Книга: Самая темная чаща
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14

Глава 13

Кроме того, в новостях обещали бурю.
Джек просил прийти на закате, но к тому времени, когда Хэйзел добралась до места, уже почти совсем стемнело. Девушка вышла из дома, как только выбрала наряд, тихо и спокойно выскользнув прямо через парадную дверь, – так что мама с братом, сидящие в гостиной, ничего не заметили. На кровати она оставила мобильник и записку, чтобы Бен не смог с ней связаться, но и не слишком беспокоился. Она вернется на рассвете и тогда – только тогда – все ему расскажет.
Джек ждал ее на заднем дворе, бросая мячик золотистому ретриверу по кличке Печенька. Свет с крыльца озарял узкую полоску травы, по которой они бегали. В ту минуту Джек казался совершенно обычным парнем – если не обращать внимания на заостренные уши. Если не верить историям. Иначе он выглядел устрашающе: как некто, разыгрывающий из себя человека. Когда Хэйзел подошла ближе, собака залилась лаем.
– Пора домой, приятель, – сказал Джек Печеньке, бросив взгляд в сторону леса. Неужели он увидел ее в темноте, удивилась Хэйзел.
Девушка ждала, жалея, что не захватила куртку: осенний воздух стал холоднее, как только последняя вспышка оранжевого света на горизонте ознаменовала наступление ночи. Чтобы хоть как-то отвлечься, Хэйзел принялась собирать каштаны, вытаскивая их из колючих шкурок. Было немного больно, когда скорлупки попадали под ногти, зато очень приятно чувствовать, как они распадаются в руках.
Девушке показалось, что она простояла на краю леса целую вечность, хотя на самом деле прошло минут пятнадцать, пока окно на втором этаже не открылось, и Джек не вылез на крышу.
В гостиной работал телевизор – Хэйзел видела вспышки света. Миссис и мистер Гордон сидели в креслах друг напротив друга. У него на коленях стоял ноутбук, в бледном сиянии которого тени снаружи казались еще глубже.
Джек шагнул с крыши на ветку дерева, немного прошел по ней боком и спрыгнул на землю. Хэйзел приготовилась услышать шум, на который родители повернут головы, а Печенька снова залает, но парень приземлился совершенно беззвучно. Когда он соскочил с ветки, только листья зашелестели, будто потревоженные ветром.
Хэйзел встретила его на краю леса – слегка дрожащая, но храбрящаяся.
– Привет, – сказала она, разжимая руки. Каштаны попадали на землю. – Куда идти?
– Чудесно выглядишь, – ответил он, и его глаза засеребрились в темноте.
Девушка немного смущенно улыбнулась. Единственным, что она посчитала уместным надеть, оказались джинсы и зеленый бархатный топ, который она отрыла в самом дальнем углу шкафа. В ушах висели серебряные кольца, а на ногах были любимые ботинки. Она надеялась, что выглядела достаточно модно для Волшебного царства.
– Сюда, – прошептал Джек и пошел первым. Хэйзел последовала за ним.
Лес, освещенный лишь луной, был полон теней и секретных троп, которые, казалось, открывались прямо перед ними; скоро стало понятно, что Джек видит в темноте гораздо лучше Хэйзел, которая честно старалась не отставать и не спотыкаться. Она не хотела давать парню повод думать, что лучше было не брать ее с собой.
Когда они отошли подальше от дома, Джек обернулся:
– Я должен тебя кое о чем предупредить.
– Всегда быть приветливой, – начала Хэйзел, повторяя то, что ей тысячу раз говорили озабоченные взрослые, которые не хотели, чтобы местные ребятишки вели себя, как туристы. – Всегда делать то, что просят феи, если это не противоречит другим правилам. Никогда не благодарить. Никогда не есть их еды и не пить напитков. Никогда не петь, если нет ни голоса, ни слуха, никогда не танцевать и никогда не дерзить – вообще никогда, ни при каких обстоятельствах. Такие предупреждения?
