеся вспышки чумы, налеты саранчи и падение авторитета обедневшей монархии. Однако король Кипра Янус видел себя новым Петром. Киприоты совершали частые набеги на египетское побережье и беспощадно нападали на мусульманских купцов, потому что Янус никак не ограничивал своих каперов. Во времена Петра мамлюки были не так сильны на море из-за недостатка корабельного леса, но теперь они завладели киликийскими лесами. В 1426 году султан Барсбой отправил армаду в 180 галер с конницей и регулярными войсками из тюркских племен, которые высадились на берег в конце июня. Короля, проявившегося себя самым жалким и несостоятельным образом, окружили и разгромили у Хирокитии, его коня убили прямо под ним, а других подходящих лошадей для него не нашлось, потому что он был слишком жирным. Тогда мамлюки сожгли Никосию дотла и опустошили все королевство. В Каире несчастного Януса провезли по улицам на осле, заковав его босые ноги в кандалы под ослиным брюхом, и время от времени стражники, издеваясь, заставляли его слезать с осла и целовать землю. Через год короля, который «больше никогда не улыбался», освободили после уплаты огромного выкупа в 200 тысяч дукатов, из которых 30 тысяч поступило от ордена.

Отныне кипрские короли стали вассалами, и чуть ли не наутро воинственное государство крестоносцев превратилось в безобидную торговую базу. Авторитет короля практически сошел на нет, и ему самому и его крупнейшей знати так и не удалось оправиться от разорения. Кроме того, дома ордена иоаннитов, крупнейшего землевладельца страны, практически обанкротились: в 1428 году великий командор Герман фон Ов сдал Колосси двум братьям на семь лет с уплатой номинальной ренты в 4 дуката – при условии, что они поставят командорию на ноги, – тогда как обычный доход составлял 12 тысяч дукатов. В 1440 году орден заключил соглашение с Каиром, по которому Кипр обязался не участвовать ни в каких будущих военных действиях. Братья не могли ожидать большой помощи от немногих сил разбитого королевства и не располагали средствами и ресурсами для его защиты, притом что обе стороны стремились обеспечить свои меркантильные интересы. Теперь Родос остался единственным наследником крестоносного Иерусалима.