– Совсем не такие, – Джек неожиданно взял ее за руку своей теплой рукой. Парень говорил с таким жаром, что Хэйзел почувствовала его дыхание на своей коже. – Мне стыдно туда ходить. Поэтому я и отнекивался. Я знаю, как это рискованно и глупо. Мне этого не хочется, но когда начинается пир, у меня в затылке будто что-то гудит. Словно кто-то вдалеке нашептывает песенку, а я с трудом могу разобрать музыку и подаюсь вперед, чтобы как следует расслышать. Иду, уверяя себя, что в следующий раз этого не повторится, но когда следующий раз наступает, все повторяется, и так снова и снова.
Джек отпустил ее руку. Слова явно дались ему нелегко.
Хэйзел почувствовала себя ужасно. Она была так занята, решая свои головоломки, что совсем не задумывалась, о чем его просит. Последняя вещь, которую девушка хотела бы сделать, – это причинить Джеку боль.
– Ты не обязан идти со мной. Я же не знала. Просто укажи дорогу, и я пойду сама.
Он покачал головой:
– Ты не можешь удержать меня от пира – никто не сможет. В этом-то и беда. Лучше бы ты вернулась домой, Хэйзел.
– Я тоже не могу, – ответила девушка.
Он кивнул:
– Что ж, тогда слушай. Я не знаю, как защитить тебя от них, не знаю, что они могут попробовать с тобой сделать. Единственное, что я знаю наверняка, так это то, что они ненавидят напоминания о моей человеческой жизни.
– Думаешь, я буду напоминанием? – уточнила она.
– И для них, и для меня, – он снова зашагал. – Будь осторожна. Бен никогда не простит мне, если с тобой что-нибудь случится.
Эти слова задели ее.
– Ага, только Бен мне не хозяин.
– Тогда я никогда не прощу себе.
– Ты будешь… – сперва она колебалась, но потом заставила себя спросить: – Ты будешь выглядеть там по-другому?
С его губ сорвался удивленный смешок:
– Я – нет. А вот остальные – возможно.
Хэйзел гадала, что означают его последние слова, пока они продолжали брести по лесу. Девушка чувствовала, что Джек немного медлит, чтобы она за ним поспевала, но одновременно ощущала его неукротимое желание быстрей оказаться на пиру.
– Расскажи мне, – попросил он, останавливаясь – Хэйзел как раз запнулась за какой-то камень – и глядя сперва на полную монету луны, а потом на девушку. – Расскажи, что ты знаешь о рогатом мальчике и Аманде.
– После того, что случилось в школе, я уже не уверена в своих знаниях, – призналась Хэйзел. – Рогатый мальчик сказал, что за ним охотится чудовище, а ты говоришь, что его ищет Ольховый король. Думаешь, это король послал чудище?
– Может, – улыбнулся Джек, произнося слово нарочито нечетко. – Тебе лучше знать, это ведь ты с ним говорила.
– Он искал меч, – добавила Хэйзел. – Сказал, что это единственный способ победить чудовище.
Хэйзел не рисковала заходить так глубоко в лес с тех пор, как была ребенком – но даже тогда отдавала себе отчет, что вступает в опасные земли. Здесь обитали древние деревья; их массивные стволы и ветви, переплетшиеся над головой, заслоняли звезды. Первые опавшие листья затрещали у Хэйзел под ногами, словно она шла по ковру из старинной ломкой бумаги.
Джек пристально посмотрел на девушку.
– Ты говорила что-то еще – о том, что они тебя используют.
– О, ты это помнишь? – пробормотала она.
– Трудновато забыть, – заметил парень.
– Я… я выпадала из времени. Не знаю, сколько раз, – прежде она не говорила вслух ничего подобного.
Джек смерил ее долгим изучающим взглядом.
– Это… нехорошо.
Хэйзел фыркнула и пошла дальше. Парень больше ничего не спрашивал. И она была рада его молчанию. Девушка боялась, что он попытается вытянуть из нее ответы – на его месте она бы так и поступила. Но, очевидно, Джек предоставил ей самой решать, что и когда ему рассказать.
Они пришли к вздыбившемуся холму, вокруг которого неровным кольцом рос колючий кустарник. Он плотно оплетал ступеньки, ведущие на вершину, где покоился поросший травой фундамент недостроенного здания. Ступеньки растрескались и обветшали, мох пробивался из трещин и полз по арке. Воздух был наполнен звуками: тихой музыкой и смехом, которые то зарождались, то смолкали, разносимые ветром.
Вдруг Хэйзел догадалась, куда они пришли, хотя раньше об этом месте только слышала.
Молитвенный дом, который пытался строить один из основателей города, пока не понял: холм – священное место Народца. По легенде, все, что было построено за день, ночью разбиралось, а расчищенная земля к рассвету снова зарастала травой. Лопаты ломались, а несчастные случаи оставляли людей со сломанными костями, пока центр Фэйрфолда не перенесли на несколько миль южнее. Там новый молитвенный дом удалось построить без происшествий.
«Фейский холм – пустой внутри, – сказала однажды миссис Шредер. – Пустой, как и их обещания. Сплошной морок и разочарование».
Хэйзел вздрогнула, вспомнив ее слова.
Джек подошел к перекрученной плети колючего кустарника, который цвел алыми розами с бархатистым, густым, как мех, ворсом на лепестках. Стебли медленно поползли в стороны, сворачиваясь и освобождая путь: если не смотреть за ними в оба, всего на минутку отвлечься и оглянуться обратно, могло показаться, будто тропинка была здесь всегда. Парень вскинул брови и улыбнулся.
– Это ты их заставил? – шепотом спросила Хэйзел, даже не зная, почему шепчет. – А тропинка меня пропустит?
– Я не уверен. Просто держись поближе, – посоветовал Джек, и колючая плеть за его спиной сжалась в спираль.
Они поднялись по крутому склону, идя вплотную друг за другом, чтобы шиповник пропустил девушку: ее рука – на его спине.
Перешагнув через ступеньки, Джек трижды топнул по порогу у арки и сказал:
– Лорды и леди в мире невесомом, лорды и леди во всем зеленом, трижды я топнул по земле, холм мой родной, дай пройти мне.
От этих слов по спине Хэйзел пробежал холодок. Стихотворение напоминало то, что они распевали детьми, когда играли в лесу, но казалось гораздо более древним – кто же его сочинил?
– Так просто? – спросила она.
– Так просто, – он широко улыбнулся, словно пытаясь ее подбодрить. – Твоя очередь.
Затем, шагнув через арку, Джек позволил себе упасть.
Хэйзел даже вскрикнуть не успела. Она бросилась вперед, беспокоясь, все ли с ним в порядке, но его там не было. Как сквозь землю провалился. Она увидела лишь остальную часть холма, старинный фундамент и серебристый ковер высокой травы. Не представляя, что делать, девушка прыгнула через арку, надеясь, что она пропустит и ее.
Хэйзел приземлилась на траву, потеряла равновесие и с размаху упала на колени. Ежевика порвала джинсы и бархатный топ. Девушка не перенеслась в другой мир, а осталась точно там же, где и раньше. Одна.
Ветер закачал шиповник, принеся звонкий смех.
– Джек! – закричала девушка. – Джек!
Ночь поглотила ее голос.
«Так просто», – сказал Джек. Но колючки перед ней не расступались, да и стихотворение вряд ли сработает – слова ведь не подходят. Холм не был ей родным. Она не принадлежала к Народцу и не обладала никакой магией. Это что, испытание? Встав, Хэйзел снова поднялась по лестнице. Девушка не дружила с рифмой, но, может быть, если немного изменить стихотворение, холм откроется и для нее? Эта магия была пугающей. Трижды топнув, она набрала полную грудь воздуха.
– Лорды и леди в мире невесомом, лорды и леди во всем зеленом, трижды я топнула по земле… – Хэйзел заколебалась, а потом назвала единственную причину, по которой, как она думала, Народец мог позволить ей побывать на своем пиру: – Повеселиться охота и мне.
Крепко зажмурившись, девушка шагнула через арку. Она упала, как и раньше, но на этот раз провалилась сквозь траву. Хэйзел отчаянно забарахталась. Ноздри заполнил насыщенный запах сырой земли, а ногти принялись царапать крошечные камни и сорняки, пытаясь за них зацепиться. Хэйзел сделала последний судорожный вдох, и ее накрыла тьма.
С губ сорвался непроизвольный крик. Желудок сжался. Девушка перевернулась в воздухе; мир под ней казался расплывчатой мешаниной безумных картинок и звуков. Внезапно она зависла, пойманная сетью длинных бледных мохнатых корней. Под ней, в свете крошечных блуждающих огней и мерцающих костров, шел пир. Там были площадки для танцев, банкетные столы и феи – в мехах, доспехах и великолепных одеяниях. Некоторые смотрели вверх, показывая на нее и смеясь, но большинство даже не заметили, что над ними, подобно живой люстре, висит девушка. А потом Хэйзел увидела стоящий на огромных серых плитах трон, устланный шкурами и словно высеченный из цельного камня. На нем восседал мужчина в доспехах. Паж ему что-то шепнул, и тот повернулся к Хэйзел. Улыбкой он ее не удостоил.
Девушка предстала при дворе Ольхового короля в полнолуние. Наверное, она не смогла бы сделать ничего более безрассудного, даже если бы захотела.
Хэйзел оттолкнулась ногами, чтобы опереться о корни и, возможно, начать карабкаться вверх. Но как только сделала это, корни ее отпустили. Хэйзел снова упала – на этот раз сильно ударившись о землю.
Пару мгновений девушка просто щурилась на сводчатый потолок. Затем она осмелилась встать на колени, и чья-то рука помогла ей подняться.
– Спасибо, – по привычке пробормотала Хэйзел.
И только потом осознала свою ошибку. Никогда не благодарить.
Перед ней стояло черноглазое чудовище с выражением явного отвращения на лице. Тусклый мех, росший от острого носа и выступающих скул до гребня на макушке, ниспадал на плечи и брюхо существа. На нем был только неровный кусок кожи, обмотанный вокруг пояса. Чудовище отпустило девушку с таким видом, будто прикоснулось к чему-то мерзкому, и, размашисто шагая, удалилось. Хэйзел ошеломленно заморгала ему вслед.
– Извините, – пробормотала она, не представляя, станет от этого лучше или хуже.
Пир не походил ни на что, что она воображала раньше – даже когда мечтала о рогатом мальчике. И был совсем не таким, как рассказывали в городе. В воздухе болезненно сладко звенела музыка. Хэйзел стояла, задыхаясь и пошатываясь. Существа кружились на земляном полу: некоторые с подвижным, текучим изяществом, другие с громким топотом. Крошечные феи, трепеща истрепанными крылышками, порхали вокруг и скалили на Хэйзел зубы. Низкорослые создания в болотно-коричневых одеждах и с волосами, торчащими, словно пестики цветов, играли в кости и залпом пили из дутых стеклянных бокалов и деревянных чашек. Высокие существа, будто светясь изнутри, кружились в платьях из листьев, причудливых корсетах из коры и тонких серебряных кольчугах.
Другие феи, гораздо меньше походившие на людей, бродили по залу на ногах-ходулях или мелькали под потолком; лица их походили на корявые сучки.
Они были одновременно и красивыми, и ужасающими. Все без исключения. Среди них, не обращая внимания на опасность, ходили люди, которых Хэйзел узнала. Жители Фэйрфолда. Мисс Дональдсон, воспитательница детского сада, босиком танцевала с соволицым существом. Улыбающийся Ник – длинноволосый парень, который подрабатывал заточкой ножей, ходя от двора к двору, – шатался посреди толпы, а за его спиной развевались черные шелковые шарфы. Рядом с ним крутился другой парень, имени которого Хэйзел не знала, но встречала его прежде. Он работал в городском универмаге – в основном расставлял товары по полкам. Однажды девушка видела, как он жонглировал яблоками в овощном ряду. Людей было немного, но Хэйзел то и дело узнавала человеческую одежду, даже если не могла различить лиц в толпе.
Хотя действительно ли они были людьми? Или феями, живущими среди них в чужом обличье? Если же они все-таки были людьми, понимали ли, где находятся, или просыпались с грязными ногами, как Хэйзел, и потом не могли вспомнить, где провели ночь?
Девушка узнала не только некоторых людей, но и одно существо. В углу сидел заросший шерстью огр по имени Пугало и жевал золотистых жуков. Она знала о нем: была наслышана о его любви к человеческой плоти и даже вычислила, где может находиться его логово, когда была маленькой девочкой с большим острым мечом. Пугало кровожадно оскалился, глянув в сторону Хэйзел, словно тоже ее признал.
«Пошевеливайся, – велела она самой себе. – Не стой столбом».
Хэйзел двинулась в случайно выбранном направлении, переставляя ноги без малейшего понятия, куда и зачем идет. Она все еще не видела Джека, но он наверняка где-то рядом. И хотя без него она чувствовала себя неуверенной и напуганной, ей предстояло найти способ разузнать о рогатом мальчике, чудовище и таинственном послании от существа по имени Васма. Иначе все страхи и опасности пережиты зря.
Хэйзел бродила по пиршественному залу, стараясь держаться подальше от танцующих. В воздухе стоял головокружительный аромат левкоя, роз и шалфея.
– Какой желаете напиток? – поинтересовалось маленькое длинноносое существо с коротким хвостом и черными, как вороново крыло, глазами. Оно приподняло небольшой поднос с крошечными деревянными чашечками, на дне которых мерцала какая-то жидкость – буквально на один глоток. – Клянусь луной и маисом, вы никогда не пивали ничего слаще.
– Нет, спа… – девушка вовремя удержалась, чтобы не поблагодарить еще одного из Народца, и просто покачала головой. – Пока не хочется.
Существо пожало плечами и засеменило дальше, но это столкновение напугало девушку. Хэйзел знала все правила, но следовать им оказалось неожиданно трудно. Так легко делать неправильные вещи машинально: намного легче, чем она предполагала.
Смеющаяся женщина с рыжими, заплетенными в толстые косы волосами, которая шла мимо со своим козлоголовым собеседником, внезапно приостановилась.
– Не ты ли рисовала меня однажды? – спросила она Хэйзел, очень ту удивив.
Девушка не сразу поняла, что эльфийка вообще имеет в виду. Но тут вспомнила старую историю, случившуюся с Беном:
– Наверное, вы перепутали меня с мамой.
Женщина озадаченно нахмурилась.
– Неужто с тех пор утекло столько воды? Тогда ты должна быть моим подросшим музыкантом! Услади же мой слух песней в благодарность за благословение!
Хэйзел покачала головой:
– Это был мой брат. Я тогда еще не родилась, и я ничего не понимаю в музыке. Не думаю, что вам бы захотелось услышать, как я пою, – она задумалась, рассказать ли эльфийке, как мало радости принес Бену ее дар, но потом решила, что это нарушит правило вежливости. – Но, гм, я передам брату, что видела вас.
– Передай, – кивнула эльфийка. – Скажи, чтобы приходил поиграть Мелие, и я сделаю так, чтобы с языка его падали рубины.
Слова больше походили на угрозу, чем на обещание, но Хэйзел кивнула и, не зная, что делать дальше, слегка поклонилась, прежде чем ретироваться. Дальше она пошла быстрее, проталкиваясь локтями сквозь веселящуюся толпу: мимо волынщиков и скрипачей; мимо тонких, как палочки, фей с будто припудренными крылышками; мимо гибких зеленых женщин с черными губами и языками, в платьях, легких, как туман; мимо длиннопалых девушек с коронами из веточек, вплетенными в облака распущенных волос; мимо смеющихся юношей с львиными лапами; мимо девушек-ворон, хохочущих, как по команде; мимо огромных безобразных существ, поросших мхом и с зубами, которые больше напоминали обломки камней.
Вдруг кто-то схватил Хэйзел за руку. Она с криком обернулась, пытаясь высвободиться, прежде чем поняла, кто ее держит.
– Хэйзел, – выдохнул Джек, запыхавшийся и явно паникующий. – Я не мог нигде тебя найти!
– Ты меня бросил. – Тон получился более резким, чем она хотела.
– Ты была прямо за мной, – принялся оправдываться он. – Я думал, ты просто пройдешь следом, как по тропинке.
– Не получилось, – ответила Хэйзел.
Джек был не один: рядом с ним стояла высокая худая эльфийка с серебристо-коричневой, как кора, кожей. Ее глаза меняли цвет: то блестели золотом, то разгорались зеленью.
Эльфийская мама Джека. Ее глаза были точно такие, как в истории.
– Рыжие волосы, – проговорила она, поворачивая голову Хэйзел из стороны в сторону и внимательно ее рассматривая. Затем эльфийка вытянула один локон и резко его дернула. – Обычно рыжие волосы означают, что их обладательница – ведьма. Ты ведьма, дитя?
– Нет, мэм, – ответила Хэйзел, по крайней мере, вспомнив о том, как важно быть вежливой.
– Что же привело тебя сюда? Или мне надлежит спросить – кто?
– Васма, – выпалила Хэйзел, надеясь, что это имя хоть что-нибудь означает.
– Ты, должно быть, шутишь? – нахмурилась эльфийка.
– Значит, вы знаете, кто это! – воскликнула Хэйзел, едва дыша от волнения. – Пожалуйста, расскажите мне!
– Как могло приключиться, что ты не припоминаешь? – неодобрительный взгляд эльфийки как будто предупреждал Хэйзел – «молчи». Потом она повернулась, указывая длинным пальцем на Джека. – Полагаю, тебя привел этот юноша. Он, и никто другой. Он совершил большую ошибку, поступив так. Чего бы ты ни искала, здесь тебе не место.
Хэйзел не знала, как ответить, не упоминая Фэйрфолд – ведь Джек предостерег ее от этого, – и вернуть разговор обратно к Васме.
– Джек? Конечно, он привел меня, но…
Эльфийка закружила возле них, и Джек шагнул ближе к Хэйзел, явно собираясь загородить ее, если женщина снова попытается в нее вцепиться. Его мать возвысила голос:
– Джек? Я правильно расслышала? И какой же ты Джек? Джек-простак? Джек-мастак? Или как?
– Я не заморачиваюсь разной модной ерундой – просто откликаюсь на Джека, – ответил он, и Хэйзел хихикнула – коротким, лающим смешком, о котором тут же пожалела. Просто было так странно, что парень ответил разгневанной матери в своей обычной насмешливой манере.
– Какое мне дело, если ему хочется попусту тратить время в Фэйрфолде? Если ему хочется делать вид, будто он человеческое дитя, что мне до этого? Он может есть человеческую пищу, спать в человеческой кровати, целовать смертную девушку, но сам никогда не станет человеком: это всегда будет притворство.
Эльфийка говорила, обращаясь к Хэйзел, но слова, конечно, были адресованы Джеку. Сколько раз они уже об этом говорили?
Парень усмехнулся:
– Всякий растет там, где его посадили.
Это была человеческая поговорка, если Хэйзел правильно припомнила, но здесь и сейчас она прозвучала очень странно.
Взгляд его мамы по-прежнему буравил Хэйзел.
– Так ты пришла сбросить его с белого коня, как в балладе? Спасти от нас? – спросила женщина, и длинные пальцы махнули на переплетение корней под куполом. – Или это он пришел спасти тебя?
– Стоп, – перебил маму Джек, вытянув руку перед Хэйзел. – Хватит, окей? Прекрати так с ней говорить. Хватит уже.
– Просто помни: кровь к крови, – ответила эльфийка.
Высокий рыцарь в сверкающих серебряных доспехах – с золотыми наплечными пластинами, похожими на кричащие лица, – с легким поклоном подошел к ним и перевел взгляд на Хэйзел.
– Ольховый король желает поприветствовать тебя.
Эльфийская мама Джека кивнула, бросив взгляд на сына.
– Он чтит тебя, – сказала она Хэйзел, только вот тон противоречил словам.
Конечно, Хэйзел слышала истории об Ольховом короле. Каждое солнцестояние горожане оставляли ему особые подношения. В плохую погоду говорили, будто он гневается; а если одно время года все не сменялось другим, – спит. Но Хэйзел никогда не думала о нем, как о ком-то настоящем. Его власть казалась безграничной, но он был слишком далек, чтобы воспринимать его иначе, чем легенду.
– Проводите меня, – попросила Хэйзел рыцаря.
Джек хотел было пойти с ней, но мать вцепилась в его руку тонкими пальцами. Хотя эльфийка и пыталась это скрыть, голос ее сквозил неподдельным страхом:
– Нет. Ты останешься со мной.
Он повернулся к ней с высоко поднятой головой: даже человеческая одежда не могла скрыть его происхождение.
– Маркан не из тех, кто славится честным отношением к людям, – он перевел взгляд на рыцаря. – Ведь так?
– Никто не просил твоего присутствия, подменыш, – ухмыльнулся рыцарь. – К тому же Хэйзел не против пойти со мной. Мы уже скрещивали мечи раньше.
Хэйзел не совсем поняла, что рыцарь имел в виду. Может, он как-то связан с чудовищами, с которыми она сражалась, когда была ребенком? Как бы то ни было, Джек явно собирался возражать. Его рука скользнула в задний карман джинсов, словно за оружием.
– Все нормально, – сказала Хэйзел. – Джек, все хорошо.
Эльфийка наклонилась к сыну, чтобы запечатлеть поцелуй на его челе. Хэйзел никогда не думала, что та тоскует о своем потерянном ребенке; никогда не думала, что у истории о том, как Джек начал жить с Гордонами, была и другая сторона. Но теперь она не могла не задуматься.
– Смертные разочаруют тебя, – чуть слышным шепотом сказала мать сыну.
Глаза Джека метали яростные молнии, но он все же отступил и позволил Маркану повести Хэйзел по земляному полу подхолмья.
Ольховый король сидел на большом каменном троне, который она уже мельком видела, пока болталась под потолком. Венец на его челе украшали рога наподобие оленьих; сияющая кольчуга состояла из небольших бронзовых чешуек, сужающихся к концу. Каждая чуть находила на другую, напоминая шкуру дракона, какой ее представляла Хэйзел. Ярко-зеленые глаза короля наводили на мысль о ядовитом зелье или, возможно, жидкости для полоскания рта. Каждый палец украшали затейливые перстни.
На коленях у него покоился золотой меч с богато украшенной рукоятью. На мгновение Хэйзел показалось, будто это ее пропавший меч – так что она даже сделала к нему полшага, но тут же поняла: рукоять ее меча была простой. У всех рыцарей были одинаковые мечи – выкованные из блестящего металла, сияющие, словно отполированные солнечным светом, в обсидиановых ножнах.
У ног Ольхового короля лежало бесшерстное, с розовыми отметинами, котоподобное существо, с которым Хэйзел много лет назад заключила сделку. Оно посмотрело на девушку лениво полуприкрытыми глазами, а потом чуть пошевелило когтистыми пальцами в приветственном жесте.
Тщательно продуманные вопросы о воспоминаниях и чудовищах мигом вылетели из головы. Девушка встала на одно колено. В ту же секунду она увидела, как что-то замерцало между замысловатыми плитами на полу – будто оброненная монетка отразила свет.
– Сэр Хэйзел, – сказал Ольховый король, наклоняясь вперед и глядя вниз, прямо на девушку, своими поразительными глазами. Он был прекрасен, как любой сказочный принц, и одновременно ужасен. – Не припомню, чтобы повелевал тебе явиться.
Сбитая с толку Хэйзел подняла на него взгляд:
– Я не…
– По правде говоря, я прямо запретил тебе приходить на полнолунный пир. А вот прошлой ночью ты проигнорировала мой зов – хотя ох как пригодилась бы нам на охоте. Так быстро забыла о нашей сделке? Играешь с огнем, Хэйзел Эванс. Разве я не исполнил твое глубочайшее, сокровенное желание: добровольно – и для блага? Разве не сделал тебя частью своей свиты? Ты же знаешь, я могу и передумать. Есть гораздо более неприятные способы служить мне.
– Я… – Хэйзел открыла рот, чтобы ответить, но ничего не вышло.
И тут Ольховый король рассмеялся.
– Ах, – сказал он, чем-то походя на эльфийку, принявшую Хэйзел за маму. – Ты ведь не моя Хэйзел? Не мой рыцарь. Ты Хэйзел Эванс, живущая днем.
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